Страж морского принца Кн. 1

— Их зовут сиренами, — отчаянно выдохнул рыжий. — Они поют ужас и смерть. Без салту мы не успеем уйти ни в город, ни наверх...

Его лицо искривилось, рыжий со стоном поднял ладони, закрывая ими уши, и оба охранника, будто по команде, повторили за ним. Кари закачался из стороны в сторону, согнулся, и его вырвало в воду.

— Уплывай! — отчаянно выкрикнул принц. — Они не будут разбираться, просто убьют тебя вместе с нами.

— Да кто они? — крикнула Джиад в ответ.

— Смерть, — с трудом проговорил Дару, затыкая пальцами уши. — Они отправляют перед собой ужас и бессилие, а потом плывут следом и подбирают добычу. Люди прыгают с кораблей в воду, услышав сирен, а мы... просто...

Не договорив, он упал на песок, сворачиваясь клубком и тут же разворачиваясь, извиваясь, как обычная рыба, вынутая из воды. Рядом с принцем хватал воду ртом Кари, его глаза закатились под самый лоб, а из ноздрей сочилась кровь.

— Уплывай, — бессильно повторил рыжий. — Дура двуногая... Наверху безопаснее... Греби к берегу, быстро, как сможешь...

Он держался лучше охранников, но трясся, словно в лихорадке. Внизу серебряная волна разбилась о подножье скалы, рыба беспорядочно металась, и вода словно кипела от мешанины тел. Пение нарастало. Джиад поморщилась от боли в голове, но еще хуже был непонятный страх, волнами слабости и тошноты прокатывающийся по телу.

— Да уплывай же! — выкрикнул рыжий, закусив губу до крови и тоже медленно, будто сопротивляясь, опустился на песок, бессильно расстелив по нему хвост. — Твари... подлые... Обидно...

Джиад огляделась вокруг, борясь с дурнотой. Сирены? Случалось ей слышать рассказы о прекрасных девах, заманивающих моряков на морское дно песней, которой невозможно противиться. От такой песни сбежать бы куда подальше, но, может, наверху она звучит по-иному?

Иреназе уже не трепыхались, раскинувшись на камнях и лишь слабо шевеля хвостами, из ноздрей и рта лежащего на спине принца тонкими струйками плыла красная муть.

Джиад глянула наверх. В уши непрерывным стоном лилась приближающаяся песня, и от нее хотелось бежать, спасаться, как перед этим кинулись прочь чуткие салту. Только вот текла смертельная песня со всех сторон, и сверху тоже... Джиад стиснула зубы, не позволяя себе поддаться страху. Бояться нечего. Здесь нет ни диких зверей, ни огня, ни яда в воде, ни врагов, способных убить... Сирены! Они скоро будут здесь.

Трое беспомощных иреназе — легкая добыча. Кто-то все-таки нашел способ добраться до принца? Но ей-то какая разница? Если останется — умрет вместе с хвостатыми. А наверху — свобода! От рыжего проклятья, от надоевшей воды, от унижений и ненавистного ложа в комнате-тюрьме...

Перед глазами плыло, предупреждая: не уплывешь сейчас — потом уже не сможешь. Смерть приближается... Задыхаясь, Джиад попыталась оттолкнуться от камня, но тут же скорчилась, обхватив колени руками, как от удара под дых. Ужас накрыл тяжелой липкой массой, на глаза будто легла мутная пелена... С трудом разжав сцепленные руки, Джиад поднесла ладонь к лицу, беспощадно впилась зубами в её тыльную сторону. Боль на несколько мгновений отрезвила сознание, и Джиад отчаянно прошептала:

— Помоги, Малкавис! Повелитель гроз, твоя жрица в беде!

Глубоко вдохнула и словно наяву услышала спокойный голос наставника:

— У клинка нет страха. У щита нет страха. Ты клинок и щит, чего ты можешь бояться?

— Я не щит, — простонала Джиад, невольно всхлипывая. — Я больше не страж!

— Ты всегда страж, — возразил бесплотный голос. — Стань щитом и клинком, если хочешь остаться собой...

— Щи...том... — дрожа, прошептала Джиад. — Чьим щитом... я могу...

Она сглотнула вязкую слюну, встряхнула головой, заставляя себя разогнуться, стиснула кулаки. Не уйти! Ей все равно не уйти, страх не даст, он превращает ее в обезумевшее животное, кружит, путает... Сирены туманят разум? Значит, разум ей не нужен! Ей... нужно... Ответ пришел ясно и резко, как входящее в плоть лезвие.

Джиад рванулась к рыжему, перевернула его. На поясе — короткий нож, который в воде даже не метнуть. Копья-трезубцы охраны так и остались на уплывших салту. Нож! Большой нож Дару, которым тот разжимал кольцо цепочки. Она торопливо потянула за плечо тяжелое вялое тело охранника, с трудом заваливая его на спину. Лицо Дару исказил страх, глаза были плотно зажмурены.

Нож, выхваченный из ножен, удобно лег в ладонь. С широким, прекрасно выкованным лезвием почти в две ладони длиной, он был похож на обычные охотничьи ножи земли, только рукоять не из рога или дерева, а серебряная. Джиад взвесила нож в руке. И что она сделает с неведомыми сиренами одним ножом? Ах, если бы можно было просто уплыть! Но стоило подумать о бегстве, липкая тень ужаса снова наползла на мысли... Не думать! Ни о чем... не думать...

Джиад огляделась, чувствуя, что времени все меньше. Шагах в пяти скалу рассекала надвое широкая щель. Она наклонилась, обхватила бессильно обмякшего принца, отталкиваясь ногами от камня, потянула его к расщелине.

— Дура-а, — простонал в полузабытьи Алестар. — Не помо-ожет...

— А что поможет? — зло огрызнулась Джиад. — Кто они? Ты знаешь? Расскажи хоть что-то!

— Отец... — прошептал рыжий. — Он будет здесь... только не успеет.

— Король? Как он узнает?

Джиад затащила рыжего к самой расщелине, принц тяжело повис у неё на руках, не сопротивляясь, но и не помогая ничем.

— Как король узнает? — рявкнула Джиад, от души влепив рыжему оплеуху. — Говори!

— Кровь... — рыжий вяло мотнул головой, то ли уклоняясь, то ли пытаясь очнуться. — Моя кровь... зовет его...

Джиад глянула на багровую муть, сочащуюся из уголка рта рыжего. Магия иреназе? Ладно, это уже что-то. Если король почует, что сын в беде, он поспешит сюда. Значит, надо только продержаться подольше.

— Кто такие сирены? Какие они?

Но рыжий окончательно ушел в забытье. Запихнув его в расщелину, Джиад вернулась за охранниками. Перетащила их поближе к щели, где места уже не было, затянула за камни, пытаясь хоть как-то скрыть... Сняла с пояса Кари второй нож, близнец первого, сорвала с обоих охранников ремни и наспех обмотала ими руки и торс, жалея, что под водой не смастеришь пращу: камней-то под ногами навалом.

Ужас накатил всепоглощающей волной, как прибой, сбивающий с ног и тянущий куда-то. Застонав, Джиад распласталась на камнях, вцепившись в них пальцами, прижавшись телом. Прикрыть уши? Не поможет. Страх рождался где-то внутри, тошнотворно плескался в теле и разуме, скручивал судорогами и накрывал пеленой, пытаясь превратить в дрожащее и визжащее животное. Застонав, она ударила ладонями по камням, снова отрезвляя себя болью. С трудом вспоминая нужную сутру, проговорила тусклым, еле слышным голосом:

— Страх — первый враг воина. Страх — главный враг воина. Победив себя, ты победишь страх. Победив страх внутри — победишь врага снаружи. Если не можешь победить страх, сделай его другом. Пусть он гонит кровь быстрее, пусть пришпорит твое тело и очистит разум от лишних мыслей. Это тоже победа. Ты воин. Ты правишь страхом, а не он тобой...

Помогало плохо. Она сама не знала, чего боится, и потому, когда из-за скалистого края вылетели два гибких серебряных салту с парой всадников на каждом, на миг растерялась. Но лишь на миг! Потому что это был настоящий враг, из плоти и крови, а не бестелесный ужас, который как ни старайся — не поразишь.

Да, на прекрасных дев эти создания не походили совсем. Больше всего они были похожи на иреназе, но искаженных, будто бог, лепивший прекрасного морского жителя, разгневался и несколькими движениями исказил форму плоти. От иреназе остались лишь длинные блестящие хвосты, да и те заканчивались не пышными веерами, а широкими кожистыми плавниками. Тело тоже было человеческим, а вот голова — длинный череп, обтянутый кожей без волос, вместо лица — безносая маска с узкими щелями-глазами. Один из сирен открыл рот, и Джиад увидела пасть, полную острых треугольных зубов на зависть любому салту.

— Двнгх, — прошипел сирена или сирен — попробуй его разобрать. — Ооткд здсь двнгх?

Они разговаривали! И даже на языке, который вполне можно было понять! Джиад вслушалась, разбирая в мешанине шипенья слова. И вдруг поняла, что больше не боится! Страх куда-то ушел, растворился, и это было даже понятно, ведь Дару сказал, что сирены посылают ужас перед собой, чтобы обессилить добычу. Теперь же они здесь — и ужас им больше не нужен. Ах, будь у неё больше времени, чтобы приготовиться!

— Двнгх нннужн, — выплюнул второй. — Уубть всхх.

'Двуногая не нужна, — с отчаянным злым весельем перевела для себя Джиад. — Убить всех'. Что ж, попробуйте. Вот только у двуногой есть чем вас встретить. И в отличие от рыжего вас убивать не запрещено.

Она поудобнее взяла в левую руку нож, второй воткнула в песок у ног. Сирены держали короткие копья с широкими наконечниками, больше похожими на остроги, в левой руке. В левой! Что ж, пусть пока думают, что она тоже левша. Может, кто-то подставится справа?

— Иирнз в камнн, — прошипел первый. — Двнгх мешшшт.

— Я еще не начинала мешать, — усмехнулась Джиад, отплывая немного назад и вбок, загораживая щель. — Что, привыкли справляться с беспомощными?

Вот теперь это был правильный страх! Страх-предвкушение, страх — отец осторожности и готовности драться изо всех сил. Сирены, переглянувшись, расплылись полукругом, подплывая одновременно.

— Сжрру серрдццц, — прошипел второй, тот, что велел убивать всех.

— Давай-давай, — ласково позвала Джиад. — Может, попробуешь один-на-один, селедка тухлая?

Сирен распахнул острозубую пасть в ухмылке. Благородством он явно не страдал. Ну, никто и не надеялся... Подняв копье-острогу, сирен замахнулся, и Джиад увидела, что древко из длинной белой кости держат пальцы с кожистыми перепонками, как крылья у летучих мышей. Удар! Еще три копья взметнулись одновременно, одно она отразила лезвием ножа, второе приняла вскользь на ременную обмотку с бляшками на правой руке, еще от одного просто уклонилась, но четвертое царапнуло кожу на плече, едва не пригвоздив её к скале.

Оглушительный взвизг раздался из раскрытых пастей. Джиад поморщилась, открыв рот, чтоб не так резало по ушам, сжалась в комок и тут же распрямила ноги, выстреливая себя навстречу трем копьям: четвертое так и осталось торчать в скале, вывернутое из руки сирена-неудачника. Вот когда вспомнился внутренний дворик и боль в мышцах, заново вспоминающих, как работать в плотной воде. Если б не эти несколько дней — уже бы погибла!

Сирены, став осторожнее, кружили вокруг, явно примеряясь. Джиад повела плечом, пытаясь определить, глубока ли рана. Лишь бы лезвие не было отравлено! Морская вода щипала неимоверно, жгла огнем, но кровь текла в воду несильно. Сзади, в расщелине, послышался стон и шевеление: спиной она почувствовала волну.

— Сиди там! — приказала Джиад, не оборачиваясь и молясь, чтоб у принца хватило ума послушаться.

Толку в драке от полумертвого рыжего не будет никакого, а вот прикрывать его придется. Мелькнула мысль, что если цель сирен — принц, то, отдав его, можно спастись самой и спасти охрану. Джиад даже позволила себе несколько мгновений посмаковать ее, пока удобнее перематывала выбившийся конец ремня, прижав его обручальным браслетом. Но нет, глупо. Сирены сначала возьмут рыжего, потом примутся за остальных — чуют свою силу. Она усмехнулась про себя, вспомнив, как мечтала прибить паршивца. Да, сама убила бы. Наверное... Даже наверняка — убила бы. Но равнодушно выдать того, кто даже защититься не может? И еще неизвестно, что тогда будет с охраной. Может, они отвечают за принца жизнью?

— Не высовывайся! — рявкнула она, снова услышав шевеление. — Одна я их удержу, а с тобой — нет!

Именно этот момент сирены выбрали, чтоб снова ударить. На этот раз одна трехзубая острога пошла Джиад в грудь, вторая нацелилась в живот, третья — в ноги. Спасло, что третий бил, как в хвост, забыв, что ноги можно раздвинуть, и трезубец ударился в скалу между ног Джиад немного выше коленей, сломавшись. Первую острогу она приняла на предплечье с браслетом, вторую же перехватила рукой, потянула древко на себя и дальше, выворачивая из руки сирены. Ухнув от неожиданности, тот выпустил оружие, и Джиад, дернувшись в сторону, выдернула еще одну острогу, самой первой застрявшую в скале.

— Дай мне... — послышалось из-за спины слабо, но упрямо.

— Если только по роже! — предложила она, стараясь присматривать за всеми четырьмя противниками. Двое безоружных сирен кружили теперь сверху, поднявшись над скалой и явно что-то замышляя, пока двое других подбирались спереди. — Я тебе велела там сидеть!

Удар двух острог спереди и двух хвостов сверху слился в один тяжелый всплеск, почти оглушивший и ослепивший Джиад. Пригнувшись, она попыталась увернуться от мощных лопастей сиреньих хвостов, наугад ткнула вверх острогой и попала, судя по визгу. Но тот же пробитый хвост рванулся так, что острога обломилась, оставив ей костяной штырь ладони в три длиной.

'Маловато я отлежалась для такой драки', — устало подумала Джиад, отбиваясь от круговерти трех оскаленных пастей, мелькающих острог и взбивающих воду хвостов. Удар — на нож. Другой удар — на острие трезубца. Еще — увернуться. Увернуться — и ткнуть острогой! Второй сирен взвыл, извиваясь — из его брюха торчала острога Джиад, оставшейся с одним ножом против двух вооруженных противников. Сзади простонал что-то рыжий, неумолимо выбираясь из убежища, дурак проклятый. Джиад развернулась, приготовилась...

Всплеск, удар хвостами! Пригнувшись, она выхватила торчащий нож из песка и воткнула его в удачно мелькнувший рядом широкий хвост. Дернула, не давая унести, кувыркнулась в волне, уходя от оскаленной пасти, немного не успела — по левому предплечью разлилась острая боль. Вода вокруг мгновенно помутнела, и двое сирен — один целый и один раненый — жадно всхлипнули, в едином порыве качнувшись вперед.

'А ведь они людоеды, — с холодной ясностью поняла Джиад. — Вот зачем им морячки, а вовсе не для любовных забав, как рассказывают в трактирах. Про 'сожрать сердце' это не для красного словца было сказано'.

Она выпрямилась, сжимая теперь два ножа. Не самый лучший расклад, конечно. Ремни на туловище и предплечьях пока еще спасали, но против пары острог... 'Добьют, — все с той же ледяной безнадежностью поняла Джиад. — Вымотают и добьют. Жаль, не успеет король...'

Но вместо того, чтобы снова кинуться, тот сирен, что командовал остальными, поднял ко рту руку, в которой что-то блеснуло. Снова неслышным звуком затрепетала вода — Джиад поморщилась от боли в ушах — и снизу, из-за скального основания, поднялось два силуэта, сначала показавшиеся салту... Нет! Это были... взрослые салру! Те салру, что, якобы, не приручаются. Серебристые длинные тела с черной полосой по хребту, удлиненные, по сравнению с салту, морды. И упряжь! 'Сильнее и умнее', — вспомнила Джиад слова принца, спокойно понимая, что это — конец. Если сирены, оставив мысль взять её сами, натравят салру, проще самой перерезать себе глотку — быстрее и милосерднее будет смерть. Иначе разорвут на кусочки, как несчастную Кассию. Везет же рыжему терять любовниц в звериных зубах...