| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Нынешний президент как то взялся возродить институт земских врачей. Но как всегда у нас бывает в подобных случаях, свежо предание, да верится с трудом. Таких специалистов уже днем с огнем не сыщешь. Повымирали как мамонты! Обозвали этим именем участковых терапевтов, повысили им зарплату, отрапортовали, прокукарекали и... Хоть не рассветай!
А ведь новую плеяду взращивать надо. Холить и лелеять. Создавая необходимые условия для работы. Но это же ведь внимания и усилий требует. Разве какой-нибудь чиновник на такое способен? Потому и растут они сами по себе, за счет природного таланта, трудолюбия и любви к собственной профессии. Врачи на ставках фельдшера. Наподобие Алены. Не по воле государственных деятелей, а вопреки!
Такой вывод напрашивался сам собой, после того как я внимательно и немного сочувственно выслушивал ее повествование, но собственные шкурные интересы все ж таки возобладали. Хотя какие они шкурные, не для себя лично стараюсь, а для общего блага. Что, в принципе, обеляет меня, хотя бы в собственных глазах. Но все ж таки!
— А с лекарствами у вас как? — наконец-то задал я наиболее интересующий меня вопрос.
— А вот с лекарствами похуже, — она враз погрустнела. Даже глаза какой-то дымкой заволокло. — Кое-что, конечно, приходит, из района. Но в основном люди сами себя обеспечивают. Я только рецепты выписываю. А они уж сами достают. Или покупают, или родственники передают с оказией. У многих же дети в городе. Или учатся, или на заработках.
— Что, даже простых лекарств нет? Аспирин, парацетамол, антибиотиков разных наконец? Например, пенициллина тоже нет? — продолжал я подводить разговор к интересующей меня теме.
— Да вы что! Вы бы еще про анальгин вспомнили. Пенициллином уже давно никто не пользуется. Есть гораздо более эффективные препараты из группы антибиотиков. Да и по цене не слишком дорогие, — ее ответ больше напоминал лекцию на медицинскую тему, специально для чайников, вроде меня.
Это было несколько неприятно, поэтому я и решил перевести стрелки на другую тему. Более для меня предпочтительную.
— Но все-таки согласитесь, что именно появление пенициллина по праву считается прорывом в медицине. Особенно, в области лечения воспалительных процессов, в том числе гнойных инфекций и очаговых заражений, выудил я из закоулков собственной памяти необходимую информацию, — с его появлением удалось победить газовую гангрену, которая, воистину, являлась бичом поля боя!
— Здесь вы, конечно, правы, — она была вынуждена со мной согласиться, — я еще помню институтский курс военно-полевой хирургии, где до нас доводили статистику смертности во время войны, в том числе от гангрены. До десяти процентов смертей приходилось на эту заразу. А если человек и не умирал, часто именно благодаря своевременной медицинской помощи, то в семидесяти процентах случаев становился инвалидом. Потому что самым действенным способом спасения была ампутация.
— То есть для армии такой человек был однозначно потерян?
— Конечно, какой же из инвалида солдат? — даже удивилась она моему вопросу, — Страшно подумать, сколько калек появилось после войны! По последним данным, количество демобилизованных по состоянию здоровья превышало 3,5 миллиона человек. Из них инвалидов более 2,5 миллионов.
— Откуда вы все это знаете? — я смотрел на нее с восхищением.
Она зарделась от комплимента.
— Я была очень прилежной ученицей, — и помолчав, добавила, — и институт закончила с красным дипломом.
— Да-а, — протянул я, — страшные цифры.
И тут Алена меня несказанно удивила.
— А знаете о чем я иногда мечтаю? — и вопросительно уставилась на меня.
— И о чем же?
— Вот изобрести бы машину времени! — я чуть не поперхнулся. — Отправиться на ней в прошлое, в самое начало войны. А еще лучше накануне. Найти профессора микробиологии Ермольеву Зинаиду Виссарионовну, а еще лучше выйти на Бурденко Николая Ниловича, главного хирурга Красной Армии. И передать им рецептуру этого замечательного препарата. Сколько жизней, сколько здоровья людям можно было бы сохранить, появись пенициллин на несколько лет раньше, чем в реальной истории. — Она смахнула рукавом невольно выступившую слезинку.
"Да-а, — подумал я, — женщина!" Живет не разумом но чувствами, на одних эмоциях. Но все-таки, какая потрясающая интуиция. Поделиться сокровенным с практически незнакомым человеком, который ЕДИНСТВЕННЫЙ, кто может реализовать ее мечту! — потом прикинул, может привлечь ее к своим делам? — но тут же пошел на попятную. Нет, преждевременно посвящать посторонних в МОЙ проект. Может немного попозже? Когда я ее получше узнаю? Будем поглядать! А пока не стоит бежать впереди паровоза, и телегу впереди лошади запрягать.
Вслух же спросил, проявив участие:
— У Вас кто-то погиб в войну?
— А что, — тихий ответ, печальным голосом, — разве у нас в стране много осталось семей, которых бы та война не затронула? Хотя бы и краем? Прадед мой по отцу вовсе не вернулся. Дед по материнской линии инвалидом остался. Бабушка рассказывала, что из тех кто ушел в 41-м, от силы третья часть возвратилась. Да и те, в основном, калеки. А сколько народу в оккупации погибло. Здесь же жестокие бои были с партизанами. И от мирного населения мало кого осталось. Бабушка живая, потому что сама к партизанам ушла. — И всхлипнула.
Видимо своими преждевременными разговорами я все таки зацепил какую-то запретную тему. Или разбередил старую рану.
— В общем, влез своим немытым рылом в калашный ряд. Надо срочно отыгрывать обратно. А то, не дай Бог, расплачется. Сама расстроится, меня расстроит. Ну его!
Поняв окончательно, что с возможностью приобретения ходового лекарства по бросовой цене я грубо говоря промахнулся, о возможности достать промедол решил даже не заикаться. Тем более откуда ей его взять, да еще и в потребном мне количестве.
Еще решит, что я наркодиллер какой-нибудь. Сдать меня органам, конечно, не сдаст, но вот мнение обо мне наверняка у нее изменится. И далеко не в лучшую сторону. А не хотелось бы. Уж больно симпатичное создание.
Поэтому отговорившись срочными делами, был вынужден ретироваться.
Идя домой по самой короткой дороге, которая, как проходила по берегу ручья, именно того, в берегах которого там, в прошлом, находится выход из портала, шел и глупо про себя улыбался. Прокручивал раз за разом в голове все перипетии разговора. И сделал окончательный вывод, что впечатления от встречи остались самые позитивные. А сама собеседница вызывает только положительные эмоции.
Но все-таки, несмотря на кучу положительных моментов, конечный итог встречи можно было бы считать безрезультативным. Поскольку я понял, что ни антибиотиков, ни обезболивающего, так просто не достать.
А ведь как было бы неплохо. Обеспечить советскую медицину, пускай не панацеей, но все ж таки довольно эффективными препаратами. Тем более в самый необходимый момент.
Алена была права. Действительно, сколько потенциальных защитников за неимением подобных лекарств не смогли больше встать в строй, для того чтобы дать достойный отпор агрессору. Или хотя бы грудью закрыть свою Родину. Умерли от болевого шока на поле боя, скончались в госпиталях от гангрены или стали не пригодными к строевой службе инвалидами. Миллионы!!! И это учитывая, что это те солдаты, которые уже прошли горнило самых жарких боев. Приобрели бесценный боевой опыт.
Ведь не даром говорится: "За одного битого — двух небитых дают!"
Так я и шел, прикидывая и так и эдак. Прокручивая различные варианты, но ничего толкового в этом плане в голову не приходило. Единственный вариант, который не вызывал у меня оптимизма, был выход на руководство Советского Союза, допустим, того же Берию. И, убедив его в своем иновременном происхождении, организовать легальные закупки, за счет, так сказать, бюджетных средств. То есть финансовых возможностей Советского государства.
Но опять же неидеально. Легально можно купить только определенные лекарства, а тот же промедол, его в аптеке и по рецепту то не получишь. Тем более в таких количествах. Здесь даже и еврейская сущность Михаила Яковлевича, "золотого" моего антиквара, будет бессильна.
Вариант обращения к представителям преступного мира мною даже и не рассматривался. Тем более, что даже они таким вещами не балуются. Спроса особого нет. Сейчас в моде что-нибудь из разряда галлюциногенов, LSD или амфетамины, для обладающих финансовыми возможностями могут предложить "коку", кокаин то есть, для массового потребителя — "герыч", героин, различной степени разбодяженности. Наркотики группы морфинов нынче не в чести, вчерашний день. Это во времена Шерлока Холмса он был в моде. Еще, говорят, Дзержинский им увлекался. А сейчас их только в обезболивающих средствах и можно найти. Лично я их встречал только в комплекте АИ-2 (Аптечка индивидуальная), на складе НЗ при дивизионном госпитале, в котором временно лечился, и чтобы уж совсем мхом не зарасти от длительного ничегоделания, вызвался руководить бойцами при замене мобилизационных запасов.
Ой-е! Ёпст! А ведь точно! Мобзапасы! Там этого добра навалом! А где они хранятся? Правильно, в Госрезерве! Дело осталось за малым, найти выход на тех, кто к этим "закромам Родины" имеет непосредственный доступ.
А это, скажу я вам, далеко не самая тривиальная задача. Поскольку пункты, или правильнее будет базы госрезерва, это разбросанные по всей стране склады длительного хранения самых различных вещей, потребных в случае возникновения непредвиденных ситуаций. Войны там, стихийных бедствия, других неожиданностей, навроде государственного переворота или революции, и т.д. и т. п.
Иными словами, государственный резерв — это особый, федеральный (общероссийский) государственный запас материальных ценностей.
А запас, он, как известно, карман не тянет. В особенности, если это собственный карман. А какой нормальный собственник потерпит, если к нему в этот карман будут лезть чужие, загребущие, и не всегда достаточно чистые, шаловливые ручонки? Правильно, никакой! Бить он будет по этим ручонкам со всей дури, не сдерживая силу удара, да еще вопить на всю Ивановскую: "Держите вора!"
Но вот только государству такое поведение невместно. Не будет оно вопить. Не по чину. Но вот заранее побеспокоиться о невозможности в этот самый карман залезть просто обязано. Потому то и проходят большинство баз длительного хранения госрезерва по номенклатуре 12-го управления Минобороны — охрана особо важных объектов. И доступ на эти объекты посторонних лиц строго ограничен.
Вот только, на мое счастье, одному из моих однокашников не повезло. После выпуска вернулся молодой свежеиспеченный лейтенант домой, дабы вкусить прелести временного безвластия. Когда от училищного начальства он ушел, а к полковому братству еще не прибился. Да только вышел ему этот отдых боком. Скрутила его одна нехорошая болячка, не по-детски. Да так, что пришлось делать срочную операцию, после которой — полгода реабилитации, медицинское освидетельствование и вердикт — "годен к нестроевой службе с ограничениями!"
И все! Не попал он по месту назначения, пришлось обходиться полковым отцам-командирам без него. А в военкомате предложили должность в одной из частей, по месту жительства. Выбор был, увы, невелик, вернее его совсем не было, кроме подразделения того самого 12-го управления, охранявшего базу госрезерва. Деваться ему было некуда, потому и согласился. И благодаря удачному стечению обстоятельств, сделал неплохую карьеру. Сейчас заместителем командира той самой базы трудится.
Аки пчела! Заместитель командира кадрированной пасеки по воспитательной работе, в которой мед есть, а пчел нету! Мечта современного чиновника, например, от образования! Когда бюджетное финансирование есть, а школ, на которые его необходимо расходовать, нет!
Вот и возникла у меня в голове вполне себе здравая мысль: попробовать раскулачить этого куркуля. Хотя эта задачка и не из самых легких. Чтобы только представить себе уровень ее сложности, достаточно лишь вспомнить, что фамилия у Олежки — Басюк.
Не просто хохол, а самый его наипаскуднейший вариант — западенец. Наверняка всем хорошо известна поговорка, что когда хохол родился — еврей заплакал! Так вот, когда родился хохол-западенец, еврей кровью умылся! Он никогда не потерпит рядом никого, кто смог бы долго противиться, а уж тем более противостоять его куркулиной сущности. Потому-то практически все еврейские погромы если не возглавлялись, то уж науськивались точно подобными кадрами. Противостоять ему на равных могут только кацапы, причем определенной разновидности, которых местные сибирские аборигены привыкли звать просто и незатейливо — чалдоны. Дескать потомки тех, кто "чалился" с Дона вместе с казаками Ермака Тимофеевича. То бишь пришел в Сибирь не пешком, а приплыл на казачьих стругах по рекам, сначала вверх по Тоболу, затем вниз по Иртышу. Где, согласно легенде, и пришлось сгинуть атаману. Утонул он по примеру Чапаева.
Или это Василий Иванович повторил подвиг Ермака? А впрочем, какая разница. Не суть важно.
Так вот, выжившая часть ватажки и пристала к берегу. Причалила, так сказать. Чтобы косточки после долгого пути размять да басурман местных в капусту порубать. В отместку за гибель атамана, любимого.
— Бежали вороги в страхе великом! И долго еще по берегам рек сибирских крики доносились, ужас на местное население нагоняющие: чалдоны идут! Дескать, донские казачки, гости непрошенные с Дона далекого, со стругов на берег высаживаются, чалятся!
А если к этому еще добавить горячую кровь польской шляхты, с гонором, въевшимся на генном уровне, то и вообще, такая гремучая смесь получается. Что хоть святых выноси, ибо не выдержат даже скорбные иконописные лики, творимые мелкие безобразия, которым, правда, еще далеко до крупных пакостей.
Поэтому и надеялся на свою природную наглость, которая могла перебороть врожденную прижимистость моего знакомого. Да еще с учетом того самого извечного эквивалента, повсеместно являющегося мерилом людской честности. В пропорциональной зависимости от своего количества. А именно его величество золотой телец, в ипостаси ядовито зеленого, как пупырчатая жаба, американского тугрика.
Наличие у меня в запасе энного количества этого добра внушало определенный оптимизм, что проблема приобретения не такого уж и дефицитного по нашим временам лекарства как пенициллин и заветных пластмассовых коробочек подозрительного оранжевого цвета, именуемого по недоразумению АИ (аптечка индивидуальная), может разрешиться благополучно.
Почему по недоразумению?
Так, по большому счету, ничего ценного и пригодного к употреблению в ней то и не было. Ну разумеется, за исключением наркотического опиодного анальгетика, именуемого в просторечии промедолом, заправленного для удобства использования в мягкий шприц-тюбик. Все же остальное содержимое при здравом размышлении по большому счету, и нафиг было не нужно.
Ну посудите сами. Зачем нужно радиозащитное средство да еще в двух разновидностях за несколько лет до появления атомной бомбы? Принимать перед флюорографией грудной клетки? Или противорвотное средство, тоже двух видов? У солдат Красной Армии что, поголовный токсикоз? Нет, были, конечно, представительницы слабого пола в ее рядах, но уж и не в таких количествах. Да и беременными были из них не все, а лишь некоторые. Кое-какую область применения можно было найти для противобактериальных средств, но учитывая, что эология тогда была всяко лучше современной, то и этот вопрос не имел фатального значения. И наконец афин-антидот, или тарен — противоядие от фосфороорганических отравляющих веществ.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
