9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 1-4

Мисс Сьюзан это слегка утешило. Она даже сочла возможным заговорить с Мордевольтом, который в оцепенении смотрел на экран улучшенного сюрреалистического соревнования.

— Профессор, — сказала она, — я понимаю ваше стремление как-то исправить ситуацию, но неужели так трудно просто признать свою ошибку? И отменить это ср... сюрное соревнование?

— Я просто хотел, чтобы все было справедливо, — ответил Мордевольт и неожиданно для себя самого добавил, — воробушек.

Так они и разошлись — бывший Враг Волшебников, жующий щеки, чтобы выяснить, кто это его там дергал за язык, и мисс Сью, которая весь день была задумчива, отвечала невпопад и поставила две высшие отметки студентам Чертекака.

Наступил вечер. Несмотря на победу здравого смысла и над педантичностью Мордевольта, и над обаянием МакКанарейкл, в спальне Гаттера и Аесли царило уныние.

Мергиона и Амели сидели за столом, одинаково положив головы на руки. Сен валялся на кровати. Гаттер стоял перед окном. Электрический филин Филимон сидел на шкафу, чистя клювом то ли перья, то ли контакты. Чеширский котенок, получивший имя Смайлик, улыбался выглядывающей из норки мышке. Мышь не верила и наружу не выходила.

— Выход должен быть! — Порри прошелся по комнате, взъерошил волосы себе, потом Сену, потом попытался взлохматить шевелюру Мерги, но тут же попал в цепкий захват и брякнулся об пол.

— Сен, ну что же ты? — жалобно протянула Амели. — Ты же всегда что-нибудь придумываешь.

— Думай, Аесли, думай, — сказала Мергиона.

— А почему, собственно, всегда думаю только я? — спросил Сен. — Надо Бальбо голову задурить — я, преступление Браунинга раскрыть — я, сюрсов никому из вас не понравился — а придумывал опять один я!

От огорчения Пулен выколдовала большой мыльный пузырь противного серого цвета. Более опытные Гаттер и Пейджер к брюзжанию друга отнеслись с пониманием. Они понимали: Аесли побрюзжит, побрюзжит, да что-нибудь придумает.

— Как, кстати, работает усовершенствованный сюрсов? — спросил Мерги.

— Гармонично, — сказал Сен, успокаиваясь. — Где сколько прибывает, там же столько и убывает. И наоборот.

— Ага, — сказал Порри. — Прямо как с вашей магией. Если у кого-то что-то убыло, то у кого-то столько же...

Он замолчал.

— ...прибыло, — закончил Сен, пытаясь проколоть подлетевший к нему пузырь циркулем.

— И наоборот, — сказала Амели, — если у кого-то что-то прибыло, значит, столько же...

Она замолчала.

— ...может и убыть, — сказал Сен. — Ой!

— Придумал? — обрадовалась Мергиона.

— Циркулем укололся.

— А я, кажется, придумал... — изменившимся голосом начал Порри, но Амели его опередила.

— Мы же можем! — закричала она. — Мы же можем снова использовать Тру...

Филин Филимон стремительной совой спикировал на пузырь, и тот оглушительно лопнул.

Майор Клинч и Дубль Дуб не торопясь шли по коридорам Первертса. Преисполненный гордости новоиспеченный ученик завхоза нес здоровенное ведро с желтым песком. Сам завхоз время от времени запускал в ведро совок и посыпал избранные углы.

Ведро накануне прислал бывший командир Клинча, а теперь завхоз Высшей Школы Ментодеров. Это был специальный противомусорный песок, который при бросании на него мусора начинал жутко ругаться. Сослуживец песок очень хвалил.

— Ничего, сынок, пообвыкнешься, — говорил Клинч. — Хозяйку твою, Пейджер, из школы, конечно, выставят, так что привыкай к самостоятельности. Жаль девчонку, угораздило же ее под мордевольтову пакость попасть. Запомни это, сынок, и держись от этой пакости подальше.

— Почему, Мистер? — вежливо спросил Дуб.

— Так ведь она магию отбирает! Хотя, постой... Дубль послушно остановился.

— Ты ж к магии у нас не способный. Тебе-то как раз ничего и не будет. Даже наоборот, если маг в тебя из нее пальнет... Эге. Ага. Ого!

От возбуждения Клинч уронил совок в ведро. — Так ведь всего-то и надо перед экзаменом пульнуть в детишек из этой Тру...

— Это кто здесь мусорит! — визгливо заорал песок из ведра. — Хулиганье!

— Уинстон! — взор мисс Сьюзан волшебным образом совмещал в себе требовательность и беззащитность. — Вы просто обязаны придумать, как помочь бедным детям! Вы же такой умный! И добрый! И хрюшка у вас замечательная!

Электросвинья Хрюква принялась радостно поворачиваться то одним боком, то другим, показывая, какая она со всех сторон замечательная.

Мордевольт попытался сосредоточиться, что не очень получалось в присутствии коллеги, одетой легче воздуха. Природная смуглость профессора, приправленная австралийским загаром, дополнялась пунцовостью смятения, в результате чего он выглядел не то как загорелый помидор, не то как смущенный баклажан.

— Сделайте это ради меня! — продолжала МакКанарейкл, подсаживаясь ближе, чем стоило бы для принятия тщательного, осознанного решения. — Вы ведь все помните...

"Ну вот, — подумал Мордевольт, — стоило один раз назвать человека "воробушком"..."

— Чем же я помогу? — сказал он. — Я ведь даже не маг.

— Сконструируйте, — с усилием выговорила мисс Сью, — что-нибудь. Или вы умеете только свои дурацкие отбирающие волшебство железяки клепать?

— Это не железяки. И они не дурацкие. И потом, это была чистая фундаментальная магия. Я просто хотел показать, что возможно превращение магов в мудлов, а мудлов в магов...

Бывший фундаментальный маг осекся. Даже рука коллеги, трепетавшая у него на плече, не смогла отвлечь от мысли, которая его пронзила.

— Слушайте, Сьюзан, а ведь детям можно попробовать помочь. Если взять мою Тру...

Профессор не успел договорить по очень уважительной причине. Причина с сияющими глазами и воплем "Уинстон, ты гений!" одарила его оглушительным поцелуем.

Хрюква только хрюкнула от удовольствия.

Волшебный верблюд Рыжик кивнул и прислушался. Волна массового озарения по поводу одного цилиндрического устройства прошла полный круг по центральной части Первертса и теперь приближалась к кабинету ректора.

Югорус Лужж выслушивал отчет декана Чертекака о подготовке к экзамену с непростительной халатностью. Он не похвалил Развнедела за высокий средний бал успеваемости, не поругал за отставание в работе с отстающими, не дал ни одного ценного руководящего указания. Извиняло ректора только то, что он вообще не слушал декана.

В конце концов Лужж бестактно перебил подчиненного:

— А что будем делать с Мергионой и Сеном?

Развнедел замолк на полуслове "емость", ловким движением мышц лица придал себе задумчивый вид и ответил:

— Тру...

Сметая на своем пути дверь, секретаршу Софью и друг друга, в кабинет ворвались: Сен, Порри, Мергиона, Амели, Мордевольт, МакКанарейкл, Клинч, Дуб, Харлей, Фора Туна, мадам Камфри, Гаргантюа... За их спинами подпрыгивали еще человек сорок.

— Труба! — закричали все они хором. — Нужно использовать Трубу Мордевольта!

— Как вы сами не догадались? — укоризненно добавила мисс Сьюзан.

Лужж закрыл лицо руками.

— Тру... Трудно сказать, — завершил свою мысль Развнедел.

Так у Сена и Мергионы появилась надежда. Мордевольт, подогреваемый энтузиазмом МакКанарейкл, брался за десять дней переделать свой зловещий агрегат так, чтобы тот не полностью передавал магию, а делил ее между стреляющим и стреляемым.

— Но я ничего не гарантирую, — предупреждал он. — Серьезных фундаментальных исследований внутренней структуры магии никогда не проводилось, будет ли она делиться, неизвестно...

— Не скромничай, милый Уинстон, — мурлыкала мисс Сью, и Мордевольт на некоторое время переставал произносить слова "фундаментальный" и "внутренняя структура".

Не верящий своему счастью Лужж извлек из тайника в Астрале припрятанную им полгода назад Трубу (да-да, ту самую грозную двенадцатиствольную Трубу Мордевольта) и отдал свой кабинет под лабораторию. Стены и окна он укрепил мощными противовзломными заклятиями типа Бронятанка, а для вящей неуязвимости снабдил секретаршу Софью Паркер полным комплектом боевых канцелярских заклинаний.

Русалка, пребывавшая в скверном расположении духа после давешней ректорской взбучки, принялась методично расшвыривать незваных (и некоторых званых) посетителей выкриками:

— Онвышел! Вы-что-не-видите-люди-работают! В письменном-виде-втрех-экземплярах!

Кроме экспертов по технологиям Мордевольта и Гаттера, мисс Паркер и лужжевские заклятия пропускали внутрь только их помощников: Черную Руку, Хрюкву и Филимона. Всех остальным, в том числе Лужжу, доступ был закрыт.

В этот день произошло еще одно событие, определившее облик Первертса на долгие годы. Дубль Дуб вступил в должность помощника завхоза. Количество мусорящих учеников к вечеру уменьшилось вдвое.

А число учеников, обратившихся к мадам Камфри, выросло вчетверо.

5 июня 2003 года

10 дней до экза...

Утром Сен подскочил ни свет ни заря, ни побудка ни подъем и тут же принялся расталкивать соседа.

— Нет, — проговорил Порри, не открывая глаз, — так мы только обмотку спалим.

Гаттера можно было понять. Полночи они с профессором Мордевольтом пересчитывали расчеты, перечерчивали чертежи и звонко, с удовольствием, ругались. Но "можно" не значит "нужно", и Аесли безжалостно продолжил:

— Вставай, лентяй! Смотри, вот ошибка в схеме!

— Где? Это? Это не ошибка. Это... зеркало. Его тебе Канарейка подарила...

— Да, зеркало. Да вставай ты быстрее! Умойся, легче станет.

— А в зеркале я уже умытый...

— Сейчас Филимона напущу!

— Он только меня слушает, — промычал Гаттер, но все-таки сел на кровати. Филимон посмотрел на него с сомнением.

К приходу будильника Порри уже умылся, оделся и бурчал:

— Да чего ты гонишь старина, успеем. Времени еще полно.

— Да ты оглянуться не успеешь, как оно пролетит! — кричал Сен. — Счет идет на часы! На минуты! Осталось всего десять дней!

— Осталось целых десять дней, — поправил его Порри.

— Осталось целых 2 часа 13 минут, — уточнил будильник, разглядывая Смайлика.

— Вот видишь... Сколько?!

— Извиняюсь... 2 часа 12 минут. Долорес уже здесь.

— Кто?

— Злая председательница комиссии Минпросвета. Какой у вас странный кот.

— Кажется, я накаркал, — прошептал Сен. — Теперь счет и вправду идет на минуты...

— Хорошо, что не на часы, — заметил будильник. — Если б вы знали, как мы, часы, этого не любим. А на вашем месте я бы не очень доверял коту, который все время улыбается.

2 часа 11 минут до экзамена

Сен и Порри налетели на будильник с требованием подробностей, но тот только пожал стрелками:

— Я вам будильник, а не органайзер. Не задерживайте меня. И не будите во мне зверя. В лучшем случае это окажется кукушка.

Комиссию мальчики отыскали по шуму у дверей кабинета Лужжа. Злая Долорес оказалась высокой, статной и поразительно красивой колдуньей. "Надо же, — удивился Аесли. — А я думал, что злая председательница комиссии будет похожа на старую жабу".

Впрочем, Софью Паркер министерская красота поразить не могла, отскакивая от толстого слоя защитных заклинаний.

— Не положжжжено! — шипела миниатюрная русалка-секретарша, выставив перед собой острые, как крашеные бритвы, коготки.

— Зашшшщекочччу!

— Девушка! — глубоким контральто отвечала ей красавица. — Мне нужен ваш ректор, и вы меня не остановите.

— Онвышел! — метнула расшвыривающее канцелярское заклятие русалочка.

Председательница даже не пошатнулась.

— Вы еще Онвглавке попробуйте, — опасно улыбнулась она. — Он — не вышел! Он повстречал меня в коридоре и убежал. Где он еще может прятаться, как не тут?

— А правда, где Лужж? — спросил Порри у Харлея, который жался к стене, стараясь не попасть в поле зрения соперниц.

— Там, — в стиле Дубля Дуба объяснил профессор и вжался в стену еще на полсантиметра.

Сен огляделся. Кроме Харлея, в стены вжимались Мистер Клинч, призрак Слезайблинна Отравленник и... Бальбо. Увидев мальчика, летописец торопливо забормотал:

— О великий герой, твое бесстрашие не знает границ, но твое благоразумие должно не знать их же!

— Что чего должно не знать? — не понял Порри.

— Это он боится, что я полезу разнимать секретаршу и председательницу, — перевел с литературного на человеческий Аесли.

Разреженный воздух между Долорес и Софьей сгустился, и из него бесстрашно соткался Югорус Лужж с пергаментом в руках.

— Вот же ваш кракс-пакс-факс! — закричал он. — Здесь ярко-зеленым по светло-бежевому написано: "15 июня"! И отойдите от двери! В ней заклятие с часовым механизмом, которое я настроил на 15 июня, потому что...

— Позвольте, профессор, — Долорес взяла пергамент и углубилась в чтение.

Как только назойливая посетительница перестала рваться в кабинет, секретарша, как ни в чем не бывало, откинулась на спинку и начала полировать пилкой чешуйки на хвосте. Софья Паркер отдала бы жизнь, защищая кабинет ректора, но защищать самого ректора в ее обязанности не входило.

Председательница улыбнулась и протянула документ ректору.

— А не переутомились ли вы на столь высокой должности, профессор? Здесь написано "5 июня".

Ректор вцепился в кракс-пакс-факс. На месте единички находилось аккуратное пустое место.

— Как же так? Было же 15-е... Чертовщина какая-то! Ничего не понимаю...

— А что вы так волнуетесь, коллега? — наклонила безупречную голову Долорес. — Не сомневаюсь, учебный процесс у вас поставлен хорошо. За полгода развалить то, что оставил профессор Бубльгум, невозможно при всем желании. Или возможно? Экзамен в 10:00. В Большой аудитории. Преподавательский состав должен быть там же в девять.

Очаровательная напасть двинулась по коридору, сопровождаемая восхищенными взорами, приглушенными ахами, а также собственно комиссией в лице Бальбо.

Проходя мимо Сена, Долорес улыбнулась мальчику так ласково, что тому захотелось броситься наутек.

1 час 40 минут до экзамена

Профессор Мордевольт был страшен: глаза глядели пронзительно, тонкий рот перекошен в дьявольской усмешке, а кожа приобрела фиолетовый оттенок. Настоящий злодей!

Порри Гаттер выглядел точно так же: глаза уставились на какую-то загогулину в чертеже, в уголке рта торчит карандаш, лицо перемазано фиолетовыми чернилами.

— Да-а-а, — протянул профессор.

— Да-а-а, — ответил мальчик.

В данном случае это означало: "Нет. Не пойдет". Очередной лист ватмана, решительно смятый Черной Рукой, полетел на пол. Исследователи снова застыли.

— А давайте все-таки... — начал Порри.

— Нет, Гаттер! Прежде чем перепаивать Трубу, надо все рассчитать, продумать и обосновать.

Гаттер хрюкнул. Хрюква из дальнего угла с воодушевлением его поддержала.

Вообще-то электрическая свинья имела в виду "Все, хватит, можете больше не стараться!". Она уже сооруди— ла из обрывков ватмана отличное жилище и не понимала, зачем эти два милых человека продолжают поставлять ей стройматериалы, да еще так их разрисовывают.

Порри хрюкал совсем по иному поводу. Профессор считал, что эксперименты можно проводить только на прочной теоретической базе, но никак не на мирных жителях. Гаттер же был сторонником экспериментальной науки и поэтому не мог понять, почему бы не разобрать Трубу, потом собрать как-нибудь по-другому, куда-нибудь пальнуть и посмотреть, что получится.