...Следствие ведется энергично"
Бросив газеты в урну, я усмехнулся, когда свёрнутая трубочкой бумага попала аккуратно в отверстие. Всё шло так, как ему и положено идти — люди, хоть и были взбудоражены, но особого угнетения не чувствовалось — жертв только двое, а ущерб нанесён человеку, располагающему далеко не единственным источником дохода. Прохожие на улицах всё ещё оживлённо обсуждали произошедшее — но все версии сводились к нитроглицерину, халатности, и... и злому року, витающему надо всем этим предприятием. А ещё о прошедшей наконец жаре, которая почти высушила город до костей, и том, что есть что-то от промысла божьего в гибели двух магнатов... И вот ведь как интересно — как только всё полыхнуло, этот убийственный зной и сгинул в удушливое истаявшее воспоминание. А рабочие места... Так этого можно добиться разными путями.
Данни всхрапнул и прибавил ходу. Нужно было побывать в нескольких местах, в том числе у Фильере. К тому же я хотел ещё раз по возвращении в дом повторить план тоннелей. На всякий случай...
* * *
Мы сидели под отцветающими яблонями на прогретой весенним солнцем земле, прислонившись спиной к тёплому, шершавому стволу старого дерева. И солнечного света было настолько много, что казалось, он проникает насквозь через плотную ткань повязки и закрытые веки. Всё залило золотым сиянием и окружающий мир состоял только из звуков, запахов и ощущений. Но лицо сидящего рядом Змея я видел столь отчётливо, что мог проследить, как меняется от движенья листьев узор тёмных малахитовых глаз, и как вытягиваются в тонкие нити его зрачки, когда лучи солнца проскальзывают сквозь лиственную завесу.
Мерно гудели где-то в кронах деревьев пчёлы, шуршали листья от прикосновения ветерков и вновь старая яблоня осыпала нас нежным и тонким снегом. Лепестки опадали тихим шорохом, тонули в мягком травяном ковре, касались рук. Запах послеполуденного сада, где, как на холсте из аромата яблонь, проступали кусты смородины и мягкая горячая пыль узких тропинок...
— Тень, кое-что повторяется...
Я чуть повернул голову и снова увидел его, задумчиво глядящего куда-то сквозь тёплую метель лепестков. Красивое юное лицо, похожее, почти неуловимыми чертами, на лица канувших во Тьму родичей и совершенно другое... принадлежащее уже этому времени, этому миру... Золото солнечного света смешалось с золотыми бликами его странных крыльев. Или то был ореол светлых волос?
-... и мы ещё не единожды пройдём этот поворот Колеса Жизни.
Рука, тёплая, с огоньками лета на кончиках пальцев, дотронулась до моего локтя и ощущение лёгкости и мириад солнечных зайчиков, так и осталось, даже когда прикосновение исчезло...
Я всё-таки открыл глаза, почти убедив себя в том, что летний, полный запаха диких трав и медового солнечного света, вкус его крови — реальность, а не сновидение. И что сейчас я увижу Змея, сидящего рядом со мной на кровати и с улыбкой глядящего в глаза...
Одеяло на самом краешке постели и вправду было примято, но только одно знакомое мне существо умудрялось повсюду за собой оставлять дубовые листики и прочий древесный мусор.
Я дёрнул уголком губ в усмешке, удобней устраиваясь под тёплой тяжестью одеяла.
Кое-что повторяется и мы ещё не единожды пройдём этот поворот Колеса Жизни...
Змей ли говорил эти слова, или это мои собственные мысли прозвучали во сне?..
Когда-то... давным-давно... мы и вправду сидели так под отцветающей старой яблоней и на глазах была плотная повязка, чтобы я не ослеп от ставшего иным солнечного света. Но о чём мы говорили тогда, я уже не помнил.
Кое-что повторяется...
И Колесо Жизни сделало ещё один поворот...
И я не знаю, что мне делать с этим...
Но, как бы там ни было, сон развеял ту хмурую безнадёжность и тоску, что прошедшей ночью вытекала из камина в струйках тёплого воздуха и ложилась на плечи неподъемной тяжестью потерянной Силы. Богини! Даже смешно сейчас! Возвращаясь домой, я боялся того момента, когда мне всё-таки придётся закрыть глаза и провалиться в сновидения. Боялся, что будет сниться то, что я не хотел бы видеть во снах, или то, что очень хотел... Но не стоит думать сейчас об этом — на самом ли деле Змей пришёл в мои сны, или то были воспоминания, в любом случае не для того я проснулся в столь хорошем настроении, чтобы тут же загнать себя мыслями в чёрную меланхолию.
Высунув из-под одеяла руку, я свесил её с кровати. Вокруг пальцев тут же обвилась холодная ленточка сквозняка и желание вставать моментально пропало. С кухни всё теми же вездесущими сквознячками донесло обрывок негромкого разговора и потянуло чем-то на удивление съедобным и не горелым. Нет, Фаэ вряд ли способна приготовить хоть что-то, что пришлось бы предварительно варить, печь, или жарить. Богини!!! Неужели Юстин умеет готовить?! На это следовало посмотреть, а, в случае чего, и попробовать.
Всё-таки выбравшись из-под одеяла, я зябко передёрнул плечами, кутаясь в тонкий халат. Раздёрнул шторы, закрывая окна и балконную дверь. Облака ещё к рассвету затянули всё небо плотным серым покровом и на улице давно было по-вечернему сумрачно. Гатри на том берегу мерцал холодными звёздочками фонарей и разноцветными пятнами окон. Там, куда сходились дрожащие нити света, словно из тёмной чаши — стен старого города, в небо текло призрачное свечение газовых фонарей. Здесь и сейчас мысли о предстоящем походе в Закатные башни не вызывали никакой тревоги. Да и вообще, не собираемся же мы соваться во владения хранительницы холма?!.. Я уж точно не собирался.
Паркетный пол, нигде не укрытый коврами, был холодным, и я переступил с ноги на ногу. С первого этажа интригующе запахло вполне приемлемо сваренным кофе...
Спускаясь вниз, я потирал плечи руками — свежий воздух, это, конечно, замечательно, но всеми ветрами продуваемый дом — уже слишком! Хотя, может мне так холодно после сна? А в ванной комнате поджидали и вовсе ледяные плитки...
Стоя в горячих лентах воды, кутающих тело переплетениями древних рун, я на пару секунд ощутил постороннее присутствие. Видимо, Фаэ решила проверить, скоро ли я доберусь до кухни. А ведь благодаря выходкам этой девчонки я за три неполных месяца окончательно утратил способность смущаться по таким пустякам! С момента нашего, если это можно так назвать, знакомства, прошло около недели, когда она посчитала вполне допустимым заявиться в ванную комнату как раз, когда я улёгся в воду, и, как ни в чём не бывало, начать разговор об Истории предисходного периода... Хорошо, что в присутствии юного двуликого Фаэ ведёт себя прилично... или старается изо всех сил. А все мелкие безобразия в основном, направлены на мою персону, но тут уж ничего не поделаешь — такова её суть. Да и начни Фаэ общаться со мной как-то иначе, заподозрил бы неладное в себе.
Я улыбнулся пришедшим мыслям: эта фэйри и маленький двуликий... Дом стал бы пустым и мёртвым без них.
В кухню я зашёл согревшись, и от созерцания чуть промокшего от волос халата и босых ног передёрнулась сидящая на корточках прямо на столе у плиты фэйри. Я лишь усмехнулся — открытые по всему дому окна и двери были именно её работой.
Юстин, стоящий у плиты всё в той же одежде, в которой ходил вчера к Габриэлю, повернулся ко мне.
— Добрый вечер, — он несколько растерянно улыбнулся.
— Добрый, — я улыбнулся в ответ, усаживаясь на стул подальше от света горящих на столе ламп. — Огонёк, а ты у нас на сегодня — главное блюдо?
— Обойдешься омлетом! — фыркнула она, даже не думая не то чтобы слазить на пол, но и отодвигаться от источника тепла. Только невероятным акробатическим движением выпрямила ножку и подтянула сползающий гольфик. Столь полюбившийся, не иначе из-за способа добычи, матросский костюмчик, что был на ней сейчас, выглядел на удивление чисто. Я бы даже сказал, что его выстирали!
— Даниэл, вы будете? — волчонок кивнул на сковородку, в которой, судя по запаху, доходил до готовности омлет с колбасой и помидорами.
— С удовольствием! Как я чувствую, у тебя прекрасно получается.
Юстин, смутившись, отвернулся к плите.
— Вообще-то, я иногда помогал Теодору... Виктория почти не нанимала прислуги.
— Всё к лучшему — как видишь, ты успел приобрести полезный опыт.
— Эн"шэн! Не пугай так бедного мальчика! — состроив обезьянью рожицу Фаэ пригрозила мне пальцем. — А то решит ещё, что ты очень рад обретению повара в его лице и теперь его святой обязанностью будет сутки напролёт торчать на кухне и готовить тебе поесть!
— Огонёк, не это я имел в виду, и ты прекрасно меня поняла, — усмехнулся я. — Только вот, боюсь, как бы ты не уцепилась за такую возможность.
— Да я, можно сказать, сыта воздухом и солнечным светом!
— Ага, — кивнул я. — То-то после подобной трапезы остаются горы немытой посуды и кастрюли с подгоревшей кашей?
— Не слушай его, Юстин, это чистой воды клевета! — нагло заявила девчонка и в обиженном жесте попыталась, не меняя позы, сложить ручки на груди. Волчонок, стоящий вполоборота ко мне, улыбался.
Может, и не прав я был, решив поначалу оставаться при нём в мороке сорокалетнего дядьки (правильно Фаэ заметила, что веду-то я себя всё равно, как двадцатилетний оболтус), а может, Юстин начал привыкать к нашему общению. Ну да, не всё ведь сразу. Я потянулся к полочкам буфета, чтобы достать чашки для кофе. И вообще, ему ко многому ещё придётся привыкать, да и отвыкать тоже... Чего только стоили его взгляды, поначалу осторожно бросаемые на меня за столом! Но... ладно Юстин — мальчишка, который до недавнего времени не знал, что он сам двуликий. Вервольф... Вспомнился вчерашний странный намёк Габриэля на то, что я слишком бледен. Богини! Сдаётся, имел он в виду, что мне не помешало бы выпить крови!..
Но ведь и вправду, что мы знаем друг о друге? Во время Исхода, прошедшего здесь менее чем за сотню лет, до изменений, происходящих с нами, было дело лишь нам самим. И хоть обрядов, связанных с кровью, полно у всех, чудищами и кровопийцами всегда считали нас. Заслуженно конечно, под конец Исхода... Но сейчас-то зачем всех под одну гребёнку чесать?
Габриэль же и вовсе не принадлежащий к этому миру... Богини! Почти непредставимо!..
— И о чём это ты так размечтался? — Фаэ, усевшись напротив, положила голову на сложенные на столешнице ручки и с любопытством заглядывала мне в лицо. — Девять, — неожиданно добавила она и ехидно улыбнулась.
— Что девять? — не понял я. Юстин уже раскладывал омлет по тарелкам. Судя по тому, что тарелок было только две, а возмущений со стороны фэйри не последовало — первую сковородку Фаэ слопала единолично. Куда в неё только поместилось?
— Ты положил в кофе девять ложек сахара! — продолжая источать ехидство, протянула она. — Боюсь, если так пойдёт и дальше, у тебя на самом деле что-нибудь слипнется!
— Шутка повторенная — смешнее не будет, — заметил я, с невозмутимым выражением на лице помешивая кофейный сироп. — Юстин?
Двуликий поднял взгляд от тарелки, где совершал некие приличествующие этикету манипуляции с вилочкой и изредка откладываемым в сторону ножом с закруглённым кончиком. Не иначе поедание первой сковородки было ещё и показательно-обучающим.
— Мне предстоит одно небольшое приключение... Не думаю, что со мной там что-то случиться, но на всякий случай, чтобы тебе было спокойнее. В библиотеке, в нижнем ящике стола, лежат письма. Там есть пачка с адресом пересылки в Санкт-Петербурге, от Никиты Велеса. Это мой очень близкий друг. И если что... Да вообще, на будущее, если возникнут какие-либо неприятности, а меня не окажется рядом, можешь смело обращаться к нему. Велес, правда, не из двуликих, а потомок чистой крови Тёмных Родов, но ведь и я из ночных. Здесь у меня тоже есть друзья, но это люди, и хоть перед ними можно особо не таиться, во многом они тебе помочь не смогут. Арктур и Эвелина Стоун, Огонёк знает где они живут.
— У-у... — протянула Фаэ, маленькими глоточками попивая остывающий кофе. — Что-то на тебя такое сегодня нашло странное. Ты куда вообще собрался? Опять с этим своим белобрысым сидхе? Каждый раз, когда ты с ним в компании остаёшься, заканчивается всё какой-нибудь гадостью.
— Разве тебе вчерашний ужин не понравился? — я приподнял бровь.
— Нуу... — замялась фэйри.
— Даниэл, а куда вы идёте? — Юстин встревоженный таким поворотом разговора так и сидел, занеся над тарелкой вилочку.
— К Закатным башням. Это в старом городе. Габриэль предполагает, что где-то там должна находиться если не тайная библиотека монахов, то некий их схрон.
— Ну я же говорила! — рассерженно выпалила Фаэ. — Опять чёрте-куда вместе с ним лезешь!!! И зачем тебе эта библиотека?!!
— Огонёк, не стоит так переживать — куда не надо мы не полезем. А в библиотеке могут оказаться документы, что хоть немного прольют свет на творящееся в Гатри непотребство.
— И всё равно!!! — Фаэ насупилась, как маленький ребёнок и даже гневно, почти расплескав по столу содержимое, отодвинула от себя кружку. — А если Алая тебя почует?! Что тогда?! Ему, поди, ничего не станется! Он же свой под холмом!
— Огонёк, — я покачал головой, — мы не собираемся соваться в её владения. А по старому городу я не единожды гулял и рядом с этими башнями в том числе — как видишь, со мной всё в порядке. Юстин, — я улыбнулся волчонку, — на самом деле нет в этом ничего опасного — Огонёк преувеличила. Единственное, что может нам угрожать там, так это паутина, пыль и плесень.
— И когда ты туда собрался? — Фаэ всё ещё недовольно поглядывала в мою сторону.
— Сегодня. Мы договорились встретиться с Габриэлем в десять.
— А в чём ты туда пойдёшь? — по милому детскому личику расплылась не детская ухмылочка.
— Хм... — я задумался перед тем, как ответить, мысленно перебирая гардероб. И вправду ведь нет ничего подходящего! Я даже верхом так давно не ездил, что из обуви остались только ботинки, удобные для неспешных прогулок по городу, городской опять-таки зимы и слякоти, но никак не блужданий по подземным коридорам...
— У тебя на Вечернем бульваре, кажется, лежит миленькая такая ночная пижама. Правда, не помню, чтобы ты её надевал... Эн"шэн, ну зачем тебе туда?!..
Я лишь вздохнул.
— Может вам на самом деле перенести это на пару дней? — в глазах Юстина столь отчётливо читалось беспокойство, что я обругал себя за не вовремя начатый разговор. Мог бы подождать, пока он нормально поест!
— Лучше не затягивать с этим. Чем скорее мы до конца разберёмся в происходящем — тем лучше. Гатри всегда был спокойным городком — я хочу, что бы так и оставалось.
Ох, Богини! В самом деле, зря я затеял этот разговор! Не теми словами и не в то время!..
* * *
Когда я пришёл к "Забытой книге", Даниил уже был там. Сидя за одним из крайних столиков, он читал газету, отпивая маленькими глоточками чай и, в такт некой неслышимой музыке, покачивал носком ботинка. Оделся он во всё чёрное — как и всегда, впрочем. Подходя ближе я окончательно уверился в том, что Навь всё ещё дышит воздухом этого мира благодаря исключительной живучести. Только ненормальное создание облачится для похода в подземелья, или некое их подобие, в рубашку, брюки, жилеточку и ботинки. Свеженачищенные.
