Названный в грамоте ''брат наш, Аббасово величество'', Аббас I не только ''не заметил'' переписанной грамоты, но и принял русское посольство настолько дружественно и тепло, что вызвал удивление у многих своих подданных и даже у русского посла, который впоследствии свидетельствовал царю:

''А шах Аббас меня, холопа твоего, принял с великой любовью и хочет с тобой государем в братской любви и дружбе и в соединении, и городов Баки и Дербени тебе государю поступаетца, и на всех недругов твоих государевых и своих хочет с тобой государем стояти заодин''.

В нарушении придворного этикета и общепринятых иранских традиций Аббас I пошел на встречу требованию Васильчикова и, отменив положенное для послов по протоколу целование ноги у шаха, согласился соблюсти обычай русского царя возлагать руку на голову посла по завершении его речи. Шах подтвердил все обещания, которые давал его отец русскому царю и отправил вместе с Васильчиковым новое персидское посольство в Москву, где будучи заинтересованы в союзе с Ираном, в свою очередь направили посольство к ставшему в 1586 году казахским ханом Тевеккелю. Ни о задачах этого посольства, ни о его результатах не сохранилось упоминаний в документах, но сразу же после него хан Тевеккель в 1588 году разорвал свой вассальный договор с Бухарским государством и выступил против хана Абдуллы, что привело к ряду затяжных войн между казахами и Бухарой на протяжении всей первой половины XVII века.

Однако с наступлением 1587 года внешнеполитическое положение России начинает ухудшаться. Не имея возможности свергнуть негодного ей Сеадат-Гирея силой, Стамбул прибегнул к ''дипломатическим'' мерам. В апреле 1587 года внезапно скончался от отравления Мурат-Гирей, занимавший при своем брате должность калги-султана (главнокомандующий вооруженными силами). Подозреваемый в убийстве человек из окружения Мурат-Гирея бежал. Далее пошло по нарастающей. Собранный Диван, где основную роль играли карачи — четверо глав крупнейших бейских родов — Ширинов, Барынов, Аргинов и Кипчаков, и сераскиры трех орд, кочевавших вне полуострова, отказался утвердить в качестве нового калги-султана другого ханского брата Сафа-Гирея и утвердил в этой должности поддерживаемого турками Казы-Гирея, прозванного за военные успехи ''Бора'' (Буря). Одновременно с этим было получено известие о том, что по приказу султану буджакская орда Кан-Темира пройдя Перекоп вошла в Крым и движется в сторону Бахчисарая, а к Кафе подошел турецкий флот. Поняв, что это начало конца, Сеадат-Гирей с братом и группой сторонников тайно покинул дворец и бежал к Азовскому морю, где на лодках они добрались до Азова, рассчитывая получить убежище в русских землях. Казы-Гирей провозглашенный вместо Сеадат-Гирея новым ханом потребовал от русских властей выдачи беглеца. А получив отказ, собрав 40-тыс. армию в июне двинулся на Киевщину. 30 июня против них посланы полки И. П. Шуйского, которые пришли 13 июля ''за Корсунь к Желтым водам'', где и простояли неделю. Крымцев удалось разбить. По летописным данным побито было около 30 тыс. человек, 2 тыс. попало в плен.

Тогда же Дмитрий предложил императору Рудольфу II ''стояти заодин... на турского'', рассчитывая на его поддержку в разворачивавшейся борьбе за Крым, для чего в Москве планировали воскресить антиосманскую лигу. Предложение в Вене встретило самый горячий отклик, но дело застопорилось из-за Испании, без согласия (а главное без финансовой поддержки) которой Рудольф II не решался на выступление. А у испанского короля Филиппа II на тот момент были совершенно иные планы.

Испания в то время было самым крупным и могущественным государством Западной Европы. Помимо собственно Испании, это была большая часть Италии (Сицилия, Южная Италия, Сардиния, Милан), Нидерланды (вкл. Артуа — северная часть совр. Франции), Франш-Конте (северо-восточная часть совр. Франции); сверх того обширные колониальные владения, включавшие в себя Мексику, Перу и пр. А после присоединения Португалии в 1580 году, Испания получила помимо ее заморских обширных владений (Бразилия, Ангола, Мозамбик, Цейлон, Индонезия и пр.) сильный португальский военно-морской и торговый флот, который стал серьезным подспорьем к ее могуществу. Сама Испания в то время находилась на высокой степени благосостояния; одна Андалузия заключала в себе более 3 млн. жителей; вся эта часть Испании была превосходно возделана, здесь процветало земледелие и садоводство. Испания могла прокормить не только свое народонаселение, но отпускала за границу на огромные суммы хлеб, особенно вино и шерсть. Ее мануфактурная промышленность ставила ее наряду с первыми промышленными народами того времени: в Европе славились испанское оружие, толедские клинки, сукна, шелковые изделия. В одной Севилье жило более 130 тыс. ткачей; в Сеговии их было 32 тыс. Иными словами, Филипп II владел империей, в пределах которой, по словам современников, ''никогда не заходит солнце''.

Однако во второй половине XVI века Испания испытывала все большие трудности по поддержанию и расширению своей империи. Торговые льготы Нидерландов, которые они имели как часть Короны привели к оттоку из Испании золота и серебра, в обмен на поставляемые изделия нидерландских мануфактур. Что в свою очередь привело к увяданию собственной испанской промышленности. Постоянные войны на нескольких фронтах (против Османской империи, Франции, германских протестантов) привели к хроническому бюджетному дефициту, который испанские монархи пытались покрыть повышением налогов и постоянными займами. Ситуация еще больше ухудшилась с начала 1572 года, когда в Нидерландах началось восстание. Несмотря на огромные затраты и посылку отборных войск, Испании не удавалось восстановить контроль над мятежными провинциями. Кроме того, очень скоро англичане обнаружили такой великолепный источник увеличения собственных доходов, как грабеж испанских торговых кораблей, особенно тех, что шли из Нового Света в метрополию груженные серебром и золотом, и контрабанда товаров в испанские владения. Что наносило огромный урон испанской казне. Все попытки Филиппа II дипломатическим путем добиться от английского правительства прекращения пиратства оканчивались ничем. Что было в принципе понятно, поскольку весьма значительный процент захваченного у испанцев добра шел в английскую королевскую казну. А учитывая, что Англия поддерживала нидерландских мятежников (как предоставлением убежища на своей территории, так и прямой посылкой войск), то неудивительно, что сам факт возможного умиротворения мятежных нидерландских провинций напрямую увязывался в Испании с решением проблемы Англии. Еще в середине 70-х гг. прославленный испанский военачальник и королевский наместник Нидерландских провинций дон-Хуан Австрийский предлагал план морской операции против Британских островов, с высадкой на их побережье крупного десанта, с последующим свержением Елизаветы и передачи трона ''законной королеве'' Марии Стюарт. Тогда это план забраковали как авантюристичный, а вскоре скончался и сам дон-Хуан.

Однако, во второй половине 80-х гг. ситуация резко изменилась в благоприятную для Испании сторону. Франция, главный соперник Испании в Европе, после гибели на турнире короля Генриха II, стала погружаться в пучину гражданской войны. После Генриха II правили три его сына — Франциск II (1559-1560), Карл IX (1560-1574) и Генрих III (1574-1589). Старшему сыну Генриха — Франциску в 1559 году было 15 лет. Ничего не разумевшему в делах государственного управления ему хватило ума фактически передать власть дядям своей жены Марии (королевы Шотландии Марии Стюарт). Талантливый полководец Франсуа де'Гиз стал во главе армии, епископ Лотарингский и кардинал взял в свои руки гражданское управление. Не будучи ни принцами крови, ни даже знатными французскими сеньорами (хотя де'Гизы считались потомками самого Карла Великого), они таким образом оказались противопоставлены французской родовитой знати. И этого было достаточно, чтобы оттесненные от власти принцы крови и вельможи образовали единый фронт против Гизов. Старший представитель Бурбонов Антуан по браку с королевой Наваррской был королем крошечного государства, расположенного на границе Франции и Испании. Его жена была горячей поклонницей Кальвина, и обиженный принц стал склоняться к кальвинизму, а Наварра сделалась центром всех недовольных. И уже в августе 1559 года три вождя будущей оппозиции — Антуан де'Бурбон, его брат Конде и адмирал Колиньи совещались о мерах, которые следовало принять для того, чтобы ''освободить короля'' от ''тирании'' Гизов.

Тут необходимо сказать несколько слов о гугенотах — французских кальвинистах. Во Франции гугеноты были скорее не религиозным, а политическим движением, разделяясь на ''гугенотов религиозных'' и ''гугенотов политических'' — действительно активных участников религиозных войн во Франции, и состоявших в первую очередь из аристократов, лишь временно влившихся в среду кальвинистов. Они воспользовались организационными формами кальвинисткой церкви, но в массе были мало затронуты ее учением. По сути протестантизм стал во Франции идеологическим знаменем знати, боровшейся против усиления королевской власти и требовавшей сохранения всех старинных прав и свобод аристократии. ''Имя гугенотов, — писал венецианский посол во Франции Джовани Микеле, — превратились в название недовольных, и борьба идет не из-за религии, а из-за ''общественного блага'', как во времена Людовика XI'' (''Лигой общественного блага'' называлась организация французских сеньоров, выступивших в 60-х годах XV века под предводительством бургундского герцога Карла Смелого против объединительной политики Людовика XI).

Об этом свидетельствовали не только оценки наблюдателей. Ненависть гугенотов к этому королю — объединителю Франции, была настолько велика, и, скажем от себя, понятна, что они не могли удержаться от надругательства над его останками. Они разрыли его могилу и развеяли по ветру его прах еще в самом начале религиозных войн. Эти сеньоры охотно переходили в кальвинизм. Реформа сулила им конфискацию церковных земель и — в идеальной перспективе — превращение их в самостоятельных потентатов на манер германских князей.

Но кальвинизм нужен был им и по другой причине. Многочисленные дворянские свиты знатных родов юга Франции в церковной организации кальвинисткой церкви обретали новые узы, которые связывали их с ''оптиматами'', превращавшимися в пресвитеров новой церкви. Для этих сеньоров религиозная война была и потому желательна, что внешние войны предшествующих царствований подняли авторитет королевской власти и дворянство стало уходить из-под влияния сеньоров. Теперь во главе своей религиозной общины сеньоры шли на борьбу с королевской властью за свои вольности, а в случае удачи — и за свою политическую независимость. Как писал современник событий Клод Антон: ''крупные гугенотские сеньоры, группирующиеся вокруг Конде, мечтали вовсе не о высоких должностях при короле, но о разделе королевства на ряд самостоятельных провинций, в которых они были бы суверенными, не признающими над собой ни короля, ни кого-либо другого''.

При жизни Генрих II, поддерживающий протестантов вне своей страны (как врагов Габсбургов), тем не менее жестко давил их в самой Франции, не давая им развернуться и набрать силу. Положение поменялось после его смерти. На орлеанских штатах 1560 года группа сеньоров представила королю мемориал, в котором она высказывала мнение, что каждый крупный сеньор имеет право избрать ту религию, которая ему больше нравится, в полном соответствии с постановлением аугсбургского религиозного мира 1555 года, т.е., прибавляли петиционеры, согласно принципу ''cujus regio ejus religio'' (чья страна, того и вера).

Усилению влияния гугенотов способствовала и сложившаяся внутренняя обстановка в стране. Смена на престоле совпала с заключением мира в Като-Камбрези, которым закончился долгий период войн с Габсбургами. В июле 1559 года королевский указ частично распустил армию. Большое количество офицеров и солдат осталось без занятий. Они сошлись в Фонтебло требуя вознаграждения. Франсуа де'Гиз уговаривал их разойтись, кардинал пригрозил виселицей. Они удалились затаив злобу. Многие из них были с юга, из непокорного, теперь кальвинистки настроенного дворянства. Они и составили первые кадры дворянского мятежа.

Первоначально Гизам удалось подавить первые вспышки недовольства, но смерть юного короля Франциска II кардинально изменила ситуацию. Гизы были отстранены от власти, а новый король Карл IX попытался вести политику компромисса. Как и следовало ожидать, ничего толкового из этого не вышло. И в 1562 году напряженность в стране переросла в т.н. ''религиозные войны'', на протяжении нескольких последующих десятилетий опустошавших страну (и которые до 1587 года шли как и в реальной истории).

К 1587 году во Франции сложилась следующая ситуация. Смерть Франциска Алансонского, младшего брата бездетного короля Генриха III, неожиданно сделало наследником французского трона лидера гугенотов Генриха де'Бурбона. В ответ на это католики объединившиеся в т.н. Католическую лигу выдвинули в качестве своего претендента на престол герцога Генриха де'Гиза, который, как уже упоминалось, выводил свой род от Карла Великого, и поэтому казался его сторонникам лучшим кандидатом на престол вместо окончательно ''сгнивших'' Валуа. 9 сентября 1585 года папа Сикст V опубликовал буллу, в которой он лишил прав на престол Генриха де'Бурбона и его брата Конде. В стране начался третий этап религиозных войн, получивший название ''война трех Генрихов'' (короля Генриха III де'Валуа, Генриха де'Гиза и Генриха де'Бурбона).

Меж тем в Нидерландах уже громко заявила о себе партия мира. Хотя большинство политических лидеров Голландии и Зеландии решительно противились переговорам с Испанией, в некоторых городах наметился раскол, а соседние провинции, вынесшие на своих плечах главные тяготы войны, все чаще высказывались за заключение договора. В реальной истории один из английских послов в Нидерландах описывал сложившуюся там обстановку так: ''содружество Соединенных Провинций состоит из представителей множества партий и религий, а именно: протестантов, пуритан, анабаптистов и испанских клевретов, которых совсем немало. Скорее всего следует ожидать распада на пять частей, причем протестанты и пуритане вместе едва составят и одну часть из пяти. При этом, — продолжал посол, — только протестанты и пуритане последовательно стояли за продолжение войны. Если бы нашествие на Англию увенчалось успехом и молодая республика осталась одна противостоять всей мощи Филиппа, давление сторонников компромисса, скорее всего, было бы непреодолимым''.

Спала напряженность и в Средиземноморье. Османская империя занятая войной с Персией, а также конфликтом в Крыму вынуждена была заметно ослабить свой натиск на западном направлении, что позволило Филиппу II сконцентрироваться на решении европейских дел. Как писал один из послов при испанском дворе: ''В данный момент католический король (Филипп II) пребывает в полной безопасности. Франция не в силах угрожать ему, равно как и турки, не говоря уже о короле Шотландии, обиженном на Елизавету из-за смерти своей матери. Единственным способным противостоять ему монархом был король Дании, но он недавно умер, а сын его слишком молод, и ему есть чем заняться в своей стране... В то же время Испания может быть уверена, что швейцарские кантоны не выступят против нее сами и не позволят сделать это другим, ибо между ними теперь союз''.