Когда растает снег...

В иной ситуации Возняка с его идеями могли и послать куда подальше... Персональные ЭВМ? Нафига кому-то дома нужна вычислительная техника? ЭВМ — оборудование для ведения сложных научных, инженерных или экономических расчетов! Узкоспециализированное оборудование — все равно что какой-нибудь станок. Но ведь если даже человек — токарь или фрезеровщик шестого разряда, то зачем ему персональный станок в сарае? А уж остальным он и подавно не нужен!

Однако Возняк считал, что за персональными ЭВМ будущее, в чем он убеждал министра с его заместителями. И тут кто-то вспомнил и про то, что Михаил писал про так называемую 'государственную электронную информационную систему' в одном из своих писем. Откровенно говоря, за основу идеи он взял известный ему по будущему 'Интернет' — пусть сам он никогда с ним дела не имел, но от знакомых слыхал... Потому и предложил создание такой системы — с использованием создаваемой под систему ОГАС инфраструктуры вроде линий связи и вычислительных центров.

И вот что теперь скажешь? Откровенно говоря, Михаил не сразу понял, откуда ему знакома фамилия Возняк. Но когда вспомнил... Точно! Это ж тот самый настоящий создатель 'Яблока', чьими разработками воспользовался его более предприимчивый тезка по фамилии Джобс! Это когда ж и как он попал в СССР? С американскими вояками? Или приехал до того, когда еще посольство эвакуировали? Впрочем, плевать... Сейчас важнее другой. Персональные ЭВМ. Или персональные компьютеры, как их стали называть в 90-е... Помнится, был у 'Яблока' еще такой — 'Макинтош' назывался. Ну вот и что тут скажешь?

Вспомнив все, что ему было известно о применении персональных ЭВМ в будущем, Михаил принялся за обоснование своей позиции по этому вопросу. И скоро настолько увлекся темой, что вскоре все стало выглядеть так, что запуск в серийное производство персональных ЭВМ стало выглядеть чуть ли не необходимым условием для построения коммунизма. Более того — опыт Долгой зимы однозначно указывает на перспективность подобной технологии! Тут и облегчится работа многих служб — когда, например, всякие справки или документы можно будет не бегать получать лично, а оформлять через ту самую 'государственную электронную информационную систему'. И в какую-нибудь поликлинику или государственное учреждение на прием записаться, что облегчит работу учреждений и приведет к сокращению числа людей, занятых в непроизводственном секторе экономики. Или даже просто купить билет на поезд или самолет... И облегчится работа инженеров, ученых или даже просто студентов за счет возможности быстро найти нужную информацию в единой информационной системе или обменяться ей с коллегами в других организациях. Тут и возможность реорганизовать торговлю за счет замены традиционных магазинов на пункты выдачи заказов — по принципу Посылторга, но быстрее и эффективнее. Заказал человек, например, запчасти для 'Москвича-412' — и через день-другой ему их привезли. Тут и облегчится общение между людьми — если сейчас письмо из одного конца страны в другую будет идти неделями, то тогда хватит нескольких секунд, в худшем случае — минут. А еще это и доступ ко всем научным или художественным библиотекам страны, архивам Госфильмофонда или архивам музыки...

Откровенно говоря, с интернетом Михаил дела не имел от слова совсем... Но много слышал про его перспективы, а что-то и вовсе додумал сам, экстраполируя эту информацию. И что интересно — почти ничего из этого тут никому не приходило и в голову. Все привыкли к тому, что ЭВМ — это этакий станок для ведения расчетов и не более того!

Что ж... кажется, на счет важности персональных ЭВМ Михаил убедил... Следующие несколько дней никто никуда его не вызывал, но и из Москвы никуда не отпускали. То ли чего-то ждали, то ли еще что — на этот счет не сообщали. Хотя он с радостью поехал бы домой... Вместо этого пришлось малость проехаться по Москве, посмотреть на различные исторические объекты, заглянуть в несколько музеев — с отменой Особого положения они вернулись к обычному графику работы. На третий такой день Михаил заглянул и на ВДНХ...

В прошлый раз он был тут летом 1966 года вместе с Катей... Всего чуть больше десяти лет назад — но казалось, что прошла целая бесконечность времени. Словно целая жизнь! Целая эпоха — безнадежно ушедшая в прошлое эпоха Советского Союза начала 60-х. Время романтиков и мечтателей, время покорителей космоса, время каких-то наивных идеалистов... И пусть в этом мире этот 'дух 60-х' был ощутимо слабее, чем в хрущевском СССР, но все равно именно так нынче воспринимались те времена.

Но вот и ВДНХ... Вот уже знакомые павильоны республик и министерств... Вот только появился и новый — павильон 'Долгая зима'. Грубоватое, сделанное из серых железобетонных плит с небольшими окошками, здание, сам вид которого был олицетворением этой самой Долгой зимы... И внутри — хорошо знакомая каждому советскому гражданину разработанная для Долгой зимы техника... Значительная часть которой, наверное, еще несколько лет назад активно использовалась в работе. Вон шнекороторный снегоочиститель для трактора... А вот разработка, в которой поучаствовал и Михаил, комбайн для 'пырейки'. А вот ленточный снегопогрузчик. И многое еще...

'Эх, а ведь когда-нибудь будут не просто павильоны ВДНХ, а целые музеи Долгой зимы!' — непонятно с чего вдруг подумал Михаил. Впрочем, напоминание об этом настигло его очень скоро... В виде попавшегося уже на выходе с ВДНХ памятника Долгой зиме. Этакие рабочий с колхозницей на новый лад... Мужчина с женщиной в фуфайках с ватными штанами и шапках-ушанках с совковой лопатой и здоровенным гаечным ключом в руках и кобурами с наганами на поясе, стоящие почти по колено в снегу... И подпись под памятником: 'Долгая зима. 1966 — 1974'. Это был, наверное, один из первых 'настоящих' памятников тем событиям...

Эх, что бы сказала та же Катя, если б тогда, летом 66-ого, знала о том, что скоро им всем предстоит? Или Вика — знай она про то, что будет? Не поверили бы, наверное... Да и никто бы не поверил! Даже сам Михаил — даром, что он пришелец из будущего другого мира... И все же, вот ведь странность, их с Викой свела именно Долгая зима — ведь до того у Михаила были совершенно иные планы на жизнь. И создание семьи в них совершенно не входило.

А на следующий день его вдруг вызвали в Кремль — к самому товарищу Пономаренко... И на этот раз не пришлось даже самому никуда ехать — за ним прислали новенькую черную 'Волгу' ГАЗ-24... Насколько Михаил знал, их начали делать лишь с началом Одиннадцатой пятилетки, с опозданием по отношению к его миру. Но вот она — уже тут как тут...

— Хорошая машина, никогда такой еще вживую не видел, — попытался завязать разговор с водителем Михаил.

— Ага! — жизнерадостно улыбнулся водитель. — Месяц назад всего дали... Мне теперь половина водителей наших завидуют — они-то почти все на старых еще ездят.

Важных тем в разговоре ни Михаил, ни водитель, которого звали Сергеем, не касались... Так, малость поболтали о жизни в Москве в новое время. Но и это оказалось весьма любопытно. С некоторым удивлением Михаил узнал, что за последние годы численность населения города не просто не выросла, но даже упала — из столицы вывели в более южные области некоторые союзные НИИ и учреждения, несколько институтов. Готовили и перевод на юг нескольких заводов — поближе к основным потребителям их продукции. Чтобы не гонять туда-обратно вагоны грузов.

— Времена нынче серьезные настали, — философски произнес Сергей.

Михаилу оставалось лишь согласиться... Похоже, после Долгой зимы даже многие чиновники не прочь перебраться в более теплые края. Пятидесятиградусные морозы — они еще в памяти! Как и все то, что пришлось пережить в те времена. А тут еще и надвигающийся, пусть и очень медленно, ледниковый период. А потому нафиг-нафиг некомфортную для проживания столицу! Этак может дойти и до официального переноса столицы куда-нибудь... ну, например, в Воронеж!

В Кремле Михаила удивило откровенно наплевательское отношение к охране... Его даже не стали проверять на наличие оружие или чего-нибудь еще в этом роде! Лишь убедились, что он — именно тот, кто и должен был явиться, и пропустили, выдав сопровождающего. И вот уж и кабинет самого главы государства — Председателя Совета министров товарища Пономаренко. Так сказать, самого большого человека во всем Союзе...

— Здравствуйте, товарищ Солнцев! — когда его пропустили в кабинет, поздоровался с Михаилом глава государства.

Поздоровавшись в ответ, Михаил оглянулся по сторонам. Здесь он был впервые... До того хоть пару раз и встречался лично с Пономаренко, но то происходило совсем в других местах. Можно сказать, в неофициальной обстановке...Сейчас же он оказался в самом рабочем кабинете главы государства. Даже стало интересно — здесь ли работал товарищ Сталин? А ведь вполне возможно! Не выдержав, Михаил даже задал вслух этот вопрос...

— Да, — подтвердил его мысли Пономаренко. — Здесь он когда-то и нас собирал на совещания...

'Ничего себе! Вот так исторические места!' — мысленно присвистнул Михаил. А ведь... Когда-нибудь, наверное, будут говорить и про то, что 'тут работал сам товарищ Пономаренко!' И лишь после этого будут вспоминать и про Сталина... Дескать, он работал тут тоже. Ведь сталинское время будет казаться чем-то уж совсем далеким и полузабытым — в отличие от времен товарища Пономаренко... От времен Долгой зимы.

Минут тридцать они поговорили о текущих делах. О проектах, в которые вольно или невольно оказался вовлечен Михаил... Микроэлектроника и СВЧ-электроника, станкостроение, сельскохозяйственное машиностроение и даже автопром. Все то, что Михаил упомянул в письмах или в разговорах с советскими руководителями. Упомянули мельком и про экономику — точнее, метод повышения эффективности экономики, мысли относительно которого Михаил излагал в письмах. Однако потом Пономаренко решил, что все нужное прямо сейчас обсудили и решил сменить тему...

— Скажите, товарищ Солнцев, что вы думаете на счет будущего Советского Союза?

Тема уже практически знакомая... Ведь как-то на этот счет уже говорили. Хотя сейчас Михаил постарался развить свои идеи дальше... С учетом достигнутых за последние годы успехов. И Пономаренко внимательно слушал его, порой чуть слышно усмехаясь каким-то своим мыслям. Но того, что случилось дальше, Михаил не ожидал совершенно. А потому не мог и подготовиться... Уверившись в придуманную им легенду, он просто даже не мог подумать о том, что что-то может пойти не так... И потому в первый миг растерялся.

— То, что вы с оптимизмом смотрите на будущее Советского Союза — это хорошо, — заметил товарищ Пономаренко, но при последующих словах в голосе главы государства вдруг буквально лязгнула сталь. — Однако у нас с товарищами есть еще один важный вопрос. Кто вы, товарищ Солнцев?

— В каком смысле 'кто'? — удивленно произнес Михаил. — Советский человек...

— Да в прямом! — отрезал Пономаренко. — Поначалу мы с товарищами считали вас гением... и списывали все ваши, скажем так, 'предсказания' на это. Вот только за почти десять лет мы собрали о вас столько информации и... Не сходится!

Откровенно говоря, еще с год назад Пономаренко тоже был уверен в версии 'гений'... Но десять лет сбора и тщательной систематизации информации практически полностью опровергали такие предположения... Слишком много набралось фактов, которые не вписываются в общую картину! Но самое главное... Практически все причастные к делу уверены, что Солнцев не просто выдвигал предположения и идеи... Он говорил то, что знал точно! Иного объяснения ряду фактов просто не находилось. Уж слишком четко все сходилось! А верить в чудеса ни Пономаренко, ни Шелепин или другие товарищи как-то не привыкли. И, наверное, можно было бы и плюнуть на все, пустить на самотек... Но не хотел Пономаренко оставлять после себя непроясненный вопрос, который может в дальнейшем привести к непредсказуемым результатам... А потому и решил спросить напрямую. Ну надавить, разумеется, психологически — как же без этого...

Откровенно говоря, Михаил уже настолько свыкся со сложившимся положением дел, что и не думал, что его могут в чем-то заподозрить. Оттого, возможно, и малость потерял осторожность. И вот результат — его приперли к стенке... Взглянув еще раз на Пономаренко, Михаил осознал простую вещь — если сейчас не скажет правду, то отсюда он просто не выйдет. Во всяком случае, свободным человеком. Но и рассказать... Какими будут последствия? Наверное, если бы Михаил умел останавливать свое сердце, то сейчас бы просто приказал себе умереть — и умер. Но он никогда не был этим... йогом. И такого не умел. А, значит, правду из него так или иначе вытрясут. Вколют, например, какую-нибудь сыворотку правды — слышал Михаил, что были на вооружении госбезопасности такие средства... Так что выбора, по сути, нет. Но если он скажет сам — возможно, еще обойдется?

— Хорошо, — тихо произнес Михаил. — Не знаю, поверите ли вы мне, но я из будущего... Из 1998 года. Только то было какое-то другое будущее... Без Долгой зимы!

— Из будущего, значит? — странно, но Пономаренко после услышанного даже словно успокоился — пусть версия и выглядела фантастически, но она объясняла все... или почти все точно. — И как вас на самом деле зовут?

— Солнцев Михаил Васильевич, — усмехнулся Михаил. — Только родился я там на два дня раньше...

— И как вы там? Коммунизм построили? — хоть Пономаренко и старался скрыть свои эмоции, но на этот раз получилось плохо. Уж слишком силен был интерес...

— Построили... — грустно усмехнулся Михаил. — Капитализм...

— Капитализм? — в голосе главы государства на миг проскочило недоумение. — Но как? Была война, и СССР разгромили?

— Если бы... Не было никакой войны... Сами страну развалили!

Внезапно Михаилом овладела давно забытая уж ненависть к 'перестройщикм' и всевозможным 'новым русским', что растаскивали созданное трудом миллионов советских людей. И, уже не думая о том, к чему это приведет, он начал рассказывать про то, что творилось в стране после развала СССР. Про закрытые и разворованные заводы и НИИ и многомесячные невыплаты зарплаты на предприятиях. Оставшихся без зарплаты и постепенно спивающихся бывших рабочих и инженеров... Про вылезших из тени и расплодившихся спекулянтов и жуликов всех мастей. Про обманывающих людей уродов типа Кашпировского или Мавроди... Про расплодившихся бандитов, проституток и продажных чиновников и политиков, торгующих страной оптом и в розницу... Про чеченскую войну, фактически проигранную Россией, и терроризм. И с каждым словом ненависть к этим людям разгоралась с новой и новой силой...

Хруп! Слова Михаила внезапно прервал хруст раздавленной товарищем Пономаренко авторучки. С каким-то даже удивлением взглянув на ее обломки и вытекающие чернила, глава государства лишь брезгливо откинул ее в сторону.

— Кто? — в голосе Пономаренко вновь лязгнула сталь. — Фамилии! Должности! В лагерную пыль гадов сотру!

— Их много было, — растерявшись от такого напора, произнес Михаил. — Начинал еще Хрущев... Не знаю уж, со зла или от дури и чрезмерного честолюбия. 'Борьбу с культом личности' объявил, Сталина смешал с грязью, в экономике дури полно наворотил... В сельском хозяйстве особенно! Хотя и в промышленности тоже.