— Господин Мармик, не удивляйтесь. — Заговорил Шурик. — Человек новенький, понятия не имеет ни о нас, ни о наших взаимоотношениях. Знакомьтесь, полковник тайной канцелярии, секретный агент, Заведующий отделом кадров городской мэрии, начальник контрразведки по совместительству, любимчик нашего мэра, а кое-кто утверждает, что друг детства господин Мармик. Сторожил нашего города, один из аристократов, которых так не любит шкипер и корчмарь Кособочко, что у западных ворот. Возможно потому, что сами они не аристократы. Хотя!.. Смотря как на это посмотреть. Если по духу то, как сказать. По наследству, насколько я помню, этот чин не передавался. Может быть, я ошибаюсь. Потому как "белая кость" или "аристократическая порода" видимо оттуда вышли.
— Маленькая справка, я не отношусь к местной аристократии, но признаю её существование. Пусть воображаемое, но оно существует, точно так же, как и элита общества. — Закончил господин Мармик.
— Так что это Вам должно открыться? — Спросил граф.
— Предназначение, и никак не меньше. — Усмехнулся Шурик.
— Ого! Знаете, а ведь каждый человек может и должен обладать намерением. Тем самым намерением, о которых говорили мексиканские индейцы в романах знаменитого Карлоса Кастанеды. Эти индейцы объясняли, что в жизни каждого есть место для его собственного намерения, его собственной миссии, его собственной мечты, Ведь именно для воплощения собственного намерения — или мечты, или предназначения — каждый человек, собственно, и явился на этот свет.
— Граф, когда это Вы успели ознакомиться с трудами великого Карлоса Кастанеды? — Поинтересовался Шурик.
— А я и не знакомился. Просто где-то читал, вот и сделал вывод.
— или за Вас сделали?
— Ни в коем случае. Я прочёл и согласился. А раз я согласился, то это и моё мнение.
— Но, как же Вы могли делать выводы на основании чужих высказываний?
— А почему я не имею права этого делать? — Нахмурился граф.
— Я не сказал, что Вы не имеете права делать что-либо, я лишь спросил, как Вы можете делать выводы, не ознакомившись с первоисточником?
— Но, Вы же делаете это?
— Ну, я это совсем другое дело. Я среднестатистическое большинство. Мне можно иметь такую роскошь, как не иметь собственного мнения, или точнее, соглашаться с чужим.
Тут я не выдержал и грубо перебил их.
— Вы упомянули Карлоса Кастанеду — писателя, который был символом целого поколения "революции 60-х" во всём мире. Спустя десятки лет он вновь стал популярен — на этот раз в России. Что за секретом он владел?
Странная компания переглянулась.
— Я не знаю секрета Кастанеды. Да, для нас он был настоящим идолом. Он оказал на меня огромное влияние. Он был частью той грандиозной революции, которую пережили мы все в 68-м году и вообще в те удивительные годы. Но сейчас многое изменилось. Да, в определённый период моей жизни он сказал мне и моим друзьям: "Внутри каждого из вас есть воин света!". Мы не сразу это поняли: мы тогда все говорили о любви, мире, вечном, о том, как достичь всеобщих идеалов для всех людей на свете. А он встал и сказал: "Нет-нет-нет, ребята! Вы не о том! Да, вы можете думать о вселенской борьбе за мир и против войны, но, прежде всего, — каждый из вас — каждый в отдельности — воин. Думайте не о сражении вообще, а о тех, кто сражается. И станьте одним из сражающихся. Станьте воинами внутри себя. Каждый из вас — это воин света. Не забывайте об этом!". Вот что он сказал. И это было очень важно.
— О! господин Ладожский! — Воскликнул Шурик, и сдвинул свой стул ближе к углу, давая место за столиком подошедшей молодой женщине, с которой я был заочно знаком по кухне Иски Нюмовны.
— Джину! — Крикнул Ладожский и повернулся ко мне. — Господа, давайте знакомиться!..
— Нет. — Остановил его седой. — Знакомится мы будем позже, а пока...
Он сунул руку за отворот пиджака и, достав оттуда конверт, протянул его мне со словами:
— Это Вам.
Лицо его при этом было очень печальным.
— Спасибо. — Поблагодарил я и попытался спрятать письмо.
— Нет, нет. — Запротестовал седой. — Прочтите немедля. Иначе Вы ничего не поймёте.
Я пожал плечами и распечатал. Внутри оказалась маленькая записочка с коротким текстом от руки. Мне никогда не доводилось видеть его почерк, поэтому в любом другом случае мне б никогда в жизни не догадаться, да и не стал бы я этого делать. Но текст! Форма, и содержание!
"Вот и всё, друг, меня больше нет...
Я познал мирозданья секрет...
Будь надеждою вечной согрет.
Разыщи, слышишь, город, которого нет!
Там найдёшь и покой, и уют.
Там всегда до последнего ждут.
Даже если уйдёшь в мир иной,
Всё равно разыщи город мой!..
Помни, что он не для всех!".
И в углу корона в чёрном овале, нарисованная второпях.
— Что Вы хотите этим сказать??? — Медленно, растягивая слова так, чтоб они казались длинней чем на самом деле, спросил я, отрывая взгляд от листка.
Над столом повисла гробовая тишина. Ответа не последовало. Да он и не нужен был. Всё и так было ясно. Он спас меня ценой собственной жизни. Человек, которого я никогда в глаза не видел. Не то, чтоб в жизни, даже на фотографии.
— Как это случилось? — Спросил я, прекрасно понимая, что ответа не будет.
Эпилог
Город жил своей жизнью, как будто ничего не произошло. Спешащие по своим делам пешеходы, роскошные витрины, очаровательные лица кинозвёзд на афишах, обклеенные объявлениями остановки городского транспорта, пустые, по случаю раннего утра, мусорные урны... Ещё вчера все спецподразделения стояли на ушах, а сегодня!.. Тишь да благодать!!!
Я посмотрел вверх. Над головой простиралось высокое прозрачное небо, чистое, синее, без единого облачка, даже без птиц — над офисным зданием. "Странно, — подумалось мне, — куда подевались птицы?".
Я поднялся по мраморным ступеням к зеркальному входу. "Хм!.. "Мраморные ступени" — это круто! Обычная мраморная крошка. Если дела пойдут хорошо, тогда Семён Иванович разорится и на настоящий мрамор. Может быть, даже парочку скульптур поставит у входа", — думал я, распахивая зеркальные двери.
В холе царила тишина. Охранник на входе глянул на меня и тут же отвернулся, даже не спросив пропуск.
Я миновал рамку и направился к лестнице. Происходящее настораживало. Что-то всё-таки случилось за моё отсутствие. И, по всей видимости, не очень хорошее.
В приёмной сидели двое — охранник и блондинка-секретарь. Первым меня заметил охранник и вытаращился, как на нечто сверхъестественное. Девушка же бросила быстрый взгляд и уткнулась в монитор, но тут же спохватившись, подняла голову и так же уставилась на меня.
— Доброе утро. — Поздоровался я.
— Доброе! — Ответили они хором.
— Семён Иванович у себя?
— Да. — Кивнула блондинка.
Я подошёл к двери и взялся за ручку, когда секретарь опомнилась:
— Я доложу!..
— Не стоит. — Усмехнулся я. — Работайте. Я не столь значимая персона, чтоб обо мне докладывали.
В кабинете было прохладно. Тихо работал кондиционер. Директор сидел за своим столом и что-то читал с монитора, время от времени делая пометки в блокноте, лежащем у него под правой рукой. На вошедшего он не обратил никакого внимания, лишь недовольно поморщился, и, не отрывая взгляда от экрана, немного раздражённым голосом поинтересовался:
— Почему без доклада?
— Докладываю. — Сказал я. — Готов приступить к своей непосредственной работе. Прошу разрешения сделать краткое ознакомление с обстановкой и отлучится в общежитие, дабы привести себя в порядок. Завтра с утра я буду готов полноценно выполнять свои должностные обязанности. А сегодняшний день можете засчитать мне как отгул. У меня их там скопилось!.. На полгода хватит!..
По мере моей речи директор, оторвавшийся наконец от монитора, уставился на меня, что говорится, во все глаза.
— Семён Иванович, — оборвал я свою пламенную речь. — Что случилось? Почему вы все смотрите на меня, как на кладбищенское приведение!
— А ты и есть кладбищенское приведение. — Сказал директор, не меняя взгляда.
— В каком смысле? — Растерялся я.
— В самом, что ни на есть, прямом.
Семён Иванович поднялся из-за стола и направился ко мне. — Ну, что? Жив?!
— В каком смысле?
— Да что ты заладил: "В каком смысле, в каком смысле"?! В таком!
Он подошёл вплотную и обнял меня.
— Живой, зараза! Живой! — Бормотал он, крепко прижимая меня к своей груди.
— Да что случилось-то! Объясните, в конце-то концов!!! — Взмолился я.
— Проходи!.. Садись!.. Сейчас всё расскажу!.. Есть хочешь?
— Да нет. Чайку бы выпил. Очень пить хочется.
— Сейчас сделаем!.. По пятьдесят капель за возвращение?..
Не дожидаясь моего согласия, он, ткнув пальцем в селектор и не утруждая себя наклонами к микрофону, проорал:
— Чай, да покрепче. И бутербродов парочку. Если есть икра, с икрой. И быстро.
Распахнув сейф, он извлёк на свет бутылку квинтовского и два бокала. Вернулся к столу, и принялся распечатывать.
— Семён Иванович! Я же не президент?! — Запротестовал я.
— Ты дороже любого президента. — Торжественно провозгласил директор, наполняя бокалы на треть. — Бери!
Я поднял бокал. Понюхал.
— Семён Иванович, коньяк пить вот так?!
— За возрождение! — Перебил он меня, и выпил.
Мне ничего не оставалось делать, как последовать его примеру. Коньяк был великолепен. В кабинет вошла блондинка с подносом, на котором красовались две тарелочки с тремя малюсенькими бутербродиками на каждой.
— Вовремя. — Сказал директор, беря один.
Секретарь бросила укоризненный взгляд, и поставила поднос на стол.
— Кофе сейчас будет. — Сообщила она официальным голосом.
— Спасибо. — Поблагодарил Семён Иванович, с набитым ртом. — Только я заказывал чай.
— Извините. Будет чай. — Исправилась секретарь, всё так же обвиняющим взглядом уставившись на директора.
— Ну что смотришь? — Не выдержал тот. — Я такой же, как все. И мне не чужды пороки обыкновенных смертных. Я сам один из таких. Иди, не стой столбом.
Девушка фыркнула, и, обиженно стуча каблучками, покинула кабинет.
— Эх! — Вздохнул директор. — Жаль!.. Жаль!.. Такого секретаря, как Мариэтта Трофимовна уже не найти.
— Так что же всё-таки случилось? — Попытался выяснить я.
— Ты на календарь давно смотрел?
— Хм!.. Только вчера.
— А вчера — это когда?
— В каком смысле?
— Да что ты заладил: в каком смысле, в каком смысле?.. В самом прямом. Вчера, по-твоему, какое число было?
— Хм!.. Кажется 27-ое июня...
— Кажется, или точно?
— Семён Иванович, хватит играть в угадалки. Если сегодня 28-ое, то вчера было 27-ое. Я же только вчера прилетел из Франции. У меня и билеты есть.
Я сунул руку в карман. Там было пусто. Директор сочувственно смотрел на меня.
— Ты же все документы мне передал. Нет у тебя ничего. — Сказал он, берясь за бутылку.
— Блин!.. Совсем забыл.
— Не мудрено. Бери.
— Может, сначала расскажете? — Попробовал возразить я.
-Ты сначала выпей. Легче будет перенести.
— Что, перенести?
— Пей. За твоё здоровье! — Провозгласил директор, касаясь краем бокала моего бокала. — А оно тебе понадобится!.. Ой, как ещё понадобится...
Мы выпили. Я взял бутерброд с тарелочки и принялся жевать. Хлеб был свежим и вкусным. Тут я почувствовал, что очень хочу есть.
— Ладно, Семён Иванович, давайте, рассказывайте. А то мне ещё обойти всех админов надо, проверить аппаратуру, технику, в общежитие смотаться. Себя в порядок привести, отдохнуть, выспаться, и завтра на работу.
— Да, ты прав. Сколько не тяни, а рассказать придётся.
Он протянул руку, взял со стола перекидной календарь и протянул мне. Я посмотрел на число. Там красовалась цифра 10.
— Не понял? — Переспросил я.
Директор взял со стола свой мобильный телефон, нажал пару кнопок и протянул мне. На экране светилось: "10 августа".
— В каком смысле? — Растерялся я.
— В таком. Тебя не было полтора месяца.
— Как это? — До меня никак не доходило.
— Откуда я знаю? Тебя считали безвести пропавшим. Велись розыски, но, увы! Всё безрезультатно.
— А как же террористы? Людей хоть отпустили?
— Отпустили. Конечно, отпустили. — Успокоил меня директор. — Куда им было деваться?.. Давай, ещё по одной.
Он разлил остатки по бокалам. Взял бутерброд, посмотрел через него на свет. Вздохнул.
— Давай. За тебя.
Мы чокнулись. Я выпил, и тут же почувствовал нарастающий шум в голове. Вошла секретарь с подносом, принялась расставлять чашки на столе.
— Спасибо. — Поблагодарил Семён Иванович, кивнув на дверь. Обошёл стол и опустился на своё обычное место.
— Присаживайся, давай. Хватит торчать у меня перед глазами.
Я подтянул стул и сел, придвигая к себе чашку чая.
— Так что же произошло? — Снова спросил я.
— А кто его знает?.. Тебя увезли. Эти твари покинули здание, извинились, ехидненько, и исчезли, как их и не было. Нас тут же окружили заботой... Примчались эмчеэсники, скорые!.. Растащили кого куда!.. Явились безопасники. Допрашивали всех подряд. Чего искали, чем интересовались, лично я так и не понял. На следующий день появился твой Лёша. Принялся налаживать работу. Вот, пожалуй, и всё.
— Ладно, Семён Иванович, что-то я Вас не очень понял. Пойду-ка я к ребятам, может они лучше объяснят.
— Ты понимаешь?.. Тут вот какое дело!.. Ммммм!.. Я вчера подписал приказ о назначении твоего сменщика на твою должность. — Заметив моё недоумение, он быстро добавил: — Откуда я знал, что ты вернёшься?! Ты только не подумай, что я тебя списал. Ни в коем случае! У меня новая должность теперь имеется. Ты как раз на неё пойдёшь.
— Кем?
— Начальником информационно-аналитического центра.
— Я не аналитик. — Возразил я.
— А тебе и не надо заниматься аналитикой. Твоя задача информация и всё связанное с ней. Теперь оба отдела: информационный и аналитический в твоём полном распоряжении. Отныне ты являешься моим заместителем, наравне с Самуилом Исмаиловичем и Матвеем Петровичем.
— Только что придумали?
