Раб. Книга 1. Чужая боль

Анализировать свои недосмотры, конечно, нужно, нас всегда этому учили, но когда это так больно... К чёрту. Всё-таки хорошую мне легенду сделали, могу прятаться за нервными срывами и страхом, знали, что подобрать. Испытываю благодарность к Гентеру в частности и всей команде в целом. Если бы это помогло мне ещё Антера защитить...

Начинает светать, когда ощущаю, что спина просто задеревенела. Антер так и проспал всю ночь, повернувшись ко мне, чуть не упираясь носом в моё бедро. Встаю мягко, кажется, немного полегчало.

Иду в подвал, заниматься сил нет, но хотя бы растянуться хорошенько да застоявшуюся кровь разогнать. В какой-то момент увлекаюсь битьем модуля-груши — представляя Селия с Халиром. Прихожу в себя, только сбив руку до крови. Но, кажется, немного попускает...

Залечиваю походным медиком, программирую комбайну крепкий кофе, лучше бы в гостиной не было зеркала... У этой тени с синяками под глазами и растрёпанными волосами от леди Ямалиты Станянской только изысканный голубой пеньюар остался.

Кое-как причёсываюсь, достаю сетевик с микросетевиком, подключаю. Что мы там узнали?

Антер

Отчего-то просыпаюсь в такую рань несусветную, за окном только-только рассвело. Кажется, хочу есть. Вроде Ямалита оставляла поднос, смотрю — нет. Наверное, обиделась. Интересно, она ещё спит?

Споласкиваюсь, а то после этих кошмаров всё потное... программирую перемену постели, одеваюсь в домашние брюки. Выхожу тихо.

Надо же, сидит в гостиной, в любимой позе с ногами на диване, кофе пьёт, снова что-то в сетевике высматривает. Видит меня, прячет окно. Останавливаюсь, меня не ждали, что ли?

— Привет, — улыбается. По-моему, вот такой вот, бледной, домашней, с неуложенными волосами она мне нравится ещё больше, чем в сверкающих платьях и безупречном макияже.

Смутные воспоминания маячат в сознании. Неужели и правда всю ночь сидела, перебирала мои волосы своими ласковыми пальцами? Так спалось тепло...

Только как-то не верится, сон, наверное. С чего бы ей?

— Доброе утро, госпожа.

— Что ты так рано?

— А вы?

— Не спится, — отмахивается. — Есть хочешь?

Пожимаю плечами, чёрт, она же вчера сама мне в комнату принесла, а я так хотел остаться один... Поднимается, убирает сетевик в сейф (всегда убирает!), берёт мою руку, идём на кухню, усаживает на сидение.

— Сейчас запущу, не ожидала, что ты встанешь так рано.

— Так я и сам могу... — говорю, но она уже вводит программу, садится напротив, улыбается.

Да что ж ты снова дуреешь от её улыбки! Разве она вчера не сказала открытым текстом, что не собирается в ближайшее время тебя отпускать и вообще это маловероятно?

Даже если и правда когда-нибудь поищет способ вольную оформить... До того момента я вполне смогу при случае побыть постельной тряпкой для Селия с Халиром.

Тамалия

Ох, не нравится мне выражение его лица, о чём он думает... Не знаю, возобновить ли вчерашний разговор, или подождать, когда сам решит... А вдруг не решит?

Пытаюсь начать о другом — давно уже хотела поинтересоваться, да всё никак.

— Послушай... Тебе, наверное, что-нибудь нужно? Я имею в виду... кроме одежды и самого необходимого, вроде бритвы и шампуня.

— Мне ничего не нужно, госпожа...

— Ну перестань. Может, у тебя есть какие-нибудь пожелания, увлечения... Может, хочешь что-нибудь... В общем, я совершенно не против, чтобы ты покупал...

Смотрит на меня с такой вспыхнувшей ненавистью, что замолкаю на полуслове.

— Антер, ты чего?

Опускает глаза:

— Простите, госпожа. Покупайте, что считаете нужным.

— Да я-то тут при чём? Я же про тебя говорю! Ну даже если тебе просто чего-то захочется...

Сувенир с Тарина, ага... вот чёрт, что же это с ним такое?

— Мне ничего не хочется, госпожа... — отвечает тихо. Смотрю на него, не знаю, замять ли тему, или наоборот — попросить объясниться. Может, это какие-нибудь чисто мужские комплексы?

— Антер, — говорю. — Ты не переживай, эти деньги мне достались в наследство, можно сказать, незаслуженно, так что я совершенно не против поделиться.

Кажется, покраснел, смотрит в пол. Молчит.

— Объясни мне, пожалуйста, в чём дело, — прошу.

— Я не хочу быть вашей игрушкой, — говорит глухо. — Буду, конечно, никуда не денусь: и если вы захотите вывести меня "как вольного", и если вашим друзьям вздумается меня избить или..., и все остальные ваши пожелания исполню. Но уж тогда и покупайте, что считаете необходимым.

— Антер... — шепчу. Господи, хотела как лучше, а выходит, будто пытаюсь от него откупиться...

Молчу, собираюсь с мыслями.

— Почему ты так говоришь?

— Извините, госпожа. Я больше не буду.

— Почему ты называешь это моими "пожеланиями"?

Молчит.

— Ты правда считаешь, что когда мы ездили в то кафе за ограду — я лишь игралась с тобой?

— А как мне считать? — спрашивает.

— Мне было приятно и очень понравилось... — говорю.

— Игрушки для того и нужны, — отвечает. Предложение повторить застывает у меня на языке. Ну а чего ты ждала? Молчу, размышляю.

— Антер... — окликаю тихо. — Спасибо, что честно отвечаешь. Я не хочу, чтобы ты так думал, но ещё больше не хочу, чтобы ты меня обманывал.

— Что вы, как я могу...

Комбайн подаёт позывной.

— Давайте достану? — спрашивает. Киваю — если так хочет, пусть достаёт. Подхожу к веранде, мысленно приказывая двери открыться, вдыхаю свежий утренний воздух.

— Рань-то какая, садовые роботы ещё работают... — произношу. Слышу, как ставит тарелки на стол, приближается. Эта его привычка в одних брюках ходить... будит у меня совсем не те мысли, которые ему сейчас нужны. Так и хочу положить руки на плечи, прижаться к груди...

Стараюсь не смотреть.

— Мне продолжать тренироваться? — интересуется.

— Конечно, — соглашаюсь. — Рано или поздно может пригодиться.

— У меня никогда не будет разрешения поднять руку на вольного, — отвечает.

Поворачиваюсь к нему, смотрю внимательно в глаза:

— Я могу подать жалобу на Селия с Халиром, но они только штрафом отделаются: недоразумение на вечеринке.

А я переругаюсь с высшими семействами...

— Понимаю. Я сам полез драться, они были в своём праве.

— Меня ты защищать полез, видела... — говорю тихо. И пульт свой, конечно. Но уверена: и без него полез бы... Молчит. Добавляю: — Я помню, как обещала заступиться. Просто... подумала, что если смогу забрать пульт... что это важнее. Понимаешь?

— Наверное.

— Я не знала, что делать.

— Вы могли бы отказаться играть... — говорит еле слышно. Вот, что у тебя болит больше всего. Радость моя, понимаю, как ты это видишь. Если бы я могла просто взять и отказаться...

— Мне не верится, что они просто взяли и вернули бы пульт. Они же привыкли к безнаказанности, они же все друг друга покрывают, измыслили бы что-то взамен, решили бы наоборот, подразнить тормознутую Ямалиту. Да ещё и возбуждённые, да ещё и подвыпившие... И так, и так паршиво. В тот момент я не придумала, что могу сделать. Ты меня ненавидишь?

— Как я могу ненавидеть вас, госпожа.

— Антер... мне было очень тяжело сидеть и смотреть, как... Но я понимала: крики "не трогай моего раба" ничего не дадут. Я пыталась просчитать, что было бы более эффективно. Показалось, позиция "вы заставили меня снова пережить ужас нападения, да ещё и раба побили" окажется сильнее.

— Вы... специально устроили эту истерику? — с удивлением спрашивает.

— Не считаешь же ты меня такой скандалисткой, — усмехаюсь.

Смотрит на меня с непередаваемым выражением.

— Послушай, — говорю. — Я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы никто из них никогда больше и пальцем тебя не тронул. Обещаю. К сожалению, не могу пообещать, что мне это удастся, но сделаю для этого всё. Ты мне веришь?

— Как я могу не верить вам, госпожа?

Антер

Странное такое впечатление... Будто оправдывается. Не припомню, чтобы хозяева не то, что оправдывались — даже просто пояснить хоть что-то пытались. Впрочем, и без того всё было понятно. А сейчас наоборот, так хорошо и красиво рассказывает... а ничего не понятно.

Ну зачем я тебе? Разве тебе не безразлично, что я там чувствую?

А ты, дурак, зачем отвечаешь на вопросы? Знаешь ведь, хозяевам нельзя отвечать честно, обязательно придумают, как этим воспользоваться...

И вообще это так тошно — ожидать, что ты будешь за меня заступаться, потому что сам не могу...

Вдруг вспоминается прикосновение... Там, в комнате наказаний... Видимо, я уже находился в полубреду, всё болело и пульсировало, потому что упорно вспоминается, как она обняла и даже, кажется, извинилась... Как просила притвориться... По-моему, меня и без того шатало, и притворяться не нужно было.

— Ничего, я ещё на реабилитации добавлю, — продолжает тем временем Ямалита. — Ты не пугайся, если что... Дабы закрепить эффект.

Помимо воли улыбаюсь. Даже не знаю, верить ли. Не может быть, чтобы ты сидела и рассчитывала, что лучше сделать, я же видел твоё лицо... Но даже если просто хочешь, чтобы я так думал... всё равно спасибо. Думать о том, что легко отдашь меня Селию с Халиром на растерзание, как-то уж совсем... невыносимо.

А о том, что ты не всегда такая, какой кажешься, я уже и так знаю.

Правда, как умеешь разбивать мечты — тоже...

Словно в ответ на её слова раздаётся звонок внутрипланетного коммуникатора — Свелла. Ямалита отходит к столу, включает так, чтобы меня не было видно.

— Ой, не спишь? — удивляется Свелла. Она, похоже, в своей спальне, в тонкой ночной рубашке. Красивая, вроде бы, девушка, а вызывает такое устойчивое отвращение. — Хотела оставить сообщение, только ложусь, представляешь? Пока все разошлись, пока организовали рабов... Как ты?

— Не спится, — пожимает Ямалита плечами. — Что-то в себя прийти не могу. Вспоминаю...

— Да, — соглашается, — наши слишком увлеклись и разгорячились. Мне, конечно, твоего отношения не понять, поиграть с рабами все любят, даже взрослые частенько включаются. Но ты же непривычная.

Тамалия

— Знаешь, мне тоже не понять, — отвечаю, — почему Селий с Халиром набросились на моего раба и избили его. Я уже не говорю про себя.

Лицо Свеллы мрачнеет:

— Ты собираешься жаловаться? Давай сначала встретимся, поговорим. К чему нам скандалы?

— Конечно, — улыбаюсь. — Я не хочу ни на кого жаловаться, просто... Понимаешь, просто я хочу быть уверена, что такого больше никогда не повторится. А то получается, что я и на Тарине не могу чувствовать себя в безопасности. Он же... он же меня защищать бросился... — всхлипываю. — Понимаешь, Свелла, единственный, кто меня попытался защитить — мой собственный раб!

Кажется, она слегка смущается. Олинка бы не смутилась, сказала бы, что это его прямая обязанность, а вот со Свеллой не всё потеряно... Да и своё собственное нападение, наверное, ещё помнит.

— Извини, — говорю, — никак не успокоюсь. Пойти, что ли, спать завалиться... Ты на реабилитацию когда собираешься?

— Завтра, наверное.

— Хорошо, давай тогда там и встретимся, поговорим.

Кивает, отключается. Вижу взгляд Антера, родной, ну почему ты на меня постоянно так смотришь!

— Это вы тоже... для закрепления эффекта? — интересуется, подходя. Садится на место, кладет руки на стол, не удерживаюсь — поглаживаю одну из них:

— Это чистая правда, — говорю.

— А со мной? — тихо.

Антер

Кто тебя за язык постоянно тянет, вчера весь вечер обещал больше никогда не говорить ей ничего о том, что тебя тревожит...

— Антер... — ругая себя, ожидаю её ответа с дурацкой надеждой. Сколько ж ты будешь на одни и те же грабли наступать? — Я никогда не игралась тобой. Знаю, что ты мне сейчас не веришь, но то, что было — было по-настоящему. И если когда-нибудь тебе захочется повторить... буду только рада.

Да мне и сейчас хочется... Даже если бы ты призналась, что просто развлекалась — всё равно хотелось бы, ещё раз быть только вдвоём, держать твою талию и притворяться, что мы почти равны...

Молчу. Ведь ты сама напомнила мне, что когда-то я тоже себя уважал.

Тамалия

Молчит...

Ладно, что ж мы, зациклимся на одном кафе? Придумаю что-нибудь другое. Всё-таки удалось поговорить, хоть как-то. Конечно, ответы в стиле "как я могу" не слишком радуют, но всё-таки...

— И ещё... — добавляю. — Вчера, после этого дурного приёма... Я не должна была этого говорить. Пожалуйста, не думай, что не хочу тебя освободить. Просто раньше действительно не представляла, насколько на Тарине это непросто.

Ой, что-то мне взгляд Антера не нравится, мрачный, направленный в сторону... Наверное, не я первая про вольную заговариваю... Наверное, замечательный способ дразнить и издеваться, а по нему так хорошо видно, насколько хочет свободы...

— Послушай, Антер, обещаю, что поищу способ. Но если не получится здесь, то через полгода... мне предстоит одна поездка. Уже даже меньше — месяц почти прошёл. Вот тогда обязательно оформим.

— Что я должен для этого сделать? — спрашивает глухо.

Не сойти с ума, хочу сказать, но молчу.

— Ничего ты не должен. Просто пока... пока для всех останешься рабом.

— Для всех... — говорит тихо. Ох, ну как же с тобой разговаривать? Для меня-то нет. Но получается, будто да.

— Вы говорили, если я не докажу...

— Ты всё уже доказал, — отвечаю. — Больше ничего доказывать не нужно.

Усмехается недоверчиво. Ладно, об этом, пожалуй, как-нибудь потом поговорим. Многовато для одного раза.

Какое-то время будто ожидает продолжения, но вопросов не задаёт, да и я тоже не знаю, что ещё добавить. Сказать-то хочется много всего, только сложно это — разговаривать с ним, постоянно попадая в какие-то болевые точки и не представляя, чем слова у него на сердце отдаются.

— Ну что, — улыбаюсь. — У нас сегодня свободный день, можно бездельничать.

Отвечает совсем невесомой улыбкой, смотрю на него — не могу понять, о чём думает, что в душе происходит. Интересуется, чего мне налить. Не могу разобраться, то ли просто ухаживает, то ли свои рабские обязанности исполняет... И, боюсь, второе. Если уж он избитый и после пульта порывается вспомнить о том, что должен делать... Это точно где-то в подсознании вколочено, при первом же сигнале со стороны страха выскакивает...

Доедаем. Поднимается, программирует уборку — тарелки с бокалами медленно тянутся в сторону очистителя.

— Как ты хочешь провести сегодняшний день? — интересуюсь.

— Как прикажете, госпожа.

Вздыхаю. Ладно, не нужно слишком давить...

— Хорошо, если передумаешь — скажи. Можем куда-нибудь сходить или чем-нибудь заняться.

Хм. Купить ему, что ли, личный сетевик? Не такой сложный, как у меня, чтобы по моим слоям не вздумал лазить, но хотя бы фильм посмотреть, в игрушку поиграть... Нужно будет.

Чуть не спросила, вовремя спохватилась, вспоминая начало разговора. Нужно будет как-то так обставить... Немножко позже.

— Достать тебе окошко? — спрашиваю. Пожимает плечами.