Он курил и смотрел перед собой. Мелкие снежинки оседали на истертой кожаной куртке и таяли, превращаясь в капли. То ли усталость, то ли посыпавшиеся на меня, как из мешка, удары судьбы, совершенно сбили с толку. Я чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег — беспомощной и потерянной.
— Ну, — ответил он, — а ты как думала, почему я пропал?
— Глупый. — Я покачала головой. — Все вы. А Влад... Хотя что уже об этом говорить.
Разбираться в ситуации не было ни сил, ни желания. Внутри образовалось двойственное чувство: с одной стороны я не понимала Влада и причин его безрассудного поступка. Если он крутил с Юлианой, зачем потащил меня к очагу? Вряд ли воспылал внезапной любовью, а попытки добиться близости и так могли увенчаться успехом. Шансы-то были, к чему все эти пафосные действа? Влад ведь совсем не такой.
Тогда что? В чем причина внезапного решения венчаться? Ведь, если он прав, и это навсегда...
Навсегда. Он предлагал мне...
Тут меня накрыло. Резко. Шок прошел, оцепенение схлынуло, и я разрыдалась. Зима вдруг показалась холодной, дикой, она впивалась в кожу, проникала внутрь, студила кровь.
Глеб ненавязчиво гладил по спине, словно знал, что мне надо выплакать это. Выплеснуть. Прогнать страх.
— Ты не понимаешь, я могла... могла уже быть мертва! — всхлипывала я. — Мы были там вдвоем... одни... и Влад... он сказал: ложись, а я не поняла... Даже не сразу сообразила...
Плакала я долго, с надрывом. Затем просто всхлипывала и курила. Гормональный взрыв завершился облегчением и усталостью. Глеб прав, нужно отдохнуть, а потом думать, что делать дальше. Хотя, о чем думать? Это не охотник и не Чернокнижник. Даже не сумеречная необходимость пить кен ясновидцев. Там можно размышлять, строить догадки, сочинять планы.
Реальная же, человеческая беда — болезнь — такой возможности не оставляла. Я могла лишь навещать Влада, разговаривать с ним и надеяться на то, что он услышит и придет в себя. Ну, или просто очнется, потому что так надо.
Потому что его кома не отменяет проклятия. Нет, не о том сейчас надо думать, совсем не о том...
— Я вызову такси, — сказал Глеб спокойно. И пусть. Мне нужен кто-то, кто не будет паниковать и убиваться. — А то с мотоцикла ты свалишься.
Я кивнула, помолчала немного.
— Как ты оказался там? — спросила, спустя несколько секунд. Несмотря на спутанность мыслей, хотелось знать, участвовать в жизни. Ужасно боялась выпасть из реальности.
— Да, брось, Полевая, у каждого из нас свои тараканы, — буркнул он и отвернулся.
— Ты следил за ней? За ними?
— Ну давай, скажи, что я идиот! Нет, они мне до лампочки...
Я поджала губы. Сижу тут, страдаю, а каково Глебу вообще? Он ведь никогда не покажет, что на душе, как бы плохо ни было. Будет молчать, дуться, бить кулаками стену, когда никто не видит. Ненавидеть весь мир. Себя. А ведь это так знакомо мне.
— Оба мы хороши!
— Верно.
Ощущение нереальности происходящего постепенно испарялось, оставляя тревогу и страх. Но это я уже проходила. Справлюсь.
Небо хмурилось, но снегом больше не сыпало. Голые ветки спящих деревьев медленно раскачивались от ветра, по дороге туда-сюда сновали машины.
— Очнется он, вот увидишь. Будет снова нам нервы трепать, — как бы между прочим сказал Глеб.
Я не ответила. Смотрела перед собой и слушала город. Звуки словно отождествлялись с жизнью — я поглощала их, жадно вдыхала холодный воздух, понимая одну-единственную важную истину того дня.
Я жива.
Спасенная то ли силой провидения, то ли отличными рефлексами Влада, сижу здесь, говорю, двигаюсь, существую. Усталая, напуганная, но абсолютно невредимая. В отличие от него самого.
А это значит, все образуется. Я отдохну, приеду завтра в больницу, буду говорить с ним, держать за руку. Бытует мнение, что они там слышат нас. Глупо не верить после всего, что со мной было.
И все у нас будет хорошо.
Только живи...
Глава 23. Лея
— Ты собираешься домой? — Ласковый голос отвлек от книги, и я подняла глаза на сестру.
Невероятно, как она изменилась. Округлилась, похорошела, в глазах — спокойное счастье плещется. Отношения с Филиппом явно пошли Рите на пользу.
— Я не устала. К тому же, домой совершенно не хочется. Возможно, я сегодня переночую у Вики.
— Поля! — Рита присела рядом, на небольшой дерматиновый диванчик, сжала мою руку. — Поехали. Я приготовлю ужин. Соберемся вместе. Как раньше. Все атли.
— О чем ты говоришь? — Я захлопнула книгу. — Атли...
Взгляд упал на умиротворенное лицо Влада, и я осеклась.
Верила, что он слышит меня, потому и приходила сюда по пятницам после работы. Читала — благо, его литературные вкусы я знала очень хорошо. Выучила еще тогда, когда мы жили вместе. Достоевский, Уальд и Кафка — весьма своеобразное сочетание. Я и сама полюбила их.
Я рассказывала Владу о том, что произошло за неделю. Иногда просто молчала и держала за руку. Казалось, если буду смотреть долго, то в один прекрасный момент он откроет глаза и улыбнется.
Бред! Прошло почти полгода, а ничего не изменилось. А значит, не изменится никогда.
Я сделала жест сестре и вышла из палаты. Лишь в коридоре охватило чувство, что это все же больница — ощущение казённости нападало со спины, и каждый раз заставало врасплох. Комната-палата Влада превратилась в знакомый и уютный мирок, наполненный переживаниями и надеждами. Коричневый диванчик, торшер в углу, томики классиков на небольшой тумбочке. Цветы. Убежище, в которое я сбегала в конце недели.
— О каких атли ты говоришь? — немного резко спросила я. — О Ларе, которая меня ненавидит? О Глебе, который дома бывает раз в неделю? Или, может, о Филиппе, который не перестает любоваться собой с того момента, как занял место вождя?
Рита покачала головой и прижала руки к груди. Ее любимая поза, я уже привыкла. С тех пор, как они с Филиппом сошлись, она готова за него глотку перегрызть.
— Как тебе не стыдно?! — с укором сказала сестра. — Филипп старается, чтобы атли не заметили отсутствия Влада, а ты...
— Филипп старается стать тем, кем не был рожден. А еще у него началась звездная болезнь, и ты — единственная, кто этого не замечает. — Я вздохнула, стараясь успокоится. Вышло плохо.
С того злосчастного дня у атли все изменилось. Как бы я ни относилась к Владу и его замашкам, не могла не признать, что он умел всех сплотить. И Филиппа, который втайне ненавидел его, и Глеба, который даже не пытался скрыть ненависть. И Олю с Каролиной, что вели себя как мышки, подолгу просиживая на кухне и общаясь о своем.
После того, как в нас стреляли, атли словно распались, разделились на мелкие составляющие, соединенные вместе лишь необходимостью жить под одной крышей. Впрочем, даже этой необходимости я в последнее время не придавала такого значения, как раньше.
Филипп, получивший, наконец, желаемое, попросту не умел управлять людьми. Непредсказуемые скачки от доброго и во всем потакающего правителя до жестокого тирана, признающего лишь собственную волю, не вызывали ничего, кроме снисходительной улыбки.
Поведение новоиспеченного вождя атли утомляло, потому мы с Глебом много времени проводили вне дома.
— Я не хотела тебя обидеть, — уже мягче произнесла я и порывисто обняла сестру. — И Филипп тут ни при чем. Мне спокойнее здесь... К тому же завтра не нужно рано вставать, а Вика постоянно зовет в гости.
— Ты то тут, то с этой Викой, то где-то пропадаешь с Измайловым. Я почти не вижу тебя! — Рита обижено насупилась и отвернулась. — Мне кажется, я потеряла не только брата, но и сестру...
— Ты не потеряла, — возразила я, — ни брата, ни сестру. Влад жив.
Впрочем, это было спорное утверждение — я понимала, что Влад жив только благодаря аппаратам. Скорее всего, он не очнется никогда...
Вздохнула, сжала прохладную ладонь сестры.
— Хорошо, — кивнула. — Поехали домой.
Маргарита засияла, обняла меня и засуетилась.
— Я откопала такой рецепт морковного пирога — пальчики оближешь! Кстати, о них, родимых. Мясные пальчики в горчичном соусе — это нечто...
Всю дорогу я слушала рассказы о кулинарных изысках и декорировании их с Филиппом комнаты. За то время, что Рита жила у атли, она успела получить права, обзавестись кричаще-красным внедорожником и даже взять на себя некоторые дела в фирме Влада.
Я поражалась, как она все успевает: и карьеру налаживать, и личную жизнь. Правда, большую часть дел Влада все же вел Тимофей Соколов — его доверенное лицо. Как приближенный, он знал кое-что об атли, был немногословен и предан делу. С ним я познакомилась, когда жила с Владом, и до сих пор он верой и правдой служил своему боссу.
Я слушала Риту вполуха, смотрела на мелькающие за стеклом зеленые деревья и цветущие сиреневым поля. Природа дышала жизнью, заражала позитивом и радостью, но у меня в последнее время на эти чувства образовался устойчивый иммунитет. Июнь — мой любимый месяц в году, но в этот раз воодушевления от начала лета как ни бывало.
— Эй, ты вообще слушаешь? — немного обижено спросила Рита, сворачивая на оттененную высокими тополями улицу.
— Да-да... — пробормотала я, вырываясь в реальность. — Смотри, кто это там?
— Где?
— Да, вон же, опирается на наш забор.
Мужчина выглядел довольно странно.
Одежда, состоящая из некого подобия набедренной повязки грязно-серого цвета, была изорвана, а тело — загорелое и мускулистое — покрыто ссадинами и шрамами. Один особенно выделялся на спине — кривой и лиловый, видимо, свежий. Длинные темные волосы висели влажными космами и прилипали к спине и лбу. Незнакомец тяжело дышал, вцепившись руками в кованые прутья. Казалось, еще секунда — и он упадет.
Рита затормозила у ворот, и он посмотрел в нашу сторону. Что-то внутри меня щелкнуло — словно тумблер клацнул. Я открыла дверцу и вышла. Сестра что-то говорила, даже кричала, но я словно не слышала — смотрела на странного брюнета, а он на меня.
— Вы в порядке? — Я постаралась сохранить безопасное, как мне казалось, расстояние между нами. Ореховые глаза прищурились, он глубоко вдохнул, покачнулся.
— Лея... — прошептал хрипло и рухнул на клумбу, нещадно сминая разноцветные петуньи.
— Рита, зови Филиппа, Глеба. Кого-нибудь. — Посмотрела на безмятежное лицо мужчины. — Нужно помочь ему...
Красный 'Форд' скрылся за воротами. Я присела на корточки, но трогать незнакомца побоялась — просто смотрела.
Сильный. Судя по шрамам, часто дерется. Один из них — глубокий, рассекающий скулу — придавал лицу разбойничий вид. А еще я точно знала, что он хищный. Это интриговало и пугало одновременно — раньше я никогда не встречала хищных из других племен.
Чьи-то руки мягко оторвали от земли. Обернулась — Филипп. Невдалеке хмурился Глеб и, поймав мой взгляд, слегка кивнул. Я подошла ближе, сказала шепотом:
— Он хищный.
— Гляди-ка, все она видит, — поддразнил он. — Я думал, ты сегодня останешься в Липецке.
— Рита домой притащила. А ты чего все еще тут? Вечер же.
— Макаров разошелся ни на шутку. Припряг копаться в летописях трехсотлетней давности. Вот, закончил недавно, а тут вы. — Глеб поморщился и взглянул на неизвестного хищного, лежавшего у нас под забором. Филипп, склонившись, пытался что-то высмотреть на исполосованном шрамами лице. — Постой-ка...
Глеб присел на корточки, прищурился. Я тоже подошла, ведомая любопытством.
— Ты видишь? — спросил Глеб, и Филипп настороженно кивнул.
— Умерший.
— Я думал, их придумали, чтобы пугать детей.
— Никогда ранее не видел умерших. — Филипп выпрямился, скользнул по мне взглядом. Вернулся к незнакомцу. — Ты знаешь законы, Глеб.
Лицо мужчины-воина было безмятежным, дыхание — спокойным и глубоким. Казалось, он просто спит. Тронь за плечо — проснется, посмотрит на нас, объяснит, что здесь делает.
— Да, — после минутной паузы, сказал Глеб. — Мы обязаны приютить его.
— Приютить? — Из-за моего плеча вынырнула взволнованная Рита. — Хочешь сказать, он будет... жить с нами?
— Пока он здесь, да, — ответил Филипп, подхватив незнакомца под мышки. — Глеб, помоги.
Тот послушно взял незнакомца под колени. Они внесли его в дом, уложили на диван.
При искусственном свете лицо воина выглядело неестественно бледным. Отчетливо выделялись глубокие морщины на лбу и сеточка более мелких — вокруг глаз. Синяки и ссадины, незаметные на улице, проступили на загорелой коже, подошвы были сбиты в кровь и покрыты слоем пыли.
— Почему он должен оставаться у нас? — настойчиво спросила Рита. — Филипп, поясни.
— Только сегодня о них читал, — пробормотал Глеб, проводя рукой по волосам. — Это все твои летописи, Макаров. Накликал.
— Помолчи! — Филипп комично поднял вверх указательный палец. — Он приходит в себя.
Мужчина заворочался, облизал растрескавшиеся губы. Пальцы с силой вцепились в парчовую обивку, нещадно пачкая ткань.
Опрометчивый шаг — устраивать его на диване в гостиной, Влад бы не одобрил. После случая на пустыре у меня всегда было две точки зрения на каждую ситуацию, личная и — предполагаемая — Влада.
Филипп должен думать о таком!
— Умерший? — спохватилась Рита после минутного молчания. — Думаешь, он...
— Да, — перебил Филипп и остановил пробегающую мимо Олю. — Приготовь гостевую комнату и горячую ванну. И распорядись насчет обеда. Он наверняка голоден.
— Лея... — прошептал незнакомец и открыл глаза.
Сначала казалось, он вообще не понимает, где находится. Неторопливо оглядевшись, мужчина сел, настойчивым движением растер грязь по щеке и остановил взгляд на Филиппе.
— Ты тут главный? — спросил так, будто уже знал ответ. Светло-коричневые глаза смотрели прицельно и требовательно. Их обладатель знал, куда пришел и зачем, а также то, что мы поможем.
Филипп кивнул и скрестил руки на груди.
— Я вождь атли.
— Ты знаешь законы, хищный. Нарушить их — преступление перед богами.
— Дом атли в твоем распоряжении, — деловито произнес Филипп и свел брови.
Я потянула Глеба за руку и спросила шепотом:
— Это что еще за дела? И в смысле — умерший?
— Тссс! — отмахнулся он. — Потом.
Я поймала заинтересованный взгляд странного гостя. Он смотрелся безумно несуразно в роскошной обстановке гостиной, словно случайно поставленная не туда декорация. Ошибка гримера, превратившего актера мелодрамы в гладиатора.
— Я должен найти Лею, — сказал он. — Для этого Орм отпустил меня.
— Боюсь, ты не найдешь ее здесь, — возразил Филипп. — Неизвестно, сколько ты пробыл в хельзе. Время там не подчиняется нашим законам. Возможно, твоя Лея уже умерла.
— Она жива. Я знаю.
Филипп вздохнул, отвернулся и несколько секунд стоял неподвижно. Затем вновь посмотрел на воина и спросил:
— Как тебя зовут?
— Ингвар, третий помощник великого Орма, властителя западных земель.
Глеб хмыкнул и скорчил рожицу под осуждающим взглядом Филиппа. Ингвар даже не взглянул на него — его внимание было приковано к новоиспеченному вождю. Он ждал.
— Атли окажут тебе всяческую поддержку и пособничество, если это не будет угрожать их жизни, — наконец, сказал Филипп. — Сколько ты планируешь пробыть здесь?
