Записки грибника 2

— Э-э. Куда полезла — Остановил я проводницу, придержав за рукав, чадо решило лезть в болото и тащить нас за собой. — Стой здесь и никуда не ходи, мне еще не хватает, чтоб ты в этой болотине утопла.

— Малой, — повернулся к стоящему рядом стрельцу, — Зови сюда народ и пусть херню плетеную, сюда тащат. Отсель гать класть почнем.

Местечко и вправду укромное, густо заросшее кустарником и на берегу небольшой пятачок чистой земли. Метрах в двадцати, плотная стена камыша рогоза с протоптанными аборигенами, даже знаю кем, едва заметными тропинками, насчитал шесть таких ходов. Если верить старожилам, опрошенным вчера вечером, за живой изгородью в паре сотен метров, островок и довольно вместительный. В прошлые годы, можно было дойти, не замочив сапог, но последние года выдались погаными, долго шли дожди, лета были сырым, осени с ненастьем и снежные зимы, привели к тому, что болото стало увеличиваться и перешеек затопило. Прошедший лет пять назад ураган, словно по заказу уложил деревья так, что конному сюда пробраться ни в какую, только пешим, ну, а этим таких сюрпризов можно напихать....

Есть у меня одно нехорошее предчувствие, седалищный нерв свербеть начинает, а так бывает только в преддверии большой, тяжелой и довольно грязной работы. Гадом буду, дорогой дедуля придет и скажет — что теперь все добро, нажитое непосильным трудом, для оберега от татей, надобно перетаскать на остров.

— Дядька Федор, — Дарья дернула за рукав, отвлекая от раздумий,— Тятя вчерась маманьке молвил — Воевода пришел, чтоб шишей разогнать. Это правда?

— Кривда, — И улыбнулся — А что сильно докучают?

— Да, нет,— Девчушка дернула плечиком, поправила выбившиеся из под платка волосы,— тятька мой их не любит. Он и еще дядька и евонные братья, весной в соседние городище пошли. Так шиши словно тати какие, обобрали их, тяте по шее надавали, а Горластому, так, вообще карачун пришел, побили его сильно. Две седмицы пролежал в лежку на лавке не вставая и помер вконец. К нам они сюда не ходют, зимой одни пришли толпой да их....— Дарья вдруг замолчала, бросила на меня какой-то испуганный взгляд и быстренько сменила тему.

— Ну, где они тама...., — Она закрутила головой, усиленно высматривая ожидаемых носильщиков.

— А что везли то?

— Рядно в городище, что мамка с тетками за зиму наткали.— Дарья глянула на меня и снова отвернулась.

— А много?

— Не, не очень, тятька думал на жито сменять....— Она вздохнула, рукавом мазанула по сопливой сопатке, подбирая мокроту под носом, — Тятя Федору Матвеичу пожалился.... Да куда там.... Пока с поля вернулся, пока коня седлал, татей и след простыл.

— Погодь, ты же сказала — что шиши напали....

— Ну да, токмо и смогли на версту от деревни отъехать, как из кустов полезли злыдни. Дядьку Горластого, он с первыми телегой шел, по голове кистенем шарахнули. Лошадку под уздцы и с дороги поворотили, а остальные на мужиков бросились. С дрыном супротив рожна.... Побили наших, крепко побили....

И закончила свое повествование с горьким вздохом,— Фроську жалко.

— А это кто?

— Да лошадка, что тати свели, — И шмыгнула носом.

— А зимой что случилось? — Ленивым голосом спросил у Дарьи, словно меня это не интересовало, еще и отвернулся в сторону, чтоб не смущать пристальным взглядом.

— Да и не было ни чего, ляпнула, не подумавши — с досадой в голосе ответила дара

-Не было так и не было. — Согласился с ответом. Да и расспрашивать стало некогда, в кустах послышался треск и с шумом и матюгами на полянку выбрались первые носильщики.

Работа закипела.

До стены рогоза гать выстлали за десять минут, да там и так пройти можно но ребята посоветовали — сейчас уложить, опосля снять, чтоб след скрыть.

Так по мне стадо слонов в три десятка голов вытопчет все на хрен. Ладно им видней.

После укладки первой части, вместе Дашкой прошли по настилу до зарослей камыша, метров двадцать и за ним начиналась самая настоящая болотина, с кочками, окнами стоялой, коричневой воды и редкими кустами чахлого ивняка. На ровной как стол поверхности я лично не углядел никаких признаков, что могли бы указать на заветный остров.

— И где наша земля обетованная? — Спросил у малолетнего Сусанина, осматривая окрестности.

— А вон тама.— Грязный палец с траурной рамкой вокруг ногтя указал, приблизительно на одиннадцать часов.

Всмотрелся, даже попробовал привстать, насколько это возможно стоя на зыбкой почве, вытягивая шею. Ничего, все тот же унылый пейзаж.

— Не врешь? По-моему нет там ни хрена.

— Яго не видно с берега, надобно на дерево лезть.

— Мне еще по деревьям лазить не хватало, — проворчал вполголоса, — Ладно, веди, показывай дорогу.

Через час, когда мы вернулись обратно, мокрый и грязный с ног до головы, промахнулся мимо кочки и рухнул ничком в яму, заполненную болотной жижей, смело мог подтвердить, с берега остров не видно.

Разношерстый кустарник, растущий причудливо разбросанными группами, уже через полсотни метров совершенно скрыл береговую линию и только по верхушкам берез и сосен можно догадаться в какую сторону надобно идти, чтоб выбраться, из этого чертова места.

Идеальное убежище если бы не проводник, я бы не в жизнь не догадался бы о том, что буквально в сотне метров может кто-то прятаться. Небольшой, буквально сто на тридцать метров островок, находился в самой гуще растительного лабиринта. Не зная направления можно было выйти на настоящую топь и оттуда возврата, уже не было. Кроме вездесущего ивняка здесь ничего не росло, местные давно уже по вырубали все деревья, площадка довольно сухая и что меня порадовало больше всего, так это наличие двух десятков березовых и сосновых стволов, заботливо сложенных на полянке и укрытых корьем. Десяток полуразвалившихся шалашей, мусорная яма, кострище, выложенное явно принесенными, с большой земли, камнями и прочие мелкие следы пребывания тут людей подтвердили мысль о том, что местные прятались здесь от не прошеных гостей.

Хорошее место, но для всего отряда явно маловато будет, схрон, тайную базу, еще куда ни шло, а вот для все нашей банды, мало, а ежели нужда припрет (тьфу, тьфу, тьфу!) добавятся местные, стоя спать придется.

Когда взад вертались, с завистью смотрел на эту козу, прыгающую с кочки на кочки. Из прошлой жизни вспомнился анекдот.

— Папа иди сюда, здесь по горлышко.

— Ну, ты сравнила.... Где твое горлышко, а где мое.

В пигалице, на первый взгляд, дай бог полтора пуда будет. Она по болоту аки посуху идет, а я по колено проваливаюсь с моими восьмью десятками килограммов.

На сушу выбрался злой как черт, обматерил всех кто попался под руку, раздал ценные указания и ушел переодеваться в сухую одежку. Простуды мне для полного комплекта не хватает.

За этим добропорядочным делом меня застал гонец, доходяга с конного десятка.

— Федор, тебя сотник зовет,— завопил он с порога, — молвил, чтоб ты поспешал неме....

Запулил в него сапогом, жаль промахнулся, снаряд в печатался в притолоку, рядом с его головой. — Срань ты не умытая, тебя что, стучаться не учили?

Надо ж было этой нечисти именно сейчас припереться , токмо исподнее скинул, а он тут как тут, под дверью стоял что ли, извращенец.

Курьера словно ветром сдуло, видимо не попутным, выскакивая в сени, он что-то там зацепил, судя по грохоту.

Прислушался. Вроде тихо. Не спеша натянул кальсоны и, поддерживая их рукой, выглянул за дверь. Никого нет, только какая-то утварь деревенская разбросана по мосткам, посыльного и след простыл.

* * *

— Феденька,— Не люблю, когда Силантий так говорит, слащаво-приторно и смотрит, эдаким

добрым дедушкой, так и хочется закрыть глаза и почувствовать, как мозолистая рука скользит по голове, приглаживая не покорные вихры. Главный российский театрал еще скажет свое бессмертное — Не верю.

У меня уже выработался стойкий иммунитет на такое обращение, ибо гадом буду — старая сволочь придумала какую ни-будь пакость в духе господина сотника — круглое носить, квадратное катать.

Что было проделано неоднократно за прошедшее время. Ну, скажите, зачем пересчитывать припас на пятый день похода? И зачем проверять телеги кои еще даже не распечатывали со дня выхода.

При таком обращении, взбрыкивать начинаю, огрызаться, а ему , с моей колокольни так видится, подобное нравиться. Как в поход двинулись, ни дня не прошло, чтоб этот черт однорукий не доставал меня. Как его стрельцы терпят?

— Феденька, а скажи-ка мне мил человек — гать готова?

— Когда уходил, там оставалось десяток саженей застелить.

— А почто ушел, ежели такая малость осталась?

— Промок и замерз ....

— Другие значится, могут в болоте вошкаться, а Феденька у нас замерз значиться....— Пальцы на руке сжались в кулак и Силантий опершись на костяшки начал вставать с лавки.

Ну все, пора отключать слух и начинать размышлять о чем ни будь своем, девичьем, Господин воевода выходит на тропу войну, это как минимум на пол часа. Спорить бесполезно, один раз попробовал, опилки сыпались в два раза дольше и были гораздо крупнее....

На всякий случай сделал морду тупого солдафона и, поедая начальство глазами, ушел в себя. Изредка выныривая, чтоб не потерять нить рассуждения босса, а то можно невпопад кивнуть не там где надо и получить звездюлей, мешок и маленькую тележку.

Мысли лениво бродили, перекладывали сухие портянки и развешивали портки на просушку, левый сапог надо было отдать ребятам, пусть подошву перешьют, а на правом набойку где-то потерял, надобно исправить. Да и вообще за прошедшее время пообносился, давеча вон на локте клок выдрал.

Поднял голову и вставил свои две копейки маленький червячок сомнений, глодавший мозг в дни, когда было время задуматься — А что я говорил? Зачем тебе это все? Дым тлеющего костра, разъедающий глаза.... Спать на лапнике, постеленном на мокрую после дождя землю, укрывшись от мороси куском кожи, и свернувшись клубочком, иначе, либо ноги, либо голова промокнут. Ходить по нужде с ружьем, оглядываться по сторонам и прислушиваться. Не дай бог, зверье, какое выскочит.... Двуногое....

А дома ....

Теплая кроватка, милка под бочком, льняная простыня, подушка, пером набитая, одеяло ватное, банька....

— Федька! — прорвался сквозь завесу голос недовольного Силантия, — Эй, Митроха, стукни по загривку ентого супостата.

Не успел, я и мяукнуть, как кулак заехал под ребра. Блин! Ну зараза твою мать....

— Ты чавой дерешься?— Развернулся к стрельцу, намериваясь дать сдачи, тот отступил на шаг назад — Чаво, чаво — чавочка с хвостиком. — Сотник казал....

— А скажет в колодец прыгать — сиганешь не думая? — не дав договорить, попер на бедолагу буром.

Первое время после своего попадания сюда мое поведение соответствовало тому какое принято в оставленном будущем — Здравствуйте — Спасибо — Дайте пожалуйста — Не будет так любезны.... Вежливость принятая там в общении с незнакомыми людьми — обращение на ВЫ, здесь смотрится довольно дико. Тыкают все, молодые старым, юноши девушкам, мужики бабам.... Первое, что с меня слетело, словно шелуха с семечки, это привычка обращаться на — вы. Меня просто не понимали и даже оглядывались, думали, что у них кто-то за спиной стоит. Здесь другие атрибуты — равный с равным разговаривает спокойно, держит себя степенно, Но стоит только обратиться к стоящему выше по иерархической лестнице как человек уже всем своим видом показывает уважение и чем выше статус, тем ближе к земле склоняется вопрошающий.

В начале своего пути, больше молчал и смотрел по сторонам, наблюдая, как общаются между собой люди на Рогачевском торжище, вот тогда и выбрал для себя манеру поведения, определявшую МОЙ статус.

— Федор, а ну стой, вражья сила, не то.... — Начал грозным тоном Силантий но, не договорив, осекся и замолчал, устремившись взглядом за мою спину. Я оглянулся.

Опершись рукой на косяк, другой придерживая разодранный, со следами крови кафтан, стоял мальчишка гонец, — Наших побили у Вороней пади, — Прохрипел и ничком рухнул в избу.

* * *

— Тс-с! Тихо! Слухай! — Десятник прошипел полузадушенной змеей и, вскинув вверх руку замер, превратившись в одно большое ухо.

Я послушно замер. Ни хрена не слышу. Через пару минут в башке противно запищало, словно кто-то поднес микрофон к колонке и окончательно оглох, даже свое тяжелое дыхание слышу с трудом.

Десятник повернулся, снял шапку с головы и, вытерев мокрое от пота лицо, довольно осклабился,— Туточки они, бисовы дети. Осип и ты Мирон, с Федором побудьте. — Распорядившись, он посмотрел на меня и каким-то жалистным тоном продолжил,— Федь не ходи туда, побудь здесь с парнями.... А не то воевода мне уд на лоб натянет, ежели с тобой случится что.

Перекрестился, натянул на голову свой дурацкий колпак, по недоразумению называемый шапкой, шагнул и растворился в подвядающей зелени боярышника.

За дисциплину, Силантию надо поставить пять с кучей плюсов. Я только собрался шагнуть следом, как мне на плечи легли две лапки, размером думаю, с седло моего бабая и добродушный голос посоветовал обождать — маненько. Не дай бог такое предложение услышать темной ночью в переулке, отдашь все и даже портки с исподним скинешь....

Пока дергался, пытаясь вырваться, подползли еще две тени из числа приставленных ранее, обступили со всех сторон и я оказался в коробочке. А через полянку в направлении, куда ушли мои попутчики, бесшумно ступая, прошло еще десятка полтора стрельцов.

Ожидание продлилось недолго, с той стороны куда учапал народ послышался слитный залп, истошный крик смертельно раненого человека и опять наступила полная тишина.

На дне неглубокого оврага, среди листвы журчит тоненькая струйка воды. Хотелось напиться, да одна дохлая морда испоганила её своей тушкой, рухнув поперек. Невдалеке у почти погасшего костерка уютно расположилось еще четыре аборигена.

Я с шумом втянул воздух сквозь сжатые зубы задерживая дыхание и нервно сглатывая слюну, двенадцатый калибр в голову это круто....

* * *

Свеча высоко подпрыгнула, завалилась на бок и погасла, погрузив избу в темноту, только в красном углу под святым ликом чуть теплится маленький огонек крохотной лампадки.

В наступившей темноте шипение аспида показалось бы ангельским пением, только не проникновенно ласковый тон Силантия, — Феденька, ежели еще слово поперек молвишь....

Прошуршав по столу рукавом старик подобрал огарок , с кряхтением поднялся с лавки, перекрестился, пробормотал едва слышно, — Прости господи, — и запалил фитиль от лампады.

— В холодную посажу, на седмицу, на хлеб и воду, ежели за ум не возьмешься....

Я в кои века решил проявить благоразумие, молчал как юный ленинец на допросе в гестапо. Да ну его к чертям собачим, первое, что сделал этот гад, когда в лесу встретились, съездил мне в ухо, а парням и того, от буйного сотника на орехи перепало, по возвращению выдрали всю команду. Чует седалище, быть мне под конвоем пока домой не вернемся. Хотя.... С него станется, могёт и отправить, завтра