Только твоя...

— И как ты думаешь поступить? Звонила ему уже?

— Даже и не думала. Глупо, наверно, плыть по течению, но мне почему-то кажется, что чем позже я с ним встречусь, тем лучше.

— Стас ему пока тоже не говорил.

— Я знаю. Даже не просила его об этом...

— Он сам через пару недель приедет. Хотя, может и раньше: думаю, и без Стаса найдётся, кому шепнуть.

— В смысле?

— Ну, что? В принципе, я с твоим Моховым познакомилась как раз, когда всё это началось, ну, как ты уехала. И он мне сразу не самым добрым человеком показался, вечно напряжённый, злой. Взгляда доброго не подарит, хотя, что плохого я ему сделала? Это потом мне Стас всё объяснил. Тут чуть ли не план перехват объявили, вознаграждение за информацию обещали. Помню, как-то в офис пришла, не помню уже зачем, а там молодой человек, сказал, что ты раньше с ним встречалась, обещал помочь, если что, за деньги, разумеется.

— Сергей?!

— Не знаю, как звали. Так Стас его чуть ли не пинками вытолкал. Видимо, какие-то свои счёты...

— Кошмар...

— Да ты не волнуйся. Всё же не вчера это было. Егор уже давно о тебе у Стаса ничего не спрашивает...

— Понятно.

— Так, засиделась. — Спохватилась Маша. — Мне же к врачу. Посмотришь Олежку?

— Да, только, наверно, мы с тобой пойдём, как раз и погуляем.

— Да, там детская площадка за углом.

Решили отправиться вместе. Детишки весело резвились на площадке, то в песочнице копались, то на горку взбирались. Падали, вставали и снова куда-нибудь стремительно лезли. Менялись игрушками и звонко смеялись при виде голубей, которые чуть ли за шиворот не лезли, в попытке больше семечек ухватить. Настя присела на скамью, умиляясь, наблюдая за малышами и понимая, какая она всё-таки счастливая. Мимо шли люди, приходили и уходили мамочки с детьми, рядом была поликлиника, поэтому поток людей не прекращался. Но вот, один старичок остановился, правда, уже за скамью зашёл и только потом повернулся. Смотрел долго, вроде как присматривался, Настя внимания не обращала, всё же дети...

— Настя? — Вдруг нерешительно произнёс он и внимательно следил за ответом, хотя та и не спешила: Олег как раз с горки спускался, надо было приглядеть. А когда взгляд подняла на него, сразу улыбнулась.

— Генрих Карлович, как вы тут? Не ожидала вас увидеть. — Руку к нему протянула, предлагая присесть.

— Я живу неподалёку, а вот тебя, действительно, увидеть удивлён. Я знаю, ты уезжала?

— Да, но сейчас вернулась.

— С Егором виделась? — Вдруг спросил он, и Настя замерла, даже про детей на секунду забыла.

— В смысле? — Нерешительно уточнила она, было удивительно осознавать, что преподаватель в курсе событий.

— Он искал тебя. Приходил ко мне, может, я что-нибудь знаю.

— И что?

— Ничего. Адрес твоих родителей в институте попросил и уехал. Сказал, что обидел тебя.

— Так и сказал?.. Он у родителей бы?

— А как же! — Так воскликнул, будто это в порядке вещей. — Ты прости его...

— Всё в порядке... Я... ничего такого не думаю.

— Но я ведь вижу... Знаю, он сложный человек, с тяжёлым характером. Сам даже не может с ним справиться иногда. Но одно точно: он очень хорошо к тебе относится.

— Это он так сказал?

— Это я видел. Своими глазами.

Генрих Карлович своей ладонью руки Насти прикрыл, тепло разошлось по телу. Он прилично сдал за эти годы, поэтому Настя его и не сразу узнала, но по-прежнему видел всё у самого корня. Ему хотелось верить, но это было сложно. Никто кроме Насти не видел тогда этого взгляда, который говорил о многом. И о его отношении к ней, в частности.

— Он не умеет любить.

— Умеет! Он не умеет этого показывать, запрещает себе, чтобы не обжечься снова.

— Снова?

— Да, снова. — Кивнул Генрих Карлович, в сторону глянул, припоминая. — Он женился, когда ещё в институте учился. Первая красавица была, ему под стать, а она не ценила, думала о будущем, не хотела привязываться. Гулящая была, все об этом знали, а он терпел, наверно любил сильно. А потом не выдержал... узнал что-то такое. Что именно -ни с кем никогда не обсуждал, но это его больно ранило.

— Вы так хорошо осведомлены?

— Конечно, мы с отцом Егора друзьями были хорошими. Вырос он на моих глазах. Всегда был таким твёрдым, а после развода стал и вовсе непробиваемым. Он не умеет свои чувства показывать, но добро помнит. В помощи никогда не откажет. Хороший человек, как бы там ни было. Он всего в своей жизни сам добился, никто ему не помогал, оттого и зачерствела душа, и характер стал ещё более невыносимым. Так всегда бывает, если человек сам чего-то добивается, тем более таких высот.

— Я его боюсь. — Призналась Настя. На детей посмотрела.

— Я и сам боюсь его, — усмехнулся Генрих Карлович, а Настя взглянула на него с недоверием, — особенно, если спорить приходится. Помню, в институте, если упрётся лбом, ни за что его не переспоришь. А что поделать? Такой он человек.

— Вы как? — Настя решила сменить тему. Говорить о своих чувствах не было сил, казалось, сейчас разрыдается.

— А как я могу быть? Век свой доживаю. Спасибо, Егор ещё заходит, не забывает. А так...

— Даже не верится...

— А он такой. Поговори с ним. — Он заглянул в глаза, добиваться больше ничего не стал. Засуетился и быстро откланялся, в гости к себе приглашал. Нельзя сказать, что Настя не рада была слышать о Егоре, но после разговора, легче не стало, даже наоборот... Вскоре и Маша пришла. На улице потемнело, и водитель их по домам развёз. Уже лёжа в постели, Настя ещё раз обдумала слова Генриха Карловича, правда решиться так ни на что и не смогла. Всё оказалось намного сложнее, чем представлялось любимому учителю: и недосказанность и трёхлетнее расставание — всё накладывало свой отпечаток. И едва ли стечение обстоятельств можно было назвать счастливым.

Настя лежала и вспоминала, как всё было, как всё начиналось и как закончилось. Она его простила, давно простила. И его слова и обидные взгляды, и намёки... Она хотела ему прощать. Уехала тогда сгоряча, не обдумав всё хорошенько, только когда в своём городке обосновалась, успокоилась. И сразу же захотелось вернуться, покаяться, повиниться, только бы он был рядом. Чувства за пояс не заткнёшь, они мозг выедали. Его не хватало, очень не хватало. Его ласки, его заботы, его уверенности. Только с ним она чувствовала себя самой лучшей, самой красивой, хотя прежде так никогда не считала. Но своей уверенностью он смог это внушить. Вспоминалось всё, даже как он защищал от чужих взглядов, а иногда казалось, что и от чужих мыслей. На душе становилось тепло и тут же хотелось обратно вернуться, чтобы всё исправить. Она готова быть рядом на любых условиях, даже любовницей, не имеющей ни на что прав. Готова была слышать его упрёки, его незлые насмешки. Всё изменилось, когда узнала о беременности. И кто бы мог подумать, что эти выходные в Италии так для Насти обернуться! Случайность, никак иначе не назовёшь: таблетки закончились, а нужных в аптеке не было, вот и поехала, понадеявшись на удачу. Страх сразу вернулся и прочно осел в голове. Помнила, как он говорил о детях, о том, что они должны с отцом жить, а мать, вроде, как и ни при чём. Даже его слова, когда-то сказанные в шутку, покоя не давали. Поэтому и не вернулась. Знала, что не поймёт и не простит. Не такой он был человек. Предательства не переносил. После разговора с преподавателем, всё стало проясняться: и эта неоправданная ревность и гипертрофированное чувство собственника, но это никак его не оправдывало, ведь Настя не была перед ним виновата. Хотя и понимала, что своим отношением к Стасу, подливала масла в огонь. Поняла, но было слишком поздно, если бы могла, то всё бы изменила, отказалась, и даже отвернулась, но ничего вернуть нельзя.

— Станислав Игоревич, приехал Мохов. Охрана сказала, что он вне себя! — Всполошилась секретарша, не на шутку испуганная происходящим.

— Приехал? Это хорошо.

Стас даже не удивился. Он знал, что это рано или поздно произойдёт. Отключил телефон, попросил их не беспокоить и даже заранее коньяк в бокалы налил. Сам два глотка успел сделать, как Егор буквально ворвался в кабинет.

— Где она? — Без лишних разговоров начал тот. Смотрел грозно и зло. Когда-то обещание со Стаса взял, что тот сразу позвонит, а вот как получилось.

— Сядь и выпей. Я хочу с тобой поговорить.

— Адрес!

— Успокойся. Сначала поговорим. Или ты с таким видом хочешь к ней завиться?

Спокойствие Стаса, скорее раздражало Мохова. Он уже успел заподозрить друга в самом страшном, даже в предательстве. А тот спокойно стоит и даже выпить предлагает. Постарался успокоиться сам и тон сбавил.

— Как давно она в городе?

— Две недели.

— И когда ты собирался мне сказать?

— Не знаю. — Честно признался Стас. — Не всё так просто.

— Не лезь не в своё дело! Это моя женщина и я сам с ней разберусь!

— С кем ты разбираться собрался?! — Не сдержался Стас и всё же голос повысил. Разговор предстоял не просто сложный, а нереально тяжёлый. — Ты уже разобрался раз, что она на три года пропала. Ни родным, ни друзьям не звонила, потому что тебя боялась. Не знаешь почему?! — Стас прищурился, практически вплотную подошёл. — И если бы не идиот муж, не известно, увидели бы мы её ещё когда-нибудь.

— Муж?

— Муж. Который запугал и её и ребёнка. — Исподлобья глянул и добавил: — Твоего, между прочим... сына.

— Что за бред? Какой ребёнок? — Наконец бокал из рук друга принял и сделал большой глоток. На секунду задумался, а потом на диван сел.— Это она тебе сказала, про ребёнка? — Не поверил Мохов и напрягся.

— Нет. Увидел его и как-то сама эта мысль в голову пришла. Он твоя копия.

— Бред какой-то.

Смотрели друг на друга и молчали: один переваривал информацию, второй — ждал удобного момента для разговора.

— Что у вас произошло?

— А это не твоё дело! — Мохов снова принял всё в штыки, посмотрел на Стаса зло и зубы сцепил, было видно, что злость свою сдерживает.

— Я тебя к ней не подпущу.

— Что? Ты своей женой командовать будешь, понял!

Мохов снова вскочил. Раскраснелся весь, кулаки зажал. Стас уверенно подошёл ближе и так же воинственную позу принял.

— Я вижу, тебе есть, что мне сказать.

— Даже не сомневайся.

— Так скажи! Чего стесняться? Все свои люди.

— Не провоцируй.

— Зато к ней спокойный приедешь.

Егор головой качнул, вроде бы отрицая, но потом взгляд его стал сконцентрированный, недобрый. Он себе ещё налил и залпом выпил. Неприятно улыбнулся, на друга глядя, а потом заметно расслабился. На стол присел, небрежно сдвинув какие-то документы и посмотрел в упор.

— Знаешь, всё было бы не так плохо, если бы ты с моей женщиной не трахался! — Зло выдохнул и зубы сжал. Прищурился в ожидании ответа, затаился, и неподдельно удивился реакции Стаса.

— Что ты несёшь?

— Скажешь, нет? Она сама призналась.

— Призналась, в чём?

— Что спит с тобой. Что любит тебя, что хочет...тебя. — Смотрел уверенно.

Стас как стоял, так и замер, бокал к губам поднёс, а выпить забыл. Такого заявления не ожидал. Сколько раз обсуждали, что Мохов с Настей не поделил, а подобные обвинения всплыли впервые.

— Ну, ты и... урод. — Выдохнул он. — Ты хочешь сказать, что всё это время жал мне руку, улыбался, а сам хотел голову проломить? Что же тебя остановило-то?

— Не перегибай!

— Да перестань, я знаю, какой ты в гневе. Видел уже...

— Ты по сути давай, не отклоняйся. — Руками махнул, к ответу подталкивая.

— Когда сказала? Когда ты её по кабинету гонял? — Наконец оживился Стас.

— Есть разница?

— Ну, если бы ты передо мной кулаками махал, и я бы признался, что сам с собой сплю.

— Ерунды не говори.

— А что? Почему нет? Или ты считаешь, что ей тогда было не страшно? Она наверняка в чём угодно признаться готова была.

— Что тогда? Если не спал, то что? Можешь меня, дурака такого, просветить. Или ты скажешь, что не было ничего, как она утверждала, что у вас просто дружба? Скажи, так я хоть посмеюсь.

Сарказм был неуместен, но Мохов уже вышел из себя, а кричать и доказывать что-то просто устал, да и смысла не было. Подальше от Стаса стал, так, на всякий случай, чтобы не убить ненароком.

— Можешь сейчас начинать смеяться. — Стас произнёс это с таким лицом, что у Мохова даже улыбка пропала.

Думал о чём-то, на секунду замер, а потом повернулся, залпом допил всё, что было в бокале. Вздохнул, смотрел не на Мохова, а куда-то в сторону, вроде, как и не с ним разговаривал.

— Я первый раз увидел её в спорт-зале. Она выделялась из толпы, её нельзя было не заметить. Среди остальных клуш, которые ходили туда для похудения, что ли, она была личностью. Яркой и независимой. Потом я встретил её в клубе, решил подкатить, но понял, что с ней всё не так просто. Я её хотел, просто хотел, именно в этот вечер... Она естественно пыталась отказаться, но разве это могло бы меня остановить, а потом взгляд... один взгляд и всё стало на свои места. Хотел я её после этого взгляда сильнее, но мне стало важно, чтобы появилась взаимность, даже шальная мысль мелькнула, что она та, на которой я жениться смогу. Короче, познакомились. Выяснилось, что она ждёт парня из армии, любовь-морковь... но я видел, что он ей не нужен, в общем, отступать не стал. Ухаживал навязчиво, настаивал на отношениях, а она не отказывалась, не скажу: то ли опасалась, то ли ей это было действительно интересно, как опыт. Одно точно знаю, я ей нравился, не смотря ни на что. — Стас на минуту прервался, чтобы выпить. Егор же нервно вздохнул, но торопить не стал. — Для всех она была моей любовницей, я это показывал, а она просто не отрицала: поцелуи взасос, откровенные объятия. А Насте это было даже на руку, никто другой не рискнул бы приставать, все знали про меня.

— Почему расстались? Вы ведь расставались? — Егор опасно прищурился, подводя Стаса к сути разговора, даже покраснел от злости, понимая, что сейчас услышит.

— Да, у меня тогда был день рождения, я думаю, ты об этом наслышан. Она танцевала. В комнате стало душно от горячего дыхания кобелей, которые её окружали, я не исключение. Естественно, чтобы её не изнасиловали прямо там, нужно было уйти... вместе. Мы оказались наедине, она выпила, было заметно, я вообще пьян... с ума от неё сходил. — Егор руки в кулаки сжал, скулы заиграли, глаза сверкнули злостью, но Стас этого не замечал, был полностью погружён в свои воспоминания. — Она тогда хотела меня, наверно, даже больше, чем я её, себя не контролировала и была готова на всё. Я не думал, что нам может что-то помешать, но Настя вдруг меня оттолкнула, отошла и не разрешала приближаться... плакала. Я тогда впервые увидел, как она плачет. — На мгновение глаза Стаса прояснились. — Второй раз она плакала две недели назад. От облегчения... когда я её забирал. — Стас вздохнул, ухмыльнулся, от понимания того, о чём сейчас думает Егор. — У нас с ней ничего не было... к моему сожалению. Потом она перестала отвечать на звонки, сменила номер, и мне показалось, что так даже лучше. Я видел, что мучил её своим присутствием и решил отступить, хотя и не хотел отдавать её этому козлу, из армии. — Оскалился. — А уже потом мы встретились снова, с тобой. Я сразу заметил, что она изменилась, она даже дышала по-другому, не так обречённо, что ли. Но всё уже было не то, я осознал, что это не желание ей обладать, я просто хотел её защитить от всех. Но не смог.