Итак, Кристина ничего толкового из разрушающегося мозга викария не вытащила, кроме резиновых серых морд ксеносов, от которых дохлый ксенофил получал удовольствие. И завываний, как трупа, так и резиновых морд “Ради Всеобщего Блага!” Картина этого межвидового слёта Дамблдоров была последним и ярким воспоминанием подыхающего ксенофила, носившего, как в лучших домах, ампулу с ядом вместо зуба.
А вот в мозгах кардинала было интересно. Грубо его в мозг не трахали, оказывая практически незаметные даже при пристрастном разборе воздействия, причем, и их оказывали довольно редко. Из основных и ключевых точек выходило воздействие при знакомстве на планете, куда кардинал наносил визит. Причём будущего викария никто не представлял, но, как сам кардинал, так и его охрана (ныне, поскольку он пребывал на “свою” планету оставшаяся на судне) ничего “неправильного” в этом не заметили.
Далее, в реализуемом на Фелиции плане: “Соберём толпу человеков и скормим их по кусочкам грибам” (ну, по крайней мере, так план виделся мне, в рамках того, на что рассчитывали его воплотители) викарий “вроде как не при делах”. Однако этот тип подсовывал кардиналу литературу для досуга, весьма специфического толка, и изредка выдавал речи и замечания, воспринимаемые попом как откровения самого Импи во плоти: ни сомнений, ни анализа.
Из чего логично следовало, что дохлый ксенофил — истинный автор и вдохновитель создания двухсотмиллионной армии.
А если подумать, да и припомнить ряд смены оценочных критериев побывавших на приёме, соотнести их с доктриной “Общего Блага”, получается весьма неприглядная картина. То же, что кардинал в мозг на тему общеблажства не столь сильно оттрахан — так это и понятно выходит. Он рожа публичная, часто проверяемая, перед тем же синодом, например. И пылающий ксенофилией Вильямс у телепатов экклезиархии вызвал бы резонные подозрения. Закончившиеся бы херово, как для него, так и для викария. Ну и для общегоблага, само собой.
Хоть в Ордо Ксенос переходи с моими последними расследованиями, хмыкнул я, заканчивая вещать попу “правду жизни”.
Тот, пока я вещал, несколько раз пробовал вякнуть, но на середине задумался, а пару раз даже изобразил мордой лица ужас. Впрочем, последний надолго на морде не задержался. А по окончании моего повествования, кардинал тоном скандальной базарной бабки выдал:
— Понял. Отвратительно работаете, Инквизитор. Вы сами и ваша организация. На высших чинов совершается покушение еретиками и ксенолюбами, а вы… — начал изрыгать этот.
— Извольте заткнуться, гражданин Делогер, — полыхнул я на попа светящимися глазами и проявил нимб. — Идёт расследование, где вы — подозреваемый. При помощи вас и вашего небрежения ксеносы могли добраться, — не договорил я, возведя очи к небу. — И это при том, что не факт, что не добрались, — веско припечатал я.
Вообще — не добрались, это Кристина проверила с пристрастием. Кроме кардинала и пары его любовниц-телохранительниц, на Терру не допускали никого более. Но нехрен орать, и вообще, раздражает меня эта наглая свинота.
Свинота, кстати, к его чести, реально ужаснулась. Причем за себя не более, чем наполовину. Судорожно начала думать, а через минуту просипела:
— На Терру этот не попадал. Никого, кроме меня и двух телохранитель… ниц, — несколько запнулся он, — на Пресвятую Терру не ступал.
— Да? — ехидно полюбопытствовал я. — А вы уверены, что расстояние тлетворного воздействия пособника ксеносов не охватывало систему?
— Ксеносов? — уцепился за оговорку кардинал, впрочем, тут же поник. — Не уверен. Но я же…
— Но вы же были под воздействием. Замолчите и слушайте, — бросил я. — Я, Инквизитор Священной Инквизиции Империума Человечества, свидетельствую, на основании пятого ранга воздействия, произведённого над гражданином Вильямсом Делогером дознавателем Кристиной Гольдшмидт: гражданин Делогер в связи с ксеносами, их пособником, подельником… — выдержал я паузу, во время которой покрасневший на “воздействие” поп стал резко бледнеть. — Не является, — уронил я. — Однако ему вменяется в вину некомпетентность, позволившая пособнику ксеносов оказывать воздействие и влиять на решения лиц, ответственных за судьбу людей и государства. Степень этой вины покажет дальнейшее расследование, а наказание — как она, так и степень добросовестности и содействия кардинала Вильямса Делогера делу Священной Инквизиции, — закончил оглашение вердикта “на сервочереп” я. — Вы всё поняли? — уточнил я, жестом и вокс-связью веля преторианцем отпустить попа.
— Понял, буду сотрудничать, — тяжело вздохнул святоша, наконец-то настроенный на конструктивный лад. — А в чём? — резонно полюбопытствовал он.
— Для начала, нужно разобраться с вашим викарием. Его багажом, каютой, местом жительства на планете. Степень его воздействия на сознание людей слишком велика. И при том, не оставляет заметных высокоранговому псайкеру следов, — выдал я.
— Полагаете, ксеноартефакт? — заработали мозги у потирающего (после объятий преторианцев) руки кардинала.
— Полагаю, да, — честно сказал я. — В противном случае, учитывая его воздействие на три сотни человек на вашем последнем приёме на планете, не он бы принял яд, а мы все радостно бы застрелились. Ну, или дружно плясали под его дудку, — уточнил я. — По крайней мере, так он должен был думать, но ни попытки воздействия, ничего подобного. Просто суицид при возникновении опасности задержания. Так что, вероятность некоего ксеноартефакта наиболее вероятна. И есть надежда, что этот артефакт не имеет механизма “мёртвой руки”. А штурмовать ваше судно…
— Не надо штурмовать, Инквизитор, — поморщился поп. — Мне нужно лететь с вами или достаточно…
— Со мной, так будет спокойнее, в том числе и вам, — широко улыбнулся я.
В итоге, набились мы в кардинальскую Аквилу, как сельди в бочку. Это при том, что потратив полчаса и проверив кардинальскую свиту на виновность и причастность, мы оставили их щёлкать клювами на пустом посадочном поле.
Вообще, вероятность пребывания возможного артефакта (хотя, судя по всему, так и было — не складывался пазл, если викарий архипсионик) на судне была максимально велика. Судя по вытащенному из ума кардинала Кристиной — воздействие происходило на судне, причём в этот перелёт также, сглаживание важности некоторых моментов. При себе у викария, кроме зуба с ядом, не было ничего, хоть сколь бы то ни было отличного от обычного имперского барахла. В общем, высоковероятно искомый нам предмет был в его каюте на судне, ожидал своего дохлого владельца.
Кардинал, подпёртый в своем кресле с одной стороны Астартес, а с другой преторианцем, сидел с кислой мордой и размышлял. На определённый момент, в свете и ветре испускаемым им мелькнула нотка алчности. Нет, это кино нам тоже не нужно, решил я, максимально интенсивно сияя глазами. Добро улыбнулся попу, наклоняя голову к плечу. Видимо, зрелище было весьма вдохновляющим и воодушевляющим, потому как святоша задёргался, глазками забегал и алчностью эманировать прекратил. И даже буркнул что-то в стиле “бес попутал”.
Отдельного описание заслуживал бы процесс коммуникации попа, в переполненном челноке, через перекрывающих все проходы астартес и преторианцев, с его судном. На тему: кто летит и зачем. Но, мне описывать было лень, так что я просто искренне наслаждался поповскими потугами и подпрыгиваниями. А потом насладился зрелищем тягаемого механодендритами, над воинами, кардинала. Очень было приятное, можно сказать, занимательное зрелище. Ну и пищал он на диво забавно, да.
Но, ничто не вечно, так что челнок добрался до кардинальского судна, где под моим взором кардинал разогнал охрану, оповестил, что вот эти, конкретные мы — с ним. И затребовал по моему указанию стюарда, обслуживающего каюту викария. Как оказалось, не только, но важна была только она.
— Что вы можете сказать о викарии? — полюбопытствовал я у ведущего нашу компанию служки.
— Хороший человек, не дрался почти, простите, ваша светлость… и ваша светлость, — добавил запутавшийся стюард кардиналу, бегая глазами с иллюминированного меня на высокое начальство.
Поп фыркнул, закатив глаза, а я засиял посильнее, добавив в творящийся театр абсурда немного гротеска.
— Продолжайте, — кивнул я потерянному служке.
— Так, говорю. Хороший человек. Только жрал, прости Император, за троих. И всё только рыбу, обед у него был какой-то, священный, — довольно комично оговорился стюард.
Впрочем, мне было не до “священных обедов” и даже не завтраков с ужинами.
— Стоп, — бросил я, а после выполнения указания стал уточнять. — Сколько ел викарий? Менял ли рацион? С какого момента?
— Так, почитайте, с самого начала службы у его Высокопреосвященства, — вспомнил сектантское титулование служка. — По паре килограммов рыбы с лишком в день употреблял. Обед у него.
— Да уж, неплохой обед, — задумался я.
— Вы думаете?.. — уставился на меня поп.
— Иногда, — повторил я свою чертовски удачную шутку. — Кристина, были ли в физиологии викария какие бы то ни было отклонения, которые объяснили таковой аппетит?
— Вряд ли… Точно нет, Терентий, — поправилась Кристина. — Обычный человек, без патологий, я бы заметила. Конечно, кроме того, что он умирал, — довольно остроумно уточнила тереньтетка.
— Биоартефакт? — вслух рассуждал я, жестом велев служке вести дальше. — Но, в рамках известного, Тау не используют биотехнологий. Да и их наставники используют условно-живое, не требующее пищи…
Окружающие внимали и ни черта мои сомнения озарением каким не развеивали.
— Любезный, — обратился я к служке. — Метров за сто до каюты викария остановитесь и расскажите, как к ней пройти. Что, уже? — уточнил я, поскольку стюарт встал на месте.
— Уже, ваше святейшество, — кивнул служка и описал путь до каюты, после чего был отпущен с миром.
— Так, Кристина, максимально аккуратно старайся почувствовать ксеноса, по мере нашего приближения. Я тоже буду стараться, но не выказывай активного пси-воздействия без явной и безоговорочной агрессии объекта. А вы, — обратился я к спутникам, — следуйте за нами, не ближе десяти метров. И так же, никаких воздействий. — на что Астартес кивнули.
— Думаете, у меня на судне ксенос-псайкер? — выдал со страхом кардинал.
— Не исключаю такой возможности, — честно ответил я. — Технологии Тау основаны на технике, в использовании биотехнологий они не замечены. А что-то в каюте викария жрёт, жрёт достаточно регулярно. Причём, когда викария нет — не жрёт. Кардинал, скажите, был ли у предателя какой-то багаж… — начал было я.
— Был! Был, Инквизитор! — аж возликовал кардинал. — А вы уверены, что это именно ксеносы?
— И что именно Тау, тоже уверен, — отрезал я. — Что за багаж?
— У поганого еретика, в смысле предателя и осквернителя святынь, — выдал кардинал, — была, точнее, есть статуя преподобной Эланы Неколеблющайся, которой он, по его словам, очень дорожил. Почти везде возил с собой, с моим багажом, — уточнил поп. — А он там императоропротивную мерзость прятал, подлец такой! — всем видом изобразил он возмущение.
— Разберёмся, — отрезал я. — Не лезьте под руку и не мешайте. А лучше вообще отойдите в тыл отряда, возможно, там будет опасно, — дополнил я, дав указание преторианцам вокс-связью за попом приглядеть, ну и вырубить, если начнёт чудить.
А по подходу к каюте, куда мы направлялись очень аккуратно, ощущения как меня, так и Кристины, были несколько поражены.
— Оно спит! — поражённо выдала девица.
— Варп знает, но похоже на то, — отметил я наличие души, но явно не активное тело, причём последнее какое-то… недоживое, с некоторым недоумением констатировал я. — Что ты чувствуешь? Только не прибегай к активным методам, — напомнил я.
— Это живой организм, в чем-то вроде спячки, — сообщила Кристина. — Видимо, разумный, но какой-то… раковина? Кокон? — недоумевала она. — И я не могу понять, это что-то среднее между птицей, моллюском и млекопитающим, — недоуменно констатировала она.
— Так, только не лезь к нему, пока хватит и этого, отходим, — выдал я.
А поле отхода от каюты обратился к спутникам и попу:
— В каюте викария ксенос, неизвестного вида, по счастью — в спячке. Высоковероятно, псионическое воздействие оказывал он, если статую викарий таскал с собой, — на что кивнули и кардинал, и Кристина. — Значит, нам очень повезло, что ксенос в спячке. Итак, требуется следить за ним со стороны, не предпринимая никаких действий для возможного пробуждения. Пассивное псайкерство, — уточнил я, на что сержант Серых кивнул. — Я направлюсь вызывать специалистов из Ордена. Даже если подобный ксенос и известен в Империуме, то МОЙ доступ не даёт таковой информации. А учитывая высоко вероятное партнёрское взаимодействие с ксеносами-Тау, это создание нужно изучить. Так что организуйте караул по периметру, очистите окрестные каюты от пассажиров под благовидным предлогом. Сержант, — кивнул я Астартес.
— Обеспечиваем неприкосновенность периметра, отслеживаем активность ксеноса, — повторил-подтвердил Астартес. — Вопрос, Инквизитор, — выдал прогностикарий, продолжив после моего кивка. — Методы слежки за ксеносом и безопасное расстояние?
— К госпоже Кристине, — отослал я псайкера к псайкеру. — Мне нужно на моё судно, кардинал. Кодировка связи Ордена не может быть передана постороннему астропату.
— Понимаю, значит, всё выяснилось. Ко мне у вашей организации нет вопросов? — опять начал наглеть поп.
— Почти. Помните, что я говорил о некомпетентности? — широко улыбнулся я. — Пойдемте, побеседуем.
А отойдя в каюту, я начал жёстко рубить слова:
— Вы, кардинал, были под воздействием ксеноса. Это так. Однако ваши подчинённые. Все, допущенные к тайне создания армии. Не доложили о нарушении Лекс Империалис и Имперского Кредо. Ни один из них. Каждый пренебрёг своим долгом перед Империумом! — веско воздел я перст. — И это ВАША ошибка и вина.
— Что вы хотите? — буркнул насупленный поп.
