Ковчег

Вот мы и поддерживали деньгами и оружием эфиопских исламистов из провинции Огаден. Через третьих лиц, конечно... Даже через четвёртых или пятых.

Зато теперь мы смогли подать команду 'фас!' нашим 'подопечным' в нужный нам момент. И этот момент наступил.

Если сравнивать Эфиопию, например, с Украиной, то провинция Огаден — это эфиопский Крым. Не только Никита Сергеевич любил кроить административные границы своих владений. Англичане, бывшие в своё время хозяевами и Эфиопии, и части Сомали, занимались тем же самым. Неизвестно, чем они руководствовались, когда передали Эфиопии большую территорию, населённую этническими сомалийцами. То-ли у кого-то утром рука с похмелья дрогнула, то ли они, предвидя, что колонии придётся оставить, решили заранее заложить такую 'бомбу' в отношения Эфиопии и Сомали, чтобы обеими враждующими сторонами было легче управлять... Но факт остаётся фактом. Провинция Огаден была приписана к Эфиопии точно так же, как Крым был приписан к Украине. И если крымчанам в девяносто первом году удалось хотя бы провести референдум, на котором они подавляющим голосов проголосовали за выход из состава Украины (на результаты какового референдума украинские власти, впрочем, наплевали с большой вышки), то огаденцам ни о каком референдуме, естественно, и не мечталось. Особенно после того, как в Огадене нашли нефть.

Итак, нашими стараниями в момент, когда эфиопская армия уже была готова перейти границу Сомали и ещё раз показать 'кто в доме хозяин', в эфиопской провинции Огаден вспыхнул мятеж.

* * *

'Изгиб гитары желтый ты обнимешь нежно,

Струна осколком эха пронзит тугую высь...'

Костёр в непролазной глуши, где не ступала нога человека, палатки, фырканье лошадей на опушке, люди, собравшиеся у огня, звуки гитары, и эта, наверное вечная, песня.

Сменяют друг друга времена года, географические координаты, окружающие пейзажи.. Да и люди меняются. Те, на чью молодость пришлось рождение песни, уходят, на смену им приходят новые... И музыка приходит новая... Но приходит она по большей части в большие и не очень города. Она подходит к городам. Там, где искусственный свет, искусственное тепло, искусственная прохлада... Искусственные, ненастоящие чувства... И среди всего этого, конечно, вырастают ненастоящие люди. Которые живут ненастоящей жизнью и слушают неискренние песни.

Но в таких вот диких местах редко собираются ненастоящие люди, а если такие появляются — то быстро отбраковываются. Самой жизнью. Здесь всё просто — или ты станешь настоящим человеком, или просто не сможешь выжить...

...Да, эти слова и эта мелодия тысячи раз звучали в разных уголках Земли, причём далеко не только в границах Страны Советов. Но сейчас... Интересно, думал ли автор бессмертных строк, что его дитя покинет Землю, и будет жить в других мирах? Кто знает?...

Денис поворошил костёр длинной палкой. В тёмное небо взвился сноп алых искр... Вообще-то, конечно, костёр на относительно ровном месте, с дымом и искрами — это демаскирующий фактор, но здесь территория ещё более-менее разведанная. Неизвестных хищников, а так же известных, не боящихся огня (здесь есть и такие), тут не наблюдалось. Остальных костёр отпугивал. Вот скоро начнутся абсолютно дикие места... Там и костры разводить придётся поменьше да понезаметнее, и шуметь поменьше.

Бывают, конечно, и другие хищники... Те, что без шерсти, и перьев, и ходят на двух ногах. И говорящие... Но на этот счёт поодаль от костра расположилась два прикомандированных местных спецназовца. И хорошо ведь спрятались, черти... Денис и сам был из спецуры, но невооружённым глазом и слухом ничего различить не мог.

Спецприборов у предполагаемого противника быть не могло, разве что допотопные ПНВ с внешней подсветкой. Которые в случае их применения автоматически становились 'подарком' для сидящих в засаде, у которых ноктовизоры работали в пассивном режиме.

Вообще-то вероятность вооружённого нападения была ничтожно мала, но начальство решило: 'предыдущие разведгруппы пропали. Значит, имеется возможность мятежа и ухода группы или её части в 'свободное плаванье'. Разумеется, с оружием. В глуши преступникам, по логике, делать было особо нечего, и они скорее всего должны попытаться выйти обратно к обжитым местам, где можно разжиться оружием, снаряжением, и припасами.

Честно говоря, сам Денис не очень верил в такую возможность. Во-первых, группы комплектовались с участием служб безопасности и психологов и проходили перед отправкой психологическую обработку. Во-вторых, здесь и без того хватало причин, по которым экспедиция могла пропасть. Куча неизвестных хищников... Как сухопутных, так и водных, и даже воздушных. Половина состава одной из экспедиций, например, была скушана при переправе через неширокую реку существами, напоминающими укороченных акул с отросшими перепончатыми лапами. С тех пор по инструкции при переправе через незнакомый водоём сначала положено расчистить себе путь гранатами. И только после того, как вся водная живность всплывёт кверху брюхом, переправляться. Благо, 'Гринпис' сюда ещё не добрался, никто возмущаться не будет...

А те же тирангуру... Денис вспомнил, как он долго смеялся, когда услышал название этой 'милой зверушки'. Пока ему не показали её фото и видео...

Да... Здешние зоологи обладали большим чувством юмора, что было видно хотя бы по названиям местных хищников: 'тирангуру', 'чебуратор'... Даже бармаглот имелся в наличии. Страна Чудес, блин...

Какие ещё 'чудеса', интересно, скрываются на маршруте? 'Чудеса', уничтожившие или лишившие связи две предыдущих группы.

Однако, есть о чём подумать... Хорошо остальным, они не знают о нависшей над их головами опасности. Об истинной цели экспедиции осведомлён только командир группы. Вот он и сидит, мучается, а остальные расслабились после трудного дневного перехода и сытного ужина. Слушают песню...

'Качнется купол неба, большой и звездно-снежный...

Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!'

Да уж, здорово... Что все... Собрались. И именно сегодня...

В принципе, группу можно было назвать 'командой неудачников'. Профессионалов, умеющих толково обращаться с оружием, только он, Найдёнов Денис Дмитриевич, два упомянутых местных 'спеца' и пара охотников. И это из пятнадцати душ. Остальные — балласт. Ну, ещё связиста можно назвать 'условно полезным', геолог... — его дали худшего из выпуска... Даже повар, и по совместительству санинструктор, насколько понял Денис, происходит из местных 'ЗэКа'. Да ещё сдвинутый на религии. Сейчас вон, чуть в сторонке пытается донести свет Истинной Веры до пятерых сомалийцев, взятых в качестве конюхов и носильщиков. Ну-ну... Во-первых: словарный запас у обращаемых маловат, так что — что они там понимают... Во-вторых: мусульмане — это вам не христиане, они славятся твёрдостью убеждений. Детей их надо обращать, а со взрослыми — дохлый номер...

Кто там ещё у нас в 'героях-разведчиках'? Ну, парнишку малолетнего дали 'на перевоспитание' — натворил там чего-то. И один из охотников потянул с собой, вроде бы, старого приятеля. Странно... Посмотришь на них — и не поймёшь, вот что таких разных людей может связывать? Первый — свой парень. Смелый, решительный, не нытик... Второй — натуральный 'Чемпион Московской Олимпиады', как эту аббревиатуру иносказательно 'расшифровывали' в своё время. Но, жизнь — такая штука. Сильных ломает, слабых закаляет... Хотя последнее происходит редко... Чаще всё же ломает.

'Как отблеск от заката, костер меж сосен пляшет.

Ты что грустишь, бродяга? А ну-ка, улыбнись!...'

Эх... Чему тут улыбаться? Послали практически на верную смерть. Потому и состав такой: несколько человек для выполнения задания, остальные — для того, чтобы эти несколько человек добрались до места, и для отвода глаз. (Типа, положен в экспедиции геолог — так он есть. А что он в геологии ни бум-бум, так не хорошего же специалиста гробить?) Сомалийские негры ни в чём, кроме коней, не разбираются. А от них больше ничего и не требуется. Пацан этот, Борька, тоже вроде по лошадям выступает. Вообще, жалко его. Ему бы жить да жить, а тут затеял драку... Ну и, переполнилась чаша терпения у начальства. Сплавили мальца в безнадёжную экспедицию. Или не вернётся, или хотя бы вернётся не скоро... Протеже Игоря — Артур, тот вообще никакой. Не для этой жизни он родился... Ему бы Россию разворовывать потихоньку, а в промежутках между воровством по Ниццам и прочим Ибицам оттягиваться, вот тут бы цены этому чуду не было, а здесь он бесполезен...

Денис поймал себя на том, что перемывает про себя косточки подчинённым уже по второму кругу. Тьфу! Надо бы расслабиться, песню послушать. Песня хорошая... Как охотники из отряда такого певуна отпустили? Да ещё с гитарой. Гитары в местных краях в дефиците...

'И кто-то очень близкий тебе тихонько скажет:

"Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!"'

'Кто-то очень близкий'... Мысли Дениса вернулись на Землю, к жене и дочери. Он и нанялся-то 'подработать' в Сомали, чтобы оплатить операцию тяжело больной дочке. Но денег всё равно не хватало. И тогда представитель нанимателя сделал ему предложение. Не то, чтобы заманчивое, но такое, от которого невозможно отказаться. Фирма оплачивает операцию, а он, Денис Найдёнов, выполняет для фирмы одно задание. Опасное, конечно. А в довесок к заданию условие: он больше не увидит своих родных никогда.

Денис сейчас и душу дьяволу готов был продать, лишь бы любимая Анечка жила. От немедленного подписания контракта его останавливала только невозможность проверить выполнение нанимателем своих обязательств. Представитель, понимая сомнения собеседника, предложил в качестве гаранта непосредственного начальника Дениса — капитана Ломакина. Денис подумал и согласился. Ломакину можно было верить, как самому себе. Он проследит, чтобы условия договора не были нарушены.

Денис ожидал всего, чего угодно. Вплоть до того, что ему придётся стать террористом -смертником. Однако действительность превзошла самые смелые его ожидания — он попал на другую планету. И невозможность видеться с близкими, как ему объяснили уже на этой стороне, вытекала именно из этого, а не из предполагаемой близкой гарантированной смерти. Хотя, насчёт этой вероятности, как выяснилось при получении задания, он тоже не сильно ошибся. Отправиться в поход туда, где уже исчезли две экспедиции... Да ещё в таком составе... Однако делать было нечего. Назвался груздем — полезай в кузов.

'И все же с болью в горле мы тех сегодня вспомним,

Чьи имена, как раны, на сердце запеклись...'

— поднялся голос поющего.

Друзья... Сколько их уже ушло... А теперь вот и он для оставшихся на Земле, считай, умер. Переселился, так сказать, на тот свет, откуда нет возврата. Но здесь-то он вполне жив! И собирается сделать всё, чтобы остаться в живых как можно дольше. Ему тонко намекнули, что в случае успешного выполнения задания он сможет перевезти сюда и свою семью. Если решит, что настало время. Пока это делать не имело смысла — медицина в новом мире была ещё не на том уровне, что в старом.

Понимая, что от успеха экспедиции теперь зависит очень многое в его жизни, если не всё, Денис подошёл к её организации со всей возможной тщательностью. С материальным обеспечением ему во всём шли на встречу. А вот с кадрами... Несмотря на неоднократно повторенную им крылатую фразу 'кадры решают всё', на кадры руководство-то как раз и поскупилось. И Денис их прекрасно понимал.

В общем, пришлось работать с теми людьми, что дали. Пока это было не так уж и сложно. А как оно будет на месте... — тут уж никто не мог предсказать.

'Мечтами их и песнями мы каждый вдох наполним.

Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!'

Да... Надо дышать, жить... Надо постараться выжить... И дожить... До чего? До Победы. Когда условия жизни здесь сравняются с условиями жизни там, и можно будет перевезти семью. Пока что даже населённые места здесь представляют собой не города и посёлки, а большие стройплощадки. Прямо как из фильмов пятидесятых годов. 'Высоту' здесь, кстати, уже можно снимать, а 'Весну на Заречной улице' ещё нет. Декораций нету. В смысле, завода такого большого. Только мелкие мастерские. Пока Денис жил в посёлке у Портала, несколько раз удавалось прогуляться по местным улицам. Да и когда улетали на Ан-3, сверху всё хорошо было видно. Кусочек обжитой земли оказался совсем маленьким, дальше пошли дикие места. Впрочем, как выяснилось — не совсем дикие. 'Кукурузник' приземлился возле здоровенного деревянного сооружения — 'форта номер три', как он был обозначен на карте. Здесь путешественники подкрепились, и отбыли дальше снова по воздуху, но уже на старом добром Ми-8.

На вертолёте добрались до базового лагеря, а там уже пересели на лошадей. Можно сказать, повезло. Первые экспедиции, как Денису рассказали, топали своим ходом аж от самого Портала. А тут часть пути проделали без проблем, если не считать двух сомалийцев, и одного охотника, которых укачало в 'Кукурузнике'. Хорошо бы, чтобы везло и дальше. Тьфу-Тьфу...

'Изгиб гитары желтый ты обнимешь нежно,

Струна осколком эха пронзит тугую высь.

Качнется купол неба, большой и звездно-снежный...

Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!'

Хорошо вот так сидеть у костра и слушать песни под гитару... Но едва песня смолкла, и Денис скомандовал отбой. Завтра с утра — снова в путь. Надо, чтобы все выспались.

* * *

Ещё на кенийском ранчо Деда я так, на всякий случай, проглядел несколько фантастических книжек по 'попаданству' (модное, оказалось, слово) в 'иные миры' в надежде почерпнуть какие-нибудь идеи... Зря потерял время. В основном описывалось, как главный герой один или в составе 'организованной геройской группировки' валит злобных врагов направо и налево. В общем — 'Рэмбо в Ином Мире'. Быт и экономика или вообще не описывались, или же авторы впадали в две крайности.

Первая — полная анархия и развал, кто сильнее, тот и прав. Вторая — такая сверхорганизация всего и вся, такие темпы государственного и промышленного строительства, такая лёгкость преодоления препятствий... Что с одной стороны становилось завидно героям книги, а с другой стороны — смешно.

И что характерно, почти никто не обращал внимания на 'Земную' часть работы. А у нас, вот ведь как, почему-то пока получалось совсем наоборот. Больше всего времени и ресурсов отнимали операции на Земле. Как финансовые, так и военные.

Вот и сейчас, вместо того, чтобы решать вопросы ускоренного построения Светлого будущего на Ковчеге, приходилось думать, как удержать только что завоёванный сомалийский плацдарм. И не только думать, но и делать.

Задержать эфиопское вторжение ещё раз у нас всё-таки получилось. Не то чтобы удалось организовать масштабное 'народное' восстание... Как обычно, у местных получилось больше шума, чем дела. Но у эфиопов ещё была свежа в памяти предыдущая огаденская заварушка, так что они отнеслись к угрозе серьёзно и перебросили часть сил, предназначенных для нас, в Огаден.

Что нам и было нужно. Наши диверсионные группы тут же принялись уничтожать боевую технику противника. Что было не так уж и сложно. Эфиопская армия, конечно — отличная армия. 'От других', как сказали бы в известной рекламе, или, как я бы уточнил, от сомалийской армии, которой, можно сказать, вообще нет. Но против обученных профессионалов она слабовата. В общем, нам удалось сжечь пять танков, три БТРа, два 'Крокодила' Ми-24 (причём оба на земле), и наделать будущему союзнику (мы всё же надеялись рано или поздно договориться с эфиопами) ещё кучу мелких пакостей. После первых успехов диверсантов эфиопы наконец усилили бдительность, и операцию пришлось частично свернуть. Это и так была довольно рискованная игра. Если бы кто-то из наших попал к врагам живым... Неприятностей бы мы отгребли полный мешок. А так — цели были достигнуты: вместо победоносного марша на Джуббаленд эфиопская армия застряла в Огадене, причём, похоже, минимум на несколько месяцев. Сомалийские исламисты, одержимые идеей 'Великого Сомали от Сяна до Дона' (то есть 'от Огадена до Индийского Океана'), не могли не помочь своим 'братьям по разуму', то есть — по вере. Оттянулась часть фанатиков и с нашей территории, тем самым облегчив нам подавление недовольства, поднявшегося после так 'кстати' вброшенной в интернет переписки американских дипломатов.