— Капитан Джонс, — негромко произнесла я, глядя прямо в его бесовские голубые глаза, — скажите, как так получилось, что вы вынули сердце из своей груди и заперли его в сундук? Вы знаете, что это физиологически невозможно?

Повисла пауза. Дейви Джонс смотрел на меня, очевидно, потеряв дар речи.

— Наверное, вы решили — нет сердца — конец страданиям, верно? — я медленно начала обходить остолбеневшего капитана "Летучего Голландца", пока не оказалась у него за спиной...черт, что-то мне это напоминает! — а страдания не оставляют вас. Это видно по вам, это слышно в том, как вы играете на этом органе. Вы пытаетесь заглушить их, заставляя страдать других, но ваша боль от этого не уменьшается.

Я протянула руку и коснулась плеча Джонса. Он вздрогнул. Наверное, много лет прошло с тех пор, как в последний раз кто-то по своей воле коснулся его.

— Эта боль — она ведь не в сердце, капитан. Она — в душе. И пока вы сами не решите, что хватит уже терзаться — она не оставит вас. Вы можете бежать хоть за тридевять земель, но от себя убежать невозможно...разве что на тот свет. Да и то ещё неизвестно.

Окончание моего вдохновенного монолога прозвучало несколько неуверенно, и Джонс снова овладел ситуацией.

— А ты не так проста, как кажешься, — медленно произнес он и в глазах его зажегся опасный огонек, — теперь я понимаю, почему Джек Воробей неравнодушен к тебе.

Интересно, и почему же? Мне очень хотелось спросить, но я удержалась. Ответит ведь, за ним не заржавеет!

— Мы с Джеком просто друзья, — я как можно небрежнее пожала плечами, — а в свете последних событий наши отношения не назовешь даже и дружескими.

— Что — у тебя он тоже украл корабль? — неожиданно спросил Джонс и захохотал.

Я тоже невольно улыбнулась.

— Вы в самом деле считаете, что он столь неоригинален в своих прегрешениях?

— Я считаю, что он просто прохвост! — жестко ответил Джонс, оборвав смех, — и не умеет держать своё слово! Уговор был — тринадцать лет капитанства, а потом он приносит мне клятву и остается на "Летучем Голландце".

— Но ведь вы сами сказали, что Джек отдал этот долг, когда пошел на дно вместе с "Жемчужиной", — заметила я.

Лицо Джонса удивленно дрогнуло, но он быстро овладел собой.

— Он отдаст этот долг, когда станет членом моего экипажа — или умрет! Но вашими стараниями он вернулся с того света и теперь пусть не ждет спокойной жизни!

— Не моими стараниями! — быстро заметила я, — это вы мне не пришьете!

— Пришью? — удивленно переспросил Джонс и издал губами такой звук, будто лопнул пузырек воздуха.

— Ну...неважно. Во всяком случае, капитан, если вы думаете, что Джек Воробей очертя голову бросится спасать меня, то вы ошибаетесь. Если он вообще способен очертя голову броситься спасать кого бы то ни было...

— Возможно, — саркастически протянул Джонс, — но важнее другое — то, что ТЫ бросишься очертя голову его спасать. Даже сейчас, когда решается вопрос о твоей собственной жизни, ты пытаешься выгородить его, хотя и уверяешь, что он тебе не друг, — он усмехнулся, — честное слово, этот проклятый пират меня поражает! С какими бы женщинами не сводила его судьба, любят ли они его или ненавидят — они всё равно стремятся защитить его.

— Ну вы же знаете, что такое любовь, капитан, — невозмутимо произнесла я, памятуя, что лучший способ защиты — это нападение, — люди идут ради неё и не на такие безумства, как спасение Джека Воробья...

Эта стрела была пущена наугад — я не знала, что именно заставило Дейви Джонса заняться самохилерством, а затем спрятать извлеченный орган на острове Креста.

— Например, — продолжала я, поскольку Джонс ничего не ответил, — мыслят так — раз нельзя вырвать из сердца любовь — вырву само сердце, и любовь уйдет вместе с ним.

Это были опасные слова, но я бросила их, зная им цену. К моему удивлению, Джонс не пристукнул меня на месте и даже не придушил, как в последний раз, когда я перешла меру его терпения.

— А вам разве ни разу в жизни не хотелось поступить так же? — хрипло произнес он, развернувшись ко мне лицом.

Вопрос застал меня врасплох. Отвечай быстрее, только правду!

— Нет, — честно произнесла я, — мне просто хотелось умереть, вот и всё. Это избавляет от мучений надежнее...я так думаю.

— Да — когда можешь это сделать! — Джонс тяжелыми шагами подошел к столу и оперся о него.

Несколько секунд мы молчали. Я страшно устала стоять, болела спина, переносица, запястья и горло, в том месте, где его пережимал Джонс — и всё же, как это ни абсурдно прозвучит — я сочувствовала ему. Впервые я увидела перед собой не исчадие ада, наводящее ужас на моряков, а человека — возможно, не совсем обычного человека — но всё же наделенного теми же страстями, что и все мы, и, кроме того, глубоко несчастного.

— Капитан Джонс! — внезапно произнесла я, повинуясь не совсем понятному порыву (ох уж эти мои порывы!).

Джонс обернулся, щупальца его при этом колыхнулись, точно волна. Я приблизилась к нему, хотя немалых сил мне стоило держаться прямо.

— Если Бекетт уничтожит сердце — вы погибнете?

Капитан "Летучего Голландца" пожал плечами.

— Не знаю.

От такого ответа у меня в буквальном смысле отвисла челюсть.

— Как это — не знаете?

— У меня не было возможности проверить это на практике! — язвительно фыркнул Джонс, — но рисковать как-то не хочется.

— В таком случае, у меня есть деловое предложение, — решительно заявила я.

Джонс с интересом взглянул на меня.

— И какое же, если не секрет?

— Я верну вам сердце, — произнесла я с усилием — мне казалось, что эти слова придавливают меня, точно могильный камень, — а вы оставите в покое Джека Воробья и тех, кто рядом с ним — меня в том числе, — тут я вовремя вспомнила об Элизабет и добавила, — кроме того, вы вернете свободу девушке по имени Элизабет Суонн, которая заперта сейчас в трюме вашего корабля.

— Похвальное намерение, — Джонс взял со стола подсвечник и поднес к самому моему лицу, — ну а если потерпишь неудачу — тогда что?

— Тогда...я вернусь сюда, на "Летучий Голландец"...и покажу вам то место, откуда я пришла.

Несколько секунд мы с Джонсом мерялись взглядами. А потом он откинул голову назад и захохотал. Чудовищный смех эхом отразился от стен, точно мы находились в огромном зале, а не в капитанской каюте.

— Невероятно, невероятно, клянусь преисподней! — воскликнул капитан "Летучего Голландца", охваченный буйным весельем, и снова резко посерьёзнел, — а ты понимаешь, что ты даешь клятву пострашнее той, которой связан Джек Воробей? Может, лучше заложишь свою душу, как он?

Я пожала плечами.

— Что за польза вам в моей душе, капитан Джонс? Даже если предположить, что она может существовать отдельно от тела...и потом...

— Что "потом"? — выжидательно переспросил Джонс.

Я снова взглянула ему в глаза.

— Знаю, это может прозвучать странно...но я хотела бы дать шанс не только себе, не только Джеку, но и вам тоже. Наш мир...ручаюсь, он вам не понравится.

— Что ж, — медленно, словно раздумывая, произнес капитан "Летучего Голландца", корабля-призрака, — это будет интересно. Заключим договор! Я принимаю твои условия — но с одной оговоркой.

Я так и знала.

— С какой же?

— Ты принесешь мне сердце не позднее, чем через три дня! — глаза Джонса злобно сверкнули.

В отличие от Джека Воробья я не умею так хорошо держать удар.

— Три дня?! Капитан, но это немыслимый срок! Я даже не знаю, где сейчас находится Бекетт!

Джонс осклабился.

— Это меня не касается. Принимай условия — или можешь проститься со свободой. А когда я поймаю Джека Воробья — то и с жизнью. Хотя вряд ли ты и так доживешь до этого момента на борту моего корабля!

Это я прекрасно понимала и без него. Черт, вот и делай людям хорошее после этого!

— Хорошо, я согласна.

— По рукам! — и я почувствовала, как вокруг моей ладони обвились холодные, мокрые щупальца. Стиснув зубы, я сжала их со всей отпущенной мне господом силой. Отступать было некуда.

Вместе с Джонсом мы вышли на палубу. День клонился к вечеру, но на горизонте клубились какие-то нехорошие темные тучи. Они медленно наползали на закатное солнце. Мы уже подошли к острову, на котором мы с Джеком и Уиллом провели такие беззаботные две недели. Знала бы я тогда, как всё повернется!

— Эй, боцман! — крикнул Джонс.

Тот подковылял, ухмыляясь.

— Спускай шлюпку. Мисс Варлок нас покидает.

— Надвигается шторм, капитан.

— Я вижу. Делай, что говорят.

— Спустить шлюпку! — рявкнул боцман, — да живее или пожалеете, что на свет родились!

Я резко повернулась к Джонсу; поднявшийся ветер растрепал мои волосы.

— Как насчет Элизабет, капитан Джонс? Её свобода — часть нашего договора, отпустите её со мной!

Джонс зловеще усмехнулся, и у меня тоскливо заныло в груди.

— Договор был — сердце в обмен на свободу вам, этой девушке и Джеку Воробью. Вот когда принесете его — тогда и поговорим.

— Но она может умереть здесь! — крикнула я, теряя самообладание.

— Что ж — вот у вас и появился дополнительный повод поторопиться! — ухмыльнулся в ответ Джонс и захохотал.

Порывы ветра крепчали, небо быстро затягивало. По потемневшему морю побежали белые барашки. Шлюпка уже была спущена и качалась на волнах.

Я подошла к фальшборту, стараясь не думать о том, успею ли я добраться до "нашего" острова прежде, чем разразится буря. Ни разу в жизни мне ещё не доводилось плавать — а тем более грести! — при таком сильном волнении, а ведь это было ещё самое начало шторма. Никто уже не обращал на меня внимания — команда лихорадочно готовила корабль к удару водяной стихии. Но когда я обернулась, при вспышке молнии увидела устремленный на меня горящий взгляд Дейви Джонса.

— Помни, три дня! — крикнул он, перекрывая шум ветра, — если опоздаешь, я, так и быть, пощажу твою жизнь, но жизни Джека Воробья и Элизабет Суонн останутся моими навечно!

— Да, да, уяснила, — пробормотала я себе под нос и, перекинув ноги через фальшборт, повисла на забортном трапе. "Летучий Голландец" ощутимо качало и я уже начала всерьёз опасаться, что сейчас сорвусь и отпущенные мне три дня пролежу уже на дне морском, к удовольствию Джонса...и тут сверху до меня донесся крик вахтенного:

— Человек за бортом!

Сначала я не поняла, о чем это он. Если обо мне, то я хоть фактически и за бортом, но всё же явно ещё пока не в том смысле...

— А ну, посторонись! — гаркнул кто-то над головой и я еле успела увернуться — трое матросов ловко спустились по трапу в предназначавшуюся мне шлюпку и отчалили от корабля.

— Эй! Что происходит? — крикнула я им вслед. Не дождавшись (естественно) ответа, прищурилась, вглядываясь в темное море. Линзы я промывала во время разговора с Прихлопом, но глаза всё равно невыносимо жгло...как же мне это надоело!

И тут я наконец увидела причину беспокойства на корабле. Действительно, среди волн виднелся человек — и, судя по энергичным взмахам рук, он совсем не горел желанием быть спасенным матросами Джонса. Но от его желания тут уже мало что зависело. Шлюпка быстро его нагнала и я видела, как его вытащили из воды. Волнение усиливалось с каждой минутой, так что матросы торопились вернуться на корабль. Висеть на трапе было опасно, так что я волей-неволей поднялась обратно на палубу и наблюдала, как втаскивают на борт спасенного человека. Кто бы он ни был, я бы не сказала, что ему повезло...

И тут очертания его полуобнаженной фигуры показались мне знакомыми. Сердце — то самое, от которого в свое время так малодушно отказался Дейви Джонс — сжалось и забилось часто-часто, словно хотело набрать обороты и выскочить из груди.

Тяжело дыша, человек поднялся на ноги и тут я, наплевав на всё, кинулась вперед, растолкала угрожающе обступивших его матросов, схватила его за плечо...

— Привет, цыпа! — произнес Джек Воробей, оборачиваясь. Мы обнялись — на одно мгновение, короткое, как вспышка молнии, которые в изобилии бесновались в небе, — соскучилась по мне?

XXIV.

"Сколь благое стечение обстоятельств!"

Капитан Дейви Джонс, ПКМ-2

Наш бесстрашный пират выглядел совершенно так же, как при нашей последней встрече — только теперь к его наряду, состоявшему лишь из штанов и кушака, добавилась портупея со шпагой, а из-за пояса торчал неизменный пистолет. Джек быстро взглянул на меня — на разбитое лицо, всё в свежей крови, на синяки на запястьях — и глаза его потемнели от гнева. Хорошо ещё, что он не видел мою спину, которую, когда он обнял меня, прострелила такая боль, что я с трудом сдержала стон.

Тем временем окружавшие нас монстрообразные матросы расступились, пропуская своего капитана.

— Я вижу, ты уже опустился до того, что воюешь с женщинами, Джонс, — холодно произнес Джек, глядя на него в упор.

— Да — когда они своей хитроумной ложью препятствуют мне в достижении моей цели, — Джонс с усмешкой посмотрел на меня, — даже жаль, что все ваши благородные порывы пропали втуне, мисс Варлок. Что ты скажешь, птаха, когда узнаешь, что твоя девушка дала клятву "Летучему Голландцу"?

— Я не его девушка!— с досадой произнесла я, но Джек не дал мне продолжить — схватил меня за плечи и развернул лицом к себе.

— Что ты сделала?! — лицо его исказила такая ярость, что я даже испугалась, — глупая девчонка, ты понимаешь, что ты натворила?!

— Да ничего я не сделала, отпусти! — я вырвалась из его рук, — не слушай его, это совсем другое!

— Пристрелить бы тебя, да порох отсырел!

— Говорю тебе, это совсем не та клятва, которую дали все вы...

— Да какая разница!! — рявкнул Джек. Ветер швырнул мокрые волосы ему в лицо, и он свирепо отбросил их, — если вступаешь в сделку с дьяволом — всегда будешь в проигрыше! Всегда! Черт возьми, думаешь, мне больше заняться нечем, кроме как тебя спасать?!

— Я не нуждаюсь в твоей помощи! — разозлилась я, — прекрасно справилась бы и без тебя, Джек Воробей! Лучше бы о себе позаботился!

Джонс наблюдал за нашей перепалкой с улыбкой злобной радости на лице.

— Советую вам заканчивать вашу семейную сцену, — заметил он, — потому что мисс Варлок ждет шлюпка — она покидает "Летучий Голландец". И в её интересах покинуть его прежде, чем разразится шторм.

— Я никуда не пойду без Джека! — крикнула я. Оставить его здесь — нет, это уже слишком! Достаточно того, что я вынуждена бросить Элизабет на произвол судьбы!

— Давай я сам как-нибудь решу свои проблемы, хорошо? — одернул меня Джек и повернулся к Джонсу, — ты, верно, с ума сошел, Дейви Джонс! Девчонка, одна в шлюпке в такую погоду — это верная гибель!

— Хорошо! — осклабился Джонс, — оставайтесь, оба! В трюм их!

Боцман, ухмыляясь, двинулся к нам. Джек схватил меня за руку и пятился, пока не уперся спиной в фальшборт. Господи, что он собирается делать?!

И вдруг, в одно мгновение он подхватил меня на руки и поставил на планшир.

— Лезь наверх! Быстро!

Не раздумывая, я начала карабкаться по грот-вантам, краем глаза заметив, как боцман и ещё несколько чудищ бросились к Джеку. Он выхватил шпагу.