Эра жаворонка

У пульта с картотекой Иван рассеянно побарабанил пальцами, а затем, оставив его, вприпрыжку помчался за седым сухоньким человечком, мелькнувшим в дальнем конце синего коридора. Догнав его, Волков наморщил лоб — лицо человека ему показалось знакомым.

— Да, это я, — скромно произнёс тот, заметив узнавание собеседника, и Волков вспомнил: первый белый, выбежавший марафон из часа с четвертью. Легкоатлетическая ассоциация долгое время не признавала его достижение, так как спортсмен тренировался на специальном полигоне с установкой повышенной гравитации, но, в конце концов, сдалась — никакая химия в рекорде не участвовала. Легендарный Квашнин! Сам Квашнин Ермолай Викторович! И, ведь, жив-здоров, несмотря на возраст — в отличие от бесконечной когорты одноразовых кенийцев или эфиопов, расплатившейся за мировые рекорды чередой ранних смертей. — Чем обязан?

— Мне хотелось бы получить информацию о соревнованиях с логотипом WN. Они проводились здесь, в Питере. Что это? Кто в них участвует?

— Участвовал, — твёрдо поправил Квашнин, закидывая обе руки за спину. Он был ростом на голову ниже Волкова, но отчего-то Иван почувствовал себя учеником перед строгим учителем. — White Nights, Белые Ночи. Некоммерческий марафон, весьма популярный до недавнего времени. Его закрыли лет десять тому назад. Вернее, молодой человек, объединили с Северным Марафоном и превратили в состязание с приличным призовым фондом и приличным вступительным взносом.

— А сейчас как он называется? Белые Ночи или Северный Марафон?

— Северный Марафон.

— То есть, соревнований с логотипом WN уже нет?

— Может, где-то в мире и есть, но в Петербурге нет, — покачал головой Ермолай Викторович. — А в чём, собственно, дело?

Волков с сожалением развёл руками:

— Холограмму увидел: девушка красивая на состязаниях бежит, хотел узнать, кто это, познакомиться, а оно вон как... У девушки майка с этими буковками была... Теперь-то ясно — если десять лет прошло, то она уже, наверное, успела замуж выскочить. Эх, жаль! Люблю спортсменочек!

Квашнин задорно рассмеялся, и его косматые белёсые брови забавно заходили ходуном.

— Может, не всё потеряно? — спросил он. — Давайте-ка сыщем вашу красавушку. Буковки те в круге были или в треугольнике?

— Ни в круге, ни в треугольнике — на вершине шпиля Адмиралтейства вместо кораблика.

— О! Так это один из двух экспериментальных лет, когда запретили пейсмейкеров! Но, извините, это было давненько, совсем давненько. Барышня не то что замуж успела сбегать, но и детей вырастить. Прямо любопытно, кто ж это?

Он, махнув Волкову рукой, приглашая следовать за ним, устремился к ближайшему пульту. Покрутив настройки, Квашнин вывел в "аквариум" объёмные портреты призёров первого экспериментального года.

— Вот! — завопил Иван, тыча пальцем в симпатичную белокурую бегунью. — Это она!

— Хорошая девушка, — одобрительно кивнул Квашнин. — Как же! Помню! Большие надежды подавала! Тут ей всего восемнадцать, а она уже обыграла маститых. Фурор был знатный, да, как водится, ни к чему хорошему ранние победы не привели. Нельзя в таком юном возрасте сердчишко сажать. В таком возрасте надо потихоньку втягиваться. У марафонцев звёздное время — ближе к тридцати, а Ингочка раньше перегорела... Да-с, перегорела. Она ж из провинции была, откуда-то с Урала. Самоучка. Талантливая девица, да толкового тренера не было. Лет пять бегала, но так и не оправдала надежд. А хорошо начинала...

— Как её зовут? — спросил Волков, ощущая между лопаток холодок догадки.

— Инга Подзубей. Интересное имя, не правда ли? Запоминающееся...

В голове Ивана вдруг что-то защёлкало, забулькало, перед глазами вспыхнули и погасли неоновые буквы. Волков потряс головой, несколько пугаясь явившихся картин. На всякий случай он прочистил мизинцем левое ухо. В черепе вновь засигналили условные знаки. Молодой человек, извинившись, опрометью бросился вон, и уже на воздухе принялся всматриваться внутренним взором в мультик, яркие кадры которого вертелись в весёлом хороводе.

"К" — Иван уцепил за хвостик подвернувшийся кадр. Затем "А". "КА" — что это значит? Буквы "С", "О", снова "С" поймались без особого труда, но смысл не прояснили. "КАСОС" — странное несуществующее слово. Или это не на русском? Новые символы "НОВ" пополнили слово, превратив его в не менее загадочное "КАСОСНОВ". Кирилл Андреевич Соснов? Или Карл Александрович? Буковки вновь пустились в пляс и плясали каруселькой, пока Кирилл Андреевич Соснов не превратился во вполне ясное "Сосновка". Ровно в момент осознания название парка (или деревни?) рассыпалось на осколки, уступив место чёткой визуализации маршрута следования от Ольгиного пруда до скамейки в старинном стиле — с гнутыми ножками и облупившейся краской.

— Эге, — сказал себе Волков, ноги которого автоматически развернулись к ближайшему такси. — Уж не Вук ли это шалит?

Это был именно Вук. Пилот сидел, демонически скрестив на груди руки и закинув ногу на ногу, в глуховатой части городского парка ровно на той скамье, что явилась Волкову в видениях.

— Представляешь, — вместо приветствия заявил он, — а у меня сына зовут Звездан. Это сербское имя. Настоящее сербское имя... Ты чего так долго?

— Гражданин Янко! — рыкнул Иван, от возмущения вырывая волосинку из бороды — ни дать, ни взять старикашка-волшебник из древней детской сказки. — Это ничего, что я на другом конце города был? Ничего, что трафик даже на Особой Линии?

— Ты раскошелился на Особую? — уважительно присвистнул Вук. — Тогда извини.

Журналист присел рядом, вдохнул свежий лесной воздух, проследил, как мимо них неспешно дрейфует пожилой пёс с таким же пожилым хозяином. Собака флегматично пометила угол скамьи, хозяин с удивлением оглядел раритет, бесцеремонно орошённый его питомцем. Когда старички скрылись за поворотом тропинки, Янко спросил:

— Ты быстро понял, что я зову тебя?

— Быстро.

— Я так и знал, — произнёс Вук. — Вернее, не знал, пока в шлюзе не побывал. Похоже, дружище, мы испытали первый в мире телепатический сеанс общения.

— Так уж и первый? Полным-полно безинтерфейсных устройств, которые сигналы мозга улавливают.

— Улавливают, если сигналишь знаками из ограниченного набора на небольшом расстоянии. Но я-то тебе издалека послал то, что ты не ожидал получить. Всё дело в матрице пересборки. Прорыв, да?

— Ты как-то кисло это говоришь, — нахмурился Волков. — Что случилось?

— Не кисло, — резко возразил ему пилот, мгновенно собираясь. — У тебя есть новости?

— Да так — ерунда. Сгонял в спортивный архив, думал, узнаю что-либо полезное, а ничего не узнал.

— Спортивный? — озадачился Янко и поменял ноги местами. — Это ещё зачем?

— Я у Черезова дома видел изображение красивой девушки. Стройная, светловолосая — подходит под описание той, что была с Джеки в момент его смерти. Я решил, что это та особа, которую ты ищешь. Девушка — спортсменка, бегунья, холограмма запечатлела её на каких-то стартах.

— Ясно. И что?

— Ничего. Этой девушке сейчас далеко за полтинник, вряд ли она заинтересует тебя.

— Старушка. Хм... Пожалуй.

— Имя у неё непростое. Инга Подзубей. Энергическое такое имя, так и представляю, как она несётся на рекорд...

— Инга?! — вскрикнул Вук, вскакивая в волнении с лавки. — Инга — почти как Ингрид! Одно имя! Всюду эта Ингрид! Рядом с Самиром Галилем жила Ингрид Пеккер. Такси от Джеки вызывала Ингрид Беккер. Таксист мог не разобрать, звуки "б" и "п" легко спутать. И вновь — Инга... Подзубей — украинская фамилия? Что она означает?

— Сейчас глянем. — Иван извлёк мультилинк, вышел в сеть знаний. — "Дзюбати" на украинском означает "клевать"... Кстати, Вук, что я сообразил: Пеккер — это же "клюв" по-английски.

Ошарашенный и мгновенно ушедший в себя Янко застыл. Хуобумбола, Подзубей, Шноббс, Уальхан — всплыло в его мозгу. Прочитав таинственную мантру три раза, Вук вспомнил. Вспомнил, как развлекался на борту "Симурга" с "открывашкой", которую подарила Мила, как изучал списки пассажиров с рейсов "Москва-Бангкок". Среди этих пассажиров был (была?) Подзубей и была Эстель Гарсиа.

— Чего там сеть про Ингу Подзубей пишет? — Вук аж подпрыгнул от нетерпения. — Если хорошо бегала, наверняка в прессе помелькала.

Первая же открытая статья повергла приятелей мрачную задумчивость, вынырнув из которой, Вук процедил:

— Всё сходится. Я так и думал... Идём. Поможешь мне.

— Куда? К ним?...

— Нет. Нам нужен Волощук.

Волков, зачем-то разделив бороду, на две части — честно говоря, бесконечные игры с растительностью на подбородке несколько раздражали пилота, — заупрямился:

— Ты с ума сошёл? Нас за художества как пить дать на общественные работы отправят недельки так на две. Горохов и Школьник, наверняка, уже кляузы настрочили.

Вук порывисто подался к Ивану, схватил за грудки и просверлил того ледяным взглядом.

— Они космонавты, дружище. Космонавт сдохнет, но кляузу не напишет. Ты не представляешь, какой отбор мы все выдержали. Нас чёртова уйма психологов пытала и мордовала. На тестовых полётах нам устраивали провокации и всеми силами выводили из себя — нас ломали и морально насиловали. Те, кто ушли в сопли, выбраковывались., и поверь мне, малыш, среди отбракованных были тёртые калачи с титановыми нервами, сопло мне в ухо...

— Да ладно, — смутился малыш, — это я так. Волощук, так Волощук... Кстати, зачем он нам?

— Мы его попробуем убить, — спокойно произнёс Вук. Заметив, как глаз Волкова дёрнулся, добавил. — Но не убъём. Нам он нужен живым.

Рабочий день Леонида Павловича, председателя международной Концессии по освоению дальнего космоса, заканчивался поздно. Волощук, мрачно постукав тупым кончиком карандаша по столу, встал, прошёлся по кабинету, неподвижно постоял у любимой масляной картины — бриг с порванными парусами яростно атаковал огромную волну. Подпитавшись неукротимой энергетикой сюжета, стремительной динамикой линий и бесконечной глубиной бирюзовой палитры, Леонид Павлович ослабил галстук, расстегнул ворот тонкой сорочки. Город заволокло пасмурью, но было душно. Надо что-то сделать со сплит-системой — совсем не охлаждает. Ремонтников уволить — пятый раз вызывать приходится. Чудны дела твои, Господи: летаем в самые дальние уголки галактики, а наладить нормальный воздухообмен в комнате не можем. Волощук некоторое время поборолся с бесконтактным интерфейсом кондиционера, но, поняв тщету попыток, взялся за пульт. Именно в этот момент из шлюза пересборки вышли два человека и решительным шагом направились на второй этаж.

— Явились! — ядовито изрёк Басов, преграждая им путь в пустынном коридоре. Басов держал в руках портфель, явно намереваясь отчалить домой, лицо его сочилось злостью и раздражением. На всякий случай он тут же вызвал охрану.

— Да вы не переживайте, — равнодушно и отстранённо сказал Янко, — мы больше не буйные. Мы к Леониду Павловичу для обсуждения одного важного вопроса.

Он стремительным, неуловимым движением шарахнул Басова по кадыку, тот обмяк и кулем повалился на пол. Ни центнер массы, ни квадратная высоченная фигура не помогли ему в молниеносной атаке пилота.

— Туда, — коротко приказал Вук, подхватывая тело. Вместе с Иваном он втащил его в переговорную комнату и уложил под стол. Служебный пропуск с кнопкой вызова охраны перекочевал из кармана Басова в карман Янко. Включив новости на канале "РосКосмосКонсалтинг", соучастники выскочили за дверь, заперли её, виртуозно сломав замок в ручке, и с невинным видом двинули навстречу охране.

Стражи порядка — два цепких жилистых человека с наисерьёзнейшим выражением лица и выпирающей из-под пиджака кобуры — думали недолго. Вышколенные и натасканные, твёрдо зазубрившие регламент и внутренний устав, они не имели права препятствовать проходу в задание членов исследовательских экспедиций. Поэтому старший тут же кивнул и чётко произнёс:

— Руки. Формальная проверка, пилот Янко.

Вук, пожав плечами, поднял руки вверх. Младший просветил его дистанционным детектором.

— Чисто. Можете опустить. Этот господин с вами?

— Со мной.

Прощупали и Волкова.

— Ваш вход будет задокументирован, — сообщил старший. Он покрутил головой, ткнулся в запертую переговорную, прислушался к звукам, доносившимся из-за двери.

— Заседают, — сказал он. — Может, случайное срабатывание?

— Мы пойдём? — уточнил Вук.

— Идите.

Завернув за угол, пилот снова нажал аларм, после чего выбросил пропуск с тревожной кнопкой в открытое окно. Топот кованых ботинок охраны, раздавшийся через пару секунд после нового вызова, известил о том, что наживка была заглочена.

У кабинета председателя Концессии приятели остановились. Вук, присев на корточки, поднёс ладонь к порожку, затем, встал и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, юркнул в туалет, чуть поодаль от кабинета. Волков последовал за ним.

— Что происходит? — спросил он шёпотом. — Внезапная диарея?

— Он ещё там, а мы здесь подождём. Он живёт за городом, довольно далеко. С большой долей вероятности он заглянет сюда на дорожку.

Вук опустил крышку унитаза в одной из кабинок, отвинтил крышку "мерзавчика" и, морщась от отвращения, залил в себя спиртное.

— Водяра, что ли? — скривился Иван.

— Ничего другого по пути не нашёл. Заглянул в забегаловку напротив парка. Чем было, тем и затоварился.

— Болит? — сочувственно спросил Иван, мысленно примеряя, каково существовать с бесконечной головной болью.

— Болит, — сухо ответил Вук. В голове его снова зашуршали странички, переворачиваемые невидимым чудовищем.

С пневматическим звуком что-то хлопнуло, затем скрипнуло, затем по кафельной плитке процокали подбитые ботинки. Вук, усмехнувшись стремлению Волощука быть в модном тренде, знаком показал Волкову быть наготове. Когда Волощук неспешно вплыл в помещение с кабинками, они резким движением распахнутой дверцы сбили председателя с ног, уложили на пол лицом вниз, и Вук уселся сверху.

— Проследи, чтобы никто не мешал, — сказал он Ивану. Тот запер сортир изнутри на замок и пустил воду в кране. Струя, шумно фыркая, полилась в раковину, заглушая негромкий говор Вука. Впрочем, Волощуку было достаточно слышно. Он, выпучив от натуги глаза и нечленораздельно мыча сквозь кляп — заботливо упакованный во рту Волощука ком одноразовых полотенец — пытался рассмотреть налётчиков, отчего краснел и как мог крутил шеей. Волков, обшарив пленника, с мясом выдрал с лацкана пиджака аларм-датчик.

— Минут на пятнадцать хватит, — прикинул он. — Потом температура тела повысится и в ногах, и тогда запищат штаны.

— Мне хватит, — мрачно сказал Янко.

Развязав узел галстука на шее Волощука — белые ромбики на синем — пилот внахлёст перекинул два его конца и начал медленно душить председателя.

— Ваня, запиши за мной, — попросил он Волкова и принялся диктовать. — Настоящим удостоверяю, что следующие персоны, а именно: Мила Ангеловна Шредер (Янко), Звездан Вукович Шредер (Янко), Алина Сергеевна Тимофеева, Волков Иван... Как тебя по батюшке?!

— Вячеславович, — удивлённо произнёс Волков.