Опасная игрушка (завершено)

— Ты назначен Вторым, в срочном порядке. На место Третьего пока нет достойного кандидата, так что твои земли останутся при тебе, но и за землями Тернала ты тоже присмотришь, пока ситуация не поменяется.

— К чему такая спешка? — Третий не стал начинать разговор с общих фраз вежливости, они были явно неуместны в данной ситуации.

— Восстание вспыхнуло раньше, чем должно было, — тихо произнес Первый и огорченно поджал губы. — Мы слишком многое теряем, поэтому мне срочно нужен кто-то на должности Второго. Мы вдвоем с Тиллом не удержим все нити в руках, нам нужна помощь.

— Как? Я не понимаю! — Тэйтан с трудом взял себя в руки, чтобы не показать как изумлен полученными известиями. — Наши информаторы говорили, что не ранее дня Сбора! Этого просто не может быть!

— Может, — тихо отозвался Первый и повернулся лицом к экрану. — Даже если бы я не доверял донесениям о положении в стране, вот эта картина, — поднял он руку и указал на светящийся странный рисунок, — говорит сама за себя. Каждая унесенная жизнь аллэрна отражается на общей ситуации. Слишком много погасших огоньков.

— Но..., — Третий, нет, уже Второй потерял дар речи, он ранее не догадывался о предназначении рисунка.

— Тебе так же придется за этим наблюдать. Это входит в прямые обязанности Второго, которые теперь нелегким грузом лягут и на твои плечи, сынок, — мягко сказал Первый и добавил. — Присаживайся, разговор будет долгим, но прежде ты дашь клятву, что все, что ты узнаешь сейчас, уйдет с тобой в могилу и останется известным только тебе. Клянись!

— Клянусь Великим Исходом, — голос нового Второго дрогнул, — что ни единого слова не разглашу из той тайны, которую поведаешь сейчас, — больше он не произнес ни слова, а сел в предложенное кресло и приготовился слушать.

— Это началось еще тогда, когда мы только пришли сюда. Ты помнишь, почему мы поменяли мир? Почему, ценой сотен кровавых жертв, был открыт переход и почему, не зная что ждет нас дальше, мы целыми караванами ушли сюда?

— Там нас ждала смерть, так говорят Хроники, — произнес Второй ровным голосом, словно заученный урок.

— Многое за столетия ушло из памяти аллэрнов, многое просто осталось легендами, но правда в том, что мы бежали от войны и ее последствий. От тех, с кем мы воевали долго и упорно, от тех, кто оказался непобедим и мог стереть нашу расу с лица планеты, если бы мы не бежали.

Слегка поморщившись, пафос повествования Тэйтану не нравился, мужчина переменил позу, уперев локти в подлокотники и сложив ладони вместе:

— Это уже история и нам ничего, кроме деградации не грозит, — поднял взгляд от кончиков пальцев на Первого блондин. — Ради безопасной жизни мы и ушли из родного мира, если я верно помню отрывки из Хроник.

— Ты ошибаешься, рроны наше настоящее и недалекое будущее, — грустно улыбнулся Первый. — И это будущее, вполне возможно, наступит уже завтра, если мы не остановим восстание.

— Я не понимаю, — неживым голосом сказал Тэйтан, пытаясь сдержать, выдающую его волнение, дрожь в пальцах. — При чем здесь восстание?

— Начнем с того, что Великий Исход не был выходом из положения. Мы сами загнали себя в тупик и просто отсрочили гибель народа. Мутации на сегодняшний день таковы, что дети рождаются редко и чем дальше, тем меньше у них магический потенциал. Планета не приняла нас, она медленно, но верно выдавливает аллэрнов как вид. Шанс на выживание имеют только полукровки. Только те, в чьей крови есть хоть капля от торнов.

— Но я опять не понимаю. Зачем тогда уничтожать тех, чья кровь смешана с кровью торнов? — не сдержался Второй и задал провокационный вопрос и снова прикипел взглядом к кончикам пальцев, сложенных домиком.

— А мы их и не убиваем, — спокойной отозвался Первый, внимательно наблюдая за реакцией собеседника.

И дождался, Тэйтан выдал-таки свое волнение, смертельно побледнев и вскинув растерянный взгляд на Первого.

— Можешь не повторять свое "не понимаю". Я это вижу и так. Ты и не можешь понимать. Это тайна, которую знают единицы.

— Но что тогда происходит с детьми торнов и аллэрнов? — задал существенный вопрос Второй.

— Мы их используем, в наших интересах. Живые они представляют для нас большую ценность, чем мертвые, — Первый коснулся указательным пальцем линии, которая шла по периметру размытого пятна на экране. — Вернемся же к Исходу и его последствиям. Рроны заметили и факт перехода, и место, где это произошло. Думаю, их заинтересовал сам способ и возможность. О переходе между мирами до этого не слышал никто.

— Они пошли следом? — похолодел Второй, стараясь больше не подымать на Первого глаз, что бы не выдать свои мысли.

— Да, какое-то время им понадобилось на то, чтобы отыскать способ. За это время мы успели подчинить торнов. Но на этом наши победы закончились. Рроны пришли в этот мир. Наши предки спешно создали защитную стену, границу, которая была ранее более протяженной и охватывала большие территории, чем сейчас. Кроме этого, было наложено табу, нельзя было заходить дальше определенных границ. Это была правильная предосторожность. Аллэрны с каждым поколением вырождались и требовалось все большее количество участников в поддерживающей сети, сквозь которую пока не могут проникнуть рроны, а так же уменьшалась защищенная территория. Благодаря табу, никто и не догадывается о наличии границы и о том, что она постоянно, медленно и верно движется к центру, зажимая нас в ловушку из которой нет выхода. Сейчас каждый аллэрн от мала до велика вплетен в сеть, не подозревая об этом, он защищает землю на которой живет своей силой. И каждый ушедший аллэрн это прореха, которую нечем заштопать. У нас не хватает людских ресурсов. Поэтому восстание надо подавить любой ценой! Но сделать все, чтобы она была минимальной.

— Полукровки служат каркасом? — тихо спросил Тэйтан, закусив нижнюю губу, что сравнялась цветом с побледневшим лицом, он сгорбился в кресле, словно под непосильной ношей и не смел поднять взгляд на Первого.

— Они главная наша надежда, — просто ответил Первый. — Без них сеть рухнет в одночасье. Они намного сильнее аллэрнов и выносливей.

— Но зачем их отбирать у родителей младенцами и зачем делать вид, что они убиты? — постепенно Второй приходил в себя от откровений Первого и распрямлял плечи, но все еще не смел поднять взора выше кончиков своих пальцев.

— Как ты думаешь, сколько прожили бы пришельцы, которые принесли с собой беду — рронов? Как ты думаешь, смогли бы мы выжить, если бы не держали власть в своих руках? Какой процент торнов согласился бы нам помогать, даже если бы не было завоевания? Как мы смогли бы воспитывать их детей вбивая в головы нужные идеи? Те идеи, которые помогают им терпеливо нести груз ответственности? А закон, позволяющий забирать детей у родителей, помогает нам не только эффективно использовать силу полукровок, но и сохранять тайну. Народу совсем не обязательно знать то, что знаем мы. Даже аллэрнам.

Тэйтан был в корне не согласен с Первым, но промолчал, переваривая информацию, которая заставляла в спешном порядке пересматривать все ранее составленные планы. Следовало так много сделать, прежде чем взяться за подавление восстания.

— Что будем делать с восставшими? В свете последних событий с этим делом нельзя затягивать, — очнулся от дум Второй.

— Мертвый огонь, — выдохнул Первый. — Мы пойдем на крайние меры, чтобы сохранить как можно больше жизней магов и торнов, и аллэрнов. Но все остальные умрут. В назидание потомкам, если таковые будут. Так или иначе для сократившихся после восстания границ страны много населения нужно не будет. Нужны будут маги, чтобы выжить.

— Мы в тупике, — подытожил Тэйтан. — Замкнутый круг, ловушка, в которую загнали себя сами.

— У нас не было выбора, — ответил Первый. — Либо отсрочить гибель и надеяться на то, что рроны не обнаружат нас, либо остаться и умереть всем, до единого.

Бывший Третий поднялся с кресла и поднял взор на экран. Побледнел еще сильнее, хотя казалось, куда же еще, когда заметил, что один из огоньков дрогнул и погас. Тонкая струнка света, отходившая от светлячка тоже дрогнула и беззвучно лопнула.

Первый, быстрым движением, почти незаметным, коснулся зеленой руны и проговорил появившемуся Второму — Тиллу:

— Энто умер. Подхвати и найди на кого можно переключить нить, — после того, как сеанс связи с Тиллом завершился, повернулся к Тэйтану и внимательно вглядываясь в лицо аллэрна, словно что-то выискивая, произнес. — Тебе как и нам двоим, придется пропустить все это, — взмах рукой назад, в сторону экрана, — через себя. Решай. Если ты принимаешь эту ношу, то я готов забыть и о предательстве, и о твоей дружбе с торнами, и о танцовщице, которая причастна к смерти аллэрна.

— О чем ты? — голос отказывался повиноваться Второму.

— Ты понимаешь о чем, Тэйтан. Возможно раньше я не колеблясь бы подписал распоряжение о твоей казни. Но сейчас на счету каждая жизнь, а если тебе удастся еще и остановить этот хаос или как-то повлиять на него, я и не вспомню, что ты оступился. У тебя есть несколько часов. На то, чтобы попытаться изменить ход событий, на то, чтобы принять решение. Потом в ход пойдет Мертвый огонь. И если решение не устроит меня, тебе придется самому узнать, на своей шкуре, что такое жизнь на границе, рядом с прорывающимися на нашу сторону, время от времени, рронами.

Отвернувшись к экрану, Первый показал, что разговор завершен, отпуская, таким образом, провинившегося аллэрна, которому предстояло принять очень сложное решение.

— Последний вопрос, — проигнорировал намек Второй. — Как долго ты знаешь?

— Пару дней, — ответ прозвучал расплывчато. — А теперь иди. Думай.

Сделать выбор

Я медленно шла на поправку, но это не помешало мне в очередной раз ускользнуть из-под присмотра торнов и Урбана. Они прекрасно видели мое подавленное состояние и поэтому давали мне возможность гулять в одиночестве в пределах охранного периметра. И я очень часто уходила в лес, туда где можно было побыть одной. Суета партизанского лагеря, стоны раненых, неустроенный быт ухудшали мое и без того плохое настроение.

Шелест листьев, легкий, невесомый, ненавязчивый. Можно смотреть на волнующиеся под ветром ветки деревьев и не думать ни о чем. Ни о том, что Туман так легко отказался от меня. Мужчины, они гонятся за химерами, за своей целью и предпочтут достижение желаемого просто тихому, семейному счастью. Ни о том, что надо что-то делать, как-то жить. На меня повесили преступление и не одно. И если за Лэксанелла мне ничего не будет, то за Цеталиона с меня спросят по всей строгости закона, пусть и послужила только катализатором ситуации. И не факт, что у меня такой же как у всех полукровок иммунитет к укусам хэлов. Содрогнулась, представив себя в том положении, в котором побывал Туман.

Пока я выздоравливала, успела наслушаться всевозможных легенд о предводителе восстания. Много времени со мной проводил Тетива, молодой, нервный торн, который неохотно смотрел мне в глаза, когда рассказывал о друге, о судьбе торнов, о том, как хорошо все заживут, когда власти аллэрнов придет конец. Сам "руководитель" избегал меня и старался как можно реже показываться на глаза. Я его в чем-то понимала, ведь, уверена, нравилась ему и достаточно сильно, поэтому ему тяжело было видеть меня, вот и избегал. Но от этого было не менее обидно и можно было только радоваться тому, что влюбиться в него не успела. А может успела? Раз так больно, так грустно. Как все сложно в жизни и запутанно.

Дорога к Первому для меня теперь закрыта. О мечте вернуться домой придется забыть. Разве что попробовать использовать свое знакомство с местным богом. Правда, это глупая идея. Я для него игрушка, собственность, с которой можно поступить так, как захочется. Вполне возможно, что одно упоминание о том, что хочу вернуться домой, послужит причиной того, чтобы игрушку сломать.

В горле стоял ком, жгучие слезы норовили вырваться из-под контроля. Только сейчас по-настоящему почувствовала всю тяжесть одиночества. У Элленты от грустных мыслей меня отвлекали занятия и надежда на то, что удастся вернуться. Теперь нет ни занятий, ни надежды, даже возможность просто устроиться в этом мире, жить, танцевать стала призрачной из-за вмешавшихся в мою жизнь аллэрнов. Неужели впереди только один путь? В игрушки Бога Любви? Все остальные возможности отсечены обстоятельствами одна за другой. Или..., есть все-таки другой путь? К Первому и воспользоваться подарком божества? Снова выбор между моралью и целью. Ничего правильного нет в том, чтобы использовать дар влюблять в себя как выход из любой тупиковой ситуации. Или цель оправдывает средства?

Деревья шелестели листвой, а я стояла, закинув голову и слизывала соленые капли с губ. Такая чужая серебристо-зеленая листва. Только голубое небо, проглядывающее через сплетение ветвей над головой, напоминает Землю. Дом, который стал недосягаем. Маму, папу, которые горюют по пропавшей без вести дочери. Если бы была возможность хоть как-то связаться с ними, сказать что я жива... Почему в этом мире все так жестоко? Нет ничего, что меня держит здесь, а я вынуждена жить и мучиться. Не хочу и не могу больше. Облизывать губы приходилось все чаще и чаще, но легче от слез не становилось, только тоскливей и тяжелее на душе. С трудом взяла себя в руки, закрыла глаза, закусила губу и постаралась выровнять дыхание, чтобы придти в себя и прекратить истерику. Открыла глаза и наткнулась на взгляд. Еще один взгляд с большой буквы, такой же как в таверне, но от совсем другого человека.

Снова он, снова мой жестокий преследователь, но только выглядит не таким надменным и гордым. Скорее подавленным и удивленным. И глазами пожирает так, что впору испугаться.

— Ты? — спокойно вопросил Третий, сумев вернуть себе контроль над выражением лица и глаз. — Не бойся, не трону.

Я промолчала, так как ответить было нечего. Совсем не ожидала увидеть именно его в лесу рядом с лагерем повстанцев. И стоило бы предупредить торнов, что пожаловал маг аллэрн, который наверняка не зря сюда явился.

— Не дергайся, — аллэрн очутился рядом со мной и крепко схватил за руку. — И помолчи. Мне не нужны лишние проблемы. Достаточно их было из-за тебя.

Чужая война, чужие тайны, чужие битвы за справедливость. Ни во что из этого я не хочу вмешиваться. Или из элементарной порядочности стоит закричать, чтобы успеть предупредить торнов? Словно угадав мои мысли, блондин зажал мне рот рукой и прижал меня к себе, стараясь максимально лишить свободы маневра.

Странная апатия овладела мной, мне было все равно, что он сделает дальше. Даже если решит убить. Какой мне интерес в жизни? Нет не в жизни, а в существовании. Да, в этот момент я сдалась, опустила руки, устала бороться. Обмякла безвольным мешком в его руках, позволяя повернуть себя к нему лицом.

Что-то ему не понравилось в выражении моих глаз, потому что аллэрн стал внимательно всматриваться в меня, пытаясь поймать мой взгляд. Поймал, впечатлился, задумался и отпустил. Вдохнула как можно больше воздуха, собираясь закричать, но не удалось издать ни звука. Как же легко я забываю о том, что имею дело с магами. Стоит вспомнить как легко он заставил меня упасть в грязь лицом, или как держал у хижины. Время проходит, а в Третьем мало что меняется. Мужчина провел рукой перед моими глазами и на меня опустилась блаженная тьма.