Командир корпуса, болезненный Случевский, спал. Меня принял его начальник штаба молодой и бравый кавалерийский генерал Цуриков. Он показал мне две-три записки от Куропаткина и столько же от Бильдерлинга. Они противоречили друг другу, и Цуриков возмущался: он не знал, кого слушаться.
— Ваше превосходительство,— доложил я,— впереди вас никаких частей нет. Вам необходимо двинуться вперед или хотя бы выслать сильный авангард.
— Да что вы! Разве вы не видите, в какое состояние приведены войска?! Мне некого выслать даже в сторожевое охранение!
Но покуда Куропаткин, вмешавшись в дела Бильдерлинга, готовил контратаку на какую-то потерянную накануне сопку, пришло известие об охвате японцами нашего правого фланга. Сам Куропаткин продолжал, однако, казаться невозмутимым и, как сказал мне Сивере, готовил на завтра переход в общее наступление. Под впечатлением виденного утром можно было усомниться в будущем успехе.
При последних лучах заходящего солнца мне удалось забраться на самую вершину высоты сто пятьдесят один. Оттуда был виден, как на ладони, весь низменный берег Тайдзыхе. Наш милый, ставший уже родным Ляоян был застлан густым дымом от пылающих складов. Вокзал горел, а вокруг города в наступавшей темноте, со всех сторон блистали вспышки орудийных выстрелов. Мысленно представились мне доблестные защитники ляоянских укреплений — бородачи сибиряки 4-го корпуса во главе с их командиром стариком Зарубаевым. Его любили все от мала до велика за его простоту и доступность.
Куропаткина я увидел только рано утром, когда он вышел из своей фанзы и среди гробового молчания окружающих сел на лошадь и тихо двинулся со своей свитой на север, в тыл!
Участь Ляояна была решена...
Глава 7. Дальняя дорога.
Осень 1904 года. Японское море.
Владивосток, Восточное побережье Японии. Конец июля — октябрь.
Сразу по возвращении из боевого похода на командование Владивостокской эскадры навалился ворох срочных дел. "Рюрик" — доковый ремонт, "Ослябя" и "Россия" — исправить повреждения и пополнить людьми. А для "Осляби" еще добронирование оскандалившейся после первого же японского снаряда носовой оконечности чем бог послал. Благо как раз доползли до Владивостока первые бронепоезд. Всем кораблям ВОКа предстояло по возможности заменить плиты котельного железом на бронеплиты Ижорского завода, насколько их хватит. Перетасовать вооружение "России" и "Громобоя" используя все уцелевшие новые восьмидюймовки Кане на "Громобое". На "России", по мере ремонта и поставки из Питера станков для трофейных 190-мм орудий, установить шесть трофеев. Санкт-Петербург что-то сообщал о контрабандной поставке запасных стволов для шести и восьми дюймовок Армстронга, а так же пополнении боекомплекта для "гарибальдийцев" до конца осени. Транспорт из Арентины еще предстояло встретить, а это разработка еще одной операции. Два 190-мм решили поставить на "Варяг". Одно сейчас на импровизированном полигоне, лупило в море, проверяя таблицы стрельбы и соответствие прочностных характеристик русского станка от восьмидюймовки Кане отдаче британской пушки совершенно другой системы. Руднев, мысленно прикидывающий объемы предстоящих работ, и тихо от этих объемов офигевающий, вдруг весело рассмеялся. Ему вспомнился первый опыт стрельбы 190 мм орудия установленного на станок старого восьмидюймового орудия Обуховского завода. Да, такой быстрой разборки станка на составляющие не ожидал тогда никто... Хорошо хоть никого всерьез не зашибло. Но идея сэкономить время на заказе новых орудийных станков была похоронена вместе с остатками станка старого.
Отвеселившись с тяжким вздохом адмирал вернулся к неотложным делам. Для следующей предстоящей крупной операции нужны не только боеспособные корабли, но и надежные для них командиры. Последнее было даже более критично. Все пришедшие с Балтийскими кораблями офицеры писали сочинения в форме рапортов на тему: "Что я делал в проливе Лаперуза 19.06.1904". По ознакомлении с рапортами состоялся тяжелый, но необходимый разговор с командиром "Авроры".
— Присаживайтесь, Иван Владимирович, разговор у нас с Вами будет долгим.
— Слушаю Вас, Всеволод Федорович.
— В каком состоянии "Аврора"?
— Крейсер проводит ремонт после длительного перехода...
Вполуха слушая отчет капитана 1-го ранга, Руднев смотрел на первый лист папки с рапортами. Там, рукой Хлодовского был сделан краткий вывод: "Подготовка офицеров — безобразна. Капитан 1-го ранга Сухотин занимаемой должности — не соответствует. P.S. Всеволод Федорович, неужели такое вообще возможно?"
"Однако, — пронеслось у него в голове, — забыли себя полугодом раньше, забыли. А ведь быстро черти воевать и думать научились, ну так и новенькие научатся. Так, а это что за фраза?"
— Повторите, пожалуйста, Иван Владимирович, — обратился он к Сухотину.
— Я говорю, что даже если бы не поломка машин, мы все равно бы отвернули от "Адзумо". Не по силам нам после длительного перехода было сражаться с первоклассным броненосным крейсером.
— Но почему же "Лена" атаковала этот самый броненосный крейсер противника?
— Капитан 2-го ранга Рейн пошел на неоправданный, безумный риск. У него не было никаких шансов. Шансов не было у всего нашего отряда!
— Однако, ГОСПОДИН капитан 1-го ранга. Вас послушать, так у Андрея Андреевича под командованием был не крейсерский отряд, а рыбацкая артель. Все же, на мой взгляд, "Ослябя" — броненосный крейсер-переросток, или недоброненосец, да и "Аврора" с "Алмазом" тоже не рыбацкие баркасы.
— Господин контр-адмирал, мы проделали полугодовой переход и физически не могли развить полный ход, кроме того, противник превосходил нас по уровню подготовки, скорости хода и эффективной дальности главного калибра.
— И учитывая все это, командование собиралось отступать... Я верно Вас понял? Удирать от более быстроходного и дальнобойного ЕДИНСТВЕННОГО корабля противника, имея подавляющее численное превосходство?
— Всеволод Федорович! Вы нас обвиняете в трусости, Ваше превосходительство?
— Да вы сядьте, Иван Владимирович, сядьте чайку вон попейте. И не надо громких слов. Я просто пытаюсь понять, ЧТО Владивостокская эскадра получила в качестве пополнения. Вот слушаю Вас, и складывается у меня впечатление, что долгожданное подкрепление в виде Балтийского отряда — это тихоходные, слабо защищенные корабли с никудышной артиллерией, изношенными машинами и не обученным личным составом. И достаточно даже не крейсера противника, а просто дыма на горизонте... Вот и стоило ли нам ради этакого подкрепления, чтобы ваш прорыв обеспечить воевать с Камимурой, пять на пять вымпелов кстати, а не двое против одного?
— Господин контр-адмирал! Для моей чести недопустимо...
— СИДЕТЬ! Кто Вы такой?
— Господин контр-адмирал, я вас не понимаю...
— Повторяю вопрос. Кто Вы такой. Что за человек сидит передо мной?
— Капитан 1-го ранга Русского Императорского Флота Иван Владимирович Сухотин, командир крейсера "Аврора", — Сухотин окончательно потерял нить разговора и вконец запутался.
— Вот именно что командир. "Первый после Бога". Человек, с чьим именем неразрывно связаны успехи и неудачи вверенного ему корабля и людей. которому принадлежит вся полнота Власти на корабле! А что такое по вашему Власть? Отвечайте!
— Власть — это право отдавать приказы подчиненным и требовать выполнение этих приказов, господин контр-адмирал!
— Оригинальная трактовка. Весьма. А я то, наивный, думал, что Власть — это ответственность за дело, которое ты выполняешь. И людей, которые отданы в твое подчинение. И нет никого, чтобы спрятаться за него и нет оправданий. Власть — это когда со всеми делами ты справляешься. Прикажи, заставь, награди, покарай, если надо — прикажи умереть или умри сам, но спрос — только с тебя. Последние газеты читали?
— Никак нет, господин контр-адмирал!
— Ну, "Таймс" — бесполезно. Она постоянно насквозь злобой пропитана. А вот немецкие.., рекомендую "Дойче цайтунг" от 21 июня: на третьей полосе оч-чень интересная статья о мужестве командира и экипажа "Адзумо", "в неравном бою нанесшего тяжелейшие повреждения численно превосходящему противнику". Рекомендую ознакомиться, по завершении беседы. А пока продолжим о наших баранах. "Лена" при встрече передавала семафором сведения о том, что крейсера Камимуры два дня назад имели бой с Владивостокской эскадрой?
— Так точно, Всеволод Федорович!
— Где находиться база 2-го броненосного отряда флота Японии?
— В Сасебо, господин контр-адмирал!
— Давайте, без чинов, Иван Владимирович, расстояние от Хоккайдо до Сасебо?
— Около тысячи миль, Всеволод Федорович.
— То есть за двое суток "Адзума" в принципе но могла дойти до Сасебо и вернуться обратно. Какой ближайший порт мог обеспечить Камимуру углем и мелким ремонтом?
— Хасидате, но он не предусматривает базирование броненосных кораблей, там нет боеприпасов для главного калибра... Да "Адзумо" же после боя шел, с повреждениями и неполным боекомплектом! У него времени было только-только раненых сгрузить и на перехват пойти!
— Ну вот, не прошло и полгода, как Вы поняли то, что должны были понять сразу, как только опознали противника. Вы все еще считаете, что Николай Готлибович — человек, способный на неоправданный риск? Или согласитесь с моим мнением, что капитан 2-го ранга Рейн умеет думать и принимать решения?
— Всеволод Федорович! Ну не было у нас шансов догнать "Адзумо"!
— Броненосный крейсер, вернее броненосец второго ранга, крейсер первого ранга и вспомогательный крейсер против броненосного крейсера противника, имеющего ход не более 15-ти узлов, проблемы с управлением и не функционирующую кормовую башню главного калибра. Вы рапорт Рейна читали? Он на своей восемнадцати узловой "Лене" с полупустыми угольными ямами догнал. А вы на девятнадцати узловой "Авроре" с ямами почти пустыми шансов значит "шансов не имели"? Добить его было бы сложно, но наверное все же возможно. Это орден святого Георгия, как минимум, для вас, и гвардейское звание для корабля, по статуту. А умело составить представление — так глядишь и орлы на погонах заведутся. У меня вот завелись в подобной ситуации.
— Всеволод Федорович! Да один снаряд главного калибра "Адзумы" и мой крейсер пойдет на дно! Вы поймите меня...
"Бесполезно. Гнать? Торопиться не будем. Пока просто в отпуск по болезни. Скорее всего типичный представитель породы "командиров для мира", увы именно их и штампует сейчас система, негативный отбор. Он то в этом может не виноват, но мне тут он на мостике "Авроры" на хрен не нужен".
— Иван Владимирович, на мой взгляд, Вы БОЛЬНЫ. Сейчас Вас доктор осмотрит, если я прав, лекарства пропишет, подлечит. В Крыму отдохнете, поправитесь и вернетесь.
— Всеволод Федорович! Я...
— Вы свободны, вот направление к врачу. Он Вас осмотрит и скажет свое мнение о состояние Вашего здоровья. Если Вы здоровы — вернетесь к исполнению обязанностей командира крейсера. А с больного человека — какой спрос.
Когда обескураженный Сухотин покинул кабинет, Руднев снял трубку телефона.
— Коммутатор? Медчасть!
— Добрый день, Вячеслав Степанович, Руднев беспокоит. Сейчас к Вам подойдет каперанг Сухотин. Есть у меня подозрение, что у него нервное расстройство на фоне общего истощения организма. Длительный переход в тропиках, нервное напряжение бой этот, неудачный. Просто перенапрягся человек. Вы его осмотрите и, если мои подозрения подтвердятся, устройте Ивану Владимировичу отпуск по состоянию здоровья на полгода... Крым или Кавказ. Отдохнет человек на курорте, подлечится. А там, глядишь и вернется к исполнению обязанностей... До свидания!.. И Вам не болеть.
— Коммутатор! "Корейца"!
— Вахта! Командующий эскадрой на проводе. Связь с командиром корабля!
— Добрый день, Павел Андреевич! Руднев беспокоит. Скажите, на ваш взгляд старший офицер Засухин способен командовать крейсером?.. А Анатолий Николаевич подготовил себе замену? Да, открылась вакансия, но Вы ему не говорите, просто вечером направьте ко мне, чаи погоняем, поговорим...
После решения кадрового вопроса с "Авророй", и распределения работ на кораблях на первоочередные и "терпящие отлагательства" (в последний пункт опять попал ремонт трофейного японского эсминца, уже получившего имя "Восходящий", но опять выброшенного из дока — ремонт крейсеров был приоритетной задачей) настало время главного — планирования будущих операций.
В который раз Петрович поймал себя на том, что он полностью сменил приоритеты. То, что в Москве перед компом казалось самым главным — перевооружение кораблей и смена тактики, сейчас стояло на последнем месте в списке приоритетов. Ну какой смысл перевооружать корабли и мечтать о красивых и эффективных маневрах, при таком уровне подготовки матросов и командиров? Первым все равно из чего промахиваться, из старой восьмидюймовки или новейшего орудия Армстронга, а вторые... Тут еще хуже. Только на обучение сносному маневрированию ВОКа ушло почти пол года. А теперь, с приходом "Осляби" и "Авроры", надо начинать мочало с начало... Напиться что ли? Так и это нельзя, сегодня еще в штабе веселье предстоит...
— Господин адмирал, к вам Лейков, прикажете пустить? — раздался из приоткрытой двери голос вестового.
— Да, конечно... — задумчиво потянул Руднев, прикидывая, что именно могло понадобиться от него человеку, который собственно и заварил кашу с перемещениями в прошлое.
До сегодняшнего дня лже-Лейков старался не попадаться на глаза адмирала без крайней необходимости. Так что его визит был для Руднева сюрпризом, и весьма интриговал. После должного приветствия бывший профессор перешел к делу.
— Всеволод Александрович, это вы в Питер Вадику отправляли мои соображения по поводу того, чем я могу помочь Русскому флоту?
— Ну положим не "Вадику", а доктору Банщикову, лицу приближенному к императору, отцу русского дворянства и тому подобное, не забывайтесь. Да, отправлял, для участия в умственном штурме, что мне одному то голову ломать, а в чем собственно дело? Только быстро, у нас в штабе через час кое — что запланировано, опаздывать никак не могу.
— Это для вас он, "особа приближенная", а я его с пяти лет знаю... На глазах вырос, можно сказать. Но не суть. Просто ему моя идея с магнитными минами понравилась, и он...
— Стоп. В эту войну нам это физически не успеть, это же на годы работа. Дай бог к Первой мировой поиметь работающий образец, достаточно компактный для установки в мину. Ну ведь обсуждали мы это уже с вами! Чего опять по второму разу...
— Нет, я не про мину. Просто нашему мальчику, — Руднев поперхнулся чаем, и сделал мысленную заметку, обязательно напомнить Вадику, кто он есть такое, по версии Фридлендера, — пришла в голову интересная идея, как можно эти наработки использовать при дворе.
— Что??? Использовать магнитные мины? При нашем дворе? Нет, я конечно и сам готов там половину перемочить, но ведь они то, в отличие от кораблей, магнитного поля земли не возмущают. Только народные массы, своим образом жизни и жадностью, ну точно наши олигархи 21-го века...
