— Это сестра. — обратился Мишка к рапторам. — Звать Шочи. Не обижайте ее...
Рапторы осторожно потянулись к Шочи , жадно рассматривая ее. Мишка вдруг понял что раньше они на нее и не глядели. Стеснялись , что ли? Хугу протянул лапу к груди девушки.
— Что это, сестра?
Шочи сильно шлепнула его по лапе:
— Куда суешь?!! Смотреть можно, трогать нет! — прикрикнула она.
Они расселись кружком, у маленького шалашика из сухих ветвей и стеблей, натасканных нелюбопытным Дхаром, пока другие глазели на гостей из края смертной тени. После нескольких безуспешных попыток Мишки извлечь огонь из себя, предпринятых по просьбе 'товарищей' (к чему товарищи отнеслись снисходительно) Шочи развела огонь зажигалкой. Рапторы во все глаза следили за ней. Костерок разгорелся. Уютно затрещал, выбрасывая вверх, в темно-синее небо снопы искр.
— Вначале было время... — начал Тхор... — и оно текло бесконечно и безначально и текущий , который есть сердце самого течения , наблюдал поток, сливаясь с ним и в нем растворяясь. Увидев же что течение само по себе пусто и мертво, он пожелал наполнить его жизнью. Текущий взял пыль звездную, пыль лунную и пыль солнечную. И сперва бросил в поток пыль звездную. И пыль , несомая временем, свивалась в блистающие вихри и водовороты, прославляющие своей красотой высшую мудрость Текущего. Текущий же сложил песнь о жизни, песнь о рождении жизни и песнь о потоке времени. Свойство же времени таково, что поток его есть поток животворящий. И вот, повинуясь песне Текущего, из пыли звезд родилась земля и вода. Из воды же и земли вышли рыбы и водоросли и жили в воде. И вода наполнилась жизнью и наполнила поток времени. Но земля была пуста и мертва, и недоступна для радости Текущего. Ибо высшая радость текущего дарить жизнь и счастье жизни. И по знаку Текущего вышли на землю водоросли и стали леса. И вышли рыбы большие и малые и стали звери и населили в изобилии леса и степи. И стал мир велик и исполнен жизнью и вместил в себя Текущего. Но вот Текущий стал больше мира в славе и силе своей. И создал другие миры , чтобы вмещали его славу и силу миры многие и чтобы росла беспредельно сила его. И странствовал среди миров и времен, но нигде не был долго. Ибо каждый мир и каждое время в одиночку не могли долго вынести присутствия Текущего.
Но вот увидел, что миры , созданные им погибают. Ибо в одних местах звери хищные пожрали травоедящих и стали голодны и истребляли друг друга. В других же местах травоедящие расплодились несчетно и пожрали траву и вот: мор и глад поразил их.
Тогда Текущий смешал с потоком времени солнечную пыль и лунную пыль, ибо в звездной пыли не было довольно тепла и не было довольно холода, и она была тепла и равнодушна, и не было в ней любви к Текущему и его созданиям. Из Луны же, Солнца и времени, создал он себе Охотников, чтобы охраняли его миры в его отсутствие , и чтобы отнимали там, где много и прибавляли там, где недостаток, и препоручил им все миры свои. И научил Охотников петь песни времени и так менять течение его. И назвал Охотников своими детьми , и назвал своих детей Солнечными, ибо и Луна была в них, но Солнца было больше. И положил такое течение их жизней, что когда Охотник умирает и Солнце покидает его , и остается Луна, холодная,спокойная и ласковая, и уходит он в Лунный мир, в Лунное время.
Таких называют Лунными охотниками. Они светлы, но холодны и им поручена холодная часть миров и времен.
Сотворив же Охотников Текущий стал сильнее неимоверно, ибо сила его вмещалась в душах Охотников, а души Охотников сотворены бездонными и своей песнью они удерживали все миры от разрушения и гибели, и миры приумножали силу , мудрость и красоту во славу Текущего.
И Охотники своей песнью держали в берегах поток времени, насытившийся созданными мирами, великий и грозный. И отводили воды его и подводили притоки и рукава, чтобы не иссяк и не вышел из берегов. Берега же его есть судьба и предначертание. Замысел же Текущего исполнился Тхор умолк и опустил большую голову на скрещенные у колен лапы.
— А дальше? — спросил Мишка. Ему понравился рассказ Тхора, переданный на диво для храйд-лаха, языка охотников, мягким, напевным, словно бы льющимся сквозь запруды и плотины этого твердого и шершавого как крупный наждак, языка, голосом. В нем было какое-то древнее очарование, некий странный магнетизм, увлекающий в такие глубины, для которых сама История — анекдот, каламбур, сам мировой океан — лужица.
— Дальше не будет. Предание кончилось.
Они помолчали. В вечерней тишине, звенящей от скорбных голосов насекомых, поющих в траве, стало слышно как урчит у Мишки в брюхе. Шочи , не меняясь в лице, похлопала его по черному лоснящемуся животу.
Пхыт озабоченно повертел головой, оглядываясь по сторонам —
— Да, верно, поесть бы не мешало. Дхар-брат! А где он?
Дхар, бесшумно проявившись из сумерек, бросил к костру тушку мелкого двуногого завра, напоминавшего индейку.
Глава 18. Каунтер страйк.
— Нет, вот я знал, что мы встретимся. Но не знал, что при таких обстоятельствах. Вот уж точно, в тихом омуте черти водятся...А я ее спасти еще хотел. Вышло же все по-другому...
Мы сидели у угасающего костра. На фоне светлого неба, облаков подсвеченных луной, промелькнул темный крылатый, довольно крупный силуэт. Даже очень крупный.
— Птерозавр? — подумал я. — Ну и птерозавр, да и черт с ним, не страшен мне птерозавр. У меня вон свои завры под боком, еще страшнее.
Стрекотали какие-то допотопные кузнечики или сверчки. Песня у них получалась невеселая. Как-то сразу чувствовалось: они понимают, что впереди еще миллионы лет эволюции. И они сверчали не так как наши кузнецы — стррррр, стрррр, а этак тоненько и печально — суурри-суурри... Я заслушался. Ну может это и не кузнечики были , а какие-нибудь другие насекомые, поди ж разгляди его ночью, мелкого...
Кое-какие припасы у нас были. Да еще наши гостеприимные хозяева выделили нам от щедрот огромный кус мяса. Мясо теперь шипело теперь на огне и так пахло, что запах не оставлял в голове места для мыслей: можно ли это есть. Бифштекс он и в мезозое бифштекс.
— Сейчас бы... — сказал Сидорцов и с такой силой рубанул себя по горлу ребром ладони, что я испугался за его здоровье.
— Ругаться не будешь? — спросил китаец Леша , доставая изниоткуда бутылку 'Пшеничной'.
Сидорцов просветлел лицом и приняв бутылку из рук китайца с хрустом свернул ей голову.
— Пшеничная от Гречаного! — радостно сказал он. — Нет, ругаться не буду. НО и к ордену не представлю. По краней мере не сейчас. Мы пустили бутылку по кругу. На душе потеплело. Надежда и без того не угасала в наших сердцах, но сейчас она окрепла и расправила крылья...
* * *
... Самое главное, не могу понять, как от них потом оторваться? До леса далеко. На что ты расчитываешь?
— Мы нападем на них внезапно, Плакса, у нас есть эти... как сказать? Пугалки!
— Пугалки? Это что? — заинтересовалась Плакса, — что бы мы не думали про наших охотников, после того, как они убили тебя, а твои ученики вынуждены скитаться по лесам и пустыням, но... они не трусы.
Плакса с достоинством приосанилась.
— Не трусы так не трусы, — покладисто согласилась Косма, — мне не надо чтобы они боялись, я хочу чтобы они отвязались от нас. Вот они, пугалки.
Она показала Плаксе свето-шумовые гранаты.
— Вот. Гром и молния. Вот эти штуки. Если бросишь — будет большой гром и молния. Сильней чем от грозы.
— Сильней грозы? Да ладно! — Плакса не поверила, вместе с тем , видно было , что ей до смерти хочется посмотреть на это. — Только они все равно не испугаются, и от нас не отвяжутся. И что мы будем делать потом?
— Потом все в лес. И ты ведешь нас к храму. Но действительно, а если не отвяжутся?
Косма взялась за голову, — вот задачка в самом деле, не для средних умов:мало того , что надо вырвать друзей из лап опасных... очень опасных... эээ... существ, на потом еще надо избежать преследователей, сочетающих в себе тигра, лошадь и собаку... Боеспособных как тигр, бегающих как лошадь, причем ещше и немного летающих, и обладающих собачьим обонянием и слухом. Собаку?!! А это мысль! В комплекте отпугивающих средств были большущие тубы-аэрозоли, с составом , издающим неприятный для пресмыкающихся запах. Наши братья, храйды, — подумала Косма, — конечно не пресмыкающиеся, да, но... — Косма прижала головку тубы и небольшое облачко аэрозоли с шипением вырвалось в воздух. Плакса проворно соскочила с трицикла и отбежала в сторонку, плюясь и чихая.
— Тьфу, что это за гадость?!!
— А как ты думаешь? Они почуют наши следы, если мы побрызгаем этой штукой?
Кончив чихать, Плакса экспрессивно помотала головой:
-Шишки-иголки, да никогда! Это же падаль, хуже чем падаль! Здесь вся дохлятина всего времени! И как будто кедровые игла впились в нос!... Чху!
— Одной проблемой меньше! — вздохнула Косма, — но как все же сделать , чтобы нас не разорвали в первые же секунды? Перестрелять мы их не успеем...
— Да... — Плакса задумалась, — Двадцать пять охотников! —
Сказала она, — словно пробуя слова на вес. — Рука грома не поможет. Она слишком тихая и тусклая. Ты не обижайся, но тех двух охотников ты убила потому что они на тебя не смотрели. Ты очень медленная...Ты еще будешь нажимать этот пальчик, — она указала на спусковую скобу, — а они уже будут есть тебя здесь. — Она похлопала Косму по пояснице. Косма отвернулась от нее и. погрузилась в раздумье.
— Слушай, а храйды чего-нибудь вообще боятся? — спросила Косма, подумав.
— Ничего! — гордо ответила Плакса, задрав нос.
— Ничего-ничего? — Косма лукаво прищурилась.
— Ну... Все живые чего-нибудь боятся... Ну вот хоть грома и молнии. А ты что не боишься грома и молнии?
— Не боюсь. — ответила Косма, совершенно не кривя душой, — а чего их бояться это же просто... — она осеклась, ее храйд-процессор не имел в памяти слов 'разряд атмосферного электричества'... — Я не боюсь и ты не бойся... Но как же тебе объяснить?
Плакса внимательно смотрела на нее.
— Плакса, сестра моя, видела ли ты смолу на стволах кедров? Когда-нибудь, через много миллионов лет эта смола затвердеет и станет красивым камнем, янтарем.
Плакса зевнула, и подперла лапой голову.
— Ыыыаааахххх, красивая сказка, давай дальше...
— И вот если этот камень потереть о... о твои перья, то посыплются такие маленькие молнии и будет тихий треск — маленький гром. Тоже самое на небе...
— Там кто-то трет кого-то смолой по перьям? — спросила Плакса, явно готовясь смеяться.
— Нет , — беспомощно ответила Косма, там просто э..., облака трутся друг о друга....
Плакса покатилась со смеху.
— Ой , не могу, ну ты даешь , сестренка, облака трутся...
Косма обозлилась.
— Кончай веселиться, Змей Горыныч ты комнатный, — закричала оьтна, — короче в громе и молнии нет ничего страшного, трется там кто или не трется, ясно тебе, чудовище?
Плакса приняла позу покорности.
— Ты , это , не рычи на меня , старшая сестра, я тебя люблю. — чуть ли не проворковала она , не поднимая головы, — я думала ты шутишь. Ну ты сказала не бояться, я не буду бояться. С тобой я вообще ничего не боюсь. Но где ты возьмешь гром и молнию?
Косма усмехнулась:
— Меня зовут Черное Небо. Что же, думаешь у меня не найдется парочка хороших молний и громов?
Она показала Плаксе свето-шумовую гранату.
Та с уважением понюхала металлический кругляш:
— Я думала , ты пошутила...
...Стемнело. Они оставили трицикл немного не доезжая до лагеря черных храйдов. Незримо и не слышено порхая в темноте как летучая мышь, Плакса высмотривала что где. Мягко и беззвучно она приземлилась рядом с Космой.
— Твои там! — прошипела она , тыча пальцем в один из костров. — Мои — она хихикнула по-своему, словно кошка подавилась сервелатом, — там! — Плакса указала на второй костер.
Ну, что делаем дальше? — Плакса заинтересованно уставилась на Косму. Та указала на одинокое молодое деревцо, как по заказу торчащее в степи.
— Давай-ка туда!
Они поползли к деревцу, волоча за собой десятка полтора светошумовых гранат завязанных в маскировочную сетку , которой был укрыт трицикл.
— А ты дашь мне громовую руку, — с надеждой спросила Плакса, — я очень быстро смогу пускать гром.
Косма с опаской покосилась на названную сестрицу.
— Да ну тебя, дракоша, еще пристрелишь кого-нибудь. Больно ты горяча. Нагни-ка мне это растение...
Плакса прихватисто взялась за верхушку и тихоньков рыкнув пригнула стволик к земле.
— Ну , теперь держи, — Косма быстро привязала сетку с гранатами к верхушке дерева. Кольца гаранат она закрепила на стволе тонкой и прочной веревкой , той самой веревкой...
По замыслу Космы , дерево как катапульта, должно было швырнуть связку гаранат в лагерь неприятеля. Подрыв гранат, сопровождаемый грохотом и вспышкой , ослепит и оглушит всех, у кого будут открыты глаза и уши. У нее будет минут 10-15 чтобы вооружить пленников и отойти, в сторону леса. Раненных можно будет везти на трицикле. Остальных поставить на джамперы и прыг-скок. Понятно, что для передвижения на джамперах нужен хоть минимальный опыт, но эти — были просто прелесть, усовершенствованной конструкции, доступные и ребенку. Опробовав их, Косма была уверена , что ребята разберутся сразу и без проблем. Да что там, у них просто нет другого выхода. Поскачут , как зайчики...
* * *
...— Уж полночь близится, а Германа все нет...— пропел Саговников нащупывая в кармане шуршащую облатку с кардиопрепаратом. Он был на грани сердечного приступа. Запивая таблетку, он чувствовал как зубы стучат о край стаканчика. Сердце глухо ныло и дергало как больной зуб. Саговников вжался в кресло, сцепил на колене побелевшие пальцы, остановив невидящие глаза на зияющем черном провале терминала.
— Ну-с, ну-с, — пробормотал он, — и в чем же дело? Уже пятнадцать минут. Но это допустимо, так ведь? Допустимо!!! — рявкнул он сам на себя, и тут же мучительно сморщился, беспмощно задрав плечи.
— Допустимо... — прошептал он. — Ну-с, еще пятнадцать минут и тогда уж звоню...
Дверь с грохотом распахнулась, напугав его, и в лабораторию ураганом ворвался контр-адмирал Сидорцов, высокий, складный пожилой мужчина, увенчанный благородной седой шевелюрой, несущий в себе явные черты фамильного сходства с капитан-лейтенантом Сидорцовым, куратор проекта от штаба флота, с белым лицом и большой спортивной сумкой, тяжко оттягивающей плечо.
— Ну!?? Что?!! Доигрались, мать твою!!! — но глянув на перекошенное , с закушенной губой, лицо профессора, на его руки, прижатые к левой стороне груди, он осекся...
— Что с тобой , Дима?
— Ничего, — слабо проговорил тот, — ничего, Володенька, я таблетку уже съел, сейчас подействует... Подождем... Еще пятнадцать минут. Ты же знаешь, может быть погрешность...
— Ты чего это? Ну-ка, стой , я сейчас позову кого... Дежурный!!! — от львиного рева адмирала даже стены задрожали.
— Не надо, не надо, — Саговников слабо помахал рукой, — я сам, погоди, уже лучше, уже...
