"Хроники медузы"

На этом проекция закончилась. Фэлкон знал эти слова; это была грубая команда, которую он отдал тому простаку на обреченной "Королеве Элизабет IV". Но...

— С каких это пор, черт возьми, шимпы стали подмигивать?

— Сэр? С вами все в порядке?... Солнце почти зашло. Вы присоединитесь к нам в ровере на ночь?

Фэлкон напряженно выпрямился, пытаясь сосредоточиться на том, что происходит здесь и сейчас. — Послушайте, сколько вас там? Вы, ребята с Марса, когда-нибудь слышали об игре под названием покер?..

* * *

*

Позже тем же вечером, повинуясь внезапному порыву, Фэлкон, воспользовавшись возможностями ровера, поискал имя последнего Пана: Эшу. Он обнаружил, что на языке йоруба это имя бога из западноафриканских мифов.

Бога-обманщика.

И он снова подумал о Хэме, послании, оставленном на памятнике предположительно вымершему виду и предназначенном лично Фэлкону. И подмигивании.

Иногда он задавался вопросом, говорил ли ему кто-нибудь в жизни чистую правду.

38

Утром склоны Олимпа сверкали от инея.

— Ух ты, — сказал Фэлкон, катаясь взад-вперед по тонкому инею. — Вот зрелище, о котором Джон Янг и не мечтал.

— Да, сэр. У нас даже выпадает небольшой снег — я имею в виду снег с водяным льдом, а не с обычным сухим льдом, — но дождя пока нет, и стоячей воды тоже. Это произойдет. Однажды в долинах Маринерис впервые за миллиарды лет появятся ледники... Будьте осторожны при передвижении по этим местам. Под поверхностью может быть лед, и это может быть опасно.

— Заметано. Итак, ребята, вы готовы к работе...?

Второй день восхождения выдался таким же унылым и невыразительным, как и первый. Небо было, бесспорно, прекрасным, голубым, такого изысканного оттенка, какого Фэлкон никогда не видел на Земле, с высокими облаками, на которые падал свет далекого солнца. Но земля была такой же ровной, как всегда, если не сказать больше, и на этой высоте чаще встречались свежие кратеры, чем заросли лишайника или мха. Фэлкон подумал, что он словно поднимается с Земли на Луну.

Как оказалось, самые захватывающие зрелища были в конце дня.

Когда они остановились на ночлег, Пандит вышел из вездехода, одетый, как показалось Фэлкону, в настоящий скафандр. — Просто хотел убедиться, что вы как следует полюбовались закатом, коммандер...

Солнце, заметно уменьшившееся по сравнению со своим видимым диаметром на Земле, казалось, покоилось на западном горизонте. Его тусклый красноватый свет падал на склон Олимпа, усеянный кратерами, оврагами и изрезанными равнинами, на которых было очень мало признаков новой жизни, которую здесь с таким трудом культивировали.

Но Фэлкону полагалось смотреть не на землю, а на небеса. Пандит указал пальцем, привлекая его внимание. Фэлкон на мгновение задумался, не хочет ли Пандит показать ему огромные зеркала-солнечные коллекторы, которые были установлены на орбите Марса для осуществления программы терраформирования, но дело было не в этом.

Там, на фоне неба цвета глубокого синяка, был отчетливо виден огромный полукруг, в центре которого находилось само солнце, причем половина его дуги скрывалась за горизонтом. Фэлкон попытался сравнить его размеры с видимым диаметром солнца: оно могло быть в сто раз шире. Это был не круг, не обруч, а перспектива огромной сферы Машин, которая окружала солнце; слабый узор рассеянного солнечного света был виден только на краю, где оптическая плотность была наибольшей.

— Хозяин, — мрачно ответил Фэлкон.

— Да, сэр.

— Оболочка размером с орбиту Меркурия... Какое зрелище. Какая непристойность. Венера еще видна?

— Это будет позже, сэр. Вы знаете, учитывая рассказы о том, как Машины разобрали Меркурий на части, многие из нас озадачены тем, что они до сих пор не проделали то же самое с Венерой.

— Служба безопасности внимательно следит за Венерой. Мы отправили необычайно смелый зонд на ближнее расстояние — нам не разрешили приземляться, но большая часть атмосферы исчезла, и можно видеть открытую поверхность. Там работает оборудование. Здание... что-то. Сооружения, назначение которых мы не можем определить. Похоже, они хотят поэкспериментировать, чтобы выяснить, может ли им пригодиться неповрежденное тело планетной массы. Иногда мы забываем, насколько они молоды... — На самом деле, прошло меньше пяти столетий с тех пор, как Фэлкон стоял на палубе американского корабля "Шор" вместе с Конселом, комичным роботом-слугой, который, как оказалось, стал предшественником всего этого. — Для них несколько столетий — ничто.

— Но для нас, людей, это целая вечность, сэр. А до даты предъявления ультиматума Юпитера осталось чуть больше половины срока. — Пандит уставился на странную панораму. Он нерешительно спросил: — А как же люди на Земле, сэр? Они, ммм, верят в угрозу? Я могу сказать вам, что изо дня в день мы об этом не задумываемся.

Фэлкон улыбнулся. — Это потому, что вам нужно построить целый мир. Вам есть чем заняться. — Фэлкон часто завидовал этому, когда с грохотом метался по своей каюте, захваченный бесконечными циклами вращения по орбите Порт-Ван-Аллена. — О, сейчас на Земле к этому относятся серьезно. Думаю, все изменил Малый ледниковый период. Даже война на Меркурии была всего лишь световым шоу в небе. Затем война докатилась и до самой Земли. Наконец-то были запущены серьезные долгосрочные программы. Культурные ценности, спрятанные за пределами планеты...

— Я знаю. В музее Порт-Скиа собрана довольно впечатляющая коллекция произведений Леонардо да Винчи.

— Но огромное количество цифровых сокровищ было потеряно во время взрыва мнемозин в 34-м году... — Мнемозины, получившие свое название в честь богини памяти, утверждали, что способность человечества справляться с конечным будущим ультиматума была ограничена цеплянием за прошлое — и что поэтому прошлое должно быть отброшено, отброшено навсегда. — Я думаю, нельзя спасти все.

Пандит сказал: — Ходят слухи, что ведутся переговоры о массовой эвакуации. Что ж, взгляните на бассейн Эллады, ширина которого составляет три тысячи километров, а глубина — девять, и, по прогнозам, атмосфера в нем будет пригодной для дыхания задолго до дня предъявления ультиматума. Это привело бы к появлению довольно большого поселения беженцев.

Или, подумал Фэлкон более мрачно, концентрационного лагеря.

Обычно считалось, что марсиане и так были более чем щедры. Эллада была усеяна куполами, в которых хранились образцы земных биомов, от субарктической тундры до влажных тропических лесов. Были даже предприняты попытки реконструировать в марсианской пыли песни аборигенов. Но, с исторической точки зрения, Марс едва только завоевал независимость от Земли, и, в отличие от меркуриан, толпам переселенцев с Земли были бы не слишком рады.

— Тем временем, — сказал он, — безопасность требует более экстремальных решений.

— Вроде гибернакулы?

— Это одна из возможностей. Если у нас закончатся убежища, то, возможно, придется сохранить популяцию целиком. — Технология, которую Хоуп Дони использовала для следования за Фэлконом во сне на протяжении веков, на самом деле была результатом таких исследований в качестве последнего средства. — Или резко сократить численность. Если ко дню ультиматума численность населения практически сведется к нулю, вы увидите...

— Нерожденным не может быть причинен вред. У нас высокий уровень рождаемости. Мы пытаемся заполнить опустевший мир. Как это, должно быть, странно с точки зрения культуры.

— Постоянное давление ультиматума делает наше общество менее человечным, Джеффри. Искажает нас. Была ли Земля при Мировом правительстве когда-нибудь утопией? Что ж, тени сгущаются. И все станет намного хуже, прежде чем машины закончат свою работу.

Пандит, смотревший на заходящее солнце, казался обеспокоенным. Фэлкон подумал, что он был вдумчивым молодым человеком, марсианином или нет. Очень осторожно — кибернетическая конечность и тонкий скафандр создавали рискованное сочетание — Фэлкон похлопал Пандита по спине. — Давайте. Давайте вернемся к роверу. Пришло время забрать у вас еще часть вашей зарплаты в школе покера...

39

Последний день был во многом таким же, как и первые два, — терпеливым, размеренным трудом. Но по мере того, как они медленно приближались к своей цели, любопытство Фэлкона к тому, что можно найти на вершине Олимпа, обострялось.

Когда они преодолели последний каменистый склон, Пандит в своем скафандре подошел к Фэлкону, и они молча посмотрели на пейзаж.

Кальдера горы Олимп представляла собой яму восьмидесяти километров в поперечнике, равнину, усеянную гнездящимися вулканическими жерлами: кратеры были настолько огромными, что были бы поразительными по отдельности, даже если бы не были собраны вместе и не возносились в небо на вершине самой большой горы Солнечной системы. Фэлкон, стоявший рядом с ровером, мог видеть весь путь до дальнего края кальдеры. Воздух был чистым, небо над головой — темно-синим. Это было совсем близко к марсианской среде, которая существовала до программы "Эос". Естественно, нашлись консерваторы, которые высказались за возведение купола над этим огромным бассейном и сохранение его в качестве музея окружающей среды старого Марса, и, стоя здесь, Фэлкон не был уверен, что не согласен с этим.

Но все это было лишь фоном для повседневных человеческих забот.

Фэлкон не удивился, увидев поднимающийся по склону навстречу им ровер без опознавательных знаков, клон ровера Пандита. Проследив по колее ровера обратно в кальдеру, Фэлкон разглядел небольшое поселение, очевидно, временное: несколько куполов, еще пара роверов, поверхность, сильно исхоженная шинами и ботинками, — и там, окруженные кратерами, порталы, мастерские, склады топлива и... тонкие формы ракет.

— Боже мой, — сказал Фэлкон. — Как и сообщали наблюдательные миссии. Они действительно построили мыс Канаверал на вершине горы Олимп.

Пандит рассмеялся. — Больше похоже на Пенемюнде, сэр, если вам нужна еще более древняя ссылка. Здесь все очень экспериментально.

Ровер остановился, и из него выбралась фигура в скафандре — молодая женщина, Фэлкон мог видеть ее лицо за забралом, — и еще несколько человек. Фэлкон не думал, что у этих людей было оружие, но ему было неловко ставить на это свою жизнь.

— Добро пожаловать, коммандер Фэлкон.

— Вы, конечно же, Мелани Спрингер-Сомс.

— Вы, несомненно, узнали меня по фотографиям, которые есть у службы безопасности.

— А также из-за логотипа в виде прыгающей антилопы на вашем шлеме. И из-за вашей репутации. — Спрингер-Сомс представляла две могущественные династии: героев-исследователей Спрингеров и президентскую Черчилль-Сомс. Фэлкон не сомневался, что она окажется таким крутым оператором, каким ее описывала служба планетной безопасности. — Вы знали, что я приеду?

Она пожала плечами. — У нас действительно есть шпионы. — Она взглянула на Пандита, который казался встревоженным, и Фэлкон сразу же начал размышлять, кто из дружелюбной школы покера был предателем. Она сказала: — И я случайно узнала, что ваш наивный юный друг подарил вам на память желудь. Позвольте мне повторить этот жест.

Из кармана своего внешнего скафандра она достала серебристую сферу размером с яблоко и протянула ее Фэлкону. Он взвесил ее на руке; та показалась ему тяжелой даже при низкой гравитации Марса.

Она сказала: — Мы тоже называем это Желудем — и в этом суть нашего проекта.

Пандит раздраженно заметил: — Я наивен, не так ли? Вы, должно быть, знаете, что администрация Лоуэлла ввела эмбарго на разработку оружия...

— Официально.

Фэлкон сказал: — Ну, он прав. И вот теперь вы, ребята, строите ракетную базу на расстоянии одной планеты от Юпитера.

Спрингер-Сомс напряглась. Слово "ребята", казалось, спровоцировало ее, как и надеялся Фэлкон; относиться с презрением к высокомерным и амбициозным людям было одним из способов заставить их раскрыться.

— Это не ракетная база, — сказала она. — И мы не производим оружие. Или, по крайней мере, не оружие, которое можно использовать для убийства. — Она указала на металлическую сферу, которую он держал. — Это метафорическое оружие, которое завоюет человечеству — не миры Солнечной системы — звезды.

И Фэлкон с новым уважением посмотрел на Желудь.

* * *

*

Мелани Спрингер-Сомс провела посетителей по космодрому. Фэлкон, всегда интересовавшийся технологиями, был очарован.

Схема была проста в принципе, но сложна технически.

— Эти тонкие корабли — термоядерные ракеты, коммандер. Их достаточно, чтобы на высокой скорости взлететь с Марса и долететь до облака Оорта. Машины могут попытаться остановить нас; мы уверены, что им не удастся захватить их все. Там, в Облаке, мы уже организовали операцию по добыче ресурсов; корабли будут заправляться большими, тонкими контейнерами с кометным льдом и термоядерным топливом...

— Вы создаете звездолеты, — с опаской предположил Фэлкон.

— На это уйдут столетия, но это то, к чему мы стремимся. Мы стремимся попасть на все отдаленно пригодные для жизни экзопланеты в пределах досягаемости, пока мы в состоянии продолжать программу. И доставить туда полезную нагрузку... Она махнула рукой. — Она у вас в руках. Теоретически, одного желудя на каждый мир было бы достаточно. Мы отправим по два-три на каждую цель для увеличения количества. Желуди, посаженные в новых мирах.

Фэлкон начал понимать это. — Из маленьких желудей вырастают могучие дубы.

— В этом и заключается идея. Видите ли, дуб — это машина, созданная из местных ресурсов, почвы, воздуха и выросшая из желудя с целью производства большего количества желудей. Командир, каждый из наших желудей наполнен данными. В основе его лежит самородок искусственного углерода: на самом деле, это часть украденной технологии, продукт глубокой добычи на Юпитере. Плотность информации находится где-то между плотностью человеческой ДНК и алмазной наногравировкой. Одного грамма этого материала было бы достаточно, чтобы сохранить всю человеческую культуру. Гораздо меньше, чем один грамм, достаточно, чтобы сохранить определение ДНК человека.

— Так вот оно что, — сказал Пандит. — Здесь можно "хранить" чертежи миллионов людей. И я думаю, что эти маленькие Желуди похожи на устройства для сборки машин. Вы будете выращивать людей, изготавливать их тела и все необходимые им системы жизнеобеспечения из ресурсов планеты-мишени. — Он невольно усмехнулся. — Это возмутительно.

Спрингер-Сомс ухмыльнулась в ответ. — Требуется двадцать лет, чтобы из желудя вырос дуб, достаточно зрелый, чтобы дать еще желудей. Мы полагаем, что можем сопоставить это: от падения желудя до крика ребенка — за двадцать лет или меньше. Понимаете, коммандер? Возможно, мы потеряем солнечную систему. Но мы не готовы уступить звезды — и это способ сбить с толку Машины. Когда они в конце концов доберутся туда, то найдут людей, готовых и ожидающих их.

— На ваших предков это произвело бы впечатление, — сказал Фэлкон. — На всех Спрингеров, даже на тех, с кем я никогда не спорил.

— Может быть, и так, — сказала она более холодно. — Главный вопрос в том, что вы собираетесь с этим делать? Вы, агент планетной безопасности.