Вниз и влево

— Потому что это средство, а не цель! — яростно выдохнула она, пытаясь его оттолкнуть.

— Ха-ха-ха! — залилась Колесница высоким смехом, — Ложь! Средство — то же, что цель. Я расскажу тебе кое-что, что слышала от одного налджорпа, Сэнгэ. Знаешь, почему мы, демоны выбираем в Контрактеры тех, кто на нас похож? Нет, вовсе не только для того, чтобы проще было заключить Контракт! Раз за разом мы безнадежно хотим, чтобы этот человек прошел наш путь в обратном направлении — ведь когда-то мы тоже были людьми! Мы хотим на самом деле, чтобы он сжег свой Контракт. Мы хотим, чтобы он исполнил то, из-за чего мы сами когда-то себя потеряли. Мы хотим этого, хоть для нас, демонов, это и верная гибель! Потому что быть демоном — хуже смерти... Он сказал: мы желаем саморазрушения. Так он сказал, тот старый дурак! Я оторвала ему голову... Но это правда, Сэнгэ! — пальцы Колесничего сжали подбородок оцепеневшей Эльзы, — Я лишь сделаю, чего ты и сам хочешь, я сломаю тебя, потому что ты мой...

— Эберт!! — гневно рявкнул кто-то сзади, — Немедленно прекратить!

Дэтлеф вздрогнул и ошеломленно расширил глаза, будто проснулся. Он явно не сразу сообразил, где и зачем находится. В это время Эльза, наконец, вырвала руку из его хватки и врезала ему по физиономии.

Теодор Росс быстро приблизился к ним:

— Что вы себе позволяете?!

— Нанес визит я баронессе в знак давнего нашего знакомства...

— Было не похоже! К тому же, вам запрещено приближаться к госпоже фон Лейденбергер.

— Каково знакомство — таков и визит! Впрочем, я принес розу, — прежний тон возвращался к Колесничему.

— Думаю, если вы еще раз попытаетесь меня коснуться, кинжалом в боку вы не отделаетесь, — глаза Эльзы сузились.

— Думаю, что это лишь вопрос времени, — ухмыльнулся Дэтлеф, — Ибо предвижу я, что ты можешь и передумать. Увидимся, фройляйн... и тогда станцуем наш танец с тобой до конца!

Не сводя с нее горящих глаз, он двинулся прочь мимо Росса. У того на скулах заиграли желваки.

— Прошу извинить, баронесса, — сухо сказал он, когда Эберт скрылся, наконец, из виду, — Этот наглец дождется все-таки трибунала. Я прикажу усилить охрану.

— Это ожидаемо. Он — глаза и уши своей демоницы, а она начинает беспокоиться. Но он пока нам нужен.

— Только поэтому он еще на свободе, госпожа фон Лейденбергер, — кивнул Теодор Росс, хотя взгляд его продолжал оставаться недоверчивым, — Но в подобных случаях лучше все-таки звать охрану.

Коротко кивнув, он удалился.

...Эльза опустила взгляд на свои руки. Они почти не дрожали; теперь, после победы над демоном, ей стало куда проще сохранять самообладание даже в отношении Колесничего.

Она взяла розу, поглядела на нее несколько секунд — а потом резко сломала в кулаке.

* * *

Эльза вошла в комнату и огляделась; обстановка была дежурная, но не лишенная изящества. Она поставила сумку в угол и вытянулась на кровати — впервые за последний месяц, усмехнулась она про себя.

Заложив руки за голову, она вызвала Отто.

— Герр Штальберг, — сказала она, — Если вы не заняты, я хочу обменяться с вами новостями о расследовании.

— Могу говорить, — лаконично ответил Отто.

— Тогда начну первой. Когда я покинула лабораторию вместе с Тадеушем Ковалевским, я расспросила его о деле, — и Эльза пересказала то, что касалось могилы и покушения, — Как видите, он действительно не был злоумышленником, — заключила она, — У меня сложилось впечатление, что кто-то использовал его, чтобы донести информацию до барона.

— Мои сомнения — при мне, — сказал Отто, — Я просмотрел портреты подпольщиков. Те, что ваш полицейский положил в тайник. Знаете, кто орудует в подземельях? Люди Лодзянского. Нескольких я узнал. И этот Тадеуш — снова с ними! Не много ли совпадений?

— Да, это новость для меня, — медленно проговорила Эльза, — Но это не опровергает моего предположения. Не знаю, зачем он Лодзянскому, — но он и сам может этого не знать. Вспомните: впервые он услышал о могиле еще до того, как на ней появились все оккультные декорации. Прямым следствием этого стал его отъезд. Возможно, у могилы было два предназначения: первое — заставить его уехать, а второе — заманить в ловушку моего деда.

— Пока это не прояснится, он — на подозрении, — упрямо повторил Отто.

— Я понимаю, — вздохнула она, — А что у вас с вашей частью — войной и шпионажем?

Если Отто и поколебался, то лишь долю секунды. Эльза догадывалась, что он тоже обдумывает, что ей говорить, а что нет.

— Конечных выводов пока нет, — сказал он, — Собрал некоторые факты. Группу Лодзянского частично уничтожили французы. Они же заставили поляков свернуть прочую легальную деятельность у нас. Вы это знаете, я говорил. Но, похоже, французская внешняя разведка это сделала под немецким давлением.

— Абвер..?

— Да.

— Но как французам это удалось? Я имею в виду: свернуть чужую сеть, как свою собственную.

— Неудивительно. Поляки изначально у них были на коротком поводке. Французы опекали их разведку с рождения. И пользовались, почти как как своей.

— А почему сами они вдруг стали играть в немецкие игры?

— Как я понял, их прижали. Недавно Райх разгромил англичан. Уничтожена вся английская сеть. Была жесткая акция. А Франция привыкла полагаться на Англию. Французы остались без поддержки. Райх дал им возможность избежать английской судьбы. За это они заплатили поляками.

— А немцы формально сохранили чистые руки перед Польшей, — догадалась Эльза, — У них ведь до сих пор есть какой-то камень преткновения?

— Данцигский коридор... Кстати, у Польши ухудшились отношения с Францией. Достаточно было пары намеков со стороны Абвера.

— Ясно, — усмехнулась она, — Но вы правы: до конечных выводов относительно барона тут далеко. Это все?

— Почти. Я искал, кто именно в Абвере отдал приказ. Выяснил: там был некий офицер. Пока не знаю, кто. Только псевдоним. Вильгельм Линц. Он навел Абвер на барона. Он предложил и план, как избавиться от поляков вместе с французами. Но потом сам стал мешать коллегам его осуществлять. Он пропал без вести. Похоже, его убрали свои.

— Странная история. Как я понимаю, вы ее считаете возможной зацепкой?

— Верно.

— Может быть, я что-то узнаю, пока буду сотрудничать с ними. Насколько я поняла, они хотят продолжать использовать профессора со всеми его связями, — но, когда Колесницы не станет, его Пирамиду придется реорганизовать. Тут им не обойтись без меня.

— Хорошо. Но, фройляйн...

— Я помню, — пожала она плечами, — Они не должны узнать о степени вашей осведомленности. Не волнуйтесь: уж настолько-то я освоилась в мире спецслужб. Да, кстати: когда вы упоминали, кто не подвластен влиянию профессорских машин, вы не упомянули берлинское начальство Абвера.

Тут пауза в разговоре вышла явной.

— Не упоминал, потому что не знал, — отозвался, наконец, Отто, — Вы уверены?

— Я — нет. А вот их венский реферат — да. Хорошо бы было узнать, наш ли это старый знакомый Дэтлеф Эберт о них позаботился. И если это не он — выходит, мы что-то упускаем. Или — кого-то.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ,

в которой Эльза захватывает профессора, а потом все снова идет прахом.

Берлин дал добро на операцию через три дня, и еще двадцать ушло на подготовку. Эльзу отвезли на венскую окраину, где под прикрытием фабрики находилась техническая мастерская и автобаза для нужд военной разведки. Помогать ей было некому, и ей пришлось в одиночку собрать оружие и защитные шлемы — для Абвера, полиции и для тех повстанцев, что согласились сотрудничать.

Все это время и полицейские, и Отто держали ее в курсе дел. От полиции она узнала, что противостояние среди подпольщиков вот-вот обернется вооруженным столкновением. "Инквизиция" день ото дня становилась нетерпимее и напористей, уже были драки и даже неудавшееся аутодафе. Тогда их удалось остановить, но в завязавшейся стычке был ранен Тадеуш Ковалевский — знаменитый командир повстанцев. У них великолепная подготовка, докладывал Прибке. Они не только прекрасно дерутся, но все свободное время проводят в молитве, уверенные, что это защитит их от дьявольских козней, — так они упорно именуют "Машину Внушения"; и приходилось признать, что Машина их не пугает. Если это действительно был Ватикан, как считали подпольщики — то выходило, что церковники вернулись к идее боевых орденов на новом уровне. Должно быть, у них были тренировочные лагеря и все, что полагается частям специального назначения.

Прибке получил от делегатов лояльной части Сопротивления согласие на совместную операцию, в которой они вместе с полицейскими выбьют из катакомб "инквизицию". Видимо, подумала Эльза, перевес не на стороне людей Тадеуша, раз уж они решились вмешать в свои дела "легавых"... В подтверждение союза полицейские передали повстанцам защитные шлемы, что она сделала для них.

...Отто теперь тоже знал, что задумала Эльза, — по крайней мере, ту часть плана, что касалась профессора. Он должен был взять в свои руки лабораторию Убермана, когда придет время, и теперь подробно сообщал ей, где находится огромная "Машина Внушения", где обычно пребывают Колесничие, где и сколько у профессора охраны, какое у них оружие и с чьими Контрактами связано, — ведь теперь у него снова было "особое зрение". Хорошей новостью было то, что целых два Контрактера построили для профессора новую защиту — что-то вроде "изолирующего контура", которым пользовалась Эльза. Это давало шанс, что Колесница не доберется до него, когда поймет, что настоящая цель — она; ведь если Уберман будет отрезан от мира, он даже не сможет передать своим подчиненным приказ эту защиту отключить, — а напрямую Колесница может приказывать лишь собственным Контрактерам — Колесничим.

Эльза не посвящала Отто в излишние подробности о жизни подпольщиков, но все же поделилась подозрением, что за "инквизицией" может стоять Ватикан. И если это так, то они вполне могут быть теми, кто вывел берлинское командование Абвера из-под влияния Машины. Отто ответил, что, если это и правда, то это говорит о двойной игре Берлина, но вовсе не повод отменять план, — время покажет, за кем будет перевес. Что ж, тут Эльза была с ним согласна...

* * *

Октябрь шел к концу.

Вечером 26-го в мастерскую Эльзы пожаловали гости, — впрочем, ожидаемые. Вошли двое диверсантов; каждый нес на плече нечто, завернутое в рогожу. Следом в помещение шагнул Теодор Росс.

— Положите на стол, — вон туда, — и ждите на выходе, — распорядился он.

Когда они вышли, он сам отбросил край рогожи с одного из свертков:

— Вот тот, кто вам нужен. Хайнц Штраубе, врач, полковник СС. Вот его документы, — он развернул к Эльзе бумаги, держа их рукой в перчатке, — Как видите, немногие имеют право чинить ему препоны.

— Очень хорошо, — кивнула Эльза, — Завтра это будет кстати.

Росс снял и протер пенсне; такая у него была привычка, когда приходилось говорить необычные вещи.

— Скажите, баронесса: не помешает ли мое присутствие вашим дальнейшим действиям? Я наслышан о вашей работе, и, признаться, мне интересно увидеть материальные подтверждения вашего плана.

— Конечно, — Эльза улыбнулась, — Я ведь не средневековый некромант, которому нужна таинственность, кладбище и новолуние.

Она развернула рогожу, окинула взглядом тело; диверсанты сработали чисто, и на нем не было видно повреждений. Она сняла с мертвеца обувь, расстегнула ему манжеты рубашки и откинула со лба прядь волос.

— Жаль, что нет хирурга, — светским тоном произнесла Эльза, — Но думаю, я справлюсь, — и она склонилась над телом с какими-то инструментами. Послышался звук, который заставил начальника абверштелле поморщиться: она явно вскрывала Хайнцу Штраубе череп. Повозившись еще немного, Эльза защелкнула на руках и ногах трупа тонкие браслеты, — Это реглеры, — она продолжала разъяснения, как любезная хозяйка, — Они удерживают спиритическую оболочку, связывая ее с телом, а также позволяют им управлять. Сейчас нам необходим контакт..., — она быстро присоединила к пяти точкам на теле провода, застегнула на себе браслеты и надела шлем, — И электричество, — с этими словами Эльза переключила пару тумблеров на генераторе рядом.

Послышался треск разряда, остро запахло озоном. Тело дернулось. Эльза, прямая и неподвижная, простерла над мертвецом руки:

— Встаньте!

Теодор Росс почувствовал, что холодный пот с затылка стекает по его спине. С колотящимся сердцем он увидел, как мертвец открыл глаза, неловко и медленно сел.

— Как вас зовут? — повелительно продолжала Эльза.

— Хайнц Штраубе, штандартенфюрер СС.

— Приветствую вас, герр Штраубе. Вы вызваны для выполнения важного задания. Завтра в 8.20 вы должны прибыть в больницу для умалишенных по адресу, который вам сообщат. Там вы предъявите свои документы и распорядитесь, чтобы вас провели внутрь. Вам нужен пациент по имени Густав Менц... так он зарегистрирован в лечебнице. Вы освидетельствуете состояние местных больных и составите акт, по которому заберете его и еще двоих для дополнительного обследования. На любые расспросы отвечайте, что ваша цель не подлежит разглашению. Можете упомянуть, что она связана с возможной программой кардинального решения вопроса излечимости подобных пациентов. После этого вы препроводите его к машине, где вас будут ждать, и в дальнейшем будете выполнять мои приказы. Как поняли меня?

— Я понял, — интонации становились все более живыми, — Я исполню приказ.

— Отдыхайте, — приказала Эльза. Тот послушно улегся, и она накрыла его рогожей.

— Да, вы правы: это не какое-то средневековое мракобесие... — выдавил из себя Росс, — А зачем еще двое?

— Не стоит привлекать внимание к одному Менцу... вернее, Мартину Фогелю, вдруг куда-то увезенному. К тому же, есть еще одна причина, на которую я Вам уже намекала.

— Ясно, — Он обошел стол и снял край ткани со второго тела; показалось удивительно красивое лицо, — Вот девушка. Ее звали Грета Крайн, она — член подполья. Не прошла Проверку Лояльности позавчера, вышла сдаваться. Насколько я понимаю, она подходит для провокации среди подпольщиков, которую вы замыслили.

— Вполне, — невозмутимо ответила Эльза, скользнув взглядом по юному лицу покойной, — Она получит роль, о которой и мечтать не могла, — и положит конец расколу среди своих товарищей.

И она склонилась над Гретой Крайн, орудуя инструментами.

* * *

...Утром 27 октября Эльза сидела в закрытом фургоне в сопровождении людей Абвера. Было уже 9.05, но Хайнц Штраубе все не выходил; впрочем, она видела, что он занят осмотром. С ним были два санитара и главный врач, — и это были единственные обыкновенные люди среди всех, кого они встречали в палатах. Нет, причина заключалась не только в психических болезнях, — просто кроме абсолютно невменяемых, прочие пациенты либо принадлежали к Контрактерам, либо уже потеряли свои Кристаллы. Структура реальности вокруг здания была искажена десятками невиданных физических законов.

...Наконец, дверцы распахнулись: Штраубе втолкнул в фургон двоих людей в смирительных рубашках и третьего, — Мартина Фогеля, того самого, что управлял "Машинами Пропаганды"; того, кому профессор приказал "сгореть", чтобы сам он мог строить свою Пирамиду. Это оказался нервный молодой человек с нездоровой привычкой постоянно быть в движении. Он то потирал пальцы, то теребил волосы, а потом нашел между досок скамьи щепку и принялся ее вертеть в руках.