В общем, меня заставили переписать все драгоценности по памяти, ибо мне было достаточно их видеть при перетаскивании, чтоб сказать абсолютно точно о каждом украшении и о количестве монет, и вернуть все. На это ушло столько тоскливого времени! И только оттого, что писала за меня Мари, а я только диктовала и описывала со всеми подробностями, настроение мое немного улучшилось.
— В общем, это довольно точный список... — давая его старшему принцу, сказал отец. — Вы можете ему доверять, будто это из казны, чтобы проследить, не украли ли что в такой куче солдаты. Обычно, она абсолютно точна и не ошибается даже в числе монет. А то, что она "не заметила", вы вряд ли уже вернете и найдете... — он тяжело вздохнул.
— А заплаченное за то огромное количество лучших сладостей, деликатесов и игрушек количеством в четыре магазина? — гадостно, мерзопакостно и гнусно спросил старший принц.
— Считайте ее своей гостей! — вздохнул отец.
В наказание за это гнусный старый толстяк заставил меня помогать ему складывать все в ящики в подвале, когда он собственноручно проверил каждую записанную единицу и сложил ее в количестве десяти тысяч штук. Вы можете представить, какое у меня после этого было настроение.
— Все сходится! — сказал толстяк, когда мы с Мари уже были готовы его убить. Жестоко и извращенно. Никто не останется живым после четырех часов скучной утомительной работы.
Он не успокоился, пока собственноручно не закрыл привезенные поспешно из города громадные сейфы, куда сложил своими руками каждую монету и украшение. И это помимо того, что он тщательно обобрал несчастных мальчиков, которых я так щедро одарила.
Сами понимаете, как мрачно я на него смотрела.
Сейфы увезли под чудовищной охраной. Целый полк шел впереди, сзади и посередине.
Видеть толстяка я больше физически не могла. Поскольку он все время за эти часы он держал меня при себе. То заставляя подавать, то складывать, то искать, то носить. Пытаясь поставить меня в такое положение, чтоб я ему все время помогала рядом, искала с ним вместе, сталкивалась головами. Брр. Он слишком часто касался меня рукой и брал драгоценности у меня с рук. Даже Мари это заметила.
И все время была рядом со мной хвостом.
Охраняя мою нравственность, естественно, как компаньонка и старшая сестра, присматривая за мной.
Она была подозрительно весела. И примирилась с толстым за эти четыре часа совместной работы. Естественно, она дальше от него стояла и могла смеяться грубоватым шуткам. Надо мной.
Кому-то весело, а кому-то плачь — мрачно подумала я, глядя, как шушукаются зачем-то Мари и мама.
— Подумать только, толстый так скомпрометировал Мари! — громко и сострадательно сказала я жалостливо. Я качала головой от сострадания. — Он купался с ней вместе, потом издевался над ней своим голым задом, издевательски воткнув себе в ж... цветочки; и если он не женится на ней, как настоящий джентльмен, то я даже не знаю, как на нее будут смотреть... — я даже всхлипнула от такого ужаса. Я очень сострадательная. Очень. — Он обязан на ней жениться как джентльмен!!!
Принц метнул на меня исподлобья мрачный взгляд.
— Он не может на ней не жениться! — искренне ответила я вслух. — Если она будет ему близкая, то она будет молчать про новое выросшее на ее глазах растение, охраняя и защищая честь мужа. Ж... с цветочками... — легкомысленно добавила я, только чтобы кратко описать со всех сторон новое растение, как зоолог, какое имела в виду.
И Мари и принц тоже смотрели на меня одинаково убийственно.
— Я такая болтушка... — по-детски честно пожаловалась я им.
— Может вырвать ей язык? — предложила Мари.
— А розочки, розочки не пробовали? — сбившись с темы, спросила я старшего принца. — Я могу научить вас составлять икебану. Настоящее будет произведение искусства!
Принц не желал учиться икебане.
— Я могу вас научить составлять такие цветочные композиции, что их не будет стыдно вам выставлять на всеобщее обозрение! — предложила помощь я.
— А голову отрезать не пробовали? — спросил толстяк Мари.
— Да вы что, она же еще маленькая! — возмутилась Мари.
— Так что, она так и вырастет чудовищем!?! — в шоке поразился принц.
— Мои икебаны даже не стыдно воткнуть в ... ! — возмутилась я.
— Дерьмо! — сказал старший принц и подвигал угрожающе челюстями.
— Вы его разжевали? — поинтересовалась я, правильно поняв его странные движения челюсти. — То-то я думала, куда исчезла эта толстая какашка?
Мама начала намыливать мне шею прямо без мыла. Бья ребром ладони в чуткое место.
Выразив громко ноту протеста по всем правилам со всеми дипломатическими тонкостями, я, заслоняя шею и уязвимые участки тела ниже спины, с визгом вылетела на улицу.
— Протест не принят!!! — заорал мне вслед старший принц. — Я выдвигаю вам ультиматум!!!
Хохоча, я удрала прочь...
Глава 22.
Они все вышли на улицу.
Я хохотала и отбивалась, не желая приближаться к обсуждающим меня и мое поведение маме, принцу и папе с Мари.
И вдруг вздрогнула и насторожилась.
Мои сразу поняли, что что-то происходит плохое, и уже выхватывали оружие, хотя внешне я и не изменилась, а лишь случайно медленно оглядывалась.
Мы как раз вышли за поворот.
Лица их замерли.
В метрах сорока от меня конь-убийца уже опускал передние копыта в убийственном ударе на несчастного Джекки, а рядом валялись несколько десятков мертвых людей.
Я точно выстрелила собой. Вернее, вся оценка пришла мне в голову уже в прыжке. Меня всегда хвалили другие убийцы за эту мгновенность.
С ходу, в прыжке, я мгновенно страшно ударила коню ногой в грудь, на мгновение сбив его направление и задержав опускающегося коня в воздухе ударом, так что в груди у коня хрустнуло. И, крутанувшись от коня нырком вниз, сделав сальто, я, оттолкнувшись от груди коня, вырвала Джекки из-под копыт в самый последний момент. Опередив коня лишь на мгновение. Бог его знает, как я это сделала и успела — тело сработало само.
И тут же, схватив Джекки, я рванула с ним в сторону, ибо конь снова ударил копытом. Но задел уже не Джекки, а лишь мою ногу, оказавшуюся между ним.
Я глухо вскрикнула, и, швырнув Джекки отцу, через мгновение оказалась на коне-убийце. На коне, специально тренированном на убийство всадника, а не просто бить копытами упавших. Таких коней специально обучали не просто ударить, а убивать копытами с той страшной свойственной коню точностью, с какой он в дикой скачке абсолютно точно попадает копытами на нужный камень или мимо расщелины, абсолютно владея ногами. Мы уже не раз видели такую пакость в бою. Это был не просто боевой конь, а конь-убийца.
Еще запрыгивая на него, и еще не чувствуя боли в ноге, я нанесла коню страшный удар рукой в глаз по голове. Чтоб он не видел Джекки, а обратил внимание на меня. А потом, оказавшись на коне, стала безжалостно бить его железными руками профессионального убийцы по голове, по глазам коня, по ушам, рвя его когтями, чтобы он забыл все, кроме меня.
Это был и без того чудовищный конь — на несколько голов выше обыкновенных арабских скакунов, очень мощный и тренированный. А его "воспитание" с детства по специальной методике, делало этого зверя очень опасным. Как на грех, у меня сейчас ножа не было, а пистолет выпал в схватке и прыжке.
Джекки мгновенно оттащили, а я осталась наедине с этим лошадиным ублюдком.
Есть просто убийцы, а есть ниндзя, которых выращивают всю жизнь по выточенным тысячелетиями методикам, отбирая из тысяч. Есть просто собаки, а есть дрессированные на убийство бойцовые охранники. Есть просто бешеные кони, а есть выращенные в арабских страной сектой фанатиков-убийц.
Я села прокатиться на такого коня. Это было страшное и бешеное зрелище. Я знала, что это не совсем кони, и бог его знает, как их тысячелетиями выводили не для скачек, а для убийства всадника, но у них была просто бешеная реакция. Что он только не творил! Я еле уворачивалась в безумном ритме мгновенной смены ударов и положений, когда он катался по земле, а я даже со своей бешеной реакцией еле уклонялась.
Я видела только большие и громадные в ужасе глаза окружающих, которые даже представить не могли такой жути и безумия, которое творилось и них на глазах. Сбрасывая меня с себя на землю, буквально кувыркаясь на спину со всего хода, он бил мгновенно в меня на земле из любого своего положения, а не просто махал копытами. Бой с профессионалом всегда тяжел, а бой с животным профессионалом — хуже. Тысячелетний отбор именно убийц сделал из них хуже, чем собак — гнусных и мощных тварей.
Принцу подарили лучшего.
Мне было действительно худо, ибо левая нога не действовала от чудовищного того удара копыта, когда я через себя защитила Джекки. Хотя такой боец, как я, обычно держит любой страшный удар, ибо тело с детства привыкло к ним и оплетено мускулами и сухожилиями, и подкожными мозолями, но мне все равно казалось, что нога все-таки сломана. Или раздроблено бедро. По крайней мере, она не хотела слушаться.
Они не стреляли, ибо мои боялись попасть в меня — так быстро мы двигались. Типичный бой, он почти невидим. К тому же у "коня" были понятия — он тоже заслонялся мной от стрел и выстрелов.
Я била, била, жестоко била его по морде и по голове, вкладывая в удары всю силу и ярость. И все время пыталась заставить повиноваться, накинув удавку-аркан на шею. Что он только не выделывал! Смотрящие зеленели и бледнели от одного только вида.
Как он с ходу, переворачиваясь, падал на спину со всадницей! Как он мгновенно бил ею об стенку или дерево, пытаясь сбросить! Как он точно пытался попасть копытами, когда я оказывалась на земле. Мне приходилось отчаянно, с ответной дьявольской точностью извиваться между копыт, когда он безумствовал, пытаясь раздавить меня обоими копытами или пытаясь прыгнуть на меня! Как он мгновенно лениво убил ударом копыта в голову неосторожно подвернувшихся конюхов, кинувшихся ко мне. Хоть я отчаянно закричала — не подходите!!!!
И била, била его по голове, по ушам, глазам, нанося чудовищную боль, а ведь каждый мой удар обычно убивал взрослого! Люди видят тысячи разнообразных пород собак, но даже представить не могут, что может сделать извращенная селекция с лошадьми, ибо это был уже не конь! Сатанинское произведение с громадным мозгом и веками отобранными дьявольскими бойцовскими инстинктами.
Наконец он просто стал безумно метаться по пастбищу, сатанея от боли и бессилия, вытворяя такое, что не в сказке сказать, ни в книге описать. Это была просто сволочь. Отец как-то говорил, что у этой породы коней (мы видели несколько раз мертвые экземпляры) мозг был доведен путем селекции и отбора, когда искусственно отбирали "мозговитые" особи, фактически до мозга ребенка. Тайная секта убийц отбирала две линии — ума и убийств. Такие кони ценились на вес золота — их дарили падишахи своим врагам. По неслышному свисту свистка конь превращался в смерть и убивал того, чей запах давали ему понюхать, или только всадника по специальной программе. Обычно даже никто ничего и не заподазривал и не видел. Ну, произошла трагедия, бывает, такие дикие и злые мощные кони могут взбеситься и понести.
Стадия, когда он стал просто бешено носиться, куда глаза глядят, как простой необъезженный мустанг, была для меня уже настоящим облегчением. Обычный дикий и гордый чудовищный мустанг, которого только что поймали. По сравнению с тем, что он вытворял до этого, это уже было что-то... Он ничего не видел и мчал как безумец на смерть... Он сошел с ума от ярости, гнева, бессилия, злобы и отчаяния... Я еле удерживала его от гибели и просто отклоняла от ударов с размаху в стену... Он хотел убить себя вместе со мной... Если б я с детства не привыкла драться и падать непрерывно с Мари, я б давно погибла, постоянно падая с него и скатываясь на землю, когда он прыгал даже в овраг...
В общем, поохотились в королевских лесах мы здорово. Как только эта лошадка и я выжили, один Бог знает. А удрать животина не могла, ибо тонкое лассо на шее не давало ей уйти от меня, даже когда я скатывалась. Тем более, что я часто закрепляла удивительно крепкую веревку за деревья и наблюдала.
Ну и вид у меня был к концу. Особенно, учитывая, что я еле стояла на одной ноге. Когда мы вернулись на измученной, окровавленной шкапе, исцарапанные, побитые, люди поспешно разбегались в ужасе прочь, освобождая место и залезая на деревья. А мой храбрый конь вроде бы исходил пеной, будто загнанная лошадь, готовая сдохнуть еле двигаясь.
В общем, когда мы въехали обратно во двор, они бросились россыпью прочь вместе с солдатами; мама, отец и Мари с китайцами снова выхватили пистолеты и напряженно держали бедного смирившегося, исходившего пеной конягу на мушке, слегка отступая и во все глаза наблюдая, как я прикрутила, не сходя с коня, удавку к дереву. Так, что он шеей не смог бы шевельнуть, а не то что перегрызть ее.
Индеец захлестнул заднюю ногу коня еще одним лассо. И привязал веревку к другому дереву. Так что эта сволочь, даже если бы захотела, не смогла бы убивать. По крайней мере, пару минут.
— Сними меня! — устало попросила я, протягивая руки.
— Что случилось? — китаец быстро и крайне осторожно снял меня с коня, как можно быстрей убравшись от него. Пока остальные держали коня на мушке.
— Похоже, ноге капут... — простонала я, скривившись от боли, когда оперлась на эту ногу. — Эта сволочь таки достала меня, когда я откидывала Джекки, и, похоже, раздробила кость, бедро или таз... Совершенно ступить не могу на ногу... Теперь, после боя, боль нахлынула просто нестерпимо... К тому же он по мне еще раз десять достал, и пару ребер могут быть того...
Я задрала юбку на бедре, чтобы глянуть, что там с ногой, ибо боль была адская... Нога была просто черная, а даже не синяя... Притронуться мне было страшно, хоть я и не боялась боли.
— Хорошо хоть не открытый перелом! — буркнула я.
— Ничего хорошего! — буркнул китаец, известный костоправ. Впрочем, в нашей семейке почти все были опытными костоправами, хирургами и лекарями — жизнь заставила. Мы специально учились у лучших лекарей мира, когда их находили, ибо это была наша жизнь. От качества быстро залеченной раны зависело очень много. Китаец же мог сложить ногу буквально из обломков, работая одновременно как хирург и пользуясь древним воинским искусством, которое заставляли изучать всех бойцов его класса.
И тут я увидела ошарашено глядящего на меня подходящего старшего толстяка.
— Обожди! — я мгновенно заправила юбку. — Дай я разберусь с этим гадом...
Тот покраснел.
— Ты!!! — рявкнула я, опираясь на китайца. — Сволота подлая, братоубийца!!!
— Лу! — дернул меня отец.
Я дернула плечом, отбрасывая руку отца, чтоб не мешал.
— Он убийца!!! — мрачно сказала я, выкидывая из рукава в ладонь похищенный у китайца, пока он меня нес, нож. Нож словно возник в моей руке. — И я сама с ним разберусь! Я же говорила, что конь — убийца!!! Как Джекки оказался на коне!?! — ехидно спрашивала я, со смертной ненавистью глядя на его братца.
