Ему нужно было действовать осторожно.
— Что привело вас сюда сегодня? — спросила Куанг. — Все идет хорошо?
— У меня есть несколько дополнительных вопросов, на которые я хотел бы получить ваши ответы.
— Конечно. Я к вашим услугам, хотя вашей ИС повезло, что она позвонила именно тогда, когда это сделала. Я вылетаю на Титан через несколько часов. В любом случае, чем могу помочь?
— Я хотел бы начать с импеллера, доставшегося синдикату Тринх после приобретения. — Айзек сверился со своими записями. — Вы когда-нибудь говорили с Делакруа об импеллере?
— Да.
Он поднял глаза, удивленный ее прямым ответом.
Температура в комнате, казалось, упала на несколько градусов.
— Один раз или несколько раз? — продолжил он.
— Многократно.
— Вы обсуждали результаты испытаний импеллера?
— Да.
— Вы обсуждали продажу импеллера синдикату Тринх?
— Да.
— Неужели вы...
— Детектив, я ценю, что вы пытаетесь выполнять свою работу, — начала она более ледяным тоном, чем раньше, — но почему бы нам не покончить с очевидным? Да, у нас с Делакруа были сексуальные отношения, — она развела руками. — Вот, держите.
Айзек наблюдал, как его единственное преимущество вылетает в окно в переносном смысле.
— Вы не упомянули об этом факте во время нашей последней встречи.
— Вы не спрашивали.
— Не совсем, — возразил Айзек. — Я спросил о характере ваших отношений с Делакруа, и вы сказали мне, что он был печальным. Я бы охарактеризовал это как уловку.
— Важно то, что я никогда не лгала вам. Это не моя вина, что вы не задали свой первоначальный вопрос. — Она ухмыльнулась ему. — Вы здесь детектив, а не я.
— Тогда опишите характер ваших отношений с Делакруа, — твердо сказал Айзек. — Очень ясными словами.
— Мы иногда встречались и занимались сексом. — Она приподняла бровь. — Вам достаточно ясно, детектив? Или вы хотите, чтобы я описала его любимые позы?
— Он был влюблен в вас?
— Откуда мне знать? Я не умею читать мысли.
— Он когда-нибудь говорил, что любит вас?
— Да.
— Вы сказали ему, что любите его?
— Да.
— Вы были в него влюблены?
— Ни в малейшей степени.
Айзек нахмурился, но Куанг просто улыбнулась ему в ответ.
— Это вы велели Делакруа забраковать импеллер?
— Нет.
— Значит, это была его идея?
— Я бы предположила, что да. Опять же, я не умею читать мысли.
— Вы знаете, почему он забраковал импеллер?
— Не уверена.
— Тогда почему, по-вашему, он это сделал?
— Чтобы произвести на меня впечатление. — Ее глаза блеснули, и она слегка улыбнулась. — Он выпендривался. Демонстрируя власть, которой он обладал над одним из наших конкурентов. Он знал, что мы могли бы использовать эту экзотическую материю, так что, возможно, она тоже предназначалась в качестве подарка. Я просто воспользовалась представившейся возможностью.
— И вы не увидели в этом никаких проблем?
— Я не видела никаких юридических проблем. Импеллер действительно не удовлетворял условиям, и действия Делакруа подпадали под действие контрактного соглашения между Нигейшн Индастриз и Гордиевым отделом. Более того, он не был самым старшим сотрудником отдела, на этом месте был Эндовер-Чен, и он мог бы отменить решение Делакруа. — Куанг откинулась назад и скрестила ноги. — Но он этого не сделал.
— А как насчет моральных проблем? — спросила Сьюзен, впервые за все время беседы заговорив вслух.
— А что насчет них?
— Делакруа только что неожиданно потерял жену, — настаивала Сьюзен. — Можно было бы предположить, что он был в уязвимом состоянии.
— И воспользовалась ли я этой уязвимостью в своих интересах? Абсолютно. Но мораль — это не ваша юрисдикция, не так ли? Если я хочу, чтобы мне читали лекции о морали и религии, у меня есть коллеги, которые когда-то были Числами. Они мне об этом все уши прожужжат. Однако вас двоих должна волновать только законность того, что я сделала, и ни в чем из этого нет ничего незаконного. Я вольна спать с любым согласным мужчиной, которого выберу, и Делакруа был очень любезен. Точно так же, как я вольна воспользоваться неудачей конкурента, к которой сводится отказавший импеллер.
Куанг откинулась на спинку стула с самодовольной ухмылкой.
— Вам следовало поделиться этой информацией на нашей первой встрече, — сказал Айзек. — Тот факт, что вы не сделали этого, бросает облако сомнения на ваши действия.
— О, я уверена, что так и есть. — Ее глаза смеялись над ним. — Но должна ли я, по-вашему, выглядеть обеспокоенной?
— Вам нужно будет зарегистрировать в СисПоле любые планы поездок на обозримое будущее.
— Как я уже сказала, сегодня позже я вылетаю на Титан. Я останусь в Промис-Сити на несколько дней для проведения встреч, а потом сразу вернусь сюда. Этого будет достаточно, или мне нужно заполнить несколько утомительных формуляров?
— Этого достаточно.
— А есть ли еще что-нибудь, что вас интересует, детектив? — Куанг наклонила голову. — Или вы хотели бы услышать об этих позах?
— Вам известно что-нибудь об убийствах, о чем вы мне не рассказываете?
— Нет, детектив. До сих пор не имею ни малейшего представления, кто мог это сделать. Желаю вам там удачи. Я думаю, вам она понадобится.
Айзек сделал паузу в раздумье, пытаясь придумать новую тему для расспросов. Несмотря на то, какой откровенной она сейчас казалась, он подозревал, что до него дошла не вся история, но, как бы ни старался, он не мог найти трещину в ее броне. Менеджер синдиката Тринх переиграла его в игре, правил которой он до конца не понимал, и вот он ничего не мог с этим поделать, кроме как отступить и попробовать другие пути расследования.
— На сегодня это все, — сказал он наконец.
— Хорошо. Тогда, полагаю, мы здесь закончили.
— Комусо, спасибо, что пришли, — сказал Айзек, поднимаясь со своего места в конференц-зале полицейского участка Нью-Фронтира, чтобы поприветствовать АС.
— Не стоит благодарности, детектив. И, пожалуйста, нет необходимости вставать.
Аватар Комусо был одет в длинную бледно-серую мантию и носил что-то похожее на соломенную корзину на голове. Корзинка была украшена более тонким плетением поперек квадрата спереди, а в затененных углублениях светилась пара зеленых глаз. Айзеку стало интересно, потрудился ли АС хотя бы смоделировать голову под корзиной?
Комусо подождал, пока Айзек и Сьюзен сядут обратно, затем наколдовал простой деревянный стул и уселся сам, сложив руки на коленях.
— Ценю, что вы прибыли сообщением в столь сжатые сроки, — сказал Айзек.
— Честно говоря, я все еще в шоке от этой новости. Расставаться с Йоахимом было достаточно тяжело, но теперь это. — Он покачал своей круглой головой, глаза его затуманились. — Если я могу чем-нибудь помочь, во всем, что угодно, помогу вам без колебаний. Пожалуйста, поймите, детектив, я хочу, чтобы его убийца предстал перед судом справедливости. Я очень этого хочу.
— Давайте начнем с нескольких основных вопросов, — начал Айзек. — Как долго вы с Делакруа были вместе?
— Двадцать восемь лет. Мы познакомились на вечеринке без мяса у его бабушки, когда ему было чуть за двадцать, и поддерживали связь.
— Кто инициировал интеграцию?
— Это сделал он, хотя я приветствовал приглашение. Мы оба увидели, насколько мы совместимы, и оказалось, что мы были правы.
— И каков был ваш уровень интеграции?
— Низкий. Только дележка поверхностными мыслями. — Комусо поднял руку. — За исключением короткого периода, когда ему было за сорок. С октября с 2967 по февраль 2968 года. Мы экспериментировали с более глубоким уровнем интеграции, но никому из нас это не понравилось, и мы вернулись к нашей предыдущей договоренности.
— Расскажите мне о несчастном случае, из-за которого Делакруа оказался в синтоидном теле.
— Не думаю, что обладаю достаточной квалификацией, чтобы обсуждать сам несчастный случай, но эмоциональная нагрузка на Йоахима была высокой. — Комусо опустил голову. — Он не был готов к переходу и, как это иногда бывает, начал сомневаться в природе своего собственного существования.
— Синдром физического разделения? — спросил Айзек.
— Да. Врачи прописали режим, включающий настройку синтоида на максимальную точность, которому он следовал, но настоящее исцеление пришло от Селены. Мне нравится думать, что я выполнил свою часть работы, но Селена была той скалой, к которой он прислонялся в минуты слабости.
— Как Делакруа отреагировал на смерть своей жены?
— Плохо. Он был на станции Микены, ассистировал доктору Эндовер-Чену в строительстве хронотонной бомбы, когда Династия атаковала заводской кластер. Он цеплялся за иррациональную надежду, что поисковые группы в конце концов найдут ее, несмотря на ядерную атаку на фабрику. Я пытался объяснить ему, насколько ничтожны ее шансы, но он не стал слушать.
— Со временем он все-таки смирился с ее смертью, хотя на это ушли недели. Или, я бы сказал, смирился с тем, что она мертва. Селена была... она и Иоахим были связаны так, как никогда не было ни у него, ни у меня. Я никогда особо не интересовался наукой, но эти двое, как коллеги-инженеры, ну... они были созданы друг для друга. У них были одни и те же интересы, одни и те же страсти. Я не решаюсь отбрасывать такие понятия, как судьба, но для них я сделаю исключение. Они были предназначены друг для друга судьбой. В какой-то степени я завидовал той любви, которую они разделяли. Даже спустя два столетия я все еще не понимаю человеческую любовь так хорошо, как мне бы хотелось.
— Что привело к вашему расставанию с Делакруа?
— Честно говоря, не знаю. Очевидно, смерть Селены сыграла свою роль. После ее смерти Йоахим становился все более отстраненным. Я пытался помочь, но он отверг мои усилия. Отталкивал меня все дальше и дальше. Я даже предложил снизить уровень нашей интеграции, чтобы спасти нашу дружбу. Опустить ее до того момента, когда мы делились мыслями только тогда, когда оба давали активное разрешение, но даже это не помогло.
— Почему же?
— Йоахим хотел побыть один. Это было совершенно ясно. Я не думал, что одиночество пойдет ему на пользу. Я хотел помочь, но также не собирался пренебрегать его желаниями, не после стольких хороших лет, проведенных вместе. Мы расстались в приятных, хотя и печальных отношениях, и я всегда заботился о том, чтобы он знал, где меня найти. После этого я покинул Землю. Мне нужно было пространство, и я провел время со старыми друзьями, живущими на Венере. Именно там я был, когда получил известие о его смерти, и сразу же после этого прибыл сообщением на Сатурн.
— Делакруа когда-нибудь связывался с вами после того, как вы расстались?
— Нет, — вздохнул Комусо. — Хотя я бы хотел, чтобы он это делал.
— Он когда-нибудь упоминал при вас Мелоди Куанг?
— Нет, извините. Это имя мне незнакомо.
— Обсуждал ли он с вами строительство импеллера в Нигейшн Индастриз?
— Нет, но в этом нет ничего необычного.
— Почему нет?
— Мы редко говорили о делах. Это всегда был он, и Селена, и я бы вежливо оставил их в покое. Они любили обсуждать технические вопросы друг с другом, часто проводя ночи за обсуждением достоинств того или иного подхода, вникая во всевозможные эзотерические детали, до того...
— До чего?
— До того, как их диалог становился... кокетливым.
— Ах.
— Они оба находили разумным проявлять сексуальность, и я ускользал всякий раз, когда начинал проявляться двусмысленный оттенок.
Комусо пожал плечами. — Органические существа и их железы. Что с ними можно поделать?
— Знаете ли вы кого-нибудь, кто хотел убить либо Делакруа, либо Эндовер-Чена или есть какие-либо причины, по которым кто-то может извлечь выгоду из их смерти?
— Нет, извините. Хотя я хотел бы это знать. — Комусо поправил корзину у себя на голове. — Такое чувство, что я не очень-то помог.
Айзек взглянул на Сьюзен, которая покачала головой, давая понять, что у нее нет никаких вопросов.
— Спасибо, что уделили мне время, Комусо. На данный момент это все. Мы свяжемся с вами, если нам что-нибудь понадобится в будущем.
Эндовер-Чен прибыл в государство Сатурн почти час назад, за час до Комусо, но данные его коннектома передавались только на станцию "Кронос". Ученый не пожелал напрямую связываться с Янусом-Эпиметеем, поэтому в аэропорт Нью-Фронтира его доставил корвет СисПола, и из-за задержки беседа с ним оказалась последней в расписании Айзека.
Низкорослый синтоид вошел в конференц-зал полиции Нью-Фронтира одетым в форму Гордиева подразделения, и призрачные уравнения перемещались под черной блестящей кожей его лица. Он произвел на Айзека впечатление человека с противоречивыми эмоциями: с одной стороны, он вошел с уверенностью человека, привыкшего принимать уважение окружающих, и, с другой стороны, Айзек видел намеки на робость человека, пытающегося собрать воедино свою разрушенную жизнь.
— Доктор Эндовер-Чен, спасибо, что пришли, — сказал Айзек. — Я детектив Айзек Чо. Это агент Сьюзан Кантрелл, мой заместитель, и Энкефалон, мой помощник. Пожалуйста, если вы присядете, мы сможем начать и, надеюсь, не отнимем у вас слишком много времени.
— Как много могут изменить шесть месяцев. — Эндовер Чен улыбнулся Сьюзен, выдвинул свой стул и сел. — Рад видеть, что мы не вцепились друг другу в глотки.
— Мы добиваемся прогресса, — согласилась Сьюзан.
— Вы знаете, Администрация мне сразу понравилась. С того момента, как я узнал о ее существовании, я смог увидеть преимущества ее более строгих законов. Ваших "Ограничений". О, конечно, культура Администрации то здесь, то там неровна по краям; этого следует ожидать от любого общества, все еще переживающего болезненный переход к постдефицитному состоянию. Но основополагающие принципы — осторожные подходы к новым технологиям — я нахожу очень привлекательными.
— Спасибо, доктор, — ответила Сьюзен. — Мы также считаем, что Ограничения — это разумный подход. — Она помолчала, задумавшись, затем добавила: — Или большинство из нас так считают.
— Доктор, если вы не возражаете, — сказал Айзек, — может, начнем?
— Да. Конечно, конечно. — Эндовер-Чен сидел прямо, откинувшись на спинку стула, и уверенность затмевала эти едва уловимые намеки на разбитую жизнь.
— Во-первых, несколько основных вопросов, учитывая ваш уровень интеграции и недавнюю потерю времени. Не могли бы вы, пожалуйста, указать для записи оба коннектома, а также ваш текущий уровень интеграции?
— Конечно. Я состою из коннектомов обоих Мэтью Эндовера и Чена Ван-Шу, и являюсь полной
— интеграцией их двоих.
— И вы предпочитаете, чтобы на вас ссылались в единственном числе или во множественном числе?
— В единственном числе, пожалуйста. И это верно и с юридической точки зрения. Мои прежние "я" преодолели все необходимые препятствия, чтобы быть юридически признанными в качестве новой, исключительной сущности. Вы, вероятно, знаете об этом, но я был воскрешен из единого консолидированного коннектома с помощью Первого Банка разумов, и моя смерть также была классифицирована в единственном числе. — Он откинулся назад. — Итак, да. Я в единственном числе, если вы не возражаете.
