Тайпэн. Миротворец.

Тем временем, демон-привратник вел гостей своего повелителя по широкому проходу, огороженному все теми же серыми стенами, пока впереди не появилось более открытое пространство. Спустя несколько шагов они оказались на рукотворном карнизе, нависавшем над небольшой "ухоженной" долиной, окруженной все той же крепостной стеной. Панорама, представшая перед глазами у Ли, действительно выглядела довольно необычно, а учитывая все предыдущие переживания этого дня, не было ничего удивительного, что даже ученика дзи-додзё со всей его выдержкой и самоконтролем довольно сильно замутило. Удей был более лаконичен, выплюнув остатки завтрака себе под ноги. Къёкецуки в этот пейзаж тоже старались не вглядываться.

— Великие предки Императора, — ошарашено пробормотал Хань.

Соагни, обернувшись к тайпэну, с довольным видом кивнул.

— Во всяком случае, большая часть из тех, что попали в этот мир.

Круглая каменная плита, на которой они стояли, дрогнула и, сорвавшись со своего места, медленно поплыла вперед, чуть-чуть опускаясь по мере движения. Вершины металлических деревьев, ощетинившиеся длинными острыми иглами, послушно освобождали дорогу, давая возможность рассмотреть несчастных жертв, что были растянуты среди железных ветвей. Болезненные раны были не единственным истязанием для духов и демонов, угодившим в этот жуткий дендрарий. Тела многих из них буквально бурлили от того огромного количестве трупных личинок, что шевелилась у них под кожей или тем, что ее заменяло.

— Почему они не кричат? — подавлено спросила Таката, смотреть на Соагни было куда приятнее, чем по сторонам.

— Они кричат, — радостно откликнулся демон. — Все время и без остановки, но даже я не могу наслаждаться так долго столь чудной музыкой. Но если желаете, то я, конечно же, с большим удовольствием уберу заклинание, которое сдерживает звуки, и вы сможете...

— Нет!!! — вырвалось хором у всех пассажиров летающего диска.

— Это место просто прекрасно, — как глухарь продолжал заливаться хранитель парка, не обращая ни малейшего внимания на реакции гостей. — Только самые ничтожные и достойные получают из рук хозяина полное развоплощение, а остальным суждено провести вечность в этих стенах. Порою я даже не знаю, чья участь ужаснее — тех, кто подвергается экзекуции боли и бесконечному умерщвлению, или того, кто прошел через ужас перерождения, дарованного повелителем.

— Какое еще перерождение? — и хотя все остальные спутники смотрели на него как на сумасшедшего, у Ханя была вполне веская, хоть и неизвестная им причина интересоваться такими подробностями.

— Ну, как же, — Соагни махнул свободной рукой, указывая на длинные аллеи, заполненные подвешенными телами. — Разве вы не видите? Все эти черви, личинки, слизни и прочая милая живность. Да, когда-то они были другими, но их воля была раздавлена, и великий мастер получил право сотворить с каждым, все что пожелает. Помню, как это было еще в первый раз. Тот дух мятежного генерала был очень настойчив в своем желании разозлить хозяина, и когда настало время воздаяния, повелитель наполнил тело глупца его же собственными солдатами и офицерами! Но главное, ведь он сохранил их разум, они прекрасно понимали, чем стали и что делают, но не могли противиться инстинктам и голоду, а их бывший предводитель получил возможность ощущать эмоции каждого...

— Здесь совсем нет охраны, — заметила Таката, пытаясь хоть как-то переменить тему этого разговора.

Ли уже и сам пожалел о своем любопытстве, а лицо тайпэна давно побелело как полотно. Удея заметно колотило, но тидань держался, закрыв глаза и шевеля губами, повторяя раз за разом какую-то мантру. Ёми, отчаянно вцепившись в локоть Ханя с такой силой, что изящные пальцы чувствовались даже через броню доспеха, дрожала как осенний лист на ветру.

— Отсюда нельзя сбежать без посторонней помощи, — невозмутимо разглагольствовал Соагни. — Иногда бывшие соратники побежденных предпринимают попытки пробиться в этот сад, но для предотвращения подобного хозяин и поставил меня здесь. Впрочем, даже если они смогут вырвать кого-то из оков, от гнева Шаарад им уже не укрыться.

Каменный диск медленно приближался к дальней стене, замыкавшей кольцо, вокруг долины. Здесь на возвышениях из таких же парящих платформ были установлены столбы, между которых на толстых цепях раскачивались высокие узкие клетки. Большая часть из них пустовала, и лишь в одной было заметно присутствие какого-то существа.

— А это очень особое место! — с еще большим восхищением, чем раньше, воскликнул Соагни. — Здесь мастер хранит для себя тех самых, для кого еще не придумал достойного наказания! Сегодня тут лишь истинная жемчужина его коллекции, поразительный экземпляр! Духа подобной силы и наглости я не встречал с тех пор, как последовал за повелителем в бездну!

Платформа, на которой перемещались гости проклятого полководца, с громким стуком соприкоснулся с тем диском, где содержался одинокий пленник, и сторож демонического сада вновь сделал приглашающий жест, желая продемонстрировать "столь чудный экспонат" вблизи. Сделав над собой усилие, Хань заставил себя пройти те несколько шагов вместе с Соагни, что отделяли их от подвешенной клетки. Не столько из интереса, сколько от желания побыстрее покончить со всем этим "прощальным подарком" Шаарад, тайпэн поднял взгляд и содрогнулся еще сильнее, чем в тот момент, когда только увидел демонический сад во всей его омерзительной красоте.

Ее кожа могла быть бледна и прозрачна, как тончайшая паутина. Ее лицо могло лишиться любого осмысленного выражения, превратившись лишь в призрачную маску. Ее когда-то живые глаза могли померкнуть, потеряв блеск ума и извечной женской лукавости. Но бывший дзи Ли, сын безродного ремесленника и ученик мастера Ю Вея, все равно не мог не узнать ее. В главном парадном зале дзи-додзё их портреты, исполненные кистью искуснейших художников, висели на стенах, вдохновляя учеников на будущее Служение людям, которые, возможно, станут столь же великим и известными. И портрет великой Йотоки из рода Юэ, Ночной Кошки Южного Пограничья, самого успешного и беспощадного завоевателя за всю историю Империи, занимал особое место даже в этом особенном зале.

— Она убила трех сыновей хозяина и подбила двенадцать малых домов на создание союза против Камадо, — Соагни нагнулся к клетке, и его длинная железная морда, больше всего походившая сейчас на рыло сиртакского крокодила, едва не касалась решетки. — Они сошлись в битве над Морем Стонов и истребили несметные рати друг друга, прежде чем скрестить мечи в поединке сильнейших. Она стала первой, кому со времен Черного Оленя удалось ранить повелителя, и он не забыл об этом оскорблении. Он уже долго не может измыслить той участи, что станет достойна...

В тот момент Ли уже не думал. После всего увиденного, услышанного и пережитого за этот короткий день, начавшийся у потухшего костра на ночной стоянке среди бескрайней степи, тайпэн уже просто не мог размышлять логически, просчитывать варианты и делать выводы. Хань просто действовал, действовал так, как призывало его сердце, его душа, пока еще принадлежавшая ему, и все то, что стало основой его жизни за неполный последний год.

Рука императорского полководца заученным четким движение выхватила из ножен короткий цзун-хэ. Сделав полуоборот, Ли, продолжая движение, ударил Соагни в бок, метя между пластин его панциря, нахлестывавшихся друг на друга как чешуя. Клинок на удивление легко и просто вошел в плоть демона и, покрывшись желтым пузырящимся ихором, оставил широкую рваную рану. Соагни неистово взревел, а сзади на него уже набросились къёкецуки, как будто давно ожидавшие чего-то подобного. Хотя возможно, упомянутое мрачное настроение охватило не одного лишь Ли и давно подталкивало к подобным действиям не только его. Как ни странно, мечи мертвых демонов не смогли не то, что причинить вред хранителю сада, но и вообще даже зацепиться за его железную шкуру. Разъяренный демон махнул своей палицей, но то ли из-за непривычки к боли, то ли из-за того, что Соагни никогда и не пытался наносить удары точно, уповая больше на силу и размер, шипастая дубина промчалась над головами пригнувшихся противников, попутно снеся пару каменных столбов и осыпав всех серым крошевом.

Клетка с пленницей рухнула на платформу, а Хань, воспользовавшись поднявшимся пылевым облаком, сразу же бросился поближе к Соагни, чтобы уйти из зоны поражения его грозного оружия. Разъяренный исполин неистово размахивал палицей, оставляя в гладком камне глубокие выщерблины, но тайпэн уже оказался достаточно близко, чтобы вновь пустить в ход свой клинок. В этот раз Ли даже не особенно целился, и отточенная сталь цзун-хэ все также легко и без малейшего сопротивления распорола живот демона снизу по широкой дуге. Безобразные внутренности, вывалившиеся из раны, будто живые, попытались обхватить лезвие кинжала и руку, сжимавшую его, но лишь вяло скользили по гладким пластинам доспеха и бессильно разлетались мелкими обрубленными кусками в разные стороны.

Соагни неуверенно попятился назад, отступая все ближе к краю диска, а его рев, из гневного и озлобленного, постепенно превратился в какой-то испуганный и умоляющий. Воспользовавшись моментом, тайпэн полоснул по запястью гиганта, оказавшемуся поблизости, и демон выронил дубину. Пыль постепенно рассеивалась, но Хань продолжал гнать противника к пропасти. В глазах стража застыли ужас и удивление.

— Только дети и слуги хозяина...

Но и в этот раз ему так и не дали договорить. Удей, появившийся откуда-то сбоку, резко и точно вонзил копье, брошенное Ли еще в самом начале боя, в разверзнутую пасть чудища. Наконечник яри пробил верхнее нёбо демона и ушел глубоко внутрь. Взмахнув руками, Соагни сделал шаг назад и полетел в пустоту. Гигантское тело рухнуло отвесно вниз, молча, без прежних криков и воплей, ломая ветви железных деревьев со звонким неестественным треском.

Не собираясь больше медлить ни минуты, Ли бросился обратно к клетке. Острый конец цзун-хэ вошел в замочную скважину и разрезал массивный механизм, как если бы тот был из тонкой рисовой бумаги. Но этому Хань уже не удивлялся, на подобное у него теперь просто не было времени.

Глава 12.

Каким-то образом им все же удалось вырваться из демонического сада, без явного боя, но и не без скрытых трудностей. Впоследствии никто из тех, кто был тогда с Ли, не любил слишком детально вспоминать о событиях, происходивших в тот день. Возможно, это было невероятное везение, но, скорее всего, извращенная тюрьма Шаарад оказалась банально не рассчитана на атаку изнутри. Очутившись за серыми стенами, им оставалось только бежать, ориентируясь лишь по огненной вершине Камадо, над которой медленно собирался грозовой фронт, и сверкали золотистые молнии. Знакомая дорога, заросшая пожухлой травой, и указательные камни с затертыми письменами вынырнули посредине сожженной равнины, когда черные тучи уже явственно двинулись с места, расползаясь по алому небосводу набухшим полукругом. Возглавил ли погоню сам командующий Ло-тэн или доверил это кому-то из сыновей, ни Хань, ни кто-либо из его спутников не желали этого выяснять. До спасительной пелены искаженного пространства над бездонной пропастью оставалось совсем немного.

Рослую фигуру, сгущавшуюся из воздуха, прямо у них на пути первой заметила Ёми. Ли сумел увидеть демона лишь только тогда, когда тот уже почти окончательно материализовался. Младшая къёкецуки и молодой полководец успели занять позицию между пришельцем и остальными, Таката присоединилась к ним чуть позже, передав свою ношу на руки Удею. Дух Йотоки, невзирая на все случившееся, по-прежнему совершенно не реагировал на окружающие события, и Ханю даже казалось, что ее призрачное тело становится все более прозрачным и неосязаемым. Несмотря на первый порыв императорского тайпэна сразу же после освобождения лично нести Йотоку, старшей из мертвых демонов удалось-таки доходчиво объяснить Ли, что даже с таким малым дополнительным весом он значительно потеряет в скорости и подвижности, в отличие от тех же къёкецуки. К счастью, прогулка в компании Соагни не отравила разум Ханя настолько, чтобы этого не понимать, да и все остальные, покинув сад страданий, постепенно начали приходить в себя.

Существо, преградившее беглецам путь к спасению, выглядело не так внушительно, как хранитель парка или проклятый военачальник, но относительно его истинной природы и происхождения можно было не сомневаться. Вычурный пластинчатый доспех, украшенный тонким орнаментом и изготовленный из странного материала, походившего цветом и фактурой на панцирь речного рака, полностью защищал тело демона с головы до ног. За узкими прорезями рогатого шлема светились багровым огнем провалы пустых глазниц, а единственным оружием неизвестного, кроме крючковатых когтей, был простой обоюдоострый меч, подвешенный у пояса на косой перевязи, состоявшей из таких же черных "живых чешуек", что и весь доспех Шаарад. На самом поясе, представлявшем собой полосу сросшихся роговых пластин, с правой стороны висела большая квадратная сумка, на белой коже которой не было никаких рисунков или знаков.

— Стойте, — сам демон не двигался с места и не спешил обнажать оружие, его голос звучал властно и надменно, но в то же время не оскорбительно. — Прежде, чем попытаться меня убить, выслушайте мое предложение. Никто другой в этом месте уже точно больше не будет разговаривать с вами.

— Если ты хочешь предложить нам сдаться, то лучше заканчивай эти кривляния, — Таката быстро оглянулась на клубящееся грозовое облако, заполнившее собой добрую половину неба. — Нам очень некогда.

— Это я отлично вижу, — кажется, в голосе демона появились нотки сарказма. — К чему размениваться на мелочи, верно, если можно сразу сыграть по-крупному? Если уж разозлить, так обязательно самое опасное существо в пределах досягаемости, да и не просто разозлить, а еще и украсть у него самый любимый трофей, чтобы уж точно повеселиться с гарантией.

— Похоже, он просто пытается нас задержать, — Хань поудобнее перехватил яри, делая шаг вперед.

— Я не настолько глуп, чтобы испытывать Судьбу в поединке с человеком, у которого хватило ума, наглости и сил, чтобы вырвать пленника из запретного сада, — демон резко отступил, держа свои пустые руки на виду. — Я восхищаюсь твоим поступком, человек, но позволь все же узнать, как именно ты собирался пронести свой трофей обратно на другую сторону в привычное тебе бытие?

— Заклятье не препятствует духам, — для себя Ли уже решил, что если собеседник не скажет ничего важного в ответ, то разговор следует завершить.

— Это так, но как долго, по-твоему, продержится столь ослабленный дух в плотском мире? И куда он попадет, едва растеряет остатки сил? — демон явно не импровизировал, свои слова он обдумал еще заранее. — Без материального тела ты даже не сможешь его увидеть, или ты знаешь, как дать ему это тело?

— Допустим, что нет. Что дальше?

— Я могу помочь, в обмен на помощь, разумеется. Обмен будет достаточно честным, человек, даю свое слово.

— Я не знаю твоего имени, как я могу полагаться на твои заверения?