Громкий звон дверных колокольчиков дорвались до Минэко во внутренние помещения её дорогой сердцу лавочки.
"Еще посетитель", — немного раздраженно подумала женщина. Услышав этот звук в любое другое время, Минэко только бы радовалась, но сегодня, когда у витрины ждал интересующий её капитан, она не могла мыслить трезво.
— Хотя... — все же улыбнулась женщина, — я ждала его четыре месяца. Теперь его очередь.
Заметно повеселевшая, Минэко выглянула из-за угла, намереваясь поприветствовать нового посетителя, но так и не произнесла и слова. В холле, в тишине нарушаемой еле слышным звоном слегка трясущегося колокольчика, остался лишь юный попрошайка.
— Райзо?..
* * *
Закрыть глаза. Сосредоточиться на дыхании. Выбросить лишние мысли из головы...
Стук... Легкий звон одной монеты об другую... Очередной крик зазывалы из кафе напротив...
Не отвлекайся!
Почувствовать биение собственного сердца, поймать этот ритм... вслушаться в тяжелое дыхание... почувствовать полноводную реку чакры текущей по телу...
Да... вот она. Я почти воочию видел пронизывающий меня мощный поток энергии — красивый, необузданный нескончаемый. Чакра свободно текла по всем клеткам моего тела, омывала их, обновляла их, наполняя жизненной силой. Два оттенка голубого мешались в один, попеременно борясь друг с другом и, что парадоксально, сохраняя при этом полнейшее равновесие. Видел я и маленькие оттоки от этой реки, что вели прочь из тела, растворяя малую часть скопившейся энергии в окружении, видел и тонкие притоки, расползающихся из нескольких легко заметных центров. Ах. Эта завораживающая картина на самом краю вымысла и реальности...
Какое-то волнение, неуверенность, неправильность витали вокруг меня. Что-то произошедшее совсем недавно никак не давало мне покоя, но я не мог понять, не мог мог поймать это чувство за хвост. Не мог, но чувствовал, что это нечто важное.
Я напряг память, вызывая перед глазами ураган разнообразных картин, связанных сегодняшним днем, и, силясь разобраться в них, потонул в них с головой...
...вот я с утра в очередной раз едва не падаю с широких ветвей гигантского дерева, на котором уже привык проводить свои ночи. В очередной раз напоминаю себе, что спускаться следует аккуратнее...
...взгляды, которыми изо дня в день провожают меня, несущего свою коробочку, продавцы соседний лавок, по-прежнему неприятны. Сложно привыкнуть к такой концентрации отвращения и пренебрежения, разом на тебя вываливающейся. Но я терплю, прекрасно зная, что даже попросив какой-нибудь, пускай даже грязной и неприглядной, работы, мне бы её никто из них не дал. Ничего, мне всего лишь нужно дождаться нужного корабля...
...Захожу в облюбованную точку вкусной и быстрой пищи, вижу единственную адекватно относящуюся ко мне торговку. Никогда не узнавал её имя, но, пожалуй, навсегда запомню её лицо. Заказываю любимый оден, стараясь не замечать пристального взгляда незнакомого мужчины. Слишком пристального...
Забравшийся под тонкую рубашку холодный, вечерний ветер, вырывает меня из круговорота воспоминаний, возвращая в людный переулок. Вот только... было что-то не так... Это сложно было уловить так сразу, но..., но не было тех звуков, к которым, за долгие дни сидения тут, я уже успел привыкнуть — шум торговой улицы, что бывало раздражал до головной боли, не возвращался, а противные голоса зазывал больше не резали слух. Неизменной была лишь картинка перед глазами — темнота оставалась все такой же черной...
Легкие шаги позади меня неожиданно вызвали самую настоящую панику. Я, не думая и не разбираясь в происходящем, резко дернулся в сторону, на ходу подавая чакру к глазам. Кто-бы там ни был, лишняя предосторожность никогда не помешает.
Мир зажегся — я вновь видел и был готов ко все...
* * *
Райзо не любил рисковые дела, как не любил и риск в целом — слишком уж редко он окупал себя. Хано предпочитал пускай не шибко прибыльные, но абсолютно железные дела. Слепой удаче Райзо предпочитал уверенность и расчет.
Но все же были моменты, когда даже он соглашался с тем, что тут рискнуть стоит. И сегодня был один из таких моментов.
— Выруби, но смотри не убей, — в очередной раз прошептал Райзо своему старшему матросу, уже не раз попадавшему за решетку. — Он нужен исключительно живым.
Дождавшись кивка своего подчиненного, Райзо развернулся и, потирая в предвкушении руки, направился в порт. За дело он уже не беспокоился — Джиро его еще ни разу не подводил.
Наконец-то большой куш.
Примечание к части
Выкладываю уже практически спящим — ошибок должно быть полно. Заранее извиняюсь)
Всем приятного чтения и не забываем кормить автора тапками)
С миру по нитке.
Сложно было сказать, что произошло первым — вернулось сознание или само осознание его возвращения — слишком уж размыты были все мои ощущения в тот миг. Лишь головная боль, что раскалывала черепную кость с усердием и мастерством скульптора, чувствовалась ясно и неоспоримо — во всем другом же я был не уверен. Меня шатало аки пьяного, в ушах будто поселился однообразный скрип и монотонный шум, искажая и так искривленное восприятие реальности.
Где я? Что произош... Резкая вспышка боли в затылке и вот уже перед глазами проносится картина моего пленения. Я вспомнил, как погрязнув в размышлениях, слишком сильно задержался на улице, как, почувствовав неладное, активировал Бьякуган и как в тот же момент увернулся от двух прицельных ударов в район шеи... Увернуться от третьего уже не смог.
"Значит все-таки похищен", — как-то совсем уж отстраненно сделал вывод я, воскрешая в памяти вид того верзилы. Паники, страха или волнения, к моему удивлению, не было — будто все произошедшее являлось каким-то обычным, само собой разумеющимся, явлением. Можно ли было сказать, что я ожидал, готовился к этому?..
Не важно. Сейчас я мог лишь только радоваться ясному, незамутненному лишними переживаниями разуму и максимально пользоваться этим.
"Что ж, — мои мысли были легки как никогда раньше, — давай выбираться из очередной истории".
Одно мгновение и вот уже я сосредоточился на себе и своих ощущениях — связанные за спиной руки неудобно обнимали какой-то деревянный столбик, твердый, но слегка покачивающийся из стороны в сторону пол не давал на себе с удобством расположиться, а согнутые в коленях ноги отчего-то были мокрыми. Это было странно... слишком странно для анализа.
Внезапно, почувствовав неладное, я отвлекся — столь привычная уже тьма перед глазами соседствовала с каким-то отсутствием чего-то необходимого. Что происходит?
"Бьякуган!" — прошептало мое сознание, с запозданием понимая, что на лице не хватало именно маски...
* * *
Заметить, что привязанный к основанию мачты мальчик очнулся, труда не составляло — его глубокое дыхание сменилось быстрым и рваным, голова дернулась не в такт корабельной качки, а ноги слегка поджались под тело.
Райзо, уже уставший ждать его пробуждения, подскочил, сбрасывая с себя легкую сонливость, и замер — слишком уж ему была интересна первая реакция пленника. Мальчик не спешил — то слегка, будто прислушиваясь, наклонит голову, то поерзает в попытках поудобнее устроиться на твердом полу, то подергает руками, проверяя целостность веревок. Не шевелились лишь его веки на изуродованном когтями какого-то животного лице и этот факт не на шутку тревожил самого Райзо. Неужели его догадка, которая возникла сразу, как он снял с мальчика маску и заглянул под его опущенные ресницы, проверяя реакцию на свет, оказалось неверной?
"Нет! — спорил сам с собой капитан торгового судна. — Разве еще кто-нибудь может иметь такие глаза?".
Мужчина встряхнул головой, изгоняя ненужные мысли. Верность его предположений особого значения не имела — даже не учитывая сомнительные бельма в глазах, мальчик по-прежнему представлял нешуточную ценность как носитель генов шиноби истребленной деревни. Райзо в любом случае не останется в проигрыше...
Капитана слегка потряхивало — он буквально всем телом чувствовал, что с минуты на минуту все его сомнения развеются окончательно и, чем ближе был этот миг, тем быстрее росли его сомнения. Был ли мальчик обычным слепцом с необычным цветом волос? Не зря ли Райзо рисковал своей шкурой, похищая этого бродяжку из своей самой спокойной гавани во всем Внутреннем море? Стоило ли...
Неясная активность на самой периферии зрения, заставили Райзо резко переключить внимание с себя на мальчика. Капитан резко повернул голову и буквально остолбенел — увиденное им было тем самым, чего он так долго ждал... С возбужденно колотящимся сердцем и путаными мыслями Райзо наблюдал, как вздуваются вены у глаз его юного пленника, как спокойное выражение исполосованного лица резко сменяется удивленным, а мгновением позже и раздосадованным, как медленно приоткрываются веки, ошарашенного произошедшим мальчика.
"Да! — едва ли не крича, подпрыгнул на месте Райзо, получив подтверждение того, какую именно ценность ему удалось заиметь на своем счастливом острове. — Да!"
Все переживания и сомнения, что так долго подтачивали эту самую уверенность, исчезли в один лишь миг. Уже не держа себя в руках, мужчина резко подскочил к шокированному мальчику и, остервенело, сжав его лицо в трясущихся от возбуждения ладонях, уставился прямо в серебристые бельма глаз.
— Ве-великолепно, — заикаясь, не в силах в порыве чувств контролировать собственное же горло, бормотал Райзо. — П-прекрасно! Т-такая ценность и у меня на корабле!
Пожирая взглядом каждую черту лица столь неожиданной находки, Райзо не мог оторвать глаз от такого подарка судьбы. Он смотрел на мальчика и видел возможности, видел удачу, баснословную прибыль, видел одно из Великих додзюцу, что охранялось едва ли не трепетней всех остальных. Он смотрел на мальчика и знал, что тот глядит на него...
— Ты мой, малыш, — ухмыльнулся Райзо, прекрасно понимая, что пленник его слышит. — Ты мой билет домой и к безбедной жизни.
Ребенок не ответил, но Райзо этого и не требовалось. Он не хотел знать пленника ни как человека, ни как личность, не хотел знать ни его имени, ни возраста. Скорее даже наоборот — Райзо страшился этого знания. Любая, даже случайно брошенная этим юнцом фраза могла пробудить в мужчине то, что больше всего мешало в его деле — совесть и сочувствие. Он не мог этого допустить — такой куш бывает лишь раз в жизни.
Отпустив лицо мальчика, Райзо резко развернулся к ожидающему приказов Джиро, что за все время таки не пошевелился.
— Смотришь за ним, — твердо и совершенно серьезно приказал он своему старшему матросу. — Любого кто заговорит с нашим "гостем" убивай немедля...
— Капитан?.. — удивлению верзилы не было предела. — Зачем так...
— Надо, — резко оборвал своего подчиненного Райзо, застыв на пороге кубрика. — Мне не нужны на корабле сочувствующие и совестливые...
"Да... — громко хлопнув дверью, говорил себе Райзо, — так надо...". Даже ценой жизни половины своей команды, он доставит этого мальчугана туда, откуда уже был изгнан с позором полтора десятка лет назад.
Этот подарок судьбы даст ему шанс наконец-то вернуться домой.
* * *
Лес, расположенный на самом дальнем и одновременно самом маленьком, из всех принадлежащих архипелагу Страны Воды, острове, не привык к частым гостям. Будучи диким, не обжитым, не тронутым разрушительными руками человека он уверенно сохранял свое первобытное очарование и природную гармонию. Только здесь, только в этой части архипелага исполинские деревья беспрепятственно тянулись своими кронами к солнцу, вырастая до невиданных размеров, а надежно укрытая ими живность, чувствуя себя защищенной от угроз внешнего мира, свободно росла и плодилась.
Дикий лес — именно так называли это место жители Селения скрытого в тумане. Лишь раз в четыре года на одну краткую неделю его запрещенные для посещений берега открывались и принимали гостей из других стран — лучшего места для проведения экзамена на чунина придумать было сложно. Дикий мир за пределами береговой линии представлял собой удивительно живой набор препятствий и трудностей, которые как нельзя лучше подходили для испытаний пускай юных, но уже не обделенных опытом молодых убийц. Этот чуждое для всех пришельцев место всегда находило, что противопоставить вторженцам — начиная от гигантских медведей и змей, в несколько раз превышающих размеры своих нормальных сородичей, и заканчивая плотоядными растениями с кружащимся вокруг них непроглядными тучами насекомых. Лес знал, чем встречать своих гостей... и оттого принимал их столь не часто.
Впрочем, всегда находится человек, которому не писаны правила и которому плевать на мнение окружающих. Такие люди, привыкнув руководствоваться лишь собственным опытом и мироощущением, без толики страха и здравомыслия совали свой нос туда, куда им только заблагорассудится. И пускай такие "закидоны" не обходились без травм и потерь, но только они могли позволить подобным личностям составить свое собственное мнение о предмете, событии или месте.
Одной из таких и была шибко известная в Киригакуре Амеюри Ринго. Еще в свою бытность обыкновенного генина она, едва не погибнув на этом острове, избрала его местом своих постоянных тренировок. Будущая первая женщина в группе семи признаных мечников тумана не без оснований считала, что лишь тяжелые условия труда и жизни могли взрастить в человеке столь необходимый сильным шиноби внутренний стержень. И как показало время — не прогадала.
Года, проведенные на Диком острове, не могли не отразиться на его значении для самой девушки. Она даже не заметила, когда этот удаленный клочок земли стал для неё нечто большим, чем обычным полигоном для ежедневных тренировок. Настал миг, когда Ринго поняла, что среди всех подпирающих небосвод исполинов, ей было куда приятнее и спокойней, чем в родной деревне. Казалось, что эти природные великаны смирились с её присутствием, приняли её и начали защищать, оберегать так же, как и всю прочую проживающую в лесу живность. Наверное, поэтому Ринго и убегала сюда от своих редких проблем и душевных терзаний — здесь она могла приспустить свою маску безошибочной убийцы, не грозясь быть раскрытой и высмеянной.
Да... этот лес был её домом, а она сама — его частью.
Почти незаметный легкий свист разрезаемого воздуха был прерван тихим, но куда более ощутимым, столкновением десятисантиметрового стального сенбона с деревянной мишенью. Еще один незаметный взмах рукой и очередная стальная спица, пролетев весь положенный путь, с металлическим звоном врезалась в уже торчащую в мишени иглу, отскочила от неё и потерялась в густой траве.
Ринго показательно устало опустила поднятые в стойке руки, будто пытаясь уверить себя в исходе собственных сил. Не получалось — тело привыкшее к запредельным нагрузкам совершенно не собиралось давать слабину под давлением обычной практики. Тренировки, что раньше казались какими-то адскими испытаниями, сложно было воспринимать теперь чем-то большим, чем обычной разминкой. Не было больше ни ноющих мышц, ни утреннего нежелания выползать из кровати, ни систематических истязательств над собой. Предел, которого она достигла, мог позволить ей наконец-таки передохнуть...
