| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Внутри давление усилилось. В висках уже не молоточки постукивали — пульсировала ощутимая ноющая боль. Приходилось прилагать усилия, чтобы не замечать ее. Итак, я в церкви. Дальше-то что делать? Ну, не Шерлок Холмс я, дедуктивным методом не владею, и на что тут надо обращать внимание не знаю. Все вроде бы на своих местах насколько я это запомнила с предыдущего посещения. Как там пишут в милицейских протоколах? На месте происшествия следов борьбы не наблюдается. Хотя, что я говорю? Какие еще следы борьбы? Здесь уж сколько раз убирались, да и не говорили брату местные обыватели ни о каких таких следах. С другой стороны, прихожан могли и запугать, правда, непонятно кто. Тьфу, черт, я окончательно запуталась! Что искать то мне теперь? Только сейчас по-настоящему остро я ощутила всю бесплодность своих усилий. Ладно, сделаю так: осмотрю комнату, где жил Отец Сергий, и если уж не найду там чего-нибудь эдакого, уйду. Собралась, было идти смотреть, и тут вспомнила про икону, ту самую, около которой в прошлый раз меня козявило. Вот черт! И ведь не обойдешь ее никак, хочешь — ни хочешь, а мимо пройти придется. Остается только терпеть. Главное в обморок около нее не брякнуться, а то ведь и окончательно упокоиться недолго. Внутренне напрягшись, я направилась к иконе. Примерно с таким чувством люди идут к зубному врачу. Идут, потому что надо, и заранее готовятся к неприятным ощущениям.
...Я уже рядом с иконой и... НИЧЕГО! Совсем ничего, никакой боли! То есть, боль то, конечно, была, но лишь та, которую ощущаешь, переступив порог церкви. Дела-а-а. Я испытала невероятное облегчение. Экзекуция не состоялась! Захотелось рассмотреть повнимательнее эту странную икону.
В разговоре Отец Сергий упоминал, что она очень старая. И сейчас, глядя на нее, я чувствовала эту древность, ощущала ее принадлежность к совсем другим, давно ушедшим эпохам. Икона была невелика: прямоугольная дощечка вышиной в мою ладонь от запястья до кончиков пальцев и шириной примерно в полтора раза меньше. От времени дерево потемнело, углы дощечки сгладились, теряя четкую очерченность. В верхней ее части, тоже уже сглаженная временем, шла глубокая борозда. Будто кто-то давным-давно пытался разрубить икону топором или, может быть, мечом. Интересно, в каких же передрягах она побывала? Как на странно, время пощадило роспись. Краски не стерлись, не осыпались, разве что потускнели, да еще грубая борозда попортила часть росписи. На иконе был изображен..., а вот это, кстати, вопрос. Больше всего фигура на иконе напоминала Иисуса Христа. Во всяком случае, лицо было похожее, вполне себе каноническое. С одеждой, вроде, тоже все нормально: то ли хитон, то ли плащ какой. А вот дальше начинались отличия от канона. Каким вообще изображают Спасителя? Да в принципе, каким угодно: несущим крест на Голгофу, распятым на этом кресте, сидящим с апостолами на Тайной Вечере, просто стоящим с поднятой в крестном знамении рукой, но везде БЕЗ ОРУЖИЯ. Оно и понятно: все-таки Спаситель был мирным проповедником, сейчас бы сказали пацифистом. На этой же иконе Иисус Христос в опущенной правой руке держал меч. В чуть поднятой левой, у него была чаша или, может быть, широкий кубок. Другим заметным отличием от канона было отсутствие нимба вокруг головы. Зато вся фигура была заключена в светлый овал. Мне кажется, так иконописец изобразил исходящее от нее сияние.
Да-а, занятная икона. Необычная. Вдруг, ни с того — ни с сего, моя рука сама собой потянулась к ней. Вообще-то для нас трогать такие вот предметы культа столь же "безопасно", как для людей оголенные провода — шандарахнет, мало не покажется. Конечно, много от самой иконы зависит. Старые — самые опасные, но и новые могут успеть намолить. Так что неприятные ощущения вам обеспечены в любом случае. В последний момент я хотела отдернуть руку, но почему-то этого не сделала. За мгновение до того, как мои пальцы дотронулись до изображения, я почувствовала тепло, но не обжигающее, скорее наоборот — приятное. А потом, когда я коснулась этой странной иконы, произошло нечто невозможное: я перестала чувствовать боль! Совсем! Абсолютно! Словно бы и не стояла сейчас в церкви. Любой здравомыслящий каинит вам скажет: это абсурд, бред, чушь, такого не бывает. Но, ведь было. Было! Враждебный христианский эгрегор вдруг перестал меня замечать. У меня, конечно, и раньше была пониженная чувствительность к эгрегориальным воздействиям, но давление-то я все равно ощущала, пусть не так сильно, как все остальные. Зато теперь я не чувствовала ровным счетом ничего. Если бы не взбаламученные нити сил в истинном зрении, можно было подумать, что я нахожусь в обычном доме. Отдернула от иконы руку — все вернулось на круги свои. Эгрегор снова "учуял" врага. Взяла икону-защитницу (она стояла на полочке) и вновь боли, как ни бывало. Вот так-так. Похоже, леди Фортуна сегодня улыбнулась мне от уха до уха: я умудрилась обнаружить настоящее сокровище, артефакт, за который любой каинит мог бы отдать что угодно. (То, что моя находка не просто обычная икона, не понял бы только законченный кретин). Меня охватило такое возбуждение, что я несколько подзабыла о первоначальной цели своего визита. (А кого бы оно не охватило, хотелось знать?)
Пожалуй, стоит немножко поэкспериментировать, а потом можно будет продолжить поиски. Так. Где тут у нас что-нибудь поновее, чтобы не страшно было дотронуться? Ага. Вот, кажется, то, что нужно. На иконе какой-то святой, то ли Николай Чудотворец, то ли еще кто-то. Окантовка — пластмасса, оклад — "самоварное золото". Короче говоря, новодел. Откладываю в сторону свой артефакт — начинаю чувствовать боль, а когда касаюсь Чудотворца (или кто он там), к обычному давлению добавляется еще и жжение. Не особо сильное, но все равно неприятное. Беру артефакт в руку (давление эгрегора исчезает) и снова прикасаюсь к иконе святого. Ничего. Совсем ничего, словно это обычная картинка. Здорово! А теперь поэкспериментируем с чем-нибудь посерьезнее, постарее, понамоленнее. Кажется, вот эта икона подойдет. Изготовлена, вероятно, в начале прошлого века, а, может, даже еще раньше. На доске изображена женщина с младенцем — наверняка Богоматерь. (А каких же женщин с детьми вы еще можете увидеть на иконах?) Божья мать грустно и понимающе глядит на меня с иконы. А вот младенец, с не по-детски осмысленным, серьезным лицом, смотрит сердито-недовольно, словно хочет сказать: что это нелюдь в божьем храме делает? Я усмехнулась: придется тебе, малыш, потерпеть. Вот закончит здесь тетя-нелюдь свои дела и уйдет. Ну, что стоять-то? Пробовать надо! В левую руку беру артефактную икону, а правой тянусь к изображению девы Марии и ее божественного сына. Честно говоря, немножко страшо. А вдруг мой артефакт не сработает? Коснулась... и ничего не произошло. Ф-фух! Все получилось. Для чистоты эксперимента следовало бы потрогать эту парочку без защиты, да только я же не дура. Икона достаточно старая, намоленная, жахнет так, что и сознания лишиться недолго. Нет уж. Пусть такие эксперименты кто-нибудь другой проводит. Да и вообще пора идти комнату Отца Сергия осматривать.
...Его я увидела, еще не дойдя до двери. В истинном зрении четко "высвечивался" чей-то силуэт — в комнате кто-то был. Отец Сергий вернулся? Я потянула за ручку двери.
В комнате за столом в полоборота ко мне сидел странный незнакомец. Его тело полностью закрывал глухой серый комбинезон. Сапоги и перчатки, похоже, составляли с ним единое целое. Голову скрывал шлем со стеклянным забралом. Лица незнакомца я не видела — забрало имело зеркальное покрытие. Кстати, сам шлем, кажется, соединялся с воротом-стойкой комбинезона. Если бы такой тип попался мне в кадре фантастического фильма, я решила бы, что вижу какого-нибудь астронавта. Впрочем, самое удивительное было вовсе не в прикиде незнакомца, а в нем самом. "Отражение" ясно показывало — "астронавт" не человек. Каинит в церкви? Значит я не одна такая? В следующее мгновение до меня дошло: комбинезон. Он неспроста на каините. Похоже, кому-то удалось-таки создать защиту от воздействия эгрегора. Этот комбинезон, наверно, генерирует некий экран. Истинное зрение вроде бы подтверждало мое предположение: над фигурой незнакомца дергались, скручивались, извивались нити сил, казалось, эгрегор борется с какой-то преградой.
На звук открываемой двери "астронавт" обернулся.
— Доброй ночи, Кира. Долго же пришлось тебя ждать.
Наверно, с отвисшей челюстью у меня был глупый вид. Чтобы придти в себя потребовались некоторые усилия. Наконец, мне удалось выдавить:
— Мы знакомы?
Не самый умный вопрос, согласна, но это первое, что пришло в голову.
— Нет, — покачал головой незнакомец, его голос из-под шлема звучал глухо. — Ты
меня не знаешь, но я тебя знаю, девочка из рода Охотников, дочь командира
"Полоцка".
— Откуда вы узнали? Кто вы?
Словно не услышав меня, он продолжал:
— Судьба иной раз смеется над нами, и хороший продуманный план летит к чертям
из-за какой-нибудь непредвиденной случайности. Как это нелепо...
Странный тип замолчал, о чем-то размышляя. Я не стала торопиться с вопросами, хоть они так и крутились на языке, просто стояла и ждала продолжения. Этот "астронавт" что-то про меня знал. О каком плане он говорил? Это как-то связано со мной? Нет, спешить не стоит. Раз уж он ждал меня, значит, чего-то хотел. Вот пусть сам и скажет чего именно? А, задавая вопросы, можно не получить ответов. Помолчав еще пару мгновений, незнакомец продолжил:
— В свое время меня заинтересовало поверье о том, что якобы из Охотников—
отступников, принявших Поцелуй Каина, получаются самые сильные каиниты. Я
вообще интересуюсь разными поверьями и легендами, можно сказать, собираю
их. Каких-либо достоверных свидетельств, что такие отступники вообще
существовали, я не нашел. Но ведь поверье откуда-то взялось, не так ли? Мне
захотелось проверить его истинность или ложность опытным путем. Я задался
вопросом, где взять материал для опыта, если Охотника обратить, наверняка не
удастся? И тогда появилась идея использовать кого-то из детей Охотников.
Правда, возникла новая проблема. Мало того, что выйти на сына или дочь
Охотника, задача сама по себе не из легких, так мне еще нужен был ребенок из
достаточно старого Охотничьего рода. Я думал, мне еще долго не удастся
осуществить свою задумку, и вдруг неслыханная удача. Уже после устранения
"Полоцка" выяснилось, что у покойного командира осталась дочь. Ну, а дальше
дело техники: установить наблюдение, подготовить аварию...
Мое хладнокровие дало трещину. Где-то там, в темном уголке моей души, что-то ощетинилось, оскалило клыки, зарычало... Отец Каин, каких усилий стоило мне не запустить чем-нибудь убойным, вроде "Копья тьмы", в этого "Шабашника"-экспериментатора. (То, что он из "Шабаша", я уже не сомневалась). Но этот тип не случайно здесь оказался, он ждал меня, и я хотела узнать, зачем. И, кроме того, он мог знать, куда делся Отец Сергий. Очень может быть, что за исчезновением священника стоял "Шабаш". И потому я старалась держать себя в руках, не дать ярости вырваться наружу. Впрочем, промолчать я тоже не могла:
— Господин "Шабашник", — это "господин" я выговорила, как можно язвительнее, —
вы, или ваши подручные убили моего человеческого отца. Благодаря вам я
попала под машину. Вы пытались насильно обратить меня, а теперь сидите, все
это мне рассказываете и, вероятно, ожидаете от меня понимания и сочувствия.
Вам не кажется, что это черезчур?
— Стоп-стоп-стоп, девочка, — донеслось из-под шлема, — не надо все валить в одну
кучу. Начнем с того, что меня вряд ли можно назвать "Шабашником". Хоть я и
тесно сотрудничаю с "Саббат", но сам не являюсь его членом. К убийству твоего
отца-человека ни я, ни "Саббат" не имеем никакого отношения. Катастрофу ему
устроили сами же Охотники. Банальная борьба за власть, знаешь ли. Ты умеешь
читать отражения, так что можешь убедиться — я тебе не лгу. Что касается
попытки твоего насильственного обращения, то это обвинение просто нелепо.
Любой знает, чтобы ритуал обращения сработал, должны быть соблюдены два
условия и одно из них — добровольное и искреннее желание человека принять
Поцелуй Каина. Если бы обратить можно было насильно, мне не потребовалась
бы эта сложноя комбинация с тобой. Я попросту приказал бы изловить какого—
нибудь Охотника и обратил его.
— Вы говорите правду, да только под правдой скрывается ложь! — не сдержалась я. —
Что же вы промолчали о втором условии обращения? Чтобы ритуал сработал,
человек должен находиться на грани жизни и смерти, а тогда свобода выбора
оказывается фикцией. Очень уж невелик этот выбор: или умереть, или принять
Поцелуй Каина! Мой отец-каинит был искренен, когда спасая меня от смерти,
предлагал пройти обращение. За это я ему благодарна. Вы же, устроив мне
несчастный случай, уже обманули. И теперь, как ни в чем не бывало,
утверждаете, что задуманное вами обращение не было насилием.
В ответ мой собеседник рассмеялся. Вернее, это я потом уже поняла, что он смеется. Сначала же мне показалось, будто из-под шлема доносится то ли кашель, то ли какой-то странный лай.
— А хоть бы даже и так, — оборвав смех, проговорил "Шабашник". — Будет ли
насилием, насильно сделать слепца зрячим, насильно дать здоровье безнадежно
больному? Посмотри на себя. Ты сильнее, быстрее и выносливее любого
человека. Ты пользуешься силами, о существовании которых большинство людей
даже не подозревает. Над такими как ты не висит призрак старости и следующего
за ней неизбежного финала. Что? Этого мало? Бесплатным бонусом к своей
новой сущности, ты получила еще и уникальные способности, недоступные
другим каинитам. Разве все это недостаточная компенсация за боль, которую ты
испытала, оказавшись под колесами? За все приходится платить, но, в любом
случае, ты получила куда больше, чем потеряла. Не надо лукавить, девочка. Я
могу читать отражение с такой глубиной, которая тебе недоступна. Ты НЕ
ЖАЛЕЕШЬ о том, что стала каиниткой, тебе НРАВИТСЯ эта новая жизнь, и
прежнюю ты НЕ ХОТЕЛА БЫ вернуть. Так что упреков твоих я не принимаю.
В чем-то он прав, этот "Шабашник". Я действительно ни о чем не жалею и ничего не хотела бы вернуть назад. Разве только одно, чтобы мой отец, мой человеческий папка остался жив. В комнате установилась тишина. Мой собеседник, может быть, ждал каких-то вопросов, а я просто задумалась. Интересно, смог бы отец, останься он в живых, примириться с моей изменившейся природой? Смог бы понять, что я, нисмотря ни на что, по-прежнему я. Очень хотелось верить, что смог бы. Только вот теперь этого наверняка я никогда не узнаю.
— Ты прости меня, девочка, что все так неудачно сложилось, — нарушил тишину
"Шабашник".
Это он к чему? Вроде же сам сказал, что за ДТП, подстроенное мне, извиняться не собирается.
— Можешь не верить, но я гордился твоими успехами, Кира. Пусть обратил тебя
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
