| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ты станешь острием моего меча. Ты подаришь мне свободу. Ты и твоя кровь...
Заколдованный лес молчал. Не дули ветра, не колыхались деревья. Жизнь в этом лесу умирала, но иногда оживала вновь.
Глава 14. Возврат долгов
__________________________________________
Возьми столько гвоздей, сколько букв в полном имени должника. Гвозди должны быть новыми. Забивай их любым молотком во вторник на заходе Солнца в осиновое полено. Предварительно на каждый гвоздь надо наговорить: "Как вобью, так долг выбью у (имя должника, полное). Да будет так!".
На восходе Солнца следующего дня это полено надо сжечь, где угодно, а когда пойдёт дым, трижды на него сказать: "Лети, улетай, мой долг у (имя должника) выедай! Так велено!"
Уходи, не оглядываясь. Если обряд не подействовал в течение недели, не исключено, что нужно его повторить на следующий вторник (так, чтобы забивание гвоздей было с интервалом в 14 дней).
Что же до крайних мер — обратитесь за помощью к фурии. Она вернет долг тут же, и недели ждать не придется.
"Выбивание долгов". Народная мудрость.
__________________________________________
Замок пребывал в запустении. В нем уже давно не появлялись люди. Об этом свидетельствовало все: разросшийся мох на фасадных стенах; хлипкие, трухлявые двери с отвалившимся засовом; причудливые, узловатые узоры паутины на высоких полотках; слои пыли, устлавшие пол так плотно, что даже гудящий на одной длинной, протяжной ноте сквозняк не мог сдуть ее с каменных плит. Особенно не порадовал Клавдия тот факт, что общее запустение коснулось винных погребов, и в большинстве бочек вместо ароматного душистого вина был непригодный для питья уксус. Века. Все говорило о том, что замок забросили несколько столетий назад. Кем был его правитель? Неизвестный граф? Или тот самый Ллир, которого Батури видел несколькими часами ранее?
Но в этом мрачном с первого взгляда запустении было для Клавдия что-то по-домашнему теплое. В сердце проникали приятные воспоминания из давно ушедшего детства. Посиделки у камина, детские шалости, за которые никто и никогда не наказывал. Отец, обучающий сына чтению, письму, арифметике, а позже — магии. Вспомнились игры по фехтованию. Отец, надо заметить, любые уроки превращал в озорные и увлекательные игрища. Это было весело, сражаться на деревянных мечах. И проигрыши ничуть не омрачали забаву. Да, Батури никогда не выигрывал. Ни разу. Пока в ход не пошла настоящая сталь.
Клавдия передернуло от этой мысли. Он с ожесточением бросил в темень широкой комнаты бутылку вина, одну из тех, которую с трудом разыскал в погребе. Стекло звонко, обиженно звякнуло, но никто не пришел на звук. Никого не интересовали причудливые эмоции вампира. И хорошо. И правильно. Клавдий не любил, когда ему лезли в душу. Или что там у вампира? Вместо души...
Батури откупорил новую бутылку. Чертыхнулся, проклиная унылое утро, которое приходится коротать в ненавистном замке, так похожем на отеческий. Помянул нелестным словом день, который придется провести здесь же. И на этом успокоился. Взял себя в руки.
"Лучше напьюсь, — подумал Клавдий. — Благо времени и выпивки хватает".
Сейчас он сидел в одиночестве за крепким дубовым столом и, не пользуясь бокалом, пил вино большими, жадными глотками. Под ногами тоскливо звенели пустые бутылки, которым не давал покоя гулкий настырный сквозняк, блуждавший по замку, как старый призрак.
В обеденной зале царил сумрачный полумрак. Лучи света проникали через мозаичное стекло и, преломляясь, играли на полу многоцветными бликами. Батури неотрывно наблюдал за единственным желто-красным лучом рассветного солнца, пробившимся через дырку в цветном витраже и не изменившим цвет под силой мозаики. Такой луч опасен для низшего вампира, он причинит ему нестерпимую боль, огнем прожжет нежную кожу...
Размеренный поток сознания увел мысли в сторону, напомнил Клавдию о кровном отце — о Каэле.
Как истинный селекционер Первейший пожелал избавить мир от низшей расы, усовершенствовать ее, сделать более могущественной. Высокая цель. Быть может, она даже оправдывает средства: чтобы стая стала сильнее, надо убить слабых. Многовековые опыты, исследования, пробы и ошибки, дали результат, когда на свет появились Высшие. Но и они теперь не устраивали Первейшего. Ведь Высшие отличаются от младших собратьев лишь большей живостью и невосприимчивостью к солнечному свету. Всех остальных слабых сторон: боязни серебра, осины, магического огня — всех этих слабостей побороть не удалось. Каэлю этого было мало. И тогда он задумал новый виток в селекции. Первым удачным опытом стал Клавдий, рожденный вампиром, а не ставший им после инициации.
От таких размышлений Батури определенно захотелось напиться. Он и так уже несколько часов к ряду методично занимался этим делом, и лишь сейчас желание приобрело форму. Напиться, чтобы заглушить все те эмоции, которые не давали покоя и приходили в кошмарах.
— Напиваешься? — с укоризной спросил Дайрес, входя в обеденную залу.
— А ты все слоняешься без дела? — тем же тоном ответил Клавдий, не чувствуя, к своему сожалению, даже намека на хмель. "Был бы здесь бенедиктин, вот он способен выгнать из головы любые мысли, — с тоской подумал Батури. — Но нет ни бенедиктина, ни, вероятно, Ливаузье".
— Почему же без дела? Я нашел записи нашего лорда, датированные десятым веком. Так что нам придется столкнуться с магом, которому как минимум три столетия. Он вел дневник, в котором подробно описал мысли, но ни слова не указал об опытах над девушками. В тетради остались только результаты этих самых опытов.
— И каковы результаты? — равнодушно поинтересовался Батури.
— Он высасывал жизненные силы девушек и за их счет продлевал себе жизнь.
— Это мы знали и раньше. Что нового ты узнал?
— Э... ничего, наверное... — промямлил Дайрес, сбитый с толку. — Зато убедился в правдивости фурий.
— Великолепно, — без каких-либо эмоций отозвался Батури. — Ты славно потрудился. А теперь иди отсыпаться. К закату ты нужен мне свежим.
— Может и тебе следовало бы отоспаться? Ты ужасно выглядишь, как...
— Как мертвец?
Дайрес ушел, больше не сказав ни слова. Он научился чувствовать эмоции собеседника и, что гораздо важнее, не лезть к нему в душу с проповедями.
Вампир откупорил новую бутылку и погрузился в вино и раздумья. Часы текли незаметно и в тоже время стремительно. Солнце катилось к горизонту, заставляя свет плясать на полу в спокойном, сонном ритме. Закат, ускоренное подобие увядания, напоминание о быстротечности человеческой жизни, вызывал у Клавдия горечь и печаль. Он вечен, Высший вампир, не знающий, что такое морщины и старческая немощность. Но в этом ли счастье?
Когда наступил закат, Клавдий с удивлением для себя обнаружил, что все-таки добился желаемого. Напился-таки. И надо же, как не вовремя. Когда уже требовалось протрезветь.
Дайрес в облике лорда Андре явился также внезапно, как лиловый закатный луч, пробившийся через цветную мозаику.
— Ты готов? — спросил имитатор жестко. — Напился до полной боевой готовности?
— Вполне, — усмехнулся Батури, оценив колкость. — Надеюсь, ты не станешь возражать, если перед боем я немного подкреплюсь, чтобы заглушить, так сказать, запах выпитого?
— Делай, что хочешь. Живи, как знаешь. Мне плевать.
— Что ж, тогда не станем заставлять наших очаровательных фурий ждать. Ты уже знаешь, как разрушить магический барьер?
— Да. Покопавшись в записках Андре, я смог полностью воссоздать картину его колдовства. Это будет...
— Да. И точка, — недовольно пробурчал Батури, поднимаясь из кресла и тревожа разбросанные под столом бутылки. — Подробности меня не интересуют. И говори внятно. Услышав твои профессорские речи, любой дурак поймет, что графа подменили.
— Ладно. Но он так говорил. По крайней мере, раньше. В дневниках...
— Меньше слов, — отмахнулся Батури, — больше дела. Идем, время не терпит.
"Вампир не в духе, — отметил для себя Дайрес. — Это скверно. Это может помешать".
Разрушение чар оказалось на удивление легким занятием. Единственная сложность состояла в том, что магическую черту, проведенную лордом Андре, пришлось откапывать. За несколько столетий ветра нанесли изрядное количество земли, скрыв барьер от людских глаз надежнее любого колдовства.
В облике Андре имитатор приступил к делу. Ллир был изощренным магом и любил обманки и ловушки, еще в те годы, когда только научился продлевать свою жизнь. Каким он стал после того, как покинул замок и перебрался в предместья, оставалось только гадать. О настоящем Андре Дайрес не знал ни слова, но его прошлое говорило о многом. Циничность, глубокий ум и страсть к жестокости. Гремучая смесь.
И в коротком росчерке магической черты, которая не ослабла с веками, было все это. Пожалуй, никто, кроме Андре не смог бы разобраться в хитросплетениях этого заклинания, но Дайрес сумел без труда. Три точки. Три слова. И защита упала. Лишь на несколько секунд. Вскоре она восстановится и будет столь же крепкой, как раньше. Но фурии покинули узилище. Дело было сделано.
Как только спутники отдалилась от замкового погоста и впереди замаячили огни деревенских жилищ, Дайрес принял вид какого-то парнишки, которого случайно и мельком видел накануне. Он не хотел привлекать к себе внимания, разгуливая по селению в образе графа.
Батури шел впереди, едва заметно покачиваясь и проволакивая ноги. Дайрес смотрел на него с какой-то жалостью, как на человека, который потерялся в огромном мире, утратил все теплые чувства и жил теперь только для того, чтобы плодить скверну.
Вскоре показалось селение. Из окон домов, едва пробиваясь через плотно запертые ставни, сочился призрачный свет. В этом свете фурии, державшиеся позади и не отступавшие ни на шаг, выглядели особенно устрашающе и в тоже время притягивающе. К ним хотелось полезть в объятия. Девушки завлекали, как удав, гипнотизирующий добычу. Но фурии не спешили устраивать кровавую трапезу, чем занялись бы в любой другой день. Сегодня у них появилась цель. Главная цель. Заветная. И она волоком тащила их к резиденции графа Ллир.
Клавдий отправил фуриям мысленный посыл, в котором просил девушек поумерить пыл и не лезть к графу раньше положенного срока. Сперва ему надо набраться сил, подкрепиться, избавиться от хмели, очистить рассудок и вот тогда можно будет устроить кровавую резню.
Фурии не таились от людских глаз. Простым обывателям не увидеть этих прекрасных девушек с точеными чертами лиц и вызывающими телами, едва прикрытыми призрачными, не скрывающими наготу саванами. Но граф Ллир как и любой из магов увидит фурий без труда.
По мере приближения неуловимое издали изменение, которое случилось с деревней за день, становилось все явственнее. Взгляду открылись во множестве своем походные шатры, плотно выросшие у селения. Огни костров, от которых доносились грубые мужские голоса и надсадный смех.
Несмотря на привычный, размеренный ритм жизни, селяне не спали. Они столпились на площади и вслушивались в слова статного крупного воина в начищенном до блеска шлеме, с длинным, изогнутым у острия мечом в красивых, дорогих ножнах.
— Покудова мы можем терпеть? Сколько лет уж минуло, а мы все, как овцы, право слово, продолжаем жевать траву, расти в теле, крепнуть, чтобы в конце концов пойти на кормом некромантам. Сколько это может длиться? Не пора ли поднять голову? Оторваться от жевания травы и припомнить-таки, что мы люди, а не скотина!
Клавдий чувствовал навязчивое беспокойство. Оно возникло сразу после выхода из замка и не покидало ни на секунду. Что-то должно было произойти. Что-то из ряда вон выходящее. Но Клавдий никак не мог сообразить, что именно? Ко всему прочему мучило ощущение дежавю. Глядя на глашатая, Батури явственно вспомнил Вестфален, священника, читавшего на агоре проповеди. Статный воин, вещавший сейчас селянам, был до боли в сердце на него похож. Не внешностью. Нет. Он был похож словами, которые говорил. Бесформенными. Запугивающими.
Уже через три дня после этой проповеди Вестфален обезлюдел, опустел, как лазарет, в котором похозяйничал маньяк, а добросовестный лекарь сжег изуродованные тела, одежду и себя самого. Чтобы зараза не распространилась. Хорошая мера предосторожности. Жаль, последняя. Как агония.
Дайрес задержался перед воином, прислушиваясь. Появление этого человека как раз в тот миг, когда имитатор начал разочаровываться в новом спутнике, было чем-то вроде бича судьбы. Короткого, хлесткого удара, заставляющего задуматься над будущим. Не вечно же скитаться, помогая изгоям и убийцам? То некроманту, то вампиру. Пора задуматься над собственной стезей, переоценить жизнь и выбрать новый путь, как часто это бывает — в обратном направлении.
— Когда вы выступаете? — спросил Дайрес, когда оратор на миг замолк, набирая в грудь воздух для новых призывов.
— С рассветом, — ответил он и в его глазах поселился азарт. — Ступай с нами, парень. Скоро от таких деревень, как ваша, не останется и следа.
— Я подумаю, — заверил Дайрес и ускорил шаг, чтобы догнать оторвавшегося вампира.
— Ты? — увидев имитатора, Клавдий слегка удивился, будто не ожидал повстречать здесь своего помощника. — Хочешь понаблюдать за моей трапезой? Нет? Головой крутишь? Так пойди, погуляй. А я пока навещу старых знакомых.
Дайрес ничуть не обиделся и, получив несколько минут свободного времени, решил вернуться к глашатаю.
— Есть у нас шанс! Есть шанс на спасение. Я говорю это вам от имени короля. Да, у Стигии есть король! И он ведет войско к Великому мосту, чтобы с боем вырвать для нас с вами свободный проход в Валлию. Идемте же! Возьмем с собой силу и доблесть, укрепим ее верой и низвергнем навсегда законы, навязанные некромантами!
Люди, пойманные сперва на любопытство, как рыба на крючок, утратив всяческий интерес к разглагольствованиям глашатая, быстро расходились по домам. Желая завлечь слушателей, воин заговорил эмоциональнее, но он уже никак не мог повлиять на стремительно редеющую толпу. Вскоре Дайрес остался один. Поймав на себе взгляд человека, вещавшего от имени короля, имитатор лишь извинительно пожал плечами и от нечего делать пошел в тот дом, в котором вампир, вероятно, уже заканчивал кровавую трапезу.
* * *
Арнадий в паническом ужасе рванулся с места, побежал вглубь комнаты. Клавдий настиг его у балдахина с эстерским кругом и одинокой иконой, изображавшей Пресвятого мученика, который, раздираемый колесом на части, снисходительно-покровительственно взирал на убивавших его людей. Сейчас Клавдий был не способен на снисхождение. Он разжигал в себе злобу. На чрезмерную жестокость ему нужно было настроиться. Он не мог так просто выйти на улицу и убивать. Для этого надо найти гармонию с собой, гармонию с внутренним убийцей.
Ив, младший сын, наблюдал за расправой над отцом, забившись в угол, всхлипывая и со страхом щуря заплаканные глаза. Страх был так велик, что Ив не мог даже закричать, чтобы позвать на помощь.
Мальком, сын старший, внутренне оказался даже сильнее Арнадия. Он не побежал, не спрятался в страхе, а накинулся с топором в руках на убийцу отца. Клавдий оттолкнул его, как мешающий ходьбе сорняк, а затем впился в шею распластанного на полу мальчишки и с жадностью присосался к разорванной жиле.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
