— Знаешь, ты им понравилась. — Заговорщицким тоном прошептал Эдвард. — Эсми особенно.
— Ты серьезно? По-моему я их как раз наоборот очень насторожила.
— Ну не без этого. Зачем ты намекала, что не человек?
— Думаешь, стоит это скрывать?
— Пока не знаю. Но так в лоб говорить не следовало. — Прозвучало это достаточно укоризненно.
— Поздно боржомчик пить, когда легкие отваливаются.
— Что?
— Уже сказала и назад мои слова не вернёшь. Так что теперь переживать.
— Пожалуй ты права. В любом случаи они будут довольны, если доволен я. Эсми приняла бы тебя, даже окажись ты хромой и косоглазой.
Ага, заметила. Особенно её заинтересованность моим запахом. Да и "Надеюсь, что ты, Эдвард, знаешь, что делаешь", тоже звучало очень приветливо.
— Тебе виднее. — Уклончиво согласилась я.
Музыка становилась все тише и медленнее, но финальные аккорды оказались неожиданно грустными, и резкая последняя нота больно кольнула по сердцу.
В холле повисла тишина.
— А почему такой грустный конец? — тихо спросила я.
— Как ты сама думаешь?
— Может это ещё не все и ещё будет продолжение?
— Все может быть. — Почти неслышно ответил он и громче добавил. — Давай я покажу тебе дом.
На первом этаже смотреть было особенно нечего, и мы поднялись на второй.
Стилистика светлого дома сохранялась. Молочно белоснежные стены как в Доме Совещаний. Как в моей комнате. Или как праздничная одежда Повелителей, столь ненавистная моему отцу.
— Комната Розали и Эмметта, комната Эллис и Джаспере, а в конце коридора кабинет Карлайла. — Показывал на закрытые двери Эдвард.
Глянув в указанном направлении, у меня вырвался нервный смешок. Такого я в их доме увидеть, явно не ожидала.
— Можешь смеяться. Вот уж действительно парадокс!
Над дверью в библиотеку, резко контрастируя на белой стене, висел приличных размеров деревянный крест. Смех рвался наружу, но я мужественно с ним боролась. Если в доме "упырей" на почетных местах находятся религиозные предметы, то над этим смеяться грешно.
Верующие "упыри" — это же надо!
— Оригинальное украшение. Вот уж точно не ожидала такое увидеть. Похоже он достаточно старый. Семейная реликвия?
— Семнадцатый век. Крест принадлежал отцу Карлайла. Тот сам вырезал его для прихода, в котором служил.
— Он был церковным служителем?
— Да, католическим священником. Смотрю цифры тебя не сильно удивили.
— Карлайлу где-то 350 лет. Так почему возраст креста должен меня увидеть?
— С чего ты взяла, что ему 350 лет?
— Я не угадала? Обычно я хорошо угадываю возраст по глазам.
— Тогда сколько лет мне?
— Ты чуть моложе моего отца. Значит где-то около ста. Или я не права?
— Угадала. Так твоему отцу сто лет? А сколько матери?
— Сто двенадцать, если быть точной. Маме пятьдесят пять, она ещё достаточно молода, хоть и стареет быстрее отца.
— Сколько же вы живете?
— Наш народ в большинстве своем живет около пяти сотен лет. Такие как мой отец доживали до тысячи. Сколько проживет мама, непонятно, все-таки она полукровка, но думаю, что ещё лет триста у неё в запасе точно есть.
— Значит, ты проживешь тысячу лет?
Я пожала плечами.
— Пока не знаю, я сейчас нахожусь в пограничном возрасте. Если доживу до девятнадцати лет, то будут неплохие шансы дожить как минимум до пятисот.
— Почему такая большая разница?
— Свойство организма. Давай сменим тему. Лучше расскажи мне про свою семью. Сколько на самом деле Карлайлу?
— Он недавно отпраздновал трехсот шестьдесят второй день рождения. Ты оказалась очень близка к правде. Карлайл родился в Лондоне примерно в 1640 году. Мать умерла при родах, и Карлайл остался с отцом, который твердо верил в существование зла и возглавлял облавы на ведьм, оборотней и ... вампиров.
Я непроизвольно поморщилась. О как это знакомо.
А Эдвард продолжал свой рассказ.
— Они сожгли сотни невинных людей, потому что тех, на кого устраивались облавы, поймать куда труднее. Потом он поставил главе рейдов своего послушного сына, который оказался настойчивее и умнее отца. Тот нашел настоящих вампиров, которые жили среди нищих и выходили на охоту по ночам. Итак, вооружившись факелами и горячей смолой, — зловещим голосом настоящего рассказчика продолжал Эдвард. — Люди собрались у логова вампиров. Наконец появился первый.
История обещала быть кровавой.
— Это был обессилевший от голода старик. Почуяв людей, он тут же предупредил остальных и бросился бежать, петляя среди трущоб. Возглавил погоню двадцатитрехлетний Карлайл. Старик мог легко оторваться от преследователей, но, по мнению отца, был голоден, поэтому внезапно развернулся и бросился в атаку. Сначала он напал на Карлайла, потом, убив двоих, убежал с третьим, а истекающего кровью Карлайла бросил на улице.
Эдвард замолчал, подбирая слова. Оригинальная страшилка на ночь, особенно учитывая, что я знаю про ошивающихся в округе штата группу вот таких голодных индивидов. Назвать этих монстров вампирами у меня язык не поворачивался.
— Карлайл знал, что тела и всех раненых попросту сожгут. Чтобы спасти свою жизнь, пока толпа гналась за вампиром, он полз в противоположном направлении. Найдя погреб с гнилой картошкой, он скрывался целых три дня, сидел тихо, и его никто не обнаружил. Лишь когда жизни ничего не угрожало, отец понял, кем стал, но смериться с новой сущностью не мог. Удивительно, как долго он смог выдержать без... еды! Как правило, у... новообращенных голод слишком силен, чтобы сопротивляться. Однако отвращение к самому себе было столь велико, что папа решил себя уничтожить. Правда, это оказалось не так-то просто. Он прыгал с горных вершин, бросался в океан..., но был слишком молод и силен, чтобы погибнуть.
— У Вас хорошая регенерация?
— Нет. Нашу кожу сложно повредить, слишком прочная.
— Но все-таки возможно?
— Это не похоже на праздное любопытство.
— Скорее профессиональный интерес. Так что было дальше?
— Папа совсем ослаб от голода и старался держаться как можно дальше от людей, понимая, что сила воли вовсе не безгранична. Как-то раз на его логово набрело стадо оленей. Карлайл умирал от жажды и, недолго думая, растерзал все стадо. Силы вернулись, и отец понял, что становиться монстром совсем не обязательно. Разве в прошлой жизни он не ел оленину? Так родилась новая философия. Отец решил, что и в такой ипостаси можно оставаться самим собой. Решив не терять времени попусту, Карлайл снова начал учиться. Времени для занятий теперь стало вдвое больше, и через несколько лет поплыл во Францию.
Если честно, то мне уже надоело топтаться в коридоре. Толи Эдвард это заметил, толи просто решил сменить декорации своей истории и повел меня в кабинет.
— Войдите. — Отозвался Карлайл, после стука в дверь.
Мы вошли в уже знакомую мне комнату с высокими потолками и большим окном во всю внешнюю стену. В прошлый раз я приняла её за библиотеку. Думаю, что название кабинет не сильно меняет её основное назначение.
Библиотека со времен моего присутствия практически не изменилась. Все те же обшитые темным деревом стены, почти полностью скрытые за книжными стеллажами. Отсутствовала только кушетка, на которой я лежала, и все книги были расставлены по местам. Я невольно улыбнулась, оглядывая помещения и вспоминая, какие эмоции испытывала, проснувшись под теплым пледов, всего три месяца назад. Скорее всего, от Эдварда это не укрылась, да я больше и не собиралась ничего скрывать. Теперь это просто была игра. Все всё знают, но кто первый в этом сознается?
Карлайл сидел за письменным столом, держа в руках толстую книгу, усиленно делая вид, что только секунду назад оторвался от чтения. Но мне то было прекрасно известно, что с того момента как мы поднялись на второй этаж, он прислушивался к разговору.
— Чем могу вам помочь? — Улыбнулся он той же улыбкой, с которой встречал меня около рояля. Теперь можно было бы просмотреть услышанные мною ранее события в красках.
— Я хочу, чтобы Рина кое-что о нас знала, и как раз начал рассказывать твою историю. — Картинка в воспоминаниях Карлайла оказалась не самая приятная, к тому же Эдвард планировал продолжать рассказ, и я решила не лазить в поисках продолжения.
— На чем ты остановился? — "Хочешь показать ей картины? Не буду вам мешать. Меня как раз вызывали в больницу, так что приблизительно через час я уеду".
Дальше разговор озвучивался по большей части только для меня. Наивные.
— На переезде во Францию. — Ответил Эдвард, то, что Карлайл знал и без него. После чего жестом указал мне на правую сторону, где позади стола висело множество старинных картин.
— Лондон середины семнадцатого века. — Эдвард указали на небольшую миниатюру с городским пейзажем.
— Лондон моей юности. — Мечтательно добавил Карлайл.
— Может, дальше сам все расскажешь? — Спросил у него Эдвард.
"Не хочу вам мешать. Лучше ты сам". — Подумал Карлайл, гоняя в памяти события трехсотлетней давности, а в слух добавил.
— Я бы с удовольствием, но мне нужно собираться. Недавно звонили из клиники, доктор Сноу снова взял больничный. Кроме того, эту историю ты знаешь ничуть не хуже меня. Ну и ситуация! Повседневные потребности современного Форкса прерывают рассказ о жизни средневекового Лондона. — И улыбнувшись мне на прощание, и вышел из кабинета.
— Я жду продолжение. — Прервала я затянувшуюся паузу.
— Карлайл приплыл во Францию и обошел все европейские университеты. Изучал музыку, точные науки, пока не понял, что его призвание — спасать человеческие жизни. Другие подобные нам люди, более цивилизованные, чем призраки лондонских трущоб, отыскали его в Италии: Аро, Марк, Кай.
— Они по-прежнему в Италии, где прожили бесчисленное множество лет. А вот Карлайл долго среди них не задержался, пару десятилетий, не больше. Каждому нужны друзья, тем более такие образованные и утонченные, но они пытались вылечить его от отвращения к тому, что называли "естественным источником силы". Карлайл попытался склонить их на свою сторону... Безрезультатно. Почувствовав себя чужим среди своих, папа решил отправиться в Америку. Представляю, как он был одинок!
— Да. Не весело.
— Однако и в Новом Свете ему долго не удавалось найти близких по духу. Шли годы, вампиров и оборотней стали считать бабушкиными сказками, и Карлайл понял, что вполне может общаться с людьми, не раскрывая своей сущности. Со временем он стал врачом и приобрел обширную практику. Вот только друзей по-прежнему недоставало: сходиться с людьми слишком близко было опасно. Эпидемия испанки застала отца в Чикаго. Несколько лет он вынашивал одну идею и теперь уже решил действовать. Раз не удалось найти семью, он создаст ее сам.
Эдвард замолчал, и я не решалась его потревожить. Пусть и, не слыша его мысли, я немного могла ощущать его эмоции. Не сильно выраженная, но все же вокруг него крутилась какая-то обреченность. Похоже, он не в восторге от того в кого превратился.
— Вот и все. Остальное ты уже знаешь.
— В какой-то степени. — Улыбнулась я. Оглядывая комнату.
На противоположной стороне я наткнулась на очень интересный для меня предмет, спрятанный в стеклянном футляре.
— Shak'lar! — Чуть слышно произнесла я. И тот откликнулся на мой голос. Расписанные на ножнах руны вспыхнули слабым зеленоватым свечением.
Больше ни о чем думать не хотелась, я поддалась своим желания и пошла к своему оружию, с каждым шагом свечение становилось все сильнее. Что бы избежать магических неожиданностей я остановилась в метре от футляра, пожирая глазами загадочный черно-зелёный предмет.
— Нравиться? — Тихо спросил Эдвард.
— Ещё бы! — Я пробежала глазами по своему оружию, проверяя целостность каждого узора. Конечно, само лезвие спрятано в ножны и закрыто на предохранителе, но я уже знала, что с ним ничего не случилось и как только я возьму его в руки, он будет готов к бою. Да что там возьму в руки, стоит мне только позвать его, как накопившаяся магия пробьет эту никчемную стеклянную защиту, и меч сам устремится ко мне.
— Знаешь, что это?
— Это Shak'lar меч мага! Откуда он у вас? — Разумеется, я знала, откуда у них мой меч, но интересно же, что он скажет.
— Забыл кое-кто. — Уклончиво, ответил Кален. — Хочешь подержать его в руках?
— Shak'lar? Ты знаешь, что это оружие слушается только того, в чьих руках впервые попробовал кровь?
— Нет. Но он же на защелке, значит бояться нечего.
— Ты ещё скажи, что на ваше приближение он так же реагировал. Я все-таки тоже маг, а соответственно и вести себя со мной он будет совершенно по-другому. Как живое существо, а не бесчувственная железяка.
— И если ты возьмешь его в руки, то он вырвется из ножен и порежет тебя?
— Скорее всего, резать меня он не будет.
Я как завороженная смотрела на меч. Что же придумать, что бы его забрать. Может действительно попросить подержать его в руках, а потом намекнуть, что бы его мне подарили. Но ведь Эдвард подозревает, кто я и так просто с мечом, не расстанется. Что же делать?
— На рукояти написаны слова. Ты знаешь, что они значат? — спросил замерший рядом со мной "вампир".
Ещё бы я не знала, что они значат: "Shak'lar All Sh'aeonell", в дословном переводе "Магический меч, по имени All Sh'aeonell". All — первые буквы моего имени, Sh'aeonell — мой клан.
— Имя меча. Как правило, пишут фамилию. Например: Shak'lar OrdWeist.
Я не соврала, так тоже можно было бы написать, но я решила использовать более древнее имя вампирьего клана.
— Я сейчас вернусь. — Сказал мой провожатый и умчался на первый этаж.
Я чувствовала, куда он пошел, как и всех собравшихся внизу. Что им надо?
Проведя рукой в сантиметре от стекла, скрывающего мой меч, я ощутила, как его магия отозвалась во мне. Связав нас плотнее, что бы можно было выдернуть его отсюда с большего расстояния, усилив свой слух магией, я стала прислушиваться к происходящему внизу.
— Эта девушка кажется мне странной, Эдвард. — Сказал Эсми.
— Она всем кажется странной. Даже другие школьники смотрят на неё с опаской и в Ла-Пуш её больше не пускают, хотя Блейки регулярно приезжают к мистеру Свону и не гнушаются её присутствия.
— Она появилась в нашем городе в конце января, и ты не можешь читать её мысли. Тебе не кажется это маловероятными совпадениями?
— Я уже многое о ней знаю. И всему этому есть объяснение.
— Я вижу только одно объяснение и не понимаю, почему она все ещё в нашем городе.
— Это не так. Ты не права. — Ответил Эдвард по все видимости на мысленный вопрос, я их мыслей не слышала, и это начинало меня напрягать. Мало ли, что они так удумают.
Глава 17. Допрос с пристрастием.
— Я вам не помешаю? — Спросила я, стоя на верхней ступеньке лестницы облокотившись на перила.
"Ещё как помещаешь". — Ой, какие мы негостеприимные, а нефига обсуждать Повелительницу истинных вампиров у неё за спиной.
"Она нас слышала? Такой хороший слух?" — Конечно, слышала, на слух не жалуюсь, хотя он и хуже вашего.
