Мало остатков материальной культуры, и густо они перемешаны со следами деятельности раскольников, живших на острове, и пугачевских разбойников. Они тщательно убирали свои жилища — до каменного основания. Узнать бы, куда этот мусор выкидывался. и покопаться... по сей день главный источник информации о жизни предков — это вещи из захоронений и бытовой мусор прошедших веков. Предки ничем от нас не отличаются — выкидывают поломанное и ненужное, что еще годно — приспосабливают к делу, как сегодня, так и десять тысяч лет назад. написать инструкцию, что к чему присоединить, и что бы это значило — в каменном веке никто не догадался, а археологи грядущего пусть, к примеру, попробуют разобраться в назначении артефакта, собранного восьмилетним сорванцом.
Девайс из старого кинескопа, стиральной машинки, выкинутой на помойку за ненадобностью — между прочим, почти работающей, так как собрана она была во времена "застоя", и не в конце, а середине квартала, клавиатуры компьютера и грозди лампочек разного цвета из новогодней гирлянды, фонариков и прочей электромеханической мешанины, увенчанная рулем от битого "фольксвагена". Размещен в подвале многоэтажки, в закутке, оборудованном ребятней под "штабик", перед "устройством" закреплен старый офисный стул. Ну, как — слабо? Мда-с, господа, никогда то вы не видели собранный на коленке, в прямом смысле слова, пульт управления звездолета из "Звездных войн", совмещенный с машиной времени. Темнота!
Взрослые дяденьки и тетеньки сегодня, вполне возможно пишут свои диссертации, руководствуясь сведениями, почерпнутыми из лицезрения таких же "суперпультов", рожденных фантазией первобытных сорванцов, смастеривших из брошенной за ненадобностью матерью прялки, сменившей ее на прядильный станок, дедова каменного молотка, который тот смастерил по случаю утери нормального железного, для того, что бы не тратить времени на поиски подходящего по весу предмета, пригодного для укрепления забора вокруг продуктового склада — пещеры, и кучи костей, валяющихся около того склада в беспорядке, смастеривших "страшную бяку-закаряку, пугающую детей по ночам", и похоронивших эту "бяку", что бы больше не пугала, по обычаям рода, давным — давно пользующегося железом, растящего рожь и пшеницу, разъезжающего на лошадях, пашущего на быках, — в песке около той же пещеры — склада, не брошенной людьми лишь потому, что в ней днем и ночью, зимой и летом, всегда одна и та же температура. Как такая вам гипотеза? А? Молчите? Ну да, тут не скажешь ничего, не то — отправляйте на свалку свои диссертации,, во множестве написанных на данных о многолетних исследованиях "могилы охотника со стоянки Верхняя Опупеловка, относящейся к временам среднего палеолита, и материалов, обнаруженных в захоронении, содержащих несомненные подтверждения гипотезы о крайне низком развитии племен, неиспользовании ими технологий обработки железа и меди, могилы, богатой артефактами — каменными орудиями труда и охоты, частицами тканей (мелкая засранка Синичка уронила платочек в яму, а вытаскивать было лень — старый потому что)." Как-то так, господа, в порядке гипотезы.
Так, или примерно так размышлял молодой человек, разместившийся в палатке, разместившейся неподалеку на равном расстоянии от дизель генератора лагеря и пещеры Святой Веры, где возились помощники археологов — школьники во главе с учителями, Дмитрием Сергеевичем Родиным и Эльвирой Викторовной Петуховой. Впрочем, вторую и учителем пока можно было не называть — так, заготовка на учительницу с пятого курса пединститута, преддипломная практика.
Молодой человек верил, что совершает минимум переворот в археологии, позволяющий на деле заглянуть "в дела давно минувших дней", и оценить "преданья старины глубокой". Безусловно талантливый физик, основываясь на способности кристаллов к записи информации, принимая во внимание гипотезу о том, что информация — изображения людей и животных, к примеру, в пространстве и времени распределяется постоянно в виде световых волн, и может быть записана на окружающие кристаллические структуры, верней — структуры — имеющие в своем составе кристаллы, например таким носителем информации может быть камень или металл. А сигналом к записи — магнитный импульс, возникающий при колебаниях напряженности магнитного поля Земли, в точках наибольшей его напряженности. Эти места называются с древнейших времен "Местами Силы", в России таковыми, являются Аркаим, остров Веры на озере Тургояк, — из известных, а русские церкви сплошь расположены на таких местах. Эксперименты в заброшенных церквях показали что "что-то такое" действительно имеется. Но — большие площади, малое количество приемных приборов, и частые колебания магнитосферы, помехи от электрических приборов вокруг, — все таки, оживленные места, — давали на мониторах расплывчатую картину — тени, неясные мелькания похожих на человеческие фигур, калейдоскоп образов, подобный тому, как если бы на экран проецировалось сразу несколько кинофильмов с разным сюжетом. Аппаратура работала. Но требовалось сразу много факторов, улучшающих возможность настройки — маленькое — относительно помещение, отсутствие электромагнитных колебаний от близко расположенных линий электропередач, и самое главное чистый воздух и много приемников электромагнитных колебаний в этом самом помещении. Все требовалось расставить в строгом порядке и на одном уровне, обеспечить неподвижность в течении длительного времени. Для этого требовалось много помощников — для исполнения "тупой" работы — передвинуть, подвинуть, приподнять по команде, пока сам Вадим юстировал приборный комплекс. Первые опыты, с девятнадцатого июня, начавшиеся при помощи школьников, дали просто шокирующие результаты. Картинка в мониторе показывала размытое изображение берега острова, не могущее появиться, если учесть, что из дольмена берегов озера не видно. Удалось снять плывущего в воде оленя с крупными рогами. Вызывали удивление огромные рога — такие носили только самцы мегалоцерусов, оленей принадлежавших в мегафауне плейстоцена. Вадим на всякий случай сохранил несколько скриншотов. Мелькнули мелкие хищники — похожи на обыкновенных волков, но отличающиеся небольшим ростом и бурой окраской. Скриншоты тоже пошли в память. Людей не показывалось — то ли не жили на острове в это время, то ли еще чего. Одно было ясно — наблюдения надо продолжать. Двадцать второе июня обещало открытия небывалые. Вадим пока остерегался обнародовать свои работы и поэтому с замиранием сердца ждал этого числа — время резкого скачка магнитных колебаний, подтвержденное многолетними наблюдениями, обещало возможность в течении трех-четырех часов подтвердить или опровергнуть его теорию записи изображений и сохранения их во времени, подкрепив их доказательствами. А дальше... воображение отказывалось нарисовать даже минимальные перспективы. Истребовав у руководства полную нагрузку на приборы в течении светового дня, и легко получив разрешение — днем электричество было не нужно почти никому, кроме лаборантов — спектроскопистов, а им хватало и десяти процентов мощности, парень приступил к работе.
Помощники взялись с энтузиазмом — растащили по помещениям дольмена приборы, выверили расстояния между ними под руководством самого автора изобретения, и в час наибольшего напряжения магнитных полей набились в центральный грот, — "позырить, че такое тут будет в натуре",— как выразился один из них, чумазый и верткий, весь как будто на пружинках, мулат Антошка. Впрочем, если не знать, что он — мулат, то есть ребенок от союза белой женщины русской и африканца — приезжего из далекого Сенегала, то... короче, в краю пальм и бананов, парень был бы определенно своим — кожа мальца сияла антрацитовым блеском. "Ништяк", — говорил пацан, если ему при случае намекали на его несколько экзотичное происхождение: "Зато грязь не видно, а вам завидно! А еще у меня дедушка — настоящий православный священник. Хошь, кадилом семейным по балде отоварю?" После этакого введения в этнографию, молодой человек, заинтересовавшийся происхождением "редкостного экземпляра человека разумного" в компании с виду вполне обычных российских школяров, решил, особенно после того, как к заинтересовавшему его парнишке подошли еще двое крепких ребят, постарше, на вид, годов семнадцати, и спросили, какие у "товарища ученого" претензии к их товарищу, дальнейших исследований антропогенеза негроидной расы на территории Российской Федерации не проводить, а вернуться к исследованиям. Ребятня рядом с приборами ему абсолютно не мешала — на работу техники люди рядом не влияли, а польза была очевидной — по его команде, переданной с помощью небольшого радиоприемника, можно было оперативно поменять положение прибора.
Синельников удалился в палатку и ушел из реального мира в виртуальный — по экрану поплыли все более четкие картинки, на которых появлялись отрывочные изображения людей, животных, опять людей, предметов. Электронная фотокамера с частотой до тысячи кадров в минуту фиксировала изображения, не прекращая работы ни на мгновение. Работающая аппаратура издавала басовитое гудение, постепенно повышая частоту и громкость. В какой-то момент шум стал невыносимым для уха человека, появились басовые ноты, переходящие в инфразвуковые колебания. Из-за стен палатки раздались испуганные крики, кричала женщина о непонятных явлениях, происходящих в пещере, звала на помощь кого — то, скорей всего, старшего группы школьников. Звук аппаратов перешел уже в отчаянный визг.
Раздался приглушенный утробный "чавк", и аппаратура остановилась. В палатку по проводам ворвались змейки огня, мониторы компьютеров звонко лопнули, осыпавшись, как сыплется лобовое стекло автомобили, отлитое в подпольной мастерской, на тысячи мелких осколков. Игольников сдавленно икнул, и прижал ладонь ко рту тыльной стороной, как бы пытаясь защититься от того, что готово полезть наружу из разбитых мониторов. Не полезло ничего, но подожженные огненными змейками горящих и плавящихся проводов, стены палатки, на которые перекинулось пламя, моментально сгорели дотла и осыпались черным пеплом. Огненная палатка просуществовала лишь мгновение, и самого Вадика не задела, но привела в полную негодность аппаратуру исследователя природного магнетизма. В первый момент Вадим ни о чем другом не думал, кроме как о своих драгоценных приборах и исследованиях, но несмотря на его беззалаберность, какая то мысль стучалась ему в голову и не давала покоя. Он смутно помнил, что ему помогали дети и учителя. Следовало проверить — что с ними. Если огонь пришел от пещеры — силовой кабель от генератора был в относительном порядке, — то следовало хотя бы посмотреть, к чему привел и чем окончился рискованный, как выяснилось, эксперимент, для учеников и педагогов. Покачиваясь и стряхивая с себя обгоревшие ошметки ткани палатки и обгоревших волос, страдальчески морщась от небольших ожогов, парень потащился к пещере — скиту. В самой пещере не было никого — только запах озона и горячие окатыши спекшегося кремния, подобные тем, что остаются при ударе метеоритов в кратерах. Следов группы школьников не было, как, впрочем, не было и запаха — чего боялся Вадим сгоревшей ткани, или, чего еще хуже — мяса, не валялись — боже упаси, скорченные трупы детей. Кряхтя по-стариковски, он потащился дальше, к палаткам детей — там их не было тоже. "Куда могли уйти двадцать человек?" — задал он себе вполне логичный вопрос: "Если они собирались пробыть здесь, помогая мне и археологам еще минимум неделю?" палатка была не только пуста, но и вещи, которые, собираясь уйти даже на некоторое, пусть короткое время, могли б взять с собой хозяева — на аккуратно застеленных спальных местах лежали рюкзаки, полотенца висели в головах на растянутых бечевках, картонный ящик с посудой был заполнен чистыми мисками и ложками. Всего было две палатки — мальчишечья побольше и поменьше, для девочек. Ни следов поспешного бегства, ни признаков кратковременного ухода не было. Лагерь выглядел так, как в идеале и должен выглядеть хорошо организованный туристский лагерь — ни мусора вокруг, ни окурков, аккуратно — опять же — оборудованные, пардон, отхожие места, кострище с незатейливо расставленными вокруг него бревнами — скамьями (стесаны верхние части) для вечерних посиделок и импровизированная столовая под навесом из палаточной синтетической ткани. Провода, протянутые в разных местах, заботливо и грамотно соединенные и заизолированные, снабженные патронами с лампочками, с плафонами и выключателями, подавали электричество во все места лагеря — вплоть до туалетов. "Хорошо устроились, уютно",— подумал Вадим: "А вот где они сами, любители незатейливого туристского комфорта?" И тут его пронзила простая мысль, испугавшая до нервных судорог — люди во время непонятного хлопка были в пещере, и никуда из нее не отлучались. Были там все! И все — исчезли! Явно — побочное явление его опыта, о котором он не думал, и представить не мог, что подобное может случиться. Нервно посмотрев на механические часы "победа" на запястье, он вздрогнул. До момента, когда закончатся работы на раскопах где сейчас и находятся все сотрудники экспедиции, и появятся первые люди оставалось около четырех часов. Уйма времени, если взяться с умом!
Обезумевший человек метался по бывшему лагерю, лихорадочно обрывая и сваливая на расстегнутый тент, служивший навесом над столовой, вещи детей и взрослых. "Ничего",— успокаивал себя Вадим, если установленный факт переноса повторится — "Это открытие мирового значения. Что стоят двадцать жизней каких-то зауцрядных воспитанников интерната и их умученных бытом учителей! Я тщательно изучу, исследую этот факт, возможно мне удалось таки пробить своим открытием дорогу в иные миры для всего человечества! А они.... Я обязательно упомяну их.... Ну, как оказавших неоценимую... да, совершенно неоценимую помощь при изучении явления... быть может — упомяну..." И еще быстрее выдергивал колья, сметал документы группы, мальчишечьи безделушки, девчоночьи фенечки и косметику, посуду и припасы на полотно тента. Закончив, плотно увязал получившийся огромный тюк веревками от палаток, придирчива осмотрел лагерь — не забыл ли чего, и с утроенной страхом силой потянул ношу вверх в гору, к облюбованной им яме. Яму он засыпал вначале лесным опадом — листьями и хвоей, землей и ветками, все, что нашлось вокруг — пошло в дело, и через несколько минут место перестало напоминать своим видом, что там есть чего ни будь — так, неопрятная куча ветвей и земли, оставленная теми же школьниками при устройстве лагеря, отнесенная учениками в целях санитарных подальше от места стоянки.
Через три часа он уже был снова у своей сгоревшей палатки. Из компьютеров он достал винчестеры, и заменил их на бывшие у него в запасе девственно чистые, с прописанными на них управляющими программами. Готовил на непредвиденный случай — вот он и пришел. Винчестеры с компьютеров, пережившие пожар, с возможно оставшимися записями, многократно обернутые в целлофан — упаковку его он беззастенчиво позаимствовал в разгромленном лагере, нашли приют неподалеку от палатки, будучи тщательно замаскированными под корнями приметной сосны.
