— Есть у тебя в запасе еще какие-нибудь штучки, полубог? — спросила ма Гаскет.
Лео метнул взгляд вверх. Двигатель по-прежнему висел на цепи — жаль, у него не было времени задействовать механизм. Сама цепь... то единственное звено... Лео не мог его увидеть с такого расстояния, но все его чувства говорили, что там имеет место усталость металла.
— Черт возьми, у меня еще есть кой-какие штучки! — Лео поднял пульт управления. — Еще шаг — и я уничтожу тебя огнем!
— Неужели? — Ма Гаскет рассмеялась. — Циклопы не боятся огня, ты, идиот. Но если ты хочешь поиграть с огоньком, то я тебе помогу!
Она схватила раскаленные угли в руки и швырнула их в Лео. Угли упали вокруг него.
— Ты промазала, — недоуменно сказал он.
Тогда ма Гаскет ухмыльнулась и схватила бочку рядом с грузовичком. Лео успел прочесть написанное по трафарету слово "КЕРОСИН" прежде, чем циклопша швырнула в него бочку. Бочка ударилась об пол перед ним, раскололась, и светлая жидкость растеклась повсюду вокруг. Угольки заискрились. Лео зажмурился и услышал вопль Пайпер:
— Нет!
Вокруг него поднялся огненный вихрь. Когда Лео открыл глаза, он был окутан пламенем, поднявшимся вверх на двадцать футов.
Ма Гаскет взвизгнула от удовольствия, но Лео оказался плохим топливом для огня. Керосин выгорел, на полу остались лишь маленькие горящие лужицы.
— Лео?! — вскрикнула Пайпер.
У ма Гаскет был изумленный вид.
— Ты жив? — Она сделала еще один шаг вперед и оказалась на том самом месте, где нужно было Лео. — Кто ты такой?
— Сын Гефеста, — ответил Лео. — И я тебя предупредил: ты будешь уничтожена огнем.
Он поднял палец вверх и собрал в кулак всю свою волю. Ни разу в жизни не испытывал он такого напряжения, как теперь, выпуская белое пламя в цепь, на которой прямо над головой циклопши висел двигатель; Лео целился в звено, которое казалось ему слабее других.
Пламя погасло, но ничего не случилось.
— Впечатляющая попытка, сын Гефеста. — Ма Гаскет рассмеялась. — Я много веков не видела огнестрельцев. Из тебя выйдет отличная закуска.
Цепь хрустнула — звено перегрелось до предела прочности, и двигатель рухнул вниз, убийственный и безмолвный.
— Я так не думаю, — сказал Лео.
Ма Гаскет даже не успела поднять взгляд.
Бах! Циклопша исчезла — осталась только кучка праха под пятитонным двигателем.
— Что, иммунитета к двигателям у тебя не выработалось? — торжествующе завопил Лео. — Вау!
Потом он упал на колени, голова у него гудела. Несколько минут спустя Лео понял, что его окликает Пайпер:
— Лео! Ты жив? Можешь двигаться?
Он с трудом поднялся на ноги. Никогда прежде не пытался он сгенерировать пламя такой мощности, и теперь силы совершенно оставили его.
Лео потребовалось немало времени, чтобы высвободить Пайпер из цепей. Потом они вместе опустили на землю Джейсона, тот все еще был без сознания. Пайпер сумела выдавить немного нектара ему в рот, и он застонал. Рана у него на голове стала заживать. Кровь приливала к лицу.
— Ну, черепушка у него, кажется, крепкая, — констатировал Лео. — Думаю, все с ним будет хорошо.
— Слава богу, — вздохнула Пайпер. Потом посмотрела на Лео с выражением, похожим на страх. — Как это ты... огонь... ты всегда...
Лео опустил глаза.
— Всегда, — сказал он. — Я дьявольски опасен. Извини, я должен был сказать вам раньше, но...
— Извини? — Пайпер ущипнула его за руку. Он посмотрел на нее — она улыбалась. — Это было удивительно, Вальдес! Ты спас наши жизни. За что тут извиняться?
Лео моргнул. Он заулыбался, но чувство облегчения внезапно было испорчено — он увидел что-то рядом с ногой Пайпер.
Желтый прах, порошкообразные останки одного из циклопов, может быть Торка, двигались по полу, словно невидимый ветер собирал их воедино.
— Они снова формируются, — выдохнул Лео. — Смотри.
Пайпер отступила от порошка.
— Это невозможно! Аннабет сказала, что монстры, когда их убивают, распыляются. Они возвращаются в Тартар и долгое время не могут выбраться оттуда.
— Ну, видимо, этому праху плохо объяснили правила игры...
На глазах Лео порошок собрался в кучку, потом очень медленно растекся, образуя руки и ноги.
— О боже. — Пайпер побледнела. — Борей что-то говорил об этом: земля, рождающая ужасы... когда монстры вырвутся из Тартара, а души мертвых покинут Аид... Сколько, по-твоему, у нас есть времени?
Лео вспомнил лицо, которое проявилось из почвы, — эта спящая женщина определенно было ужасом, порожденным землей.
— Не знаю, — ответил он. — Но нам нужно убираться отсюда.
XXV
ДЖЕЙСОН
Джейсону снилось, что его опутали цепями и он висит головой вниз, словно говяжья туша. Все у него болело — руки, ноги, грудь, голова. В особенности голова. Ему казалось, что это не голова, а воздушный шарик, надутый до предела.
— Если я мертв, то почему мне так больно? — пробормотал он.
— Ты не мертв, мой герой, — раздался женский голос. — Твое время еще не пришло. Поговори со мной.
Мысли Джейсона покинули его тело. Он слышал вопли чудовищ, крики друзей, взрывы, но все это словно происходило в другом мире, от которого он уплывал все дальше и дальше.
Он вдруг оказался в земляной клети. Корни деревьев переплелись с камнями, ограничивая его свободу. За прутьями-щупальцами он видел пол пустого бассейна, из дальнего конца которого торчал, увеличиваясь в размерах, еще один земляной конус, а над ними виднелись развалины сгоревшего дома из красного камня.
Рядом с Джейсоном в клети сидела, скрестив ноги, женщина в черных одеждах, ее голова была укрыта саваном. Она подняла эту вуаль, и он увидел гордое, красивое и ожесточенное страданиями лицо.
— Гера.
— Добро пожаловать в мою тюрьму, — сказала богиня. — Сегодня ты не умрешь, Джейсон. Твои друзья позаботятся о тебе... на сей раз.
— На сей раз? — переспросил он.
Гера повела рукой в сторону щупалец, обволакивающих клетку.
— Худшие испытания впереди. Сама земля против нас.
— Ты — богиня. Почему ты не можешь просто бежать отсюда?
Гера печально улыбнулась. Ее фигура начала светиться и наполнять клетку мучительно ярким сиянием. Воздух загудел, наполнившись мощью, молекулы разделялись на части, как при ядерном взрыве. Джейсон подумал, что если бы он присутствовал здесь во плоти, то наверняка испарился бы.
От клетки должны были остаться одни обломки. Земля должна была разойтись и поглотить разрушенный дом. Но когда сияние прекратилось, клетка оказалась на прежнем месте. Ничто не изменилось за решеткой. Только Гера выглядела иначе — чуть больше ссутулившейся и усталой.
— Существуют силы, против которых ничего не могут поделать даже боги, — вздохнула она. — Меня не так-то просто пленить. Я могу одновременно находиться в разных местах. Но если уловить большую часть моего существа, то это можно сравнить с медвежьей лапой в капкане. Я не могу бежать, я невидима для глаз других богов. Только ты можешь меня найти, а я с каждым днем становлюсь все слабее.
— Так как же ты здесь оказалась? — спросил Джейсон. — Как тебя пленили?
— Я не могла сидеть сложа руки, — вздохнула богиня. — Твой отец Юпитер считает, что может скрыться с глаз и таким образом убаюкать наших врагов. Он считает, что олимпийцы оказались слишком втянуты в дела смертных, в судьбы наших детей-полубогов, в особенности после того, как мы согласились признавать их после войны. Он считает, что именно это и побудило наших врагов действовать. Поэтому он и закрыл Олимп.
— Но ты с ним не согласна.
— Нет. Я часто не понимаю настроений и решений моего мужа, но даже для Зевса это вообще за гранью разумного. Я не могу понять, почему он был так настойчив и убежден в своей правоте. Это было... не похоже на него. Как Гера, я могла бы просто следовать желаниям моего повелителя. Но я еще и Юнона. — Ее изображение замигало, и Джейсон увидел доспехи под простым черным одеянием, накидку из козьей шкуры, символ римского воина, на бронзовом панцире. — Юнона Монета — так меня называли когда-то. Юнона, которая предупреждает. Я была хранительницей государства, покровительницей Вечного Рима. Я не могла бездействовать, когда нападали на потомков моего народа. Я почувствовала опасность, грозящую этому священному месту. Голос... — она помедлила, — голос сказал мне, что я должна прийти сюда. У богов нет того, что вы называете совестью. И мы не видим снов. Но этот голос был именно таким — вкрадчивым и мягким, он убеждал меня прийти сюда. И вот в тот самый день, когда Зевс закрыл Олимп, я ускользнула, не сообщив ему о моих планах, чтобы он не мог меня остановить. И я пришла сюда — выяснить, что происходит.
— Это была ловушка, — предположил Джейсон.
Богиня кивнула:
— Я слишком поздно поняла, как быстро движется Земля. Я оказалась еще глупее Юпитера — раба своих собственных порывов. Именно так это и произошло в первый раз. Меня захватили в плен гиганты, и мое заточение привело к войне. Теперь наши враги поднимаются снова. Боги могут одержать над ними победу только с помощью величайших из живущих героев. А та, кому служат эти гиганты... она вообще непобедима... ее можно только погрузить в сон.
— Не понимаю.
— Скоро поймешь.
Клетка начала сужаться, щупальца, захватывая друг друга, стягивались. Очертания Геры задрожали, как пламя свечи на ветру. Джейсон увидел, что на краю бассейна, за пределами клетки, собираются какие-то фигуры — неуклюжие горбатые гуманоиды с лысыми головами. Если только глаза не обманывали Джейсона, у них было больше одной пары рук. Он услышал и вой волков, но не тех, что видел с волчицей Лупой. По их вою он понял, что они из другой стаи — более голодной, более агрессивной, жадной до крови.
— Поспеши, Джейсон, — сказала Гера. — Мои тюремщики приближаются, и ты начинаешь приходить в себя. У меня больше не хватит сил явиться перед тобой снова. Даже во снах.
— Постой, — заторопился он. — Борей говорил нам, что ты ввязалась в опасную игру. Что он имел в виду?
Гера посмотрела на него безумным взглядом, и Джейсон подумал, что она и в самом деле могла совершить какую-нибудь глупость.
— Обмен, — пробормотала она. — Единственный способ восстановить мир. Враг рассчитывает на нашу разобщенность, а если мы разобщены, то мы будем уничтожены. Ты мое мирное подношение, Джейсон, мост, с помощью которого можно преодолеть тысячелетнюю ненависть.
— Что? Я не...
— Больше я тебе ничего не могу сказать. Ты дожил до этого дня только потому, что я забрала твою память. Найди это место. Вернись к исходному пункту. Твоя сестра поможет тебе.
— Талия?
Сцена начала меркнуть.
— Прощай, Джейсон. Будь осторожен в Чикаго. Твой самый страшный враг ждет тебя там. Если ты умрешь, то от ее руки.
— Кто это? — спросил он.
Но образ Геры померк, и Джейсон пришел в себя.
Его глаза открылись.
Циклопы!
— Проснулся, соня! — Пайпер сидела за ним на спине бронзового дракона и держала его за талию, чтобы он не свалился. Лео впереди управлял драконом. Они мирно летели по зимнему небу, словно ничего и не случилось.
— Д-Детройт, — заикаясь, проговорил Джейсон. — У нас ведь там... вроде была аварийная посадка. Мне показалось...
— Все в порядке, — сказал Лео. — Мы им дали жару, но у тебя было серьезное сотрясение. Как ты себя чувствуешь?
Голова у Джейсона раскалывалась. Он вспомнил завод, вспомнил, как спускался с мостков, потом громадное существо перед ним — одноглазое лицо, здоровенный кулак, а после этого — чернота.
— Но как вы... циклопы...
— Лео порвал их на части, — улыбнулась Пайпер. — Он был неподражаем. Он может творить огонь...
— Ну, ерунда, — быстро проговорил Лео.
Пайпер рассмеялась:
— Ты, Вальдес, помолчи. Я ему все расскажу, а ты потерпи.
И она рассказала все. О том, как Лео в одиночку справился с семейством циклопов, как они освободили Джейсона, а потом увидели, что циклопы начинают восстанавливаться. О том, как Лео заменил провода в драконе и как они поднялись в воздух в тот момент, когда циклопы в здании завода рычали от ярости, но отомстить не могли.
Этот рассказ произвел на Джейсона сильное впечатление. Прихлопнуть трех циклопов, имея при себе только набор инструментов? Неплохо. Джейсона не очень испугало то, что он чуть не погиб, но осадок на душе остался ужасный. Он попал в засаду и валялся без сознания во время схватки, пока его друзья сражались. Хорош командир, нечего сказать!
Когда Пайпер рассказывала о парне, которого циклопы, по их словам, съели, о том, что на нем была алая рубашка и он говорил на латыни, Джейсону казалось — голова у него сейчас лопнет. Сын Меркурия... Наверняка он знал этого парня... но никак не мог вспомнить его имя.
— Значит, я не один, — пробормотал он. — Есть и другие такие, как я.
— Джейсон, ты никогда не был один. Мы были с тобой, — Пайпер голосом выделила слово "мы".
— Я... я знаю... но Гера говорила... У меня был сон...
Он рассказал им о своем сне и о том, что говорила ему заточенная в клетку богиня.
— Обмен? — переспросила Пайпер. — И что это значит?
— Не знаю. — Джейсон покачал головой. — Но я — это ставка, которую сделала Гера. Мне кажется, что, отправив меня в Лагерь полукровок, она нарушила какое-то правило, нечто такое, что может привести к очень серьезным последствиям...
— Или спасти нас, — с надеждой сказала Пайпер. — Эти слова про спящего врага... очень похоже на ту женщину, про которую рассказывал Лео.
— Про эту женщину... — Лео откашлялся. — Она вроде как появилась передо мной в Детройте, в луже слизи, которая натекла из туалетных кабинок.
— Что-что? Ты говоришь, туалетные кабинки?
Лео рассказал им о большом лице, что он видел в заводском дворе.
— Не уверен, что она совсем уж неуязвима, — сказал он. — Но сиденьями от унитазов ее точно не победить. Это я могу засвидетельствовать. Она хотела, чтобы я предал вас, ребята, а я ей: "Что? Ты думаешь, я буду слушаться какого-то лица в туалетной жиже?"
— Она пытается разъединить нас. — Пайпер убрала руку с талии Джейсона. Он чувствовал, как напряжена девушка, даже не видя ее.
— Что случилось? — спросил он.
— Я просто... Почему они играют с нами? Кто эта женщина и как она связана с Энкеладом?
— С Энкеладом? — Джейсон вроде бы впервые слышал это имя.
— Я хочу сказать... — голос Пайпер дрогнул. — Это один из гигантов. Просто одно из тех имен, что я запомнила.
Джейсон чувствовал, что ее беспокоит еще что-то, но решил не настаивать. У нее было нелегкое утро.
Лео поскреб затылок:
— Ну, не знаю насчет этого Энхилада...
— Энкелада, — поправила его Пайпер.
— Как скажешь. Но эта физиономия из сортира называла другое имя. Какой-то Порви Район или что-то в этом роде.
— Порфирион? — переспросила Пайпер. — Он был, кажется, царем гигантов.
Джейсон представил себе темный конус в старом бассейне, как тот увеличивается в размерах и как одновременно с этим слабеет Гера.
— Попробую высказать предположение. В древних мифах Порфирион похитил Геру. Это был первый выстрел в войне богов с гигантами.
