Некоторые заговоры были весьма занятны — например, убийца-анцати, которого наняли госпожа Валариан и Юджин Тальмонт, имперский префект… забавное сочетание клиентов. Был еще Тессек, маленький суетливый куаррен, которого Джабба хотел убить и который сам замышлял убить Джаббу. Простой заговор, который Фортуне нравился больше всего, вынашивал поваренок — он планировал отравить Джаббу ядом за то, что тот бросил его брата ранкору, сочтя приготовленный им соус невкусным. Джаббу ненавидело множество народа, и хатту их ненависть доставляла удовольствие. Одна из его крупных, ошибок, подумал Фортуна. Джабба полагал, что его жестокие поступки заставляют всех бояться его, и думал, что страх его защищает. Но страх, переживаемый в течение многих дней, месяцев, лет, превращается в ненависть. Ненависть рождает планы возмездия. Фортуна исходил совсем из других чувств.
Он снова лег и мысленно улыбнулся. Четырнадцать запланированных покушений — — и, кроме того, шестьдесят восемь планов ограбления дворца. Этим заговорам несть числа.
Еще неприятности этого дня, продолжал размышлять Фортуна. То, что ему пришлось смотреть, как уничтожили тело Ната. Что ему пришлось угрожать монахам, чтобы они изъяли его мозг. Что опять не была доставлена очередная партия двухголовых червей эффрикимов, которых Джабба любил есть на завтрак (их эндорфины вызывали многочасовую дремоту), и по этой причине возросла потребность в других развлечениях: танцовщицах, спиртном, спайсе. Сплошные неприятности. Какой-то день неприятностей.
Но из всех этих неприятностей самой большой, самой главной являлось то, что Джабба был до сих пор жив.
Ранкор заревел в своей пещере и обрушился на каменную стену. Никто даже не пошевелился.
Эти звуки давно стали привычными.
В ответ на просьбу Фортуны хирурги сказали, что «обмен мозгами» возможен, но практикуется очень редко и лишь тогда, когда Галактике нужен воплощенный духовный наставник и нет времени на то, чтобы он родился и вырос. В таких случаях монахи выбирают здорового послушника и одного из просветленных и хирурги пересаживают мозг в тело. Фортуна был уверен, что сумеет убедить монахов выполнить эту процедуру для Ната.
Каждый день он разговаривал с мозгом Ната, а иногда и дважды в день, и спустя несколько недель часть огоньков уже сменила цвет на зеленый и синий. Но как минимум один всегда светился красным: внутри Ната все еще гнездилась паника, причем чересчур долго. Мозг был нестабилен.
Монахи считали, что Нат отчасти безумен: время от времени — иногда несколько дней — он воображал, будто ему завязали глаза, скрутили по ру-1 кам и ногам и что Фортуна и монахи не дают ему подняться. Что он все еще в родном теле. Однажды Фортуна спросил его: если его связали, почему тогда он не чувствует своего тела? Все индикаторы) немедленно вспыхнули красным.
— Приладьте его к мозгоносцу, — сказал он! монахам. — — Возможно, побродив туда-сюда, он| немного придет в себя.
Чтобы научиться управлять мозгоносцем, Нату потребовалось несколько дней, но все равно его машина вечно натыкалась на стены, Фортуну или монахов. Фортуна боялся, что он разобьет свой сосуд, но монахи заверили его, что сделать это нелегко. Куда бы дворецкий ни направлялся, Нат постоянно норовил увязаться следом, и монахам приходилось удерживать его, чтобы не пошел вслед за хозяином к Джаббе.
— Никуда его не выпускайте! — велел Фортуна монахам.
Ему не хотелось, чтобы Нат забрел куда не след и наговорил лишнего. Пусть все думают, что ранкор слопал его без остатка.
Но однажды, когда монахи были заняты церемониями Дня Весеннего Равноденствия и не могли достаточно тщательно стеречь пациента, как распорядился Фортуна, Нат поднялся в тронный зал. Его мозгоносец споткнулся на лестнице и царапнул о каменную стену; никто не обратил внимания. Но затем механический паук неуверенной походкой поковылял в середину зала, рискуя наступить на решетку в полу. Фортуна понял, что, если две или три его ноги провалятся и он не сможет самостоятельно освободиться, стражникам придется его вызволять. Хуже того, Джабба мог отправить его к ранкору. Правда, до сих пор он никогда не отправлял к ранкору моз-гоносцев, но Фортуне не хотелось, чтобы эта идея посетила его именно сейчас.
У Джаббы был новый протокольный дроид — некий Ц-ЗПО, подарок одного спесивца, объявившего себя рыцарем-джедаем. Фортуна быстро подозвал золоченого дроида к себе.
— Отгони мозгоносца от решетки, — приказал он. — Проведи его по периметру зала и отошли обратно к монахам. Поскорее.
— Сей момент, мастер Фортуна, — ответил Ц-ЗПО.
Но через минуту дроид прикоснулся к плечу тви'лекка.
— Просветленный брат желает говорить с вами, — сказал он. — Он наотрез отказывается возвращаться к монахам, если вы не выслушаете его. Я даже представить себе не могу, какой это важности дело, раз…
— Хватит, — оборвал его Фортуна. — Я поговорю с ним. Оставь нас.
Дроид-секретарь выпрямился и неуклюже зашагал прочь.
— Что такое? — спросил Фортуна у Ната.
— Я нашел тело — подходящее тело. Ты сказал, что у меня будет тело…
— Да, да. Где оно?
— Я не помню его имени, но на вид оно сильное, а мне нужно сильное тело…
— Да где же оно? Здесь, в зале?
Фортуне не нравилось, что этот разговор происходит в тронном зале Джаббы. Еще не хватало, чтобы их кто-то подслушал. Двое или трое любопытных уже смотрели на них.
— Говори быстро, — велел он. — И сразу же возвращайся к монахам.
— Вот это тело в карбоните — оно ведь никому не нужно. Дай мне тело, что в карбоните!
Фортуна подавил улыбку.
— Хэн Соло? — спросил он. Идея была восхитительна. У Фортуны были свои причины ненавидеть кореллиан: Бидло Кверв, его соперник в борьбе за пост, был с Кореллии. Если использовать тело Хэна таким манером, это будет отличная месть всем кореллианам. Фортуна посмотрел на тело Хэна Соло, вмороженное в карбонит и пребывающее в полной сохранности. На вид голова Хэна была того же размера, что у Ната.
— Разумеется, — сказал управляющий. — Ты получишь это тело. Скоро.
Он не стал добавлять: когда я буду здесь командовать. Вероятно, такой эксперимент позабавил бы Джаббу, но Фортуна не мог объяснить ему роль Ната в этом — — как и свою собственную.
После обеда Фортуна отправился по делам в Мое Айсли. Он был рад вырваться из дворца, но дел было по горло: разобраться с новыми поставщиками, чтобы они доставили во дворец заказанных эффрикимов; проинспектировать ход отстройки дома Джаббы в городе, уничтоженного пожаром. Но самой интересной обещала стать встреча с тем человеком, Люком Скайуокером, который объявил себя рыцарем-джедаем и который послал Джаббе дроидов в подарок. Человек хотел поговорить насчет Хэна Соло, и Фортуна пригласил его в городской дом, чтобы выслушать его предложение. Этот внезапный интерес к замороженному кореллианину показался Фортуне занятным. Возможно, из Соло все же удастся извлечь выгоду.
— Твой хозяин только выиграет, если просто отпустит Хэна, — сказал Скайуокер.
Фортуна засмеялся. Он ожидал, что этот самозванный джедай будет заносчив и самонадеян, и тот его не разочаровал.
— Хэн Соло обошелся Джаббе недешево, юный джедай, — сказал управляющий. — Каким образом мой хозяин выиграет, если отпустит его? Кроме того, я уверен, что Империя не обрадуется, если Соло выйдет на свободу.
— Режим поменяется, — вот и все, что ответил Скайуокер.
И вдруг туман, застилавший интуицию Фортуны, рассеялся. Он увидел занимательный заговор, который готовился во дворце. Повстанцы хотели заполучить Хэна Соло. Человек, сидевший сейчас перед ним, был агентом повстанцев, прочие уже внедрились во дворец: стражник, дрои-ды и, возможно, кое-кто еще. Все они были частью грандиозного плана, целью которого было освобождение Хэна Соло; с какой целью — фортуна не догадывался. Для чего повстанцам понадобился контрабандист?. В значительной мере это была пока всего лишь вероятность: ключевые фигуры еще не прибыли на место, Фортуна это чувствовал. Но его любопытство возросло до предела. За развитием этого сценария будет очень интересно наблюдать. Естественно, Скайуокеру Фортуна ничего этого не сказал. Он снова перевел тему разговора к денежному вопросу: — Как я сказал, Соло недешево обошелся Джаббе. Он потребует компенсации за ту партию спайса, которую Соло выбросил за борт. Если он вообще согласится его отпустить.
— Я заплачу Джаббе любую сумму плюс проценты, если это единственный вариант, — молвил Скайуокер. — Но лично ты хочешь не денег. Ты хочешь помочь своему народу, хотя от твоих планов ему станет еще хуже. Освободи Хэна, и после того как ты свергнешь Джаббу, присоединись к восстанию. Альянс возьмет Рилот под свою защиту. Рилот избегнет участи, которая ждет его под властью Империи, и ты достигнешь своей цели.
На какой-то миг Фортуна потерял дар речи. Интуиция этого молодого человека была и впрямь сильна. Убежденность и искренность Люка тронули сердце тви'лекка. На короткое мгновение ему привиделось светлое будущее, где никому не придется строить козни, заговоры и интриги, чем он занимался всю жизнь. Но это мгновение быстро прошло. Фортуна чувствовал, что Империя и ее методы слишком глубоко въелись в его разум. Империю невозможно свергнуть. Он не мог доверить судьбу народа тви'лекков жалким мечтателям-идеалистам из повстанческого Альянса. Собственный план казался ему наилучшим.
— Твои слова меня тронули, — сказал он Скайуокеру и не смог удержаться, чтобы не намекнуть на готовящийся переворот. — Кое-что из того, что ты предсказал, случится в течение ближайших дней. До тех пор твоему другу лучше оставаться в нынешнем состоянии. В карбоните он будет в полной безопасности во время заварухи. Но относительно денег ты ошибаешься. Мне понадобятся огромные суммы, чтобы осуществить мою мечту. Джабба не примет твое предложение — заплатить за Соло с процентами, но я передам ему твои слова. Хотя я, разумеется, позже приму его.
Скайуокер немедленно встал и поклонился, показывая, что разговор окончен; правда, у Фортуны просто не было времени, чтобы предложить ему стакан воды со спайсом или оказать еще какой-нибудь знак гостеприимства. Эта бесцеремонность была весьма неожиданной. Не потому ли он заторопился, что понял: я знаю правду о нем самом и его планах? подумал Фортуна. Что эти планы теперь изменятся, тви'лекк не сомневался. Он не встал и не ответил на поклон.
— И все же я заберу Соло, — сказал Скайуокер, и Фортуна не обнаружил в его словах ни высокомерия, ни похвальбы. Это была простая констатация факта.
— Конечно, ты сможешь забрать своего друга, когда привезешь мне деньги. Ты узнаешь, когда приходить, — ответил Фортуна.
Скайуокер повернулся и ушел.
Фортуна не стал говорить светлоглазому молодому человеку, каким образом он намеревался выполнить свое обещание. Он продаст ему то, что останется от Хэна Соло — мозг. Именно мозг Соло его стражники отдадут «джедаю», получив с того деньги. Такая сделка привлечет внимание имперских властей и поправит репутацию Фортуны в их глазах.
Джабба отверг предложение джедая и велел управляющему не впускать Скайуокера, — в точности как и было предсказано. В течение следующих дней Фортуна наблюдал, как во дворец проникли остальные повстанцы. Дроиды и стражник сработали блестяще. Затем появились — вернее, так сказать, были приняты Джаббой — еще двое агентов Альянса. Женщина по имени Лейя Органа, в прошлом принцесса и сенатор, а теперь рабыня-танцовщица — она стала ею после того, как глупейшим образом раскрыла себя и избавила Фортуну от хлопот с разморозкой Хэна Соло. Вуки Чубакка, который дополнял ее неудавшийся маскарад, был немедленно брошен в тюрьму и теперь сидел в одной камере со своим старым дружком Соло. Похоже, этот план развивался не слишком удачно: в то время как одни ключевые игроки ощущали себя довольно комфортно на своих местах, другие угодили в рабство или в темницу. Фортуна решил, что правильно сделал, не вложив ни акции в восстание, раз это все, что они могут сделать, чтобы кого-то спасти. Он больше полагался на план поваренка.
Но бывшая принцесса все же сделала, с точки зрения Фортуны, одно доброе дело — — она пронесла во дворец термодетонатор, и теперь он находился у управляющего. Фортуна украл его у стражника-випхида, который в свою очередь украл его у принцессы в суматохе ее разоблачения.
О термодетонаторе никто не спрашивал. Он один открывал замечательную возможность на случай чего.
Однажды утром Фортуна вдруг проснулся; все остальные еще спали. Что-то было не в порядке: во дворце находился кто-то, кому здесь быть не полагалось, и он шел прямиком в тронный зал. Тви'-лекк встал и оделся. Интуиция подсказала ему имя того, кто к ним пожаловал: Люк Скайуокер. Фортуна быстро и бесшумно пересек зал и встретил Скайуокера наверху, на выходе с лестницы.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он, — Ты же знаешь, Джабба не принял твое предложение и не станет с тобой разговаривать. Дождись моего сигнала.
— Ты отведешь меня к Джаббе, — сказал Скайуокер. — Сейчас же.
Никаких объяснений. Типичная самоуверенность.
— Я сейчас же отведу тебя к Джаббе, — ответил Фортуна.
На миг ему подумалось, не задурил ли ему джедай голову каким-то трюком, но он тут же отмел эту мысль. Конечно же, нет.
Фортуна стал спускаться обратно. Он взглянул на Джаббу. Чтобы разбудить его так рано, требовалась определенная смелость, но он это сделает. Лентяи-стражники наконец зашевелились и уставились в его сторону. Человек шел сзади и бормотал ему в спину какую-то чепуху — мол, ты хорошо служишь своему хозяину и получишь награду. Фортуна не сумел подавить усмешку. Он произнес Джаббе на ухо: — Люк Скайуокер, джедай, пришел, чтобы поговорить с вами.
Джабба мгновенно пришел в ярость, и Фортуна приготовился к худшему.
— Я же сказал — не пускать его! — громыхнул Джабба.
— Меня нужно выслушать, — молвил Скайуокер.
Он пытался использовать на всей аудитории свой особый прием внушения, который, очевидно, считал очень ловким.
— Его нужно выслушать, — повторил Фортуна. Джабба немедленно отшвырнул его к стене.
— Слабоумный придурок! — рявкнул он. Фортуна не спеша поднялся, поправил одежду. Никто на него не смотрел. Мажордом чувствовал, что его унизили на виду у всех его сторонников. Момент был критический. Фортуна планировал совершить переворот через два дня; теперь он был вынужден сократить срок до нескольких часов. План нужно было менять, и менять быстро. Потеряв расположение Джаббы, он долго не протянет.
Тви'лекк быстро проанализировал свое положение. Возможно, Джабба прав и у него действительно слабый ум: оглядываясь назад, он видел, что Скайуокер действительно мог воздействовать на его сознание. Но сейчас было не время сомневаться в самом себе, если он хотел выжить. Фортуна подумал о том, что известно Джаббе о нем самом и о его планах. Вероятно, много: он бы не отреагировал с такой свирепостью, если бы по-прежнему доверял своему мажордому и его суждению. Фортуна прикоснулся к разумам своих сообщников и вздрогнул: не требовалось особой тренировки интуиции, чтобы уловить презрение, которое чувствовали некоторые из них. Трое даже собирались разоблачить заговор. Фортуна понял, что при нынешних обстоятельствах исполнение его плана придется ускорить еще больше, пока его сторонники совсем не разбежались. Спесивого «джедая» бросили ранкору; вся толпа сбежалась к решетке — смотреть, как ранкор поедает Скайуокера, и в этой суматохе никто не заметил, что Фортуна ненадолго отлучился. Вскоре он вернулся обратно. Если срок приходится менять — с нескольких дней на несколько часов и, возможно, даже минут, — что ж, он согласен. В кармане у него лежал украденный термодетонатор, и он был готов в любую секунду пустить его в дело.
