Никола сказала: — Похоже, нас приветствует каждый корабль в этом потрепанном нашем флоте. Особенно со стороны полиции. Приказ объяснить, что мы делаем. Приказ отступить. Еще пара позитивных замечаний. — Передай этой порожденной Летой штуке одно от меня, Майк Пул. Это лунные шахтеры. Не думала, что они будут такими вежливыми.
— Игнорируй их всех. Каковы бы ни были их приказы, тот, кто оставался с нами до сих пор, хочет причинить этой штуке столько же вреда, сколько и мы. Они поднимут много шума, но они меня не остановят. В любом случае, уже почти слишком поздно...
Все в этой операции было поспешным, импровизированным. В конце концов, у него было всего лишь несколько часов на то, чтобы придумать вариант, смоделировать и обыграть его пару раз, чтобы все это настроить. И теперь, в этот критический момент, Пул задумался, хорошо ли, что у него не было больше времени подумать об этом.
— Твое время почти истекло. Если хочешь обратный отсчет...
— Разве мне нужен обратный отсчет? Просто следи за автоматикой. Если она выполняет свою работу... примерно... — Он откинулся на спинку кушетки. — Сейчас...
Еще один толчок, сильный толчок в сторону, когда включились вспомогательные двигатели.
И весь жилой купол, как и предполагал Пул, оторвался от корпуса корабля, забрав с собой Пула, единственного пассажира.
Пул ощутил разрыв почти как физическую боль, почти как если бы его собственную голову оторвали от тела... Или, может быть, это был просто антропоморфизм, его слишком тесное отождествление со своим кораблем, которому он сейчас отрубал голову.
Отделение неповрежденного жилого купола в крайнем случае на самом деле было средством обеспечения безопасности, которое он разработал на случай внезапного и катастрофического отказа главного двигателя ВЕС-корабля, последним средством для спасения большого количества людей на больших, густонаселенных звездолетах будущего поколения. Но это было в значительной степени экспериментально. Режим отсоединения, безусловно, никогда не тестировался на полномасштабном корабле, в полете на высокой скорости.
Теперь это произошло. И, к некоторому его облегчению, сработало.
И когда жилой купол, без питания и беспомощный, развернулся прочь, его экраны показали ему вид со стороны.
О том, как обезглавленные останки "Краба" вонзаются, словно копье, в корпус зонда. О том, как хребет корабля сминается и трескается, когда он столкнулся с обшивкой, длинные секции вылетели из-под удара.
Затем, секундой позже, к зонду устремился сам модуль главного привода, все еще завернутый в огромную глыбу астероидного льда.
Пул взревел: — Исследовать это...
Как и предполагал Пул, при ударе двигатель перегрузился. Импульс ВЕС-энергии, энергии, которая когда-то стимулировала расширение самой Вселенной, был выпущен прямо на поверхность корпуса зонда.
Еще один поразительный взрыв, который должен на короткое время осветить все миры внутренней Солнечной системы.
Жилой купол отбросило в сторону, как пылинку во время шторма на Марсе. Пул, откинутый на спинку кушетки невероятным ускорением, оскалил зубы и бессловесно завопил. Обшивка корпуса, возможно, способна поглощать термоядерное тепло и аннигилирующую антиматерию. Пусть она поглощает ВЕС-энергию...
Но — она поглощала.
Его мониторы показывали, как зонд безмятежно выплывает из другого рассеивающегося огненного шара.
Свет померк.
Майкл Пул выдохнул.
Жилой купол, казалось, выдержал, но Пул не желал подвергать это проверке, расстегивая свой скафандр. Однако весь купол вращался неприятно быстро.
В его ушах раздалось что-то вроде медленных хлопков.
— Что это, черт возьми, такое?
— Это должны были быть аплодисменты. Ироничные аплодисменты, но аплодисменты. Хорошо сыграно, инженер.
— Сработало? Я сделал что-нибудь хорошее?
— Если ты имеешь в виду, отклонил ли ты зонд...
— Я не ожидал, что уничтожу его, но подумал, что одной инерции самого корабля и реактивной массы льда должно быть достаточно, чтобы отклонить его в сторону.
Тишина.
— Никакого отклонения?
— Никаких отклонений, — ответила Никола.
— Еще один важный момент для Хайсмита.
— Знаешь, Пул, когда я с тобой познакомилась, ты был кротким инженером. Настоящим приверженцем правил.
— Теперь посмотри на меня.
— Верно. Что ж, ставлю себе в заслугу улучшение. Серьезно, Майкл, попробовать стоило. Если бы это сработало...
— Но этого не произошло. И у нас ничего не осталось.
— Не осталось. А теперь...
— Земля на пути.
— Полагаю, ты хочешь выбраться.
— Жилой купол вращается. Перехват может оказаться сложным...
— Я могла бы справиться с этим во сне. Заткнись и любуйся.
После этого последние часы, казалось, пролетели незаметно.
Затем, находясь в безопасности на "Крабе"-младшем, Пул и Никола наблюдали, как зонд ксили врезался в Землю.
39
Зонд опустился примерно на тридцати градусах северной широты и двадцати градусах западной долготы. Это было в восточной Атлантике, недалеко к западу от Канарских островов. Пул видел это из космоса: яркая искра света, которая, должно быть, была покрытой обшивкой алмазной глыбой, ударившейся об океанское дно, испарившей ил и камни этого дна так же легко, как ее собрат рассеял марсианский сухой лед. И он предположил, что, даже когда проявились последствия этого столкновения, сам зонд выжил, погруженный глубоко в Землю, точно так же, как его родной брат теперь находился где-то внутри тела Марса.
Но именно эти последствия Пул увидел следующим.
Огромный взрыв. На несколько мгновений Пул смог увидеть обнаженное морское дно, когда огромный диск океанской воды превратился в пар, обнажив грязь и камни, разбитые, расплавленные и разорванные на части. Точно так же, как на Марсе, слои породы в месте удара были сжаты, а затем катастрофически отскочили.
Огромный столб раскаленных каменных осколков и пара на мгновение взметнулся в небо, выброшенный вверх через переходную вакуумную трубу, прорезанную в воздухе ударным элементом.
Но это был не сухой Марс. Рана в сером море Земли уже заживала, прохладная океанская вода закрывала источник чудовищной жары. А затем, на глазах у Пула, на поверхности моря словно вырос огромный пузырь, сияющий серебряный купол.
Никола тихо сказала: — Выброшенный энергетический импульс был эквивалентен мощному землетрясению. Или даже ограниченной ядерной войне эпохи антропоцена.
— Такое чувство, что я смотрю замедленную запись.
— Мы видим это из космоса, — мягко напомнила ему Никола. — Отсюда трудно представить оценку масштаба происходящего. Если это выглядит медленным, это не так; оно большое и очень быстрое. — Она бегло прочитала отчеты. — Сейсмометры по всей планете пляшут... Удар, возможно, вызвал какое-то подводное землетрясение или оползень. Что, в свою очередь, усилило океанические возмущения...
Пока Пул наблюдал, этот огромный пузырь перегретой воды уже схлопывался сам по себе. Вокруг турбулентного центра, над которым собиралась спираль облаков — среди прочего, как понял Пул, падающий зонд мгновенно создал погодную систему низкого давления — собралась огромная кольцевая волна, сияющая, с белыми крапинками.
Быстро удаляющаяся от центра.
Никола постучала по паре экранов, вызывая интерпретации. — Вау. Что за волна. Выходящая из-под обрушения этого первоначального водяного купола. Высотой более километра, движущаяся со скоростью более тысячи километров в час.
— Цунами?
Она указала. — Можно видеть, как волна уменьшается по мере распространения. Но она снова соберется в кучу, когда достигнет побережья. Флиттер устанавливает связь с различными глобальными системами... Пока что только около трех десятков новостных агентств хотят поговорить с нами. Хочешь подняться на высокую орбиту? Можешь себе представить, что небо сегодня переполнено.
— Высокая орбита? — Пул почувствовал себя сбитым с толку. — Чтобы лучше видеть беспорядок, который мы устроили? Нет.
Она кивнула. — Тогда где?
Пул беспомощно повернулся обратно к изображениям на умном экране. Это выглядело так, как будто волна облаков мчалась сейчас впереди фронта цунами: ветер и дождь, подумал он. — Пятьдесят километров от Канарских островов. Тенерифе.
Она кивнула. — Верно. Где наше цунами впервые обрушится на сушу.
— Интересно, сколько людей уже погибло.
— Пойдем узнаем, — сказала Никола. Она провела руками по панели управления.
Флиттер снижался к Земле, как камень, брошенный в голубую чашу.
40
Тенерифе, один из множества островов на груди Атлантики, с воздуха выглядел как пыльный драгоценный камень, зеленый и серый, окруженный стальной синевой океана. Его ядром был Тейде, вулканическая вершина, не совсем спящая, покрытая кратерами насыпь из слоев пепла высотой более трех километров, которая выглядела очень похоже на лунную.
Тейде, как узнал Пул, был третьим по величине вулканом на планете. И сверкающий современный город стоял на террасах, вырубленных в широкой вершине горы, соединенный с прибрежной равниной монорельсовыми путями, сверкающими нитями на фоне серого пепла. Горный город назывался Ачинет.
Прибрежная равнина в это ясное утро представляла собой путаницу зданий, городов, дорог, парковых зон, детали были слишком мелкими, чтобы Пул мог рассмотреть их с воздуха. Но именно туда волна ударит в первую очередь.
И Пул, повинуясь импульсу, решил спроецировать виртуальный аватар на землю. На место на прибрежной равнине, выбранное наугад. Ему нужно было это увидеть.
Не посоветовавшись с Никола, он нажал на кнопку умного экрана.
Он вышел из перехода, согнувшись, как в своей позе сидя во флиттере. Встал, слегка пошатываясь.
Обнаружил, что стоит на темном песке, недалеко от какого-то прибрежного курорта.
Он был не совсем у самого океана. Между ним и водой стоял ряд маленьких хижин, что-то вроде бара, ряд деревьев, похожих на пальмы. За ними в солнечных отблесках поблескивало море. Вглубь страны земля поднималась к густо заросшему парку, усеянному сверкающими стеклянными зданиями. Отелями? А за ним поднимался серый склон горы, затуманенный расстоянием, конус с гладкими стенами, который с этого ракурса напомнил ему вулкан Тарсис на Марсе. На его склонах возвышались башни из стекла. Вокруг, казалось, никого не было. Как и на Марсе, было много предупреждений, и эвакуация была всеобъемлющей, хотя, вероятно, и не совсем полной; всегда находились те, кто отказывался переезжать.
Он услышал шорох, треск.
Он увидел, отвлекшись, что по небу бегут облака. Направляясь к той горе. А затем птицы, летящие высоко, с криками. Они направлялись вглубь страны, как и облака. Он услышал какой-то треск, похожий на отдаленный пожар. И поднялся бриз, который поднимал кусочки мусора у его ног. Дул вглубь страны, куда летели птицы. Пул, конечно, не чувствовал ветра. Он был архангелом Михаилом, сошедшим в ад.
Он повернулся обратно к морю. И увидел, как падают береговые деревья, одно за другим. Это был тот самый трескающийся звук, который он слышал.
Затем за деревьями он различил нечто похожее на поднимающуюся стальную стену. Это была сама волна, явно надвигающаяся. Гряда серебристой воды вздымалась гораздо выше, чем хижины перед ней.
Пул знал основы физики. По мере того, как передний край волны замедлялся на мелководье, масса воды, поступающая с тыла, скапливалась в этой нависающей стене. Но увидеть это в действии, всего в нескольких сотнях метров от того места, где он стоял, было невероятно, поразительно и ужасающе. Ибо эта водяная дамба двигалась, неуклонно продвигаясь по суше, почти как какое-то грандиозное инженерное сооружение. Двигалась с ужасающей неумолимостью.
Последние деревья были повалены. И когда подножие волны достигло полосы прибрежных хижин, они словно взорвались, поглощенные целиком, стертые с лица земли, и остались только разбитые деревянные панели и обрывки битого пластика. Рев воды теперь был таким громким, что Пул ничего не слышал об этих мелких бедствиях.
Пул поддался инстинкту. Он повернулся и побежал, направляясь вглубь острова, к возвышенности.
Но через несколько шагов он наткнулся на еще одного человека на пляже и, споткнувшись, остановился. Женщина, одетая в практичный, отражающий солнечный свет серебристый комбинезон. В отличие от Пула, она стояла неподвижно, глядя на море, на приближающуюся волну. Он понятия не имел, почему она должна быть здесь. Возможно, оптимистка первого контакта.
Он крикнул ей в ответ: — Убирайся. Беги! Я ничем не могу тебе помочь...
Она посмотрела на него. Седовласая, с гладким лицом, она была нестареющей реципиенткой АВТ. Он даже не мог сказать, была ли она из плоти и крови или виртуальным свидетелем, как и он сам. В любом случае, он ничего не мог для нее сделать.
Волна почти накрыла их. И все же он колебался. Он не мог просто оставить ее.
Он увидел, как вода обрушилась на женщину. Сгорбленную, ее унесло, как лист в шторм.
Как раз перед тем, как волна поглотила самого Пула. Внезапность этого была шокирующей. Его подняли, развернули, потянули и толкнули. У него перехватило дыхание, словно от сильного удара.
Затем, погрузившись после первоначального шока в более глубокую воду за фронтом волны, он плавал, почти как если бы снова оказался в невесомости, окруженный обломками — кусками облицовки, огромными щепками от разбитых и вырванных с корнем деревьев — обломками, настолько плотно взвешенными в воде, что он был почти в темноте, если не считать проблесков солнечного света сквозь облачную мглу. Он даже не мог сказать, где находится поверхность, стоит ли он вертикально или перевернут.
И все же у него было отличное чувство скорости. Он представил, что его уносит далеко
вглубь суши.
Его легкие начали болеть, так как он жаждал сделать вдох, которого не позволяло виртуальное программное обеспечение.
Перед ним навстречу неслось дерево, еще не вырванное с корнем. Неподвижная точка.
Инстинктивно он попытался схватиться за него; если бы он только мог продержаться, пока волна не пройдет...
Его пронзили, прямо в сердце.
Он провалился в темноту.
И в свет.
Он поднял голову. Боль пронизала его, его руки, его грудь, его горло.
Он снова был во флиттере, свободно пристегнутый ремнями к кушетке.
Никола сидела в кресле пилота, проверяя умные экраны, на которых он увидел опустошение.
Он попытался заговорить, закашлялся, и от этого у него еще сильнее заболело в груди.
— Не разговаривай, — сказала Никола.
— Где мы?
— Я сказала...
— Просто ответь мне.
— На том же месте. В пятидесяти километрах над Тенерифе.
— Как долго я был без сознания?
— Тридцать минут. Ты сильно ушибся, не так ли? Ты пропустил Касабланку.
— Касабланку?
— Волна докатилась туда через полчаса после того, как ударила по Тенерифе. Ты знаешь, что в виртуальной проекции тебя могут убить, если ты зайдешь слишком далеко в нарушениях согласованности. Если это было то, что ты пытался сделать...
