Мерзкий старикашка

Намек на кондиции? Да однозначно!

— Если ты, капитан, про ту похабную цидульку, что мне князь Дамуриани со товарищи послал, так сие есть их прямой священный долг перед короной — делиться мыслями и соображениями о том, как лучше государство Ашшорское обустроить. — хмыкнул я. — У любого может о том быть свое мнение. Ты, кстати, его не читал?

— Нет, ваше высочество. — ответил Латмур. — Хотя и догадываюсь, что было в нем.

— Чего гадать-то? — я извлек письмо дюжины членов совета и бросил на стол. — Вот, ознакомьтесь, а после и поговорим.

— С позволения вашего высочества... — Осе развернул свиток и все трое впились взглядом в его содержимое.

Читайте-читайте. Тут красную тряпку, чтобы дразнить быка, правда не используют, но эффект будет, думаю, такой же. Вон как у князей желваки-то играть начали, да и капитан гвардии смурнеть начал.

— Государь, но ведь это... — командующий Левым крылом покачал головой, словно разминая шейные мышцы перед дракой. — Это заговор и предательство! Всех сие подписавших необходимо предать казни!

— Так уж и всех? — я вновь усмехнулся. — Двенадцать владетельных в изменники записал разом, хозяев земель и водителей дружин.

— Уже завтра в наших силах будет взять их всех под арест. — заметил князь Коваргине. — Войска стягиваются к столице, и все они будут схвачены, лишь дайте приказ. А главного министра мы можем захватить и немедленно — он во дворце.

— Ну хорошо-хорошо. Схватим мы их завтра. А дальше что, господа? — полюбопытствовал я.

— Поток и разорение. — ответил Осе. — Земли изменников отъять в казну, самих их с семьями предать казни, как велят традиция и закон.

Ну и за счет экспроприации наградить истинно верных, это понятно.

— А подчинятся ли традиции и закону их семьи? Ведь двенадцать... Ну ладно, десять — двоих я убедил в их неправоте, — членов совета обвинять предлагаете. Сдается мне, их наследники попытаются сопротивляться.

— Армия вполне способна управится с бунтовщиками. — с мрачной уверенностью сообщил князь Самватиани.

— Ой ли? — иронично вопросил я. — Даже ежели забыть о том, что для войны нужны деньги, а заговорщики в них не испытывают недостатка, все ли владетельные поддержат нас, а не их? Ведь, если треть совета обвинить разом, остальных и поодиночке потом перещелкать можно. Это многим придет в голову.

— Довольно дать почитать прочим князьям это письмо, — Латмур продемонстрировал мне свиток с кондициями, — и армии можно будет даже не вмешиваться. Эта не небесная дюжина возжелала отодвинуть прочих на вторые и третьи роли. Такого не простят.

— Опять же, допустим. Хотя насчет невмешательства армии, это ты хватанул, конечно — их земли выжгут да разорят в этом случае, и на что они кому тогда сдались? Но забывать о соседях явно не стоит. Представь, если разом полыхнут Эшпань, Феллана, Дамуриана, Лефта, Шадда, Таркитави, Талань, Кипиана, Коттия и Симур, чего нам стоит ожидать? — я обвел присутствующих тяжелым взглядом. — Инитарцы вторгнутся в Шехаму, домен моего наследника, между прочим, а удержать мы ее не сможем. И вернуть, скорее всего, не получится тоже. В Коттию и Симур они тоже смогут перебросить войска, и до зимы, когда перевалы станут непроходимы окончательно, во всей Щумской долине станет ну очень "весело". А если солдаты царя Хатчина, в союзе с мятежниками, нас там разобьют, то и с пятой частью страны распрощаться придется. Военное счастье оно так переменчиво... Мирельцы, пусть они и заняты сейчас войной с лже-Удуром, солдат на вторжение в Самватин наскребут тоже, да и парсюки могут успеть войти в Дадешку. Им, правда, быстро не до нас станет, но...

Я пожал плечами.

— Так что, дорогие князья, вы мне тут гражданскую войну не устраивайте. И так вот-вот война у границ начнется, а мы к ней не готовы.

— Война? — Яркун удивленно смотрел на меня. — Но с кем? Никто не собирает армии у наших пределов, ваше высочество — мы бы знали.

— Разве я что-то говорил о подготовке вторжения в Ашшорию, князь? Нет, я имел в виду другое. Парсуда, старый наш враг, вскоре будет атакована из Скарпии.

— При всем моем почтении, ваше высочество, это лишь на руку нам. — ответил Осе. — Немирный южный сосед будет связан войной с Гикаметом и его асинскими хозяевами, Инитару и Миреллу, если только лишь не вмешаются боги, я надеюсь сдержать силами лишь своего крыла, а Центра и Правого крыла более чем хватит для усмирения непокорных. Самое большее, через шесть месяцев Ашшория будет...

— Разоренной внутренней войной страной, с пустой казной и выжженными территориями. — прервал его я. — А юг ее будет полон беженцев из Парсуды, голодных, нищих, и это когда зима на пороге. Не легче ли истинно достойным обзавестись новыми княжествами за счет соседа, вместо того, чтобы свою страну разорять? Земли-то там плодородные.

— Ваше высочество намерены простить заговорщикам их дерзость? — спросил Осе, и кивнул на свиток с дюжиной печатей.

— Мое высочество предпочитает считать это дуростью, а за нее не казнят. — я усмехнулся третий раз. — Но и на должности министров дураков не держат, как и их протеже. Нам стоит поговорить сейчас с князем Дамуриани — мне что-то подсказывает, что он искренне раскается в своем заблуждении и не только выступит с нами единым фронтом, но и попросит нового царя отставить его с должности. Ведь истинно верные подождут своей награды пару-тройку месяцев? Ну, по крайней мере двое из них. Какую награду дать третьему я знаю.

— Ваше высочество? — настороженно произнес капитан Блистательных.

— Вы правы, Латмур, князь Девяти Столбов, по прозванию Железная Рука, речь именно о вас. — я кивнул. — У царевича Тыкави, кроме двоих сыновей, осталась еще и дочь, девка на выданье уже, а вы, я слышал, вдовы.

Все трое переглянулись — кажется такого от меня не ожидали.

— Это огромная честь, царевич, и вы, как старший мужчина в роду, властны над рукой царевны Тинатин. — командир Блистательных поднялся и отвесил поклон. — Но разумно ли отдавать юную девушку за старика? У меня есть сын, он скоро достигнет совершенных лет...

— Да, через два дня. — подтвердил я. — Мы уже с ним познакомились. Хороший мальчик, к экзамену на звание Блистательного готовится, в отца, видать, пошел.

Латмур чуть улыбнулся в некотором смущении — любому нравится, когда его ребенка хвалят.

— Однако он — не вы. Мало того, что жених будет моложе невесты на полгода, — это не так уж и страшно, ведь мы, мужчины, обычно стареем быстрее, — но мальчик не может пока похвастаться ничем, кроме ума. Он не родовит, — начал загибать пальцы я, — не особо богат, и не совершил никаких подвигов, прославивших бы именно его имя. Единственное его несомненное достоинство, это его отец, признанный герой. Брак Тинатин с вами, Латмур, не вызовет какого-то особого ропота среди знати, поскольку вас знают и уважают по всей Ашшории. Брак с Нвардом...

Я развел руками.

— Разве что вы дождетесь того момента, когда мы ухватим кусок земли у Парсуды, и разделим его меж вами тремя, образовав три новых княжества, как я и предлагаю. Тогда — да. Выдать внучатую племянницу царя за наследника владетельного — в этом не будет никому никакого урона, да и попрекнуть их потомков знатностью никому не удастся.

Выбор простой — синица в руках, или журавль в небе. Что же выберешь ты, Латмур Железная Рука?

— Это следует серьезно обдумать, царевич. — произнес капитан гвардии.

— Я вас никуда и не тороплю, князь.

— Но ваше высочество так уверены, что мы сможем не просто разгромить армию Парсуды, но и удержать ее земли? — с сомнением произнес Яркун. — Бить-то мы парсюков бивали не раз, но занять их земли — это совсем иное. Устоит ли вовсе Ашшория, если на нас обрушится вся ярость царя царей?

— А кто тебе сказал, князь Коваргине, что мы с Парсудой будем воевать? — я едко усмехнулся. — Наоборот, мы протянем ей руку помощи в тяжелый момент, а парсюки за это отблагодарят нас.

— Кажется я уже ничегошеньки не понимаю. — хохотнул Осе.

— Вещь очевидная для Кагена и князя Тимариани, но не для военных... — я подпустил в голос нотку печали. — Потому-то никому из вас и не сулю должность главного министра, а вот Зулик с ней вполне управится.

— Быть может вашему высочеству будет угодно нас просветить? — с некоторым напряжением проговорил Яркун.

Надо бы с намеками на неполное служебное соответствие хотя бы временно завязывать, а то тюкнут еще чего доброго по темечку.

— Это можно. Вот скажите мне, любезные, чем славны скарпийцы?

Князья переглянулись.

— Флотом, царевич. — сказал Осе. — Едва ли не половина всех кораблей в Усталом море принадлежит им. Держат в нем почти всю торговлю.

— Верно. — согласился я. — А за счет чего они могут это себе позволить?

— Ну... Так уж сложилось. — князь Самватини недоуменно пожал плечами.

— А вот это не верно. За счет армии, каковой у них почти нет и не было.

— Как же это нет? — изумился Яркун. — Да за последние два столетия парсюки раз десять пыталась выбить скарпийцев с побережья, и ничего у них не получалось!

— Со времен смерти Тарки Одноглазого — двенадцать раз. — подтвердил я. — Не помогали Парсуде ни ее огромная армия, ни богатство, ни даже боевые слоны. Хотя с остальными наследниками царя всех рулиннов разделались довольно споро. Вопрос — почему? Второй вопрос — если скарпийцы всегда били парсюков по мордасам, отчего никогда сами не переходили в наступление и не занимали парсудских земель?

Около двухсот пятидесяти лет тому назад, Тарки, царю Тау, удалось объединить под своей рукой многочисленные города-государства народа рулиннов, проживающих в северо-западной части Усталого моря. Не просто заполучить титул верховного царя, каковой, в теории, является предводителем всех рулиннских войск на случай гипотетической общей угрозы, а именно спаять в одно, более или менее однородное государство. Подвиг, достойный бога — ни до, ни после него такого никому не удавалось.

После девяти лет непрерывных войн и интриг, достигнув, наконец, своей цели, царь Тарки оказался перед лицом непростой проблемы: как завоеванное удержать? С одной стороны, его подданные относились к остальным народам несколько пренебрежительно, почитая себя любимыми творениями богов (каковых у них чуть более двух десятков), а с другой — издревле привыкли к отсутствию центральной власти и, более того, почитали ее злом и уделом варваров.

И куда было бедному верховному податься?

К этому времени Парсуда, уже тогда насчитывавшая в истории своей монархии двадцать две более или менее длительные династии, в очередной раз склонилась к упадку. А вот богатств в ней по-прежнему было более чем достаточно.

Причем несколько городков на юго-восточном побережье моря еще и являлись когда-то колониями рулиннских полисов, однако давно и плотно были под парсудской пятой, такой, что даже взбрыкивать уже давно не помышляли. Для жителей коренной Рулиннои сие, разумеется, было плевком во всю физиономию, и хитрый Тарки успешно впарил своим соотечественникам новую национальную идею, представлявшую из себя дикую смесь национализма, борьбы за права угнетенных какими-то там недочеловеками братьев по крови, и жажды легкой наживы за счет тех же самых "недочеловеков".

Год спустя у северного побережья Парсуды появилась армада кораблей, разметавших сравнительно немногочисленный флот защитников, и на землю царя царей высадилась многотысячная армия.

За пару месяцев Тарки Одноглазый, почти не встречая сопротивления, освободил всех угнетенных, забил добычей до трети своих кораблей и задумался о том, чем набить оставшиеся.

Вначале он скосил свой единственный глаз в сторону Ашшории, но как раз в это время сатрап Буджум провозгласил в ней независимость, назначил себя на должность царя и, дружелюбно махая Тарки рукой, начал кричать: "Привет! Свои!"

Всерулиннский государь пораскинул мозгами и решил, что Ашшория от него никуда не уплывет, а иметь витязей Буджума при своем войске ему будет весьма полезно, потому как у него самого с конницей не очень хорошо. Тяжелых пехотинцев с длинными копьями — полно, пращников и метателей дротиков тоже хватает. А вот фланги охранять некому.

Два царя ударили по рукам и полезли грабить Парсуду вместе. За полтора года эта парочка полностью вывезла все ценное из трех сатрапий, разгромила пять собранных царем царей армий (а разнообразных ограниченных воинских контингентов и вовсе без счету) и уже даже столице древнейшего из государств мира их армия угрожать начала. Понимая, что после падения Вааруны вся Парсуда грозит рассыпаться словно карточный домик, наследник царя царей папеньку недрогнувшей рукой удавил, объявил себя спасителем отечества и предпочел с самопровозглашенным царем Ашшории договориться.

Хотя кто там был инициатором переговоров — неизвестно. Лезть далее вглубь Парсуды царь всех рулиннов не намеревался, поскольку самые богатые территории и так были уже его, а Ашшория, как он и предполагал, так никуда и не уплыла.

В результате тайного сговора, к месту последней битвы Тарки ашшорская конница попросту не явилась и парсюки устроили его армии знатные Канны, с той, исключительно, разницей, что римляне без Эмилия Пауллюса вполне после того поражения обошлись, а вот когда руллинский царь погиб вместе с обоими наследниками, завоевателям наступило то самое место, откуда у моего геральдического ежа крылья произрастают.

Конечно, некоторое количество войск, в том числе и из местных рекрутов, на захваченных землях у рулиннов оставалось, наместников из своих приближенных (и весьма неплохих полководцев, кстати) Тарки тоже оставил, но без верховного царя те, как и положено лучшим из представителей сего вольнолюбивого народа, о безусловном главенстве одного над остальными договориться не смогли, и были биты поодиночке.

Через шесть лет после высадки рулиннских войск на южном берегу Усталого моря парсюки вновь приблизились к побережью, управлением которого заведовал некогда генерал, а теперь уже полноправный царь, Скарпа Фалангит, попытались добить последний оплот неудачливых завоевателей, и люто обломались.

С тех пор и мучаются, бедолаги.

— Быть может, им не очень-то и нужна парсудская земля? — предположил Яркун.

— Ну конечно! — я от души расхохотался. — Где это видано, дорогой князь, чтобы государь хоть какого-то царства не попытался при первой же возможности от соседей что-то урвать? Даже если оно нафиг не надо. Нет. Просто со всех сторон, кроме как с запада, Скарпия окружена горами, а перевалов, по которым не кучка контрабандистов, а целая армия может переправиться, в них всего пять. Парсюки же, как и мы, впрочем, имеют то же устройство армии, что и во времена Парса Старого. Увы, но витязи — скверная замена обученной фаланге, коли ее нельзя зажать с боков. Ни той же строевой выучки, ни столь же длинных копий они не имеют. Потому-то скарпийцы и могут себе позволить иметь огромный флот и небольшую армию — до недавнего времени к западу от них были лишь защищенные от Парсуды Непролазным Хребтом карликовые царства народа ханну. Ну а когда появились асины, чья пехота ничуть не хуже рулиннской, и быстренько государства ханнюков к ногтю прижали, Гикамету предпринимать что-то было уже поздно.