Звоночек 4

Стоило Евгению, по отчеству его язык не поворачивался называть, произнести волшебное слово, как пазл в моей голове сложился.

— Ледин! А-IX-2! — выпалил я в ту же секунду.

— Что?

— Мощное бризантное ВВ на основе гексогена! Мощнее тротила раза в полтора-два!

— Да... Но, но как вы узнали?! — собеседник смотрел на меня, как на полубога, способного заглянуть под землю на километр.

— Неважно! Давай, дорогой товарищ, выпьем за знакомство, за успех нашего безнадёжного дела и перейдём на "ты"! — усталость с меня как рукой сняло. — Поля, дай ещё рюмку!

Завершив, наконец, ритуал знакомства, я готов был дальше слушать историю изобретателя. Она, по нынешним временам, оказалась довольно прозаической. В 40-м, когда была объявлена демобилизация, Евгений Григорьевич ею воспользовался, но остался работать вольнонаёмным на прежней должности. Дело в том, что носи он лейтенантские петлицы, то заниматься исследованиями по ВВ не мог. Склад боеприпасов центрального подчинения — не место для опасных экспериментов. Военнослужащие там выполняют то, что спущено свыше, одобрено и узаконено. Техника безопасности! Зато вольнонаёмный гражданский начальник лаборатории на том же арсенале мог, обеспечив качество основной работы снаряжательного цеха, экспериментировать сколько душе угодно. Начальства над ним не было. Зато было много дармового гексогена и иных компонентов для опытов, а также казённое оборудование лаборатории, которое задействовалось только при контроле очередной партии приготовленного ПВВ, направляемого в снаряжательный цех.

Именно халява Ледина и сгубила. Он и здесь изобрёл А-IX-1 и А-IX-2, которые, однако, обозвал Л43А-1 и Л43А-2, то бишь "Лаборатория 43-го арсенала", 1-й и 2-й составы. Но, так уж вышло, что не затратил, официально, на изобретение ни копейки. Немедленно извлечь из этого "гешефт" разным "соавторам", от которых зависело дальнейшее продвижение взрывчатки и принятие её на вооружение, было невозможно. Ударить хоть пальцем о палец у них тоже никакого желания не было. Они могли, максимум, милостиво разрешить принять ВВ на вооружение, чтоб потом отчисления с каждой выпущенной тонны получать! Вот если бы Ледин, как все, открыл с самого начала кредит на исследовательскую работу, или затратил личные средства, которые государство обязано было компенсировать — тогда другое дело! Тогда было бы что "занести"! Вариант с открытием кредита задним числом, который можно было бы немедленно поделить, Евгений, как честный советский человек, резко отверг. В результате — конфликт с начальниками цеха снаряжения боеприпасов и 43-го арсенала, рассчёт по статье за грубое нарушение техники безопасности и требование освободить казённую квартиру. Причём, нарушение ТБ, формально, было налицо, посторонние работы и эксперименты ему проводить никто не разрешал. Поэтому и в Особый отдел товарищ Ледин заявить на этих жуликов постеснялся.

— Та-ак, — выдавил я протяжно, скрипнув зубами.

— Я вам письмо написал. Только ответа не дождался, — без упрёка, наоборот, как бы оправдываясь, сказал Евгений. — Решил сам ехать. С квартиры-то погнали, а ответ ваш на мой старый адрес пришёл бы. Вот, жену с ребёнком к родителям отправил, а сам сюда.

— Почему ко мне? — спросил я на автомате, но спохватился. — Впрочем, это правильно. Это очень удачно, что ты, Женя, именно ко мне пришёл. Очень вовремя! Поля!

Супруга, улизнувшая на кухню за печку, чтобы не мешать мужскому разговору, тут же выскочила с видом "чего изволите?", нарочито демонстрируя свою лояльность пришедшему не в духе хозяину дома. Прилежная домохозяйка, прямо. Но сейчас мне нужна была другая Полина. Та, которая рулит железной рукой целым "кустом" химлабораторий, приютившимся под крылом наркома лёгкой промышленности, но занимавшимся очень многим за пределами красок и тряпок. Вплоть до термоустойчивого моторного масла для "боевых" авиадизелей. И небезуспешно. По её делам, в "эталонном" мире, наверное, уж не единожды была бы Героем Соцтруда и лауреатом Сталинских премий. А здесь, при меркантильных "любимовских" порядках, приносила в семейный бюджет суммы, сопоставимые с теми, которые получал изобретательный муженёк. При этом, умудрялась прослыть скромницей и оставаться в тени, в то время как меня регулярно обзывали "миллионером".

— Товарищ Любимова, — обратился я к ней серьёзно до предела, — познакомься с твоим новым подчинённым, начальником и первым сотрудником Лаборатории взрывчатых веществ. Всю административную и финансовую часть организации лаборатории возлагаю на тебя. А то товарищ Ледин, вследствие своей природной скромности, очевидно, не справится. В первую очередь, озадачься жилплощадью для товарища.

— Так точно, товарищ генерал-полковник! — шутливо вытянулась жена в струнку, попыталась шлёпнуть задниками обрезанных валенок и отдать воинское приветствие.

— К пустой голове руку не прикладывают! — поддел я её и повернулся к Евгению. — К маю должен быть результат! И не просто взрывчатка, не промышленная технология её изготовления и даже не завод, а готовые серийные боеприпасы повышенного могущества. В первую очередь это касается кумулятивных снарядов. Сейчас их снаряжают гексатолом, который при попадании в снаряд взрывается. Для нас, танкистов, сидящих в броневом ящике, набитом взрывчаткой, это смертельно неприятно! Случаи детонации боекомплекта при пробитии брони необходимо полностью исключить! Справитесь — новых задач нарежу.

Планов на взрывчатку Ледина у меня уже было громадьё! Тем более сейчас, когда я мог действовать параллельно с ГАУ. Скажем, 600-граммовая чугунная граната к АГТ, снаряжённая тротилом или амотолом, весила, как Ф-1, но уступала ей по осколочному действию из-за цилиндрической формы и направленности поля, приближаясь к идеалу лишь на больших дальностях стрельбы, когда боеприпас шёл к земле под большим углом. Применив же стальную гранату и Л43А-2, можно было соорудить "попрыгунчик" с воздушным подрывом. То же самое касалось ручной наступательной прыгающей гранаты для поражения залёгшего или скрывающегося в окопе противника сверху. Из-за дополнительных механизмов, вышибного и ориентации после падения, чугунно-тротиловая боевая часть получалась, при прежнем общем 600-граммовом весе, смехотворно маленькой и неэффективной. Но, применив Л43А-2 и сталь, можно было надеяться на круг сплошного поражения в восемь метров. При минимальном разлёте осколков вверх и в стороны. Существующие уже стальные снаряды, от 23-х до 457-миллиметровых, просто банальность. Тут даже изобретать ничего не надо!

— И ещё, — вернулся я мыслями к прошедшему совещанию, — готовьтесь стать танкистами. Но это уж моя забота. А теперь — спать!

Эпизод 15.

1-го февраля 1942 года свершилось. Гитлер, вслед за Атлантическими союзниками, наконец-то, объявил тотальную войну. Не связать это с подготовкой к нападению на СССР было чрезвычайно трудно, поскольку центр тяжести сражений с англичанами и американцами лежал на море, а все европейские континентальные верфи и так уже работали на Кригсмарине на полную катушку. Советское руководство отнеслось к этому, как к должному, во всяком случае, без удивления и дипломатических выпадов, поскольку заявление Гитлера было, всего лишь, констатацией факта, а не побуждением к действию. Военно-экономическая реорганизация велась в Рейхе ещё с сентября, "Тотальная война" просто стала явным её выражением. Отношения наши с Германией и так уже покрылись инеем до того, что даже экономические контакты приобрели какие-то извращённые формы. Подумать только, комплект циклопических станов, на которых обрабатывались 800-миллиметровые стволы пушек "Дора", немцы настырно пытались нам "впарить", а советская сторона воротила морду, говоря, что нам оно сто лет не нужно! Хотя годом ранее всё было с точностью до наоборот! Примечательно, что взамен гитлеровцы хотели от нас не хлеба, нефти, руды, как раньше, а торговых судов, морских, смешанного плавания, речных. Вообще всяких и как можно больше! Вдобавок прощупывали почву на предмет закупки боевых кораблей и катеров, прикрываясь войной с атлантистами. В плане сухопутных вооружений и авиации они тоже, наверное, были бы не прочь разжиться образцами, но наглости хватало только на предложение продать им бывшие польские винтовки и пулемёты.

Наши не велись, но, лично для меня, происходящее было даже не тревожным звоночком, а набатным колоколом. Здесь и сейчас Гитлер в отношении СССР не проявлял никакого легкомыслия, как в "том" 41-м году, готовился всерьёз и с полным напряжением сил. О степени этого напряжения, несмотря на все усилия нашей разведки, мы могли только гадать. Но, боюсь, дело уже оборачивается куда серьёзнее даже чем в середине "эталонного" 44-го года, когда военное производство Германии достигло своего пика за Вторую Мировую войну и выдавало, насколько помню, до 2,5 тысяч танков и 4 тысяч истребителей ежемесячно. Ведь "тогда" III Рейх испытывал жёсткий дефицит буквально всех ресурсов, а сейчас ему была доступна и испанская железная руда с турецким хромом, уходившие в "эталонном" мире англичанам, и португальский вольфрам, и даже чилийские селитра и медь! Точно так же, как американцы, ресурсная база которых резко усохла, тащили к себе конвои с южноафриканским сырьём, так и немцы проводили свои от бразильских берегов. Не имея на руках точных цифр, было крайне сложно сказать, кто имеет преимущество в войне на истощение, континентальные европейские союзники или атлантисты.

На этом фоне все результаты моей более чем десятилетней работы по подготовке к войне с Гитлером, выглядели уже не столь убедительно. "Накачивая" всеми способами СССР, я встал перед фактом, что супостат тоже вырос, причём, глядя на нас! Поучаствовал в "реанимации" "Ворошилова" и превращении его в авианосец — получи гитлеровский авианосный флот, разгром бывшей Владычицы морей на её поле и неимоверное усиление вероятного противника! Удумал танки с противоснарядным бронированием и трёхдюймовками иметь? Получи тысячи "Панцерфир" вместо набора "единичек", "двоек" и "троек", приправленных "чехами"! О последних тоже стоит сказать особо, поскольку гитлеровские пенцерманны, после бенефиса РККА в Маньчжурии и Польше, беззастенчиво тянули у нас концепции САУ абсолютно всех классов. Возьми любую нашу машину и тут же найдёшь за бугром её аналог! Они даже КВ-2, на своём техническом уровне, пытались копировать, взгромоздив на шасси "Панцерфир" бронерубку с 150-мм тяжёлым пехотным орудием. В "эталонном" мире такая машина, кажется, называлась "Бруммбер" и появилась только к Курску. Вот и выходит, что окопы нашей обороняющейся пехоты панцерманны не двухкилограммовыми 50-мм снарядиками будут ковырять как "тогда", а, минимум, 6,5-килограммовыми 75-мм. О максимуме вообще думать не хочется. Ясно одно, что столкновение Европы и России обещает быть ещё более чудовищным, чем в "эталонном" мире. И совсем не ясно, в чью сторону качнётся стрелка весов, в одну чашу которых брошен личный состав Вермахта 41-года с вооружением года, эдак, 44-го, а в другую — РККА с двухлетним опытом наступательных войн и оружием, тянущим уже, кое в чём, на "послевоенный период". Опять таки — вопрос количества.

Ожидаемые первые битвы, не скрою, вызывали опасения, несмотря на весь опережающий "хайтек", что я пропихнул на вооружение. Советским разведкам по Рейху работать было крайне сложно. Тот же "Бруммбер" известен был нам только по размытой фотографии, сделанной с неудачного ракурса и большого расстояния. Если бы не моё "послезнание", опознать принадлежность и назначение машины было бы трудно, если вообще возможно. Совсем ничего не было известно об их количестве и организации. Даже опытный ли это образец или уже принятый на вооружение. В общем, сведения были, но неполными, неточными, непроверенными и так абсолютно обо всём. Неизвестность же вызывает больше опасений, чем даже смертельная, но уже знакомая опасность.

Но, по моему глубокому убеждению, проиграть Отечественную войну мы, конечно же, не могли. Во первых, такого никогда, на моей памяти, не было! Если не считать "второй мир", где мы сдулись от внутренней слабости, коей здесь и в помине не было. Во-вторых, подготовились мы, во всех отношениях, хорошо! Шутка ли, вместо двух основных автозаводов "эталонного" мира, в Союзе теперь четыре. Вместо одного малого, с натяжкой — пять, считая сюда автопроизводство на Кировском и два мотоциклетных. Выпуск машин, количественно, по моим прикидкам, где-то на уровне 60-х годов. И модельный ряд совсем не "полуторки", средняя грузоподъёмность грузовиков — почти три тонны. Плюс-минус. Целый Северо-Западный промышленный район, не уступающий Донбассу и Уралу. Мобресурсы, людские и материальные, профподготовка и обширный свежий боевой опыт командиров и штабов — всё в ту же копилку.

А то, что некоторые шероховатости есть при переходе к "особому периоду" — это дело житейское. Тем более, что выравниваются они ударными темпами. К примеру, после Большого январского совещания в конце января НКАП такой "фитиль" получил, что февральский выпуск автотракторной техники упал вдвое. Перенастраивали конвейеры. Зато с марта РККА стала получать именно то, что нужно. Даже мотоциклетные заводы прыгнули выше головы, перестав клепать тяжёлые дорожные "байки" и перейдя на четырёхместные "мотоколяски" с 45-сильными воздушниками 2МЛ. Частично. А частично — расширив выпуск снегоходов.

И уж совсем, как по маслу, пошло согласование между заводами танковой промышленности. Система управления страной, партийная, хозяйственная, включила все доступные механизмы, благодаря которым, танкостроители, от генеральных конструкторов и директоров заводов до последнего разнорабочего, вдруг стали демонстрировать "стахановские" темпы. Тут тебе и моральные стимулы в виде накачки на митингах и взятых там же повышенных обязательств, тут тебе и соцсоревнование, и повышенные расценки, и, что греха таить, пристальное внимание со стороны товарищей из НКВД. В общем, для многих танковая гонка стала шансом выдвинуться, поправить своё материальное положение, либо наоборот, загреметь на всю катушку за банальную нерасторопность, как за полновесный саботаж.

Например, согласование по ходовой между Ленинградом и Харьковом, по каткам и балансирам, ленивцам, ведущим колёсам и поддерживающим роликам, гусеничным тракам, заняло всего четыре дня. Оба завода прислали профильные бригады конструкторов в Москву, где они, под строгим присмотром ГАБТУ, сумели достичь компромисса. Да, харьковчанам не нравилась "перетяжелённая" ходовая, ленинградцам — обрезиненые катки. Но что с того? Запас прочности ещё никому не вредил, а взаимозаменяемых катков приняли два типа, с обрезинкой и стальные, с внутренней амортизацией. Траков тоже оказалось четыре типа, узкие и широкие, литые и штампованные. Зато совместимые. По идее, их можно было применить даже вразнобой в одной гусеничной ленте.

Опытный образец САУ "Иосиф Сталин — 2" завод имени Ворошилова представил ГАБТУ в Международный Женский день, проведя заводские испытания всего в три дня. Мои подчинённые тоже не стали тянуть резину, поскольку машина отличалась от предшественницы только устройством ходовой части. Две недели непрерывных "покатушек" на полигоне ЛБКУКС и я подписал приказ о принятии на вооружение. Пока шло дело, ленинградцы выкатили модификацию ИС-2М1 с 152-мм пушкой М-40СМ2 вместо "стотридцатки". Это был самый "бюджетный" 30-калиберный вариант из всей линейки пушек М-40 для САУ, после стволов с баллистикой Бр-2 и 130-мм 55-калиберного "повышенного давления" с глубокой нарезкой, который на полевом лафете забрасывал 33,4-килограммовый снаряд на 27,5 километров. И тут было, над чем поразмыслить в свете "куликовского" БПС для шестидюймовок, который ни в чём, кроме кучности, не уступил на мартовском отстреле калиберному бронебойному снаряду немецкой ФЛаК-41, уверенно и неоднократно пробив с километра вертикальный пакет из 120 и 60-мм плит. С унитарным выстрелом, точнее, с имитатором, тоже всё получилось. Проходит и в ИС-2 и в КВ-2, только переделать укладки. Сколько там у немцев тех "Маусов"? Десятка полтора от силы? По их душу нам двух-трёх "охотничьих" самоходных дивизионов со 130-ками хватит, всего штук 100 САУ. Но этих стволов хватило бы, между прочим, на укомплектование 25 стрелковых корпусов, по одной то батарее! Масштаб выпуска 130-к в Перми соответствующий. А 30-калиберный 152-мм ствол — массовый, могущества для любых целей, кроме "мышей" — за глаза. В крайнем случае, я теперь вправе, в обход ГАУ, заказать наркомату боеприпасов "русские" КС, которые не чета немецким, 220 мм берут легко. Поразмыслив с товарищами, мы в ГАБТУ сделали заказ только на 32 ИС-2 (в наличии в Перми было всего 26 заготовок 130-мм стволов), как над предсерийную партию, а массовый заказ, собираемый на конвейере расчётным темпом 100 машин в месяц, вооружать будем шестидюймовками.