Венец безбрачия

Ещё меня настораживала странная реакция Менгереля на всё это. Было бы логично собрать нескольких наиболее достойных доверия демонов, — или, по крайней мере, наиболее разумных, — и действовать сообща. Но тут всё вполне могло объясняться недостатком у меня информации; может, все необходимые шаги Гер давно уже предпринял, но закономерно не стал отчитываться в своих действиях.

Естественно, не могла не думать я и о неожиданно спокойном признании, которое мужчина сделал; речь ведь шла не просто о симпатии и интересе, а, как минимум, о влюблённости. Если его беспокоила разница в продолжительности наших жизней, значит, и хотел он от меня отнюдь не пары встреч в постели. И это действительно очень многое ставило на места, хотя бы даже объясняло нежелание Гера по возвращении в родной мир срочно переноситься в Аэрьи: вполне логичное, предсказуемое и естественное стремление провести некоторое время наедине с объектом интереса. Видимо, о моей человеческой природе он в тот момент ещё не задумывался.

А ещё массу вопросов вызывал сам Менгерель, некоторые его оговорки и те странности поведения, которые он не желал обсуждать. Почему он всё-таки не убил Луна сразу? Причём тут я? Только ли в его чувствах дело, или есть что-то ещё? По некоторым обмолвкам складывалось впечатление, что мужчина не просто не боится смерти, а искренне жаждет её. И я даже, кажется, могла понять, почему.

Биография Гера была очень непростой, и за несколько тысяч лет он вполне имел право устать от всего этого. Особенно если учесть, что со смыслом жизни у демонов серьёзные проблемы: век за веком существовать в одиночестве ради удовлетворения собственных потребностей, на мой вкус, сомнительное удовольствие. Не удивлюсь, если Менгерель даже обрадовался, лишившись зрения. Это обстоятельство, конечно, доставляло неудобства, но у него по крайней мере появилась интересная и увлекательная цель.

В общем, чем больше я думала, тем сильнее волновалась. И о собственном будущем, и о Славке, и о демоне.

Последнего мне было откровенно жалко, и жалость эта только усугублялась уверенностью в собственной неспособности хоть чем-то мужчине помочь. Кроме того, я сильно сомневалась, что Геру вообще нужна моя помощь и сочувствие.

А ещё жалость соседствовала с горечью и тоской о невозможном. Следовало признать, что Менгерель мне по-настоящему нравится, во всём, но с его подачи я отчётливо понимала всю безнадёжность нашего сближения. И при этом с чисто женским оптимизмом порой думала — а вдруг? Почему бы не попробовать? Ведь никто не даст гарантий, что из этого выльется нечто хоть сколько-нибудь продолжительное.

Проблема была в том, что я скучала. Мы мало общались за время путешествия, и нельзя было сказать, что сумели хорошо друг друга узнать, но я всё равно успела привыкнуть и привязаться к нему. Я не назвала бы это любовью с первого взгляда, но рядом с Гером было... спокойно, по-домашнему уютно и тепло. Создавалось ощущение, что мы знакомы значительно дольше, чем это было на самом деле.

В конце концов я докатилась до того, что стала на демона обижаться за его нежелание общаться. От активной борьбы с этой обидой посредством хорошего скандала меня сдерживали доводы разума, но остро хотелось перемен. Либо выкинуть демона из головы, либо всё-таки восстановить наше общение. И всё это подкреплялось бездельем. Больше желающих выгуливать меня вместе со Славкой не нашлось, одна покидать дворец я благоразумно не стремилась, оставалось маяться на месте. Я даже немного завидовала дочери; им с юным демоном явно было очень интересно вдвоём, Люнала откуда-то натащила множество игр, и дети прекрасно занимали себя сами, чего нельзя сказать обо мне. Книжки раздражали, других занятий у меня не было, а возня с детьми совершенно не помогала отвлечься от мрачных мыслей. Отвыкла я от такого состояния, когда не надо ничего делать, ни о чём думать и ничего решать.

Впрочем, вскоре я нашла себе развлечение: в свободное время отправлялась осматривать дворец. Посмотреть тут, прямо скажем, было на что. Помимо помещений функционального назначения имелось множество комнат, заставляющих поминать музеи, причём музеи совершенно разной направленности. Кажется, здесь была по кусочкам собрана вся история всего мира, начиная с его сотворения, причём не только в мёртвом виде. Обширные оранжереи, где ёлки соседствовали с пальмами, многочисленные зверинцы, картинные галереи и собрания географических карт, оружие и предметы быта.

— Попалась, птичка, — раздался за спиной смутно знакомый вкрадчивый голос, когда я с интересом изучала громадных размеров батальное полотно, изображавшее штурм какой-то крепости и занимавшее целую стену. Я едва не подпрыгнула на месте от неожиданности и резко развернулась. С видимым удовольствием разглядывая мою вытянувшуюся физиономию, уже знакомый мне Арвинар радостно рассмеялся, а вот мне было не до смеха. Машинально отступив назад, я почти прижалась спиной к картине.

— Прошу прощения, но я уже ухожу!

— А поговорить об искусстве? — мурлыкнул демон, насмешливо вскинув бровь и скрестив руки на груди. Даже крылья демонстративно расправил, давая понять, что малой кровью избежать общения не получится.

А я вдруг сообразила, что не испытываю того панического ужаса, который накрыл меня при первом общении с этим типом. Да, страшно, но страх этот — скорее рефлекторный, по старой памяти. Интересно, с чего бы? Менгерель расщедрился на какую-то защиту?

— О каком именно? — нервно хмыкнула я.

— О живописи, надо думать, — он широко повёл рукой, охватывая пространство комнаты.

— А ты разбираешься?

— В некотором роде, — ухмыльнулся мужчина. — Да не трясись ты так, не съем.

— А я не этого опасаюсь, — честно ответила я, чем вызвала ещё одну порцию здорового искреннего смеха.

— А ты забавная, — удовлетворённо резюмировал он. — Но про живопись я был совершенно серьёзен. Тебе нравится эта картина?

— Впечатляет, — кивнула я. — Что это за сражение?

— Одна из немногих войн, в которой участвовали даже демоны, — задумчиво разглядывая полотно, сообщил он. — Это было давно, другие разумные уже и не помнят. Миры иногда соприкасаются без воли на то живущих и даже богов, и такие встречи приносят мрачные плоды, — пояснил Арвинар неожиданно спокойно и даже как будто с удовольствием.

Я с новым интересом вгляделась в изображение, внимательнее рассматривая типов в чёрных доспехах, представляющих собой штурмующую сторону. Мне поначалу показалось, что это кто-то местный, да и наличию демонов я не придала значения. И только теперь, приглядевшись, поняла, что некая неправильность, чудившаяся мне в очертаниях чёрных фигур, была не данью небрежности художника, а, напротив, следствием его точности. Эти гости из другого мира отличались пропорциями; незначительно, но отличие было аккуратно подчёркнуто.

— А почему демоны, обладая такими силами, просто не размазали их ровным слоем? — полюбопытствовала я.

— На них почти не действовала магия. Наверное, потому, что сами они её тоже не знали и не пользовались ею.

— Даже особые способности Менгереля?

— Старина Гер властен только над детьми этого мира, — хмыкнул Арвинар. — Я уже не говорю о том, что за каждое использование такой магии приходится платить достаточно высокую цену.

— А почему, если о его способностях все знают, Лун всё-таки решил на него напасть?

— Знают только те, кто был их свидетелем, а таких... прямо скажем, немного, — он пожал плечами. — А Лун в принципе был достаточно бестолковым. Наверное, потому что молодой. Хочешь, проведу экскурсию? — вновь вернулся к живописной теме демон.

— А у тебя никаких своих дел нет? — получилось невежливо, но мне совершенно не хотелось проводить день в компании этого типа. — И рабынь своих ты где-то потерял. Уже надоели?

— Ревнуешь? — ухмыльнулся он. — Ради тебя я готов отложить все дела, — сообщил демон, явно паясничая.

— Ну что ты, не стоит таких жертв!

— Не бойся меня, — неожиданно спокойно ответил он, а глумливая ухмылка превратилась в задумчивую улыбку. С таким выражением лица Арвинар оказался неожиданно симпатичным и даже обаятельным. Казалось, что это не опасный псих, а добродушный великан; из той породы очень сильных людей, которые немного стесняются своей силы, и поэтому особенно бережно относятся к окружающим. Опасное заблуждение. — У демонов довольно мало принципов, но некоторые понятия мы всё-таки чтим. И "чужая женщина" — одно из них.

— В прошлую нашу встречу мне не показалось, что ты что-то там чтишь, — нервно усмехнулась я.

— Одно из многочисленных увлечений Сартарма — это совсем не то же самое, что объект неожиданного интереса Менгереля, — он пожал плечами.

Я едва успела прикусить язык и не спросить, с чего такие выводы — об объекте интереса. Только ли из наблюдений за поведением Гера, или есть какое-то ещё материальное подтверждение, вроде очередной отметки на ауре. Кто знает, как он отреагирует на подобные вопросы? Тем более, подозрение о "чём-то ещё" было у меня давно. Уж очень странно на меня косились встречные демоны, почтительно обходя стороной и даже вежливо кивая. И я сомневалась, что такая резкая перемена вызвана лишь статусом матери Указующей.

А ещё меня не покидало ощущение, что я умудрилась упустить или не заметить что-то важное из слов или поступков Гера.

— Ну и, кроме того, — Арвинар вдруг подался вперёд, нависая надо мной. Я попыталась отступить назад, забыв, что там уже начинается стена, но не позволил хвост демона, обвивший талию. Мужчина аккуратно двумя пальцами обхватил мой подбородок, а я вцепилась обеими руками в его запястье, пытаясь отстраниться. — Я не насилую женщин, они сами приходят ко мне и предлагают себя.

— В рабство? — мрачно уточнила я, продолжая упорно отпихивать руку мужчины. Хотя можно было с тем же успехом пытаться подвинуть стену.

— И в рабство в том числе, — со смешком отозвался он, выпуская меня и разглядывая со снисходительной насмешкой. — Для некоторых разумных жажда удовольствий перевешивает остальные доводы, и далеко не все из них — демоны. Обычно пассии Сартарма были из таких, но в тебе я, кажется, ошибся, — он пожал плечами и отстранился. — Хорошего дня, — пожелал, склонив голову, Арвинар и наконец-то оставил меня в одиночестве. А мне захотелось по стеночке сползти на пол и немного побиться в истерике. Ну так, исключительно для порядка и от избытка чувств.

Некоторое время я стояла на месте, невидящим взглядом буравя картину, а потом решительно развернулась и двинулась на поиски лаборатории Гера. Очень хотелось всё-таки задать ему пару вопросов.

Впрочем, я отдавала себе отчёт, что вопросы — не главное. Просто нашёлся подходящий повод.

За время своих скитаний я успела неплохо изучить планировку дворца, во всяком случае, основных помещений — точно. А дорогу к лаборатории так и вовсе, оказывается, запомнила с первого раза, — уж очень меня впечатлило в первый визит это место. Правда, до места назначения я немного не дошла: зверь дисциплинированно бежал на ловца.

— Зоя? — озадаченно уточнил Менгерель, с которым мы почти столкнулись в одном из коридоров. — Что-то случилось?

— Не то чтобы... в общем, я хотела у тебя кое-что спросить, — решительно начала я, и на этом месте осеклась, вдруг сообразив, что понятия не имею, о чём именно с ним говорить и какие именно вопросы задавать. Почему на меня так странно смотрят окружающие демоны? Более чем глупо. Интересоваться хобби Арвинара? Стоило ли ради этого разыскивать Гера!

А я ещё я с некоторым запозданием поняла, что не могу толком сформулировать, чего именно хочу от мужчины, да ещё сформулировать так, чтобы понял и проникся. Он более чем разумно разъяснил свою позицию, я согласилась, что она справедлива. А дальше-то что? Письмо Татьяны к Онегину? Или более современное мне "вы привлекательны, я чертовски привлекательна, чего время терять"? Так ведь ни первый, ни второй вариант меня не устраивал, но при этом я не представляла, какой бы устроил. Очень по-женски, я знаю: попробуй угадать, чего я хочу, потому что сама я не в состоянии.

Ещё немного в таком темпе, и я начну скучать уже по Сартанару. С ним хоть всё было просто и понятно.

Неловкая пауза затягивалась, а я всё никак не могла выдавить из себя ни одного связного предложения. Наконец, Менгерель проникся моими затруднениями, или ему просто надоело стоять столбом посреди коридора, и нарушил гнетущую тишину.

— Пойдём, не посреди коридора же разговаривать, — он, развернувшись на месте, жестом предложил мне тронуться в путь, и я пристроилась рядом. Кажется, для разговора демон решил выбрать пресловутую лабораторию, к которой я стремилась. Логично: туда было гораздо ближе.

Неприятно царапнул тот факт, что за руку меня никто брать не стал, и руку не предложил. И вот попробуй догадайся, не то это мнительность, и мужчина просто не подумал о необходимости это сделать, не то он, как утверждает моя растревоженная паранойя, сознательно избегает.

Путь оказался недолгим, и закончился неожиданно. Я, честно говоря, даже не поняла, что случилось, потому что связное и непрерывное течение времени вдруг раздробилось на отдельные фрагменты.

Вот Гер протягивает руку, чтобы открыть дверь.

А вот моя спина уже очень близко познакомилась с каменной стеной, да с таким энтузиазмом, что лёгкие некоторое время отказывались выполнять свою основную функцию. Демон же стоит спиной ко мне на некотором отдалении, а вокруг происходит... что-то. Что-то странное, неправильное, чему я не могла подобрать название. Видимая мной часть пространства напоминала рассыпающееся на пиксели цифровое изображение, из которого прихотливо выпадали куски, только здесь они имели неправильную форму. Провалы были залиты густой и будто бы вязкой как смола чернотой.

Потом у меня, кажется, опять случился пробел в восприятии, и на месте странных дыр обнаружились не менее странные и такие же непроглядно-чёрные объёмные фигуры конической формы с нанизанными на них висящими в воздухе тонкими прерывистыми кольцами, заставляющими вспомнить незлым тихим планету Сатурн и детские пирамидки.

Дальнейшее перемещение всех действующих лиц также воспринималось отдельными кадрами, будто вырванными из общей плёнки. Конусы окружили неподвижного демона, отсекая его от меня. Перед глазами, — или всё-таки вокруг? — поплыли чёрные предобморочные мушки. А потом по всему этому откуда-то сбоку с жутковатым низким гулом прокатился клуб яркого почти белого пламени, обдав жаром. Картину происходящего скрыло сплошное слепое пятно, а в нос ударил запах гари, похожий на запах палёной изоляции.

— Как удачно у меня сработала интуиция, — раздался с той стороны, откуда ударило огнём, голос Арвинара. — Живой?

— Не уверен, — сипло пробормотал Менгерель и закашлялся. — Зоя? — окликнул он меня. Когда я не отозвалась, повторил уже с отчётливой тревогой в голосе. — Зоя, ты где?

— Жива твоя Зоя, — насмешливо хмыкнул крылатый, судя по звуку подходя ближе. Да и в глазах у меня потихоньку начало проясняться. — Только, похоже, в шоке, — вслед за этим послышалась неопределённая возня. Кажется, новоприбывший помогал Геру встать.