Обыкновенные инопланетяне

В дверях он обернулся. Робкая Весна стояла рядом с Менем и деловито высвобождалась из своего бликующего комбинезона. У нюйки, как он и подозревал, оказалась совершенная фигурка — и очень, очень женственная. Но китаянки, как он понял, все женственные. Или ему на таких повезло. Не может же целая раса быть женственной настолько, что глаз не отвести...

— Иди-иди, — поторопила Робкая Весна, даже не пытаясь прикрыться. — Сначала — пуля. Потом смотреть.

— Обойдешься! — буркнул он шепотом и, кажется, покраснел. По крайней мере, по ушам словно огонь прошелся.

Главврач оказался у себя. Как и два его ротвейлера. Вот сволочная порода, какой идиот вывел ее... Хуже ротвейлеров, по его мнению, были только кавказцы и прочие среднеазиаты. У них по улице иногда прогуливались и те, и другие. Хозяева выпускали погулять, а то бедняжкам, видите ли, скучно сидеть взаперти. А вот прохожих на заборы загонять — нет, не скучно. И хозяевам собак ой как весело, судя по их довольным рожам...

— Кому-то пну сейчас, — посулил с крыльца главврач.

Он прикинул расстояние от забора до крыльца — где-то метров двадцать — хмыкнул, напряг голос и крикнул:

— Сосед! Как бы хорошего человека с огнестрелом в больничку определить, только быстро? Цена вопроса — любая, раз так получилось. Вот у меня в руке... щас пересчитаю...

— Не ко мне, — сразу отказался главврач.

— Ага, понял. Ну, его коллеги вообще-то предупредили, что за отказ убьют. Или что-то вроде того. Они, это... ждут.

Дальше было как в видениях, разве что скорая из психушки не приезжала. Но это лишь потому, что из темноты проявился боец госпожи Тан, и за ним еще двое таких же. Они не сказали ни слова, просто молча стояли и ждали, даже прицельных забрал не откинули, но главврач вдруг стал сговорчивым и понятливым. Позвонил куда-то, и скоро прибыл реанимобиль. Санитары, пыхтя и надрываясь, кое-как затащили Меня внутрь. Они, наверно, вообще не справились бы, но подошел боец Вуй, перекинул автомат в наспинное крепление и помог. Хорошо умел затаскивать мертвых боец Вуй, чувствовалась практика, ох как чувствовалась. Санитары тоже это заметили и не столько тащили, сколько пялились на бойцов. Профессиональных убийц раньше не видели, что ли?

Главврач тихо переговорил о чем-то с персоналом. Видимо, приказал, чтоб органам ни-ни. И Меня увезли. Главврач постоял рядом, помялся.

— Ну у тебя и знакомства, — уважительно и как-то как будто робко сообщил он.

И тихо спрятался за забором своего дворца, даже собаки не гавкнули. Ну-ну. Это он еще Робкую Весну не видел. Без байсина, что бы это ни обозначало. Нормальный оказался мужик этот главврач, хоть и господарь.

Робкая Весна сидела на кухне за столом, необычно тихая и грустная. Исчезла на время ее буйная злоба на весь мир, и преобразилась малышка. У него даже сердце защемило от ее беззащитности. А еще — потянуло к ней со страшной силой. Вот как это чувствуется, что не откажет девушка? А ведь чувствуется — и пьянит так, что соображение напрочь. Фьють — и нет его, только чистое вожделение внутри...

— Ты-то как здесь оказалась? — спросил он, злясь на самого себя. — Подглядывала, что ли?

Робкая Весна в затруднении повела пальцами.

— Сердце, — пробормотала она виновато. — У Меня сердце... бикает, да. А я слышу, хорошо слышу. Всегда слышала, а как признался в любви здоровяк, лучше слышать стала. Вот и примчалась, байсина не пожалела. Он же ... Мень, вот. Дурачок он.

— Вы же расстались.

Нюйка согласно сплела пальцы. От движения полотенце, в которое она завернулась, сползло, но она даже не поправила его. Ну да, сначала пулю, потом смотреть. Зар-раза...

— Мень... — печально улыбнулась Робкая Весна. — Он зря полюбил, не надо любить пилотов. Пилоты... в небе. А Мень — он требовательный. Еще жадный. Ему всю Робкую Весну надо, и еще столько же, а нет у меня столько.

— Ты — красивая, разве мало? — сказал он и сел рядом.

— То красота, а то — внимание, — пробормотала нюйка. — Меню внимание нужно, каждый вдох внимание, а нет столько у меня. Устаю, когда надо много внимания, сильно-сильно устаю. Мое внимание — небу, бою. К бою всегда готова Робкая Весна, к Меню — нет.

Она опустила голову, и черные кудряшки упали на ее лицо. Понятно. Поплакать решила.

— Что-то я ничего не могу понять, — сказал он сердито. — Ваш Китай черт-те где. А Мень — он же куда-то недалеко уходил. Как так? И госпожа Тан тоже... приходит ночью, непонятно откуда, уходит туда же... а куда? Я все вокруг знаю, некуда тут уходить! А уж пуля в сердце — вообще! Да что пуля — а импланты?! Вы вообще кто? Инопланетяне, что ли?

Робкая Весна задумалась. Потом виновато качнула пальцами.

— Не знаю, — призналась она. — Инопланетяне? Иная планета, да? Сложный вопрос, очень-очень. Может, Худышка Уй знает? Да, спроси Уй Лицзинь, она Высокую школу закончила, должна знать. Еще профессор может знать. Профессор такое знает, чего никто знать не может, вот какой у нас профессор, настоящий!

— Как можно не знать, с какой ты планеты?!

Робкая Весна честно подумала еще.

— Планета одна, — наконец сообщила она. — Наверно, одна. Воздух как в предгорьях, класс грунта соответствует, светила — как в Арктуре светила, тяготение... вариативное тяготение, но ничего, летать можно... да, думаю, планета одна и та же. Мир — иное дело, мир непонятный...

— Да?! А как насчет пули в сердце? Импланты — как?

— У вас такого нет? — уточнила Робкая Весна.

Он открыл рот — и задумался. С китайцами следовало говорить предельно точно и ясно.

— Я не слышал об имплантах.

Робкая Весна облегченно качнула пальцами.

— Тогда понятно, — улыбнулась она. — Ты — хороший маскулин, лао Саша, иногда чуть ли не отличный. Но — никто. Тайны мира — не для тебя. Профессор посвящен в большее, и гвардеец Чень посвящен, а уж как посвящена Худышка Уй! Даже я посвящена. Но не ты. Извини за правду, виновата вся.

— Полотенце на плечи верни, — хмуро сказал он. — Не сверкай на всю кухню.

— Не холодно, — повела нюйка пальцами равнодушно. — Смотри. Тебе нравится, мне не жалко.

— А у нас говорят — "смотри, может, ослепнешь!" — хмыкнул он.

— Гниль мир.

— Спать иди! — мгновенно разозлился он.

Общение с китайцами заставило его постоянно сталкиваться именно с такой вот оценкой его родины, и почему-то это страшно бесило. Наверно, потому, что ответить было нечего. Разве что — "иди спать!" Вот пусть и идет.

Она пришла к нему ночью, как будто знала, что он не спит. А как уснуть, когда такая зеленоглазая малышка за стеной, и даже без полотенца? Ну, надо полагать, она и знала. По крайней мере, наверняка догадывалась, какое воздействие производит на мужчин. Он вздохнул и подложил ей руку под голову. Подумаешь, Мень убьет. Идет оно все лесом.

— Пришла сама, по взаимному согласию, — сообщила она четко.

— Чего?

— Так принято, — смущенно пробормотала она. — Сканеры, они... везде.

— И что — сканеры? — не понял он.

— Сканеры — они видят. И пишут. Проявил насилие — и вот ты уже на рыбозаводе, и надолго на рыбозаводе, не за обеспечительную карточку работать, а за еду. А так — нет на тебе вины. Можешь все.

— Значит, пишут... Вот мы с тобой лежим, а они пишут? Вот же...гниль у вас мир! — высказался он мстительно.

Нюйка согласно хыкнула и устроилась удобнее, то есть закинула на него ногу и руку. Дышать стало намного тяжелее, закололо сердце, и он осторожно переместил руку нюйки пониже. И что приятного находят в таком положении? Понятно, что нюйка практически вся твоя, но... дышать как?

— Когда мне плохо, — прошептала она. — Вот как сейчас... Когда очень-очень плохо... тогда кажется, что да, гниль мир — а раньше был лучше. Раньше жил сам Аркан! То была великая эпоха! И Руфес — эпоха не меньшая. И... да, Иаллованна тоже.

— Ики?

— Детское имя. И не узнал никто, не догадался. Еще веселых нюек так зовут-дразнят. Ики-Мики, как-то так...

— У нас их зовут Наташами, — хмыкнул он.

— Иаллованна. Принцесса сама. Защищать ее — была великая честь! Еще — сложная и опасная задача. Но не справились пилоты, и гвардейцы тоже, никто не справился. И вот сгорели крылья, угасло летучее пламя, и умерла мечта...

— И что это значит?

— Много чего значит... не хочу об этом, стыдно... Что у вас делают, когда тянет к нюйке?

— Ну... целуют.

— Целуй.

— Угу. А не понравится — убьешь?

— Не бойся. Байсина-то нет. Целуй. Я вот подумала: принцессы нет. Нет и мечты. Значит...

— Я поцеловал.

— Да? Так странно... вот и подумала я: не нужны пилоты-то. Без принцессы — защитники мечты не нужны никому! Будем мирно жить-поживать. Как все. Стану кому-нибудь подругой...

— А что ж ты...

— А пока что Робкая Весна — пилот! — сердито сказала она. — Пилот из небывалых! Не бывать небесной птице в клетке! Целуй.

— Какими причудливыми путями приходят девушки в постель к мужчинам, — хмыкнул он.

И потянулся к пухлым губам.

— Подругой Меню стану, — рассеянно решила она. — Не тебе, Меню. Ты хороший маскулин, добрый, местный еще. Но — никто. Слабый, как ваш мир. А Мень — он богатырь. Он и новый мир под себя согнет. Мень — он такой! Надежней защиты ищи-не найдешь...

— Иди спать, — непослушными губами пробормотал он.

— Обидела? Обидела. А как, не поняла. Не уйду.

Он неуступчиво закаменел — но оттолкнуть ее не решился, это было бы совсем по-свински. А она, как и сказала, не ушла. Пристроилась под боком, пригрелась... и заснула. Как ни странно, заснул и он. С зеленоглазой малышкой под боком — и заснул! Проклятый бетон, это он виноват, что заснул рядом с женщиной. Зато впервые за последние годы он спал умиротворенно — как будто вернул утраченную целостность. Или вернулся на свое место.

А Робкая Весна, оказывается, тоже могла уставать — потому что проспала. Он-то встал по новой привычке на рассвете, сделал краткую зарядку, отправился поливать огород, а малышка все посапывала. Вышла она, зевая и потирая кулачком глаза, когда он уже прошелся с лейкой по всем грядкам. Дружески треснула его по спине и пошла умываться. Он же смотрел ей вслед, улыбался и впервые видел в прелестной женщине — подругу. Настоящую подругу, с которой легко, с которой можно говорить обо всем не стесняясь. И всего-то надо было не переспать, когда подвернулась возможность. Всего-то надо было... да, остаться человеком, как бы странно это ни выглядело. А говорили, что женщина подругой мужчине быть не может, что так не бывает.

Следующая неожиданность произошла, когда он уже топал на работу, в своей уляпанной бетоном робе, с ведром инструментов в руке. Главврач лично вышел на улицу, чтоб поздороваться с ним за руку!

— Я думал, о западной медицине знаю все, — признался главврач шепотом. — Не так уж далеко они от нас ушли. Выходит, ошибался. Мне тут хирург позвонил, такого порассказал, что не верится. Этому, твоему... ему пулю из сердца достают, а он указывает, чего там трогать, чего нельзя... под общим наркозом указывает! Умеют на Западе хранить военные разработки, еще как умеют, оказывается! Или у нас... Я про киборгов даже не слышал никогда. М-да. А они есть. Рассказать кому — не поверят! Вот интересно, почему в гражданский сектор не выпускают, а? Есть же богатые люди, которые болеют? Хотя бы им могли бы ставить импланты? А не ставят...

— Побочные эффекты? — предположил он.

Главврач задумался. Потом кивнул понимающе:

— Типа военных не жалко, им за это платят? Вполне может быть. Ну а ты-то каким боком в этих делах? Это же... очень серьезная государственная структура! Что они у нас забыли?! А?

— Меньше знаешь, крепче спишь, — заметил он, удивляясь собственной наглости.

— Эт верно... ну, бывай.

Они еще раз обменялись рукопожатиями, и он оправился дальше. Отправился, да, но мысли-то как остановить? Главврач попал своим вопросом точно в цель и разбередил уснувшее недоумение. А действительно, кто они, эти китайцы? Кто?!

Одно он, правда, уяснил твердо. Они были кем угодно, только не китайцами. Китайцы, как ни крути, все же... свои, да. А его новые знакомые поражали прежде всего чуждостью.

Тем временем на родине

— Нет, — категорично повел пальцем головной специалист по защите корпоративных сетей. — Нет и нет. Сводить в кабинет данные с наблюдательных сфер от охраны, и с подгляд-глазков внутреннего контроля, и панораму из плавней, и много чего еще — много дней работы. Много-много дней. Много бесполезно потраченных дней. Очень опасно, очень дорого. Нельзя синхронизировать. И обеспечения для работы в штабе нет-не ожидается...

Госпожа Тан смотрела на хувентуса и непроницаемо улыбалась.

— Нет, — заключил специалист. — Нет-нет-нет.

Специалист явно не хотел работать. Или ему приказали не работать. Сводить столько данных в кабинет госпожи Тан — очень опасно. О многом сможет узнать госпожа, о большем догадается. Да, приказали. И не хочет. И... да, себе ценность хочет повысить. А не получится.

— Я — приказала, — сказала госпожа Тан благожелательно. — Вы — исполняете быстро. Не умеете быстро — совсем-совсем не специалисты. Неспециалисты в инженерах не нужны, допуск в штаб закрою неспециалистам.

Хувентус равнодушно повел пальцем. Он считал, что если из ого какой семьи, то можно не работать. Госпожа Тан была согласна вся, и потому семью нужно было сменить.

— А руководу отдела по защите корпоративных сетей — особая участь, — мило продолжила она. — Много тайного знает руковод. Знает такого, что нельзя выносить за пределы штаба. Потому отдел уйдет сам, а руковод — он как главный составитель докладов уйдет. Тоже много тайного знал составитель докладов, вот и... что там получилось с составителем докладов?

— Поля в лоб, — непослушными губами пробормотал руковод отдела. — Говорят, от военных пуля. Но он был никто, а вот я... я от самого главного полицая округа плавней приказы получаю и лишь ему подчиняться могу! Да! Да-да-да!

Госпожа Тан задумалась. Главный полицай. Да, без Цайпаня главный полицай стал проблемой. Раньше получал главный полицай свою долю, и не видно было главного полицая. А сейчас виден, и даже мешать начинает. Сломал ему горло Цайпань, да мало сломал, вылечили-спасли главного полицая. Надо было ему голову сломать, но не получилось бы у Цайпаня, Цайпань танцор, а не боец. И что теперь делать с главным полицаем? Поползать перед ним на коленках? Или пулю в голову ему, чтоб не мешал? Пулю можно, но другого главного полицая пришлют, госпожу Тан на сладкое место не пустят. На сладкие места господари только своих пускают, из хороших семей. А на все хорошие семьи пуль не хватит, даже в армейской пулялке.

Она еще подумала — и решила упростить поле задач. Сейчас — руковод отдела по защите корпоративных сетей. Главный полицай — потом.

— Иди, — улыбнулась она специалисту.

И даже пальчиками показала, как он должен идти. Хувентус пошел, не вполне уверенный, что сможет перейти площадь. А госпожа Тан смотрела ему вслед и досадовала. Как легко оступиться, еще легче свернуть не туда, когда есть власть. А ведь предупреждал Руфес, давно-давно предупреждал. Как у него? Упоение властью — болезнь богачей. Не заразись! И вот — заразилась. Так легко шевельнуть пальчиком, и не станет специалиста по защите корпоративных сетей. А вместе с ним не станет и проблемы. Так легко... и неправильно. Правильно, когда око за око. Не жизнь за око — а она чуть было не отняла жизнь. Тан-чман, как трудно соответствовать месту! И как господарям легко! Блаженствуют, лоботомники, бед не знают...