— На позициях, — тихо подтвердил Карлал по коммуникатору мгновение спустя.
— Стреляйте, — спокойно сказал Рамирес.
— Выполнить! — сказал Карлал, и Бэбкок одобрительно кивнула, когда все часовые упали так одновременно, что невозможно было сказать, кто из них на самом деле упал в снег первым.
— Давайте проверим, не ушиблись ли они при падении, — сказал Рамирес, и космопехотинцы окружили упавших охранников.
— Что нам с ними делать, сэр? — спросил главный сержант Ивашко, тыча носком ботинка в одно из бесчувственных тел.
— Я бы хотел оставить их замерзать, — ответил Рамирес, — но это было бы не по-соседски. — Он огляделся, затем указал пальцем. — Вон там есть склад, ганни. Сложите их там, чтобы не продуло.
— Есть, сэр, — ответил Ивашко. — Коултер, у вас с Малтусом обязанности няни. Спрячьте этих спящих красавцев подальше.
— И не забудьте подключить обогреватели их погодного оборудования к источнику питания на складе, — добавил Рамирес. — Нужно сохранить их вкусными и подрумяненными, пока мы не разберемся, что здесь происходит.
* * *
В течение следующих нескольких минут видимость того, что космопехотинцы "Ники" просто случайно оказались в охотничьем домике, становилась все менее убедительной. Поскольку Бэбкок решила присоединиться к ним, Рамирес решил, что может воспользоваться ее опытом, и поручил ей найти и отключить стационарную линию экстренной связи, в то время как Ивашко и Макэлрой задействовали дроны-постановщики помех, чтобы отключить спутниковую связь здания. Это заняло меньше четырех минут, и затем взвод окружил Рамиреса, пока он распределял двери, которые хотел прикрыть.
По точности его указаний было очевидно, что он хорошо знаком с архитектурой охотничьего домика, на который его люди только что случайно "наткнулись", и его космопехотинцы быстро заняли позиции.
Полковник лично проследовал к главному входу, а Бэбкок присоединилась к его группе. Полковник только взглянул на нее и покорно покачал головой, затем перевел взгляд на Ивашко.
— Похоже, мне придется остаться с главсержантом Бэбкок, ганни, — сказал он. — Почему бы вам не пойти помочь лейтенанту Карлалу на северной стороне, пока я присмотрю за ней, чтобы убедиться, что она не попадет в беду?
— Есть, сэр, — со смешком ответил Ивашко, и Рамирес посмотрел на Тремэйна и Харкнесса, которые тоже присоединились к нему.
— Флотский персонал не имеет права участвовать в такого рода операциях, лейтенант, — строго сказал он.
— Конечно, нет, сэр!
— Они не обучены действиям против потенциально вооруженной оппозиции, от которой могут пострадать.
— Да, сэр. Это так, — согласился Тремэйн тоном, похожим на "и к чему вы клоните?".
Рамирес сердито посмотрел на него, а лейтенант ответил ему вежливым и внимательным взглядом. Затем полковник шумно выдохнул.
— Ладно, можете идти. Но будьте осторожны со своей задницей, Скотти! Дама Хонор очень, очень разозлится, если я допущу, чтобы с вами что-нибудь случилось. Харкнесс, — он посмотрел на главстаршину поверх головы Тремэйна, — она, вероятно, могла бы обойтись и без вас, но вы ей нравитесь. Так что имейте это в виду.
— Да, сэр.
— Главсержант.
— Да, сэр?
— У вас моя шестерка. Пожалуйста, постарайтесь держаться подальше от возможных неприятностей и двух наших энтузиастов.
— Есть, сэр.
Рамирес снова покачал головой, затем повернулся к двери и осторожно подергал щеколду. Она была заперта, и он переложил электрошокер в правую руку, а левой прижал к двери маленькую плоскую коробочку.
Мигнул зеленый индикатор, защелка открылась, и Рамирес толкнул дверь носком. Кто-то громко и нецензурно запротестовал, когда мимо него пронесся холодный ветер.
Рамирес просто нажал на спусковой крючок парализатора, и жалоба внезапно прекратилась.
— Один готов, — пробормотал он по коммуникатору, переступая порог и натыкаясь на человека, который возражал.
— Пусть будет два, — сказал капрал Хансен по тому же каналу, когда Бэбкок проследовала за полковником в дверь.
— Три, — сказал рядовой Хуан.
— Четыре, — тихо произнес Макэлрой мгновение спустя.
Тремэйн последовал за Бэбкок в шале, отделанное со вкусом подобранными панелями, а Харкнесс замыкал шествие. Все назначенные группы атакующих сейчас тоже были внутри, продвигаясь быстро и эффективно, незаметно, и по ходу дела отключая обитателей шале.
Как и предупреждал их таинственный информатор капитана Корелл, таких обитателей было довольно много. Но какими бы опытными в совершении актов насилия над другими людьми ни были бойцы Формирования, они даже не были в одной лиге с королевской космопехотой, особенно в том, что касалось таких вещей, как ситуационная осведомленность. Кроме того, была середина ночи. Большинство обитателей, которые еще не были перебиты в составе внешней охраны, крепко спали, а газовые гранаты, брошенные через тихо приоткрытые двери спален, погрузили их в еще более глубокий сон.
Они очистили первый этаж главного здания, не вызвав никакой тревоги. Должно быть, это относилось к большей части персонала, поскольку второй и третий этажи были в основном отведены для платных гостей, и Рамирес тихо поднимался по центральной винтовой лестнице, в то время как остальные космопехотинцы осторожно поднимались по аварийной лестнице, избегая шахт лифтов.
Пока все идет хорошо, — сказала себе Бэбкок, когда они поднялись на площадку второго этажа, а затем быстро покачала головой. Черт возьми, она знала, что лучше не искушать судьбу таким образом. Так же уверенно, как она решила, что все идет своим чередом...
— Какого черта?!
Аудиодатчики шлема Бэбкок уловили голос, раздавшийся у нее за спиной, и она повернула голову как раз в тот момент, когда Харкнесс развернулся лицом к большому, мускулистому головорезу, который выбрал этот момент, чтобы выйти из ванной в коридоре. Он был в расстегнутой рубашке без рукавов, и ему следовало бы побриться, но, очевидно, у него были серьезные проблемы с паранойей, поскольку он взял с собой пульсер в наплечной кобуре, надетой через голову.
Теперь он потянулся к пульсеру, вытаращив глаза на незваных гостей.
Вновь прибывший был слишком близко, и Харкнесс не успел вовремя навести дуло своего электрошокера, поэтому он взмахнул прикладом, описав сверкающую дугу, и ударил противника в челюсть... и тот рухнул на пол.
— О, черт! — пробормотал кто-то, когда зал содрогнулся от удара. А затем начали открываться другие двери, когда "гости" домика проснулись.
Харкнесс уложил одного из них быстрым выстрелом. Лейтенант Тремэйн оглушил третьего, но затем мимо него просвистел одиночный дротик пульсера и попал в бронированный скафандр Бэбкок. Полковник Рамирес уложил еще троих — двух мужчин и стрелявшую женщину — прицельным выстрелом, но Бэбкок оказалась прямо перед другой дверью, когда та резко распахнулась.
Мужчина и женщина, находившиеся по другую сторону двери, явно были заняты чем-то помимо сна. Если не считать трусов, на женщине не было ни одежды, ни оружия, но они явно не спали, и женщина схватилась за электрошокер Бэбкок.
Она потянула изо всех сил, и ее глаза начали расширяться, когда Бэбкок позволила ей это сделать. Но тут обе ноги главного сержанта оторвались от пола. Она развернулась на оружии, которое любезно придержала ее противница, и другая женщина с булькающим стоном отлетела назад, когда два боевых ботинка ударили ее в живот. От удара она врезалась в своего приятеля, который открыл рот, чтобы закричать, как раз в тот момент, когда Бэбкок снова коснулась пола, и ее левый локоть ударил его по черепу, как молот.
Он упал без единого звука, а Бэбкок отступила назад, все еще держа в руке парализатор, и выстрелила в женщину прежде, чем та перестала хватать ртом воздух.
Все было кончено в мгновение ока, и главный сержант заглянула в спальню, из которой вышли ее жертвы. Там больше никого не было, поэтому она отступила назад и отключила мужчину тем же электрошокером, затем оглянулась через плечо на Харкнесса.
— В следующий раз приводи с собой чертову группу барабанщиков и горнистов! — прорычала она по коммуникатору.
— Можешь, ганни! — рявкнул Рамирес. Он постоял неподвижно, настроив внешние датчики звука своего скафандра на максимум, затем расслабился.
— Думаю, обошлось, — сказал он и быстро пересчитал лежащие в коридоре без сознания тела.
— Двенадцать, повторяю, сложено всего двенадцать, — сказал он по коммуникатору, затем бросил взгляд на Харкнесса. Судя по выражению лица главстаршины, он явно ожидал чего-то запоминающегося. Но полковник только погрозил ему пальцем и снова повернулся к своему комму.
— Давайте, ребята, постараемся больше не включать сейсмографы, — сказал он по общей сети.
* * *
Еще пять минут ушло на то, чтобы объяснить, какими должны быть каждый охранник и все "гости" в спальнях на втором этаже. Более просторные и роскошные апартаменты на третьем этаже были зарезервированы для VIP-персон, и Рамирес расставил своих людей так, чтобы они прикрывали подходы к центральной лестнице, а затем повел Бэбкок, Ивашко и Тремэйна вверх по лестнице.
Харкнесса не пригласили, но Бэбкок почему-то не удивилась, обнаружив его рядом с собой, когда она замыкала шествие.
Они добрались до лестничной площадки и тихо прошли по короткому коридору к номеру 301. Дверь была закрыта, и на этот раз волшебная шкатулка полковника Рамиреса не подействовала на старомодный механический замок.
Он пожал плечами и передал свой парализатор Ивашко. Усыпление этого человека не входило в его планы, и он, очевидно, не собирался делить этот момент с кем-либо еще.
Он отступил к краю лестничной площадки, какое-то мгновение балансировал, затем сделал три больших шага, врезался в дверь и прорвался под градом осколков, как валун.
Мужчина, спавший по другую сторону двери, отреагировал невероятно быстро, сунув руку под подушку еще до того, как полностью открыл глаза. Несмотря на всю его скорость, Рамирес настиг его как раз в тот момент, когда его пальцы сомкнулись на рукояти пульсера, а рука полковника вцепилась в ворот его дорогой пижамы.
Томас Рамирес родился и вырос на планете Сан-Мартин, одном из миров с самой высокой гравитацией, которые когда-либо населяло человечество. Атмосферное давление на уровне моря было достаточно высоким, чтобы создать почти токсичные концентрации углекислого газа и азота, а полковник был сложен как турбина для скиммера с проблемой в ориентации. Рука, державшая пижаму Денвера Саммервейла, дернула, и тот вылетел из постели, как ракета. Его рука с оружием мимоходом ударилась о столбик кровати, пульсер выскользнул из этой руки, и Рамирес выпустил его в самом разгаре полета.
Дуэлянт едва успел поднять руку, чтобы защитить голову, прежде чем врезался в противоположную стену. Он отскочил назад, и, несмотря на то, что крепко спал, ему удалось приземлиться на ноги. Он встал в оборонительную стойку и потряс головой, чтобы прояснить ее, а Рамирес просто стоял, давая ему время прийти в себя.
Нет, холодно подумала Бэбкок, потому что честные бои его интересовали меньше всего.
Саммервейл бросился в атаку, и хотя он мог зарабатывать себе на жизнь анахроничным огнестрельным оружием из дуэльного кодекса, но явно знал, что делает своими руками. К сожалению, на нем была пижама, и он был уроженцем планеты Мантикора, гравитация которой едва ли на один процент превышала земную. Рамирес был в бронированном скафандре, а гравитация на его родине была почти вдвое больше, чем на земле, где родилось человечество. Единственная причина, по которой Саммервейл нанес хотя бы один удар, заключалась в том, что Томас Рамирес хотел воспользоваться возможностью, предлогом, чтобы причинить ему боль... и он это сделал.
Правая рука полковника врезалась Саммервейлу в живот, как мячик. Невысокий мужчина согнулся пополам с жалобным стоном, который закончился громким "кряк", когда левая рука Рамиреса со всей силы ударила его по лицу открытой ладонью. А потом Рамирес схватил его, развернул, как игрушку, швырнул животом на его собственную кровать, заломил ему за спину запястье и железной рукой сдавил горло.
Саммервейл попытался вырваться, но закричал, когда Рамирес ударил его коленом скафандра по позвоночнику.
— Сейчас, сейчас, мистер Саммервейл, — мягко сказал он. — Ничего такого.
Убийца заскулил от боли и унижения, и Рамирес взглянул на Ивашко. Главный сержант положил на кровать маленький диктофон и включил его.
— Вы узнаете мой голос, мистер Саммервейл? — спросил затем Рамирес. Саммервейл стиснул зубы, отказываясь отвечать, а затем снова закричал, когда эти безжалостные пальцы сжали его запястье.
— Я задал вопрос, мистер Саммервейл. Нехорошо игнорировать вопросы.
Саммервейл закричал в третий раз, корчась в агонии. Затем...
— Да! Да!
— Хорошо. Вы можете догадаться, почему я здесь?
— Пошел ты! — Саммервейл тяжело дышал.
— Что за выражения! — Рамирес укоризненно покачал головой, и его голос зазвучал почти добродушно. — Особенно когда я здесь только для того, чтобы задать вам вопрос.
Он на мгновение замолчал.
— Кто заплатил вам за убийство капитана Тэнкерсли, Саммервейл?
В этом холодном, жестком голосе больше не было юмора.
— Иди к черту, ты, сукин сын!
— Это нехорошо, — повторил Рамирес. — Я буду вынужден настаивать, чтобы вы рассказали мне.
— Какого хрена я должен это делать? Вы просто убьете меня, когда я это сделаю. Так что идите нахуй!
— Мистер Саммервейл, мистер Саммервейл! — Рамирес вздохнул. — Капитан оторвет мне задницу, если я убью вас. Так что просто ответьте на вопрос.
— Черта с два! — Саммервейл тяжело дышал.
— Я думаю, вам следует пересмотреть свое решение. Я только сказал, что не убью вас, мистер Саммервейл, — прошептал Рамирес почти с любовью. — Я никогда не говорил, что не причиню вам вреда.
Орбитальная станция "Гефест"
Орбита планеты Мантикора
Двойная система Мантикоры
4 апреля 1906 г. э. р.
— Леди Харрингтон, не могли бы вы прокомментировать...
Эндрю Лафолле встал перед своей землевладелицей.
В тот день он и капрал Саймон Мэттингли были телохранителями землевладелицы, и, как и Джейми Кэндлесс, Мэттингли был левшой. Вот почему они вдвоем обычно занимали место слева от землевладелицы, в то время как Лафолле — справа от нее, и он наблюдал за поперечным коридором, когда она приближалась к нему. Он увидел троицу выходивших из него репортеров, прежде чем она их заметила, и, как он и предполагал, остановилась, когда они преградили ей путь, что позволило ему проскользнуть перед ней, прежде чем его могло бы остановить какое-либо ложное чувство вежливости с ее стороны.
Теперь он рассматривал их с холодным, оценивающим бесстрастием грейсонского оруженосца. Он не сказал ни слова, не потянулся к своему пульсеру в кобуре, даже не нахмурился.
В этом не было необходимости.
Репортер, стоявший в центре, очень осторожно протянул руку и отключил свою камеру, установленную на плече. Затем все трое волшебным образом расступились, освобождая дорогу землевладелице.
