| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Да он давно возле костра пятки греет, пока мы тут ночную тьму рассекаем и кусты осматриваем. А он бы ради нас задерживаться не стал, — высказался Венди.
— Он бы не стал, а мы задержимся. — Носком сапога я отогнул ветку поваленной сосны, оттуда выскочил хорёк и припустил что есть духу.
— Вот видишь — ничего!
Вздохнув, позволил Венди уговорить себя бросить поиски. В конце концов, Эсмирато и в самом деле мог давно вернуться и улечься спать — так и видел его одухотворённое спящее лицо и голову на подушке. А мы тут как дураки лазаем, вчерашний день ищем.
Свернув с полосы поваленных деревьев в лес, я тщетно пытался припомнить дорогу до лагеря, призывая всё своё чувство направления. Мы блуждали до самого утра. По временам из чащи доносился страшный, душераздирающий вопль, всё стихало, а затем раздавалось чавканье. Венди пару раз пытался пошутить, что это третьим кэшнаирским закусили, но когда на нас вылетело нечто с зубастой пастью и озлобленным характером, чувство юмора ему изменило. В результате, изрядно пропотев и набегавшись, я пришпилил шпагой существо к дереву. Это оказалась какая-то мелкая тварюшка. На последнем издыхании она широко распахнула глаза, и я отшатнулся от этих двух маленьких жёлтых лун.
— Что это, как думаешь? — подошёл Венди, разглядывая мелкое, размером с собаку, чудище.
— Я вообще предпочитаю об этом не думать. — С усилием выдернул из дерева шпагу, и существо, соскользнув вниз, рассеялось чёрным дымом.
К моменту возвращения костёр уже догорел, и это с ним, по всей видимости, случилось давно. О том, что это наше место, напоминали только сваленные в кучу сумки и сёдла. Так просто было пройти мимо. И в этом заключалась ещё одна неприятность.
— Лошади исчезли. Обе! — завопил Венди.
— Что-то не припомню, чтобы у тебя была сумеречная...
— Я тоже не припомню, однако, сейчас не до твоих шуточек!
Серый предрассветный свет просачивался сквозь кроны деревьев, теряющихся в белёсой вышине. И этот свет чудился унылым предвестником... и я надеялся, что не чьей-нибудь кончины...
— А-а-а!
— Ты чего? — спросил я Венди, обеспокоенный его душевным состоянием.
Он поднял что-то над головой, удерживая в руке.
— Это... это... — силился я разглядеть предмет похожий на дубинку.
— Это кость! — срывающимся голосом сообщил он.
— Ну да, кость. И что такого?
— А того, что это кость моего Красавчика!
— Да с чего ты взял? Мало ли чья это может быть...
— Я знаю, чья она!
— Ты просто перенервничал, — подошёл я к нему и взял за руку. В другой он всё так же держал кость над головой. — Присядь отдохни. — Подвел его к потухшему костру и усадил. Достал кремень, собираясь развести костёр.
— Нет! — закричал Венди.
Руки дрогнули, и я уронил кремень в золу.
— Я знаю, чьи это проделки! О, я с самого начала говорил, что ему верить нельзя! Он всё подстроил! Заманил в ловушку! Жестокий, бессердечный монстр! Он всех нас погубит... всех! Так же, как разделался с моим Красавчиком! — разрыдался Венди, прижав кость к груди.
Ещё неизвестно, чья она. Может быть и... самого... "бессердечного монстра"...
— Его вещи здесь, — обратил я внимание на значительную деталь, потому что самого участника трагедии в округе не наблюдалось. — Что бы это значило? — спросил я Венди, чтобы отвлечь его от мрачных мыслей. О лошади.
— Это ты меня спрашиваешь? Вот сейчас встану и скажу!
— Да ты можешь и посидеть.
— Поседеть я всегда успею! — Он поднялся, с трудом сдерживая рвущиеся наружу рыдания. Совсем плох. — Этот мошенник, этот злодей ускакал верхом, оставив нас на растерзание жутким тварям! Вот его лживая и трусливая сущность! Он бросил моего Красавчика на съедение... — Его снова скрутили рыдания. — Но ничего! — Взметнулась в высь кость, зажатая в руке. — Я ему ещё покажу! Я ему!
Венди несло почище, чем в день, когда он напился в кабаке "Трёх коз", повелевая местным пьянчугам пасть ниц перед ним — его светлостью герцогом Рикторианским. Позже выяснилось, что некая барышня подлила ему в питьё любовное зелье кустарного производства, и благодаря этой жуткой смеси из зелья и алкоголя его мозги неслабо замкнуло. Я его тогда еле из кабака утащил. На утро он протрезвел и ничего не помнил о минувшем вечере. Сейчас же он был явно не пьян, и надеяться на просветление ума не приходилось.
Разведя огонь, я вскипятил воду и заварил чай. Выдув кружку, Венди заметно взбодрился, но кость свою так и не бросил.
— Надо идти, — отставил он пустую посудину и поднялся.
— Куда? — забеспокоился я, подскакивая следом.
— Как куда? Искать этого смертоубийцу, потому что я намерен... — многообещающе подкинул друг своё костяное оружие. — Ты как, идёшь?
— Я-то пойду, а вот тебе лучше остаться.
— Почему это? — подозрительно прищурился он.
— Вещи сторожить, — нашёлся я с трудом под его немигающим взглядом.
— Это ерунда, — отмахнулся он. — Никто на наше барахло не позарится.
И мы снова углубились в лес, оставив позади вещи, припрятав их в небольшом овражке под сухими ветками, взяв с собой лишь самое необходимое. Шли вместе только причины для поисков у нас были разные.
Лес онемел в суровом молчании, и румяное утро не принесло оживления в природе. За плечами громыхал нехитрый скарб. Настроение было до того мерзопакостным, что, попадись какое ни на есть чучело с зубастой пастью, я стёр бы его в порошок.
— Смотри-ка, сапог, — наклонился Венди и подобрал с земли кожаный белый сапог с золочёной пряжкой. Минуту мы глядели на него как на некое чудо, невесть откуда тут взявшееся. Щегольскую обувь Эсмирато невозможно было ни с чем спутать. — Это же его, верно?
Мы огляделись, подыскивая пару, заглянули за поваленное дерево, пошарили в кустах — ничего. Ни пары, ни самого хозяина.
— За ним летела ночь, неслись враги. А он стремглав бежал, теряя сапоги, — поэтически изрёк Венди.
— Стихо-тьма-плёт! — не стал я скрывать отвратного настроения.
— Ты не ценишь мой талант.
— О, талантов у тебя хоть отбавляй! Но стихосложение не один из них.
— Много, значит? Почему, даже когда ты хвалишь, возникает чувство, что хочешь унизить?
— Ну ладно-ладно, стих как стих. Особенно рифма враги-сапоги...
— И рифма не угодила... Чего ж тебе надо?
Хороший вопрос.
Присев на корточки, я изучал следы на месте найденного сапога.
— Скажи-ка, веревки были на месте или нет?
— Какие веревки?
— Которыми лошадей привязывали. От Халцедона осталась одна петля на дереве, сам конь испарился.
— Со слов Эсмирато. Ведь он мог отпустить его на волю.
— Зачем? Чтобы я остался без коня?
— Так ты всё не веришь? Хорошо, я скажу, как всё было. Запудрив мозги особенностями сумеречных, этот негодяй отправился в чащу, явно соображая, что мы заподозрим его в исчезновении Халцедона. Далее он разыграл неуместный спектакль, — поправил Венди воротник, скрывая следы пальцев на шее, оставленные Эсмирато в сражении на клумбе. — А почувствовав, что пахнет жареным, сбежал! Прихватив свою лошадь. А моя... а мой...
— Я всё понял, но не сходится. Во-первых, он удивился и разозлился из-за того, что мы пошли за ним, он видимо собирался скрыть от нас найденное заколдованное место, которое сами мы бы не нашли. Во-вторых, драку затеял не он... Но это не главное! — повысил я голос, видя, что Венди собирается возразить. — Самое главное, что никто и представить не мог, что в этом районе обитает такой... такое... — От воспоминания чёрной громады меня прошиб холодный пот. — И уж подавно это не было известно кэшнаирцу. Он даже о мураме не знал!
— Всё это одни предположения. Позволь заметить, что Кадемония практикует чёрное колдовство — и это факт, как и то, что Эсмирато её брат. А Мон, как ты помнишь, недавно хотела, если и не убить тебя, то покалечить.
— Может, только проучить? — Чтобы не подслушивал чужие разговоры в библиотеке.
— ...И целью Эсмирато вполне может оказаться устранение наследного принца, — продолжал он развивать мысль. — Ведь так просто затеряться среди жалящих ветвей, ядовитых цветов и кровожадных чудовищ, что вернись кэшнаирец один из Чёрных Лугов и скажи, что сделал всё что мог, но остальные погибли, и никто его не упрекнёт, никто, потому что...
— Мы здесь бывали ни раз и ничего. Пара переломов и выбитый зуб всего-то. А кэшнаирец тут впервые, и какими бы мотивами не руководствовался, отправляясь с нами, вряд ли бы решился бродить по Чёрным Лугам один, он даже в путеводителе, уверен, не всё понял. Куда ему нас бросать?
— Ну, если некуда, то... — улыбка Венди стала широкой, — где он? Прячется за деревом или в дупле сидит?
— Думаю, ваши лошади сбежали сами, разорвав веревки. А Эсмирато в лагерь вообще не возвращался.
— И куда же он делся?
Я посмотрел на полосу изломанных деревьев, уходящую вдаль, и смутное чувство тревоги кольнуло сердце. Нет, не вернулся он в лагерь, потому что не смог, потому что цветок оказался не таким и безобидным, как нам всем показалось.
— — — — — — — — — —
Колодец-топор-отрубленная голова* — аналог игры "камень-ножницы-бумага"
Колодец топит топор, но проигрывает голове, загрязняющей его воду; топор рубит голову, но тонет в колодце; голова мутит воду колодца, но бессильна против топора.
ГЛАВА 21. Подземная пещера
Сапог не давал покоя. Не хотелось думать, что это всё, что осталось от кэшнаирца. Я, разумеется, скорбеть не буду, но лучше бы он уехал в свою страну, чем тут... так... Первый же день и одного талахари как не бывало. А ведь не только они должны меня защищать, я их — тоже.
— Значит, по-твоему, оно его сожрало?
Сухие листья и ветки шуршали под ногами.
Я не ответил.
— Ну так и приятного аппетита! — продолжил Венди. То обстоятельство, что враг повержен путём попадания в брюхо тьмы, его несказанно вдохновило. Ни то он не отдавал себе отчёт в том, какой это ужас, ни то просто не верил. — Интересно, он долго убегал, прежде чем... ну ты понимаешь... — Друг примолк, но ненадолго. — Не знаю, кому больше посочувствовать. Кэшнаирец наверняка поперёк горла встал, так что... Да с такого обеда, если не подавишься, так траванешься... они же змеиный яд с молоком матери впитывают. А это их вино... ведь сущая гадость!
В гостях у Эсмирато полбутылки высадил и не плевался.
— Каша ему моя, видите ли, не понравилась, а как насчёт самому стать обедом?
Ну это уж совсем! Я резко развернулся:
— Ты заткнёшься сегодня? — Венди округлил глаза, отшатнувшись. — Я думаю, — прояснил я ситуацию и зашагал дальше.
Помедлив, он двинул следом, но больше не проронил ни слова. Некоторое время мы брели молча, придерживаясь пути из поваленных деревьев, ведь согласно моей теории...
— Этот цветок был непростым растением. Он защищал не только волшебную полянку, а весь лес, весь лес в этой зоне! А кое-кто его сломал...
— И сгинул вместе с ним, — присовокупил Венди.
Внимательно оглядев его непробиваемую физиономию, я подумал, что спорить бесполезно. С ним связываться, что воду ситом черпать — только время потеряешь. А я и так много чего потерял, одно время и осталось. Если оно есть. А то пока мы тут языками чешем, Эсмирато там... И что я скажу, когда Кадемония спросит, где её брат?
— Идём. По дороге расскажешь, что с тобой стряслось. — Каким обухом по голове приложило... То есть, когда успел подхватить проклятье. — И выброси эту дурацкую кость, с ней ты выглядишь как идиот.
Он моему совету не последовал.
— Говоришь, никаких странностей в последнее время не замечал, — подвел я итог его получасовой разъяснительной болтовне по поводу минувших дней, предшествующих отправке на испытание. — И Кадемония не подходила, скажем, пожелать удачного пути?
— Так она меня не осчастливила, — мимолётно улыбнулся Венди, явно намекая, как осчастливили меня, но тут же посерьёзнел, лишая меня приятной возможности отобрать кость и одарить его от всей души по голове. — Она вообще на меня не смотрит и не говорит со мной. Я для неё — пустое место.
Бедненький! Не переживай, я поговорю со своей невестой, чтобы она уделяла тебе должное внимание, болван! Выложить это ему я не успел.
— Кажется, она действительно тебя любит, — заключил он, с несчастным видом заглядывая мне в глаза. А он-то надеялся...
Жар прилил к щекам. Любит, значит. Что ж, этого следовало ожидать. Задумавшись, шагнул в сторону...
— Эй! Там овражек! — отдёрнул друг меня с опасного края.
Мы свернули на прогалину. Тут след, к моему изумлению, терялся. И куда, ради Лагаса, могла подеваться этакая махина, грандиозный сгусток тьмы, выкорчевывающий деревья на своём пути? Такое под корягу не спрячешь и в дупло не засунешь. Полянку, поросшую травой и диким лютиком, обрамляли кусты с неестественной синевы листьями и деревья с жёлтыми стволами. Я огляделся, выискивая что-нибудь примечательное, но ничего примечательного не заметил.
— Будем ждать здесь. — Бросил на землю мешок и сел сверху.
— Здесь? Но, — боязливо огляделся Венди, — почему здесь?
Врут, кто утверждает, что для человека самое главное — удобство. Главное — относительное чувство покоя. И тело, не задействованное в общественной деятельности, способно отрешиться от реальности на некоторое количество часов, даже будучи в вертикальном положении — например, когда висишь на дереве вниз головой, застигнутый врасплох коварной ловушкой супостата, нет ничего зазорного в том, чтобы вздремнуть. А уж сидя на мешке с вещами...
— Кармаэль, — ущипнул меня спутник. — Ты не думаешь, что...
— Я не думаю, — разлепил глаза, решительно подавив импульсивное желание схватить за горло нарушителя сна.
Меж деревьев таилась тьма, разлитая, словно черничное варенье. Вдалеке мерцали загадочные огоньки. Это был не тот же самый лес, в который мы приехали вчера. Его наполняли странные звуки и шорохи, и воздух пах неправильно, колдовскими травами, от которых мутнел разум. Рывком встал и спросил Венди, почему он не разбудил меня раньше.
— Когда раньше? Солнце буквально упало за горизонт, я и глазом моргнуть не успел.
— Случайно это моргание не длилось пару часов?
— Что? Да я глаз не сомкнул! — обиделся тот.
Вот и оставляй так на карауле. Стойте, а разве я его оставлял? Собирался ли я тут спать?
— Как ты проснулся?
— Я не спал, — настырно заявил этот недотёпа.
Горе мне с ним. Всё приходится разжёвывать.
— Ну, хорошо, может, и прикимарил, с кем не бывает.
Приходится разжёвывать, но не в этот раз.
— И как же ты проснулся?
— Как-как... — Он поскреб затылок. — Да так и проснулся. Прислонил кость к дереву, а она упала. — Снова почесал он затылок.
— Упала?
— Ну да.
— С чего это она вдруг...
Земля мелко задрожала, давая ответ на вопрос и задавая новый. И, признаться честно, мне это не понравилось.
— Что происходит? — схватился Венди за ствол ближайшего дерева.
А я знаю?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
