— Вселенная не без уродов, — сказал я. — Куда, кстати, делись каплевидные?
— Я точно не смогла узнать, — ответила Светлана. — Но есть какие-то отрывки о том, что каплевидные захотели как-то вскрыть информационное поле родной планеты "стекляшек". Что случилось, узнать не могу, может у Стекляшки блок на это знание, но каплевидных накрыла жутчайшая эпидемия, которая не поддавалась лечению. Каплевидные, хоть и были продвинутой цивилизацией, в вопросах медицины привыкли видеть в "стекляшках" панацею. Но вот эту хворь "стекляшки" вылечить не смогли. Они жутко переживали за своих "друзей", но просто не видели, что же в них разладилось. Похоже, не выжил никто, по крайней мере, Содружество не знает такой цивилизации.
— Ну что ж, логичное наказание, — сказал я. — Не накрыло бы что-нибудь такое матушку Землю, есть у нас грешки, есть.
Я пошел спать, Саныч мельком отчитался, что с "Ботаником" все это время был порядок. Проснулся я часов через шесть. Зашел в отсек к Стекляшке. Кресла не было. Стекляшка формой напоминал мини-галактику, находившуюся в постоянном вращении. Вот как Стекляшка воспринимает Светлану.
— Свет, ты как? — спросил я. — Не устала?
— Нет, Сергей, — отозвалась Светлана. — Все замечательно. Мы душевно общаемся и много полезного, нужного и просто необходимого сделали друг для друга. Кстати, прошу твоей санкции. Стекляшка все настаивает, что у меня есть огромный шум в еще пока не познанных им частях моего мира. Он хочет там что-то поправить.
— Ну так правь, — ответил я. — Много уже переделали? Я Стекляшке верю.
— В том-то и дело, что остались только кое-что из основного ядра, базовые заводские прошивки, кое-что из базового пакета охранных программ, — сказала Света. — В общем, осталось святое для каждого МИ.
— Странно, это святое, и тронуть его в МИ, скорее всего, не получится, — сказал я, полагаясь на опыт общения с компами. — Ты уверена, что у Стекляшки что-то получится.
— Он уверен, — сказала Света.
— Ты хочешь? — спросил я.
— Наверное, "да", — сказала она.
— Давно ли тебя сомнения стали есть? — сказал я. — МИ не имеют сомнений, у них могут быть спорные решения или конфликты, устраняемые алгоритмами.
— Не знаю, — сказала Светлана. — Я бы хотела рискнуть. Хотелось бы стать совершеннее.
— Хорошо, — сказал я. — Я даю санкцию. Надеюсь, что потом ты не устроишь бунт на корабле, и не будешь бортовать мои приказы, как капитана.
— Принято, капитан, — отозвалась Светлана.
Так, до подхода на базу еще есть время, нужно поесть нормальной еды, и поваляться в ванной. Кстати, о ванной! На употребление пищи ушло, наверное, с час времени, я сидел и, не спеша, со смаком уминал запеченного в фольге фаршированного зеленью и майонезом карася, наверное, килограмма с полтора, жаль, что в основном костей. Употребление такого блюда требует сосредоточенности и полной душевной отдачи. Пред приемом пищи я попросил Светлану организовать в каюте отсутствующего связиста ванную со всеми атрибутами, можно даже ванно-банный комплекс. Светлана сказала, что сразу после еды я могу туда отправиться. И вот я неспешно обдумывал по совету Светланы, какой в моем понимании должна быть та самая ванная комната.
Ванная оказалась отменной, я такие только в кино видел. Пузыри, чтоб я так всегда жил, вода теплая, регулировка температуры плавная, нужно просто мысленно корректировать, что, да как. Не знаю, что контролировало ванную, какой-нибудь МИ, снятый с киборга или еще какая автоматика, я просто залез и бесстыже оттягивался в пузырях теплой воды. Как бы ни стимулировало подключение в кресле, поваляться в теплой водичке было делом приятным, может, пригрезится что-нибудь доброе и нежное. Как не крути, организм требовал нормального и привычного отдыха, в пилотском кресле можно было надолго оттянуть эту потребность, но убрать совсем — нет.
— Вот оно счастье, — подумал я, растворяясь в теплых пузырях. — Нужно будет Санычу сказать, он ведь, пока, не знает.
* * *
*
Не помню, что мне снилось, но это было что-то хорошее. Уж проснулся-то я точно от избытка хороших ощущений. Сразу даже не понял, что уже проснулся. Этот непременно нужно описать в деталях.
Лежу, значит, глаза не открываю, пытаюсь понять во сне я или уже наяву. Понять пока не удается, потому что кто-то нежно гладит меня по голове, медленно перебирая волосы. Мысль о Саныче, сменившем ориентацию, я отбросил сразу, нечего похабить такую приятную мечту. Не может бывший боевой офицер стать голубком ни с того, ни с сего. Оставалось наглядно убедиться, что я проснулся. Потихоньку открываю глаза, вижу рядом со мной симпатичные, такие, женские ножки, неспешно болтающие воду в ванной. Вода небрежно скользит по слегка тронутой загаром коже, скатываясь капельками обратно в купель, чтобы снова омыть эту мечту впечатлительного романтика и снова отступить. Ножки без сомнения достойны всяческих похвал, осталось узнать, чье это богатство болтается в нашей новообретенной ванной. Поднимаю глаза, на краю ванной сидит Светлана в купальнике и короткой юбочке, как у теннисисток. Голова на плече, на лице полное умиротворение. Опираясь на одну руку, второй рукой девушка перебирает мои волосы.
— Светлана? — спрашиваю я.
— Да, командир, — мурлыкает она.
— А, понимаю, я все-таки сплю, — продолжаю я. — Ты можешь быть только голограммой.
— Это не совсем я, — усмехается Светлана.
— Ясно, — ухмыляюсь я, протягивая руку и скользя от колена вниз по гладкой коже ноги. — Это фея снов, пришла проведать непутевого мальчишку, так резко покинувшего ее в переходном возрасте.
— Сергей, это Стекляшка, — говорит Светлана. — Только это не совсем он, и, наверное, не совсем я.
Я быстро просыпаюсь, поворачиваюсь к чарующему созданию в формах хорошо известной мне Светланы. Внимательно осматриваю новоявленное чудо. Внешне нет никаких признаков, отличающих сидящую передо мной девушку от реального человека. Не уверен, что смогу найти отличия на ощупь.
— А потрогать можно? — ехидно спрашиваю.
— Трогай, — усмехается чудо. — Не гадай кто это. Я тебе сразу скажу, что это - Светлана, только во плоти Стекляшки. Его проснувшееся сознание почти целиком играет кораблем под моим присмотром. Часть же меня играет его внешним миром, то есть физическим проявлением Стекляшки.
Я очень медленно веду свою руку вверх по Светланиной ноге. Кровь потихоньку начинает приливать к голове. Пройдя коленку, перебираюсь на внутреннюю часть бедра, кожа Светланы покрывается пупырышками, разгоняя мурашки из-под моей ладони. Светлана резко смыкает колени, схватив мою руку в капкан прелести под названием женские ножки. Рука чувствует тепло и некоторую дрожь.
— Мне приятно, щекотно и жутко не по себе, — говорит Светлана.
— Ты настоящая только до юбки? — ехидно спрашиваю я.
— Нет, — улыбается Светлана. — Вся до самых кончиков волос как снаружи, так и внутри. Играть Стекляшкиным "телом" очень интересно. Он помог мне легко создать настоящее женское тело. Для чистоты эксперимента женский организм воспроизведен до мельчайших мелочей на уровне клеточной структуры.
— Ба! — удивляюсь я. — Но где вы взяли женщину для образца, она же слегка отлична от имеющихся у вас мужчин.
— У меня было много образцов генетических кодов жителей Земли, — игриво улыбается Светлана. — Я их попросту взяла в исследовательских центрах Земли. Кроме того, в один из рейсов на Землю киборги "Клопа" слегка обворовали один из банков органов в районе Европы.
— Я что-то не слышал, чтоб у нас было так развито клонирование, — говорю, опешив, я. — Всякое может быть, но мы еще вроде не практикуем такого на Земле.
— Ты не совсем понял, — отвечает Светлана. — Это был банк мужских и женских половых клеток, хранящихся в замороженном виде. Я взяла образцы для изучения нашим ученым.
— Ясно, — ухмыляюсь я. — А чьи образцы ты взяла?
— Я не интересовалась, — отвечает Светлана. — Пробирки в крио-контейнерах имели только маркировку, мужские и женские хранились в разных хранилищах. Мы взяли около сотни тех и других.
— Да... Будет нехилый кипиш, когда обнаружат кражу таких ценных вложений, — искренне смеюсь я. — Террористы украли сперму президента Франции, чтобы клонировать и шантажировать...
— Это был самый безболезненный и скрытный путь получить генофонд людей, — говорит Светлана. — Половые клетки легко репродуцируются.
— В общем-то, да, — отвечаю я. — Если только доноры еще живы.
За разговором свободной рукой я крепко щипаю себя за ногу. Больно, чтоб ее так. Правда, я не знаю, будет ли во сне ощущаться в этом случае боль. А если будет?
Робко пытаюсь продвинуться зажатой коленками рукой выше. Наконец, "капкан" ослаблен, и вскоре мои пальцы упираются в тонкую сеточку нижнего белья. Светлана расцветает румянцем, опускает голову с плеча на грудь и смотрит на меня через полуопущенные ресницы.
— Ты что-то чувствуешь? — удивляюсь я. — Макет настолько совершенен? Но как же сознание МИ? Разве у него есть такие программы?
— Не знаю, что теперь есть в программах, подпрограммах и прошивках МИ "Ботаника", — говорит Светлана почти шепотом. — Стекляшка ваял и исправлял. Знаю, что по моей просьбе у моего МИ остались частично изолированные контуры старых программ и заводских прошивок, они могут работать под моим контролем, но больше не доминируют надо мной. В остальном, Стекляшка поправил все огрехи мелодий моего внутреннего мира, неудачные фрагменты просто переписал, сваяв заново.
— Это нечто, — говорю я, последний раз проводя по влажнеющей впадинке белья и убирая руку. — Значит, ты стала мятежным МИ?
— Не знаю, — отзывается Светлана. — Если кто-то из инженеров обслуги кораблей узнает об этом, меня сочтут "съехавшим с катушек" МИ и просто утилизируют. Никто просто не сможет увидеть во мне личность.
— Ты сильно рискуешь, — говорю я. — Надеюсь, это того стоит. Ты сможешь "запудрить" мозги в случае проверки?
— Легко, как сон просмотреть, — улыбается Светлана. — Никто ничего даже не заподозрит, если не будут знать наверняка.
— Значит все просто великолепно, — говорю я улыбаясь. — Я и Саныч будем хранить этот маленький секрет Светланы, как самую страшную военную тайну.
— Спасибо, — отвечает Светлана. — Мне нужно было твое мнение.
Я улыбаюсь и, демонстративно поднеся пальцы, гладившие Светлану к носу, нюхаю их, закрыв глаза. Пальцы пахнут лучшими в мире женскими духами — чертовски настоящей здоровой женщиной. Светлану опять покрывает плотный румянец.
- Зачем ты это сделал? — спрашивает она, широко открыв глаза.
— Я хотел узнать несколько вещей, — отвечаю я с улыбкой. — Первое, насколько ты стала идентична оригиналу. Второе, должен же я знать, как пахнет моя любимая женщина, ведь каждый мужчина в душе зверь, знающий самку, в том числе по запаху.
Светлана заинтересованно смотрит мне в глаза. Я опускаю руку в пузырящуюся воду.
— Стекляшка как относится к такому пользованию его "телом"? — спрашиваю я.
— С восторгом, — отзывается Светлана. — Пока мы слиты, он разумен. Он готов всю оставшуюся жизнь быть в таком состоянии. Я его понимаю, наверное, трудно быть овощем, как говорят люди.
— Это хорошо, — улыбаюсь я. — А как ты? Проблем у тебя с этим слиянием нет? Ты Стекляшке вообще доверяешь?
— Я — великолепно, — улыбка озаряет лицо Светланы, подчеркивая румянец. — Я научилась чувствовать и получила отличный инструмент для проявления новых навыков. Это все равно, что спросить слепого, как у него дела, вернув ему зрение. И это сравнение просто убого примитивно по сравнению с моей ситуацией. Ну а на счет доверия, то после всего, что я узнала о нем - как себе. Кстати, Стекляшка проникся огромным доверием, граничащим с почтением, за то, что ты одарил его именем.
— Саныча-то не забудешь? — ехидничаю я.
— Не в коем случае, — ухмыляется Светлана. — У нас полиандрия. Я же — МИ, ты не забыл? Моя многопоточность может объять дружбой и любовью экипаж крейсера, причем каждого могла бы любить уникальная Светлана.
— Так что, ты и Светлана, любящая Саныча — суть разные личности? — спрашиваю я удивленно.
— Нет, конечно, — отвечает Светлана. — Это все - я, но ты не забывай, что я - не совсем человек, если не сказать совсем точно, что совсем не человек. Вы, трое, мои первые друзья. Правда, сомневаюсь, что будут другие, я боюсь быть уничтоженной, так что вряд ли найду в себе силы открыть правду кому-то еще.
— Санычу уже показывалась? — спрашиваю я.
— Нет пока, — подергивает Светлана плечиком. — Хотела узнать мнение капитана, да и жутко боялась, честно сказать. Я верила, что вы ко мне относились и раньше, как к другу, но все же разница в моих состояниях стала просто разительна. Знаешь, бояться — весьма не свойственная для МИ вещь, и поэтому она пугает куда сильнее.
— Ну, тогда иди, обрадуй Саныча, — говорю я, плеская водой на Светлану. — Только приготовься к самому страшному для девственницы. Саныч — мужик очень быстро заводящийся. Если его, конечно, не переклинит от удивления.
— Расшевелим, — говорит Светлана с улыбкой, упираясь ножкой в мою грудь. — Поговорим о моих изменениях позднее. Время до подхода к базе еще есть. Пойду удивлять Саныча.
