Я принялся снимать всё происходящее на планшетный компьютер — электроника галлюцинациям не подвержена. Вот, отпустит меня приступ, и тогда я посмотрю эту запись, что бы убедиться, что это всё мне просто померещилось.
Вот в кадре — звено боевых вертолётов над пылающими домами. Хищные силуэты машин, нашпигованных радарными системами дальнего обнаружения, распознавания, целеуказания и управления оружием, обвешанных крупнокалиберными пулемётами, скорострельными пушками, управляемыми и не управляемыми ракетами. В тучах фанерных бипланов новогодней гирляндой засверкали вспышки, 'этажерки' осыпались горелыми головешками, бросались в землю сумасшедшими кометами с чёрными хвостами густого масляного дыма. Кстати: что-то попаданий у современного оружия выходило до странности не много.
Вдруг из густых тёмных туч опустился гигантский дирижабль! Вот уж чего я не ожидал увидеть даже среди устаревших бипланов. Как можно вообще до такого додуматься? Красный, с огромным, нагло ухмыляющимся чёрным черепом, намалёванным на носу, он опускался из густых туч торжественно, как вестник конца света.
В него, разумеется, тут же ударили ракеты, скрестились трассеры пулемётов, радостно вгрызлись скорострельные зенитные пушки. Огонь, дым и копоть мигом... растеклись по прозрачной сфере, мыльным пузырём окутавшей гигантский цеппелин, и... ничем не смогли ему повредить! Чёрный нарисованный череп всё так же спокойно и нагло лыбился на красном фоне.
А через секунду враг ударил! Вертолёты разорвало в клочья, огненный вихрь пронёсся по земле, и огонь защитников города смолк. Буквально три минуты, и невредимый красный цеппелин с чёрным черепом снова медленно и величаво ушёл вверх, скрылся в плотных тучах. Снова из туч налетели рои фанерных бипланов, и накинулись на пылающий город с ещё большей яростью, чем прежде. Снова проревели над головой сверхзвуковые истребители — и снова — впустую.
Современные радары что, не видят фанерные бипланы? Или сверхзвуковые истребители проносились слишком быстро, что бы успеть прицелиться в слишком медленные 'этажерки'? Впрочем, что я горожу! Какие цеппелины, какие бипланы?! Это всё бред! Этого не может быть вообще никак!
Стаи злобных бипланов с крестами на плоскостях голодными волками рыскали над моим городом. Стрекотали автоматные очереди, кое-где подымались дымные змеи от реактивных снарядов мобильных ракетных комплексов и ПЗРК. Брызгая щепками и горящим маслом со страшным воем падали разбитые фанерные бипланы. Однако фанерных самолётиков, на мой взгляд, что-то не становилось меньше. А земля то и дело сотрясалась от ударов бомб.
Вот надо мной пронеслось звено 'крестов'. Вот очередная бомба ударила всего в квартале от нас. Дом подомной вздрогнул, крыша толкнула меня в ноги, а в следующее мгновение по ушам жахнуло горячей ударной волной, и окна нашего дома брызнули осколками стёкол.
Бред! Не верю! Это всё мне мерещится! Должно быть, я просто заснул на крыше, пока медитировал! Ну, конечно же! Это всё сон! Бредни моего глубокого подсознания! Как мне сразу полегчало-то! Я поднялся на ноги, рукавом стёр кровь из носа, выпрямился, и принялся смотреть, как злые фанерные бипланы терзают мой город, всё ещё не веря в реальность происходящего, отстранённо, словно был на премьере глупого голливудского фильма.
Вот ещё звено крестов прогудело у меня над головой, и кинулось в сторону центра. Один из них взвыл, разбросал щепками две из четырёх плоскостей, и, крутясь вокруг собственной оси и натужно воя, пронёсся прямо над моей крышей в сторону нашей школы. С верхних этажей недостроенной высотки ещё раз ударил ПЗРК, и застрекотали автоматы. Тяжёлый бомбовоз разорвало прямо в воздухе, осколками и ударной волной разметало 'кресты', что оказались поблизости. Но с противоположной стороны уже закладывали крутой вираж другие бипланы, и вот уже их пулемёты выбивают фонтанами бетонную крошку из той высотки.
Я снял на видео, как сбитый биплан рухнул на маленькую площадь прямо перед школой, взметнув волну из обломков асфальта. Затем отметил, что автоматы на высотке замолчали. А потом зловещий красный цеппелин с намалёванным чёрным черепом нагло спустился из туч над стадионом, что в нескольких кварталах от нас. Со стадиона то и дело подымались ракеты — похоже, там развернулись какие-то военные машины. Они уже сбросили с неба на землю целый рой 'крестов', жадно потянувшихся было к центру. И вот теперь на них надвигается зловещий дирижабль.
Снова ударили ракеты, пулемёты, автоматы — всё, что было у защитников на стадионе. Наглый чёрный череп на красном фоне всё так же безразлично лыбился в ответ на попытки его подбить. Сполохи огня лишь растекались по прозрачной непробиваемой сфере.
Ну, бред же полный! Ладно, я могу согласиться, что бредням сумасшедшего многое позволено, но должен же быть предел даже воспалённой фантазии больного сумасшедшего!
Из всех идей научной фантастики силовое поле всегда меня возмущало своей возмутительной антинаучностью! Хотя бы уже потому, что поле — это не тот материал, из которого можно сформировать стену! Пусть даже сферическую. Поле ведь не имеет границ, что совершенно ясно видно в четвёртом уравнении Максвелла!
Но наглому красному цеппелину с чёрным черепом было наплевать на моё понимание физики. Он огненным смерчем выжег и стадион, и ближайший к нему квартал. Затрещало жалобно высотное здание нового бизнес-центра, заскрипело протяжно стальными балками, и, осыпаясь стеклом и обломками сэндвич-панелей, рухнуло, объятое пламенем. Три минуты, и зловещий цеппелин снова начал подыматься в облака.
Зачем? Он же неуязвим! Но вот: покажется, ударит, и тут же прячется в облаках. Может, его неуязвимость не такая уж неуязвимая? Временная? Требует перезарядки?
Вот тут с крыши нашей школы застрочил пулемёт. И как застрекотал! Неведомый пулемётчик, должно быть, был гением стрельбы! Бил он расчётливо и хладнокровно, короткими, но частыми очередями, и каждую пулю не просто клал в цель, а использовал максимально эффективно! И такое было впечатление, что выпуская очередь в один биплан, стрелок уже выцеливал следующий!
Раз — звена бипланов нет, только щепки и облака чёрной гари! Два — потерявший крыло и хвост бомбовоз вертанулся, и столкнулся с другим самолётом! Три — ещё одного звена фанерных 'крестоносцев' не стало! Четыре — и сдетонировали бомбы под брюхом у очередного биплана, а взрыв смёл с неба ещё и его соседа!
Я пытался рассмотреть этого чемпиона-пулемётчика в свой телескоп, но часть крыши школы заслонял угол соседнего дома — мне было отсюда не видно. Зато я заметил фигурки двух людей, тащивших что-то к школе под градом пуль. Я присмотрелся в телескоп, и мне показалось, что это были фигурки двух подростков — мальчишки и девчонки. Они тащили здоровенный ящик с пулемётными лентами. Видимо, сняли со сбитых бипланов — вон сколько их уже попадало перед школой! Мне даже почудилось, что я знаю этих двоих! Мой бред определённо прогрессирует!
Тем временем, виртуозного пулемётчика заметили с небес. Из плотных туч на него кинулся разом целый рой бипланов с крестами. Они крутились над крышей школы, формируя гигантскую воронку, и постоянно били из пулемётов. Но пулемёт на крыше школы не замолкал, и меткости не утратил! Да что там, киборг-терминатор, что ли?!
— Уходи оттуда! Дурак! Вот сейчас дирижабль перезарядится, и тебе конец! — орал я, ничего не соображая.
Но неведомый чудо-пулемётчик меня не слушал. Он как-то ухитрялся оставаться живым под плотным огнём врагов, и бил, бил, бил — быстро, коротко и точно!
...
[тем временем...]
— Сейчас-сейчас, дяденька! — бодро прозвенел девичий голос сзади. Сержант удивлённо оглянулся.
— Тебе где приказано быть?! — сердито прикрикнул он на девчонку. — А ну, брысь отсюда!
— Сейчас будет корректировка! — наглая девчонка предпочла не услышать требование сержанта, — Видите, пулемёт с крыши школы бьёт? Приманивает!
Военные не успели ничего сказать: в небе, на толстом брюхе тучи, прямо напротив их позиции, появился крест слабого света, будто у неведомого прожектора садились батареи.
— Вон! — звонко крикнула девчонка, и ткнула пальцем в ту тучу.
— Тебе где приказано быть?! — прикрикнул на неё сержант. — А ну, брысь отсюда!
Солдат поднял ПЗРК.
Одинокая ракета медленно чертила в воздухе дымную спираль, виляя. Совсем рядом так же медленно и плавно проплывал биплан с чёрными крестами на плоскостях. Ракета разминулась с ним, ушла, наконец, в тучу. И... ничего... натужно выли пикирующие 'кресты', глухо бухнула очередная бомба...
— Что за...? — напряжённо начал солдат, теряя надежду, но договорить не успел.
В этот момент грохнуло! Где-то высоко в самой глубине плотных туч расцветали грандиозные огненные цветы, гром перекатился по небу от края до края. Медленно и торжественно выплывал из гущи алеющих отсветами пожара туч ухмыляющийся чёрный череп на красном фоне... объятый языками пламени. Пылающая громада титанического дирижабля медленно падала на истерзанный город.
Девочка зажала ладонью рот, и пока солдат с сержантом смотрели на горящий дирижабль, шагнула с края, спрыгнула с недостроенной высотки вниз.
А где-то там — на крыше школы неведомое существо, лишь контуром похожее на гуманоида, опустило раскалённый ствол пулемёта в усыпанный стреляными гильзами пол.
— Ну, наконец-то! — выдохнул Антон, валясь без сил прямо на ящик с пулемётными лентами, — Жрать уже хочу!
...
[тоже время, Алексей на своей крыше]
Сначала я тупо стоял, раскрыв рот, и потрясённо смотрел, как медленно падает пылающий вражеский цеппелин. А потом по моей крыше ударила очередь из пулемёта — какой-то вражеский биплан решил по мне пострелять. Только тогда мне наконец-то пришло в голову спросить себя — какого рожна я-то тут на крыше торчу?! И вот, окрылённый этим прозрением, я бросился бежать с крыши по лестнице вниз — во двор!
Пролёт за пролётом, перепрыгивая через три, или даже четыре ступеньки, рискуя оступиться, я нёсся вниз. А на лестнице стояла гробовая тишина. И в этой тишине топот моих кроссовок звучал набатом. С разбегу я врезался в дверь, распахнул её, и вывалился во двор.
Тишина надавила на уши. Шелестели листья клёнов. Журчала за домом автострада. Отрешённо светили уличные фонари. Равнодушно нависали над городом плотные тучи.
Я опять не верил своим глазам и ушам! С безумным видом я выскочил со двора на улицу! Из тихого, мирного двора, на мирную вечернюю улицу современного мегаполиса.
Деловито спешили автомобили, шли куда-то по своим делам люди. Как ни в чём не бывало. Как всегда. Какие такие бомбы-взрывы?! Ты о чём, сумасшедший мальчик?!
Какое счастье! Я всё-таки сошёл с ума!
Я имею в виду — счастье в том, что весь пригрезившийся мне бред с бомбёжкой и стрельбой оказался всё же бредом, галлюцинацией! Хорошо же, что город живёт себе мирно, и над ним мирное, хоть и хмурое небо! Хотя, да — наверное не очень хорошо, что я таки сошёл с ума. Но я как-нибудь с этим смогу жить. Наверное. Главное — знать, что все эти бипланы и гигантский дирижабль — просто глюки!
Я поднялся на наш третий этаж, открыл дверь квартиры своим ключом, прошёл к себе, и устало опустился на диван. За диваном кто-то всхлипнул и скрежетнул зубами. Я замер. И тут же чья-то рука схватила меня за ногу!
— А! — заорал я.
— А! — заорала малышка Рози.
— Рози! — я порывисто обнял малышку, прижимая её к себе. — Прости, что закричал! Прости! Ты так меня напугала! Зачем ты так?!
Рози судорожно всхлипывала, дрожала, и стучала зубами.
— Что с тобой? Рози? — я заподозрил неладное.
— Они... перестали? — слабо спросила она. — Больше не будут стрелять?
Нет, нет, нет! Это же моя — только моя галлюцинация! Этого не было! Я же только что был на улице! На мирной улице мирного города!
По прежнему прижимая малышку Рози, я осторожно подошёл к окну. За окном спокойно светили мирные огни большого города. Никаких бомб. Никаких бипланов с крестами на крыльях. Ни одной воронки. Ни одного разбитого стекла.
— Это же был мираж, — проговорил я непослушными губами, — галлюцинация, бред, иллюзия!
Потом я дрожащими руками потянулся к планшетнику, и запустил просмотр записи. На экране с воем пикировали фанерные бипланы, сбрасывая бомбы на мой город. Рвали небо трассеры пулемётных очередей. Полыхали пожары. И нагло ухмылялся чёрный череп на красном фоне.
Я снова выглянул в окно. Сорвал шторы, распахнул окно настежь, высунулся наружу по пояс!
Мир! Никаких следов налёта!
Планшетные компьютеры не подвержены галлюцинациям. Мегапиксели матрицы не могут фиксировать иллюзии. Что же, чёрт возьми, это было?
— Что бы это ни было, Рози — оно прошло! Исчезло без следа! Всё будет хорошо! — попытался успокоить малышку.
— Ага, — всхлипнула малышка, и прижалась ко мне, — обещай!
— Обещаю!
— Вы чего кричите среди ночи? Что случилось? — в дверном проёме появился взволнованный и заспанный отец.
— Малышке страшный сон приснился, — проговорил я пересохшими губами. — И мне тоже... привиделось...
Отец вздохнул, достал из кармана широких домашних штанов свой верный смартфон, и что-то там быстро набирая, сказал:
— Тогда давайте успокоимся, и ложитесь спать. А я нашей Розе сказку на ночь почитаю.
— Можно, Алёша со мной останется, — попросила малышка, — пока я не засну?
Отец кивнул, я взял Рози за руку, и мы пошли в её комнату. Малышка забралась в постель, и улеглась, не выпуская мою руку. Я пристроился на полу на диванных подушках. Отец принёс ещё пару подушек, и уселся рядом.
— Вот, нашёл бесплатные книжки для детей, — объявил он, — и фамилия автора мне нравится: Чародейкин. Сейчас выберем что-нибудь для нашей малышки, про какую-нибудь принцессу... вот, например, тут в аннотации написано: 'про рыцарского такого рыцаря и прекрасную такую эльфийскую принцессу, и их потрясные приключения'. По-моему, подойдёт. Итак, закрывай, Роза, глазки, слушай:
'Что может быть горше и не справедливее, чем трагическая невозможность воссоединения двух созданных природой друг для друга сущностей?! Две половинки бытия, предназначенные друг другу судьбой — мой голодный желудок и свежайшая, ароматнейшая, и наверняка же вкуснейшая... ЕДА!'
Мы с отцом переглянулись. Отец с надеждой, что писатель Чародейкин ещё исправится, продолжил чтение:
Не надо было мне заходить в трактир! Это чувствовало моё сердце, точно знала голова, но ноги нас предали в преступном сговоре с желудком. Я с мрачным видом вошёл, никого не замечая, походкой зомби, спотыкаясь о стулья, доковылял до стойки, и тяжко облокотился на неё, погружённый в философические думы о порочности. Я или мироздание? Кто-то из нас двоих явно был порочен, и издевался над вторым. Над таким добрым и честным парнем.
Трактирщик — здоровенный детина с выразительной рожей заправского пирата северных морей, приблизился и вопросительно уставился на меня. Я неопределённо махнул рукой. Трактирщик нахмурился.
В мрачном прокопчённом и в меру замусоренном нутре заведения, явно борющегося за звание самого сомнительного в округе, как и следовало ожидать, проходила ежедневная выставка самых хмурых, хитрых, наглых и тупых рож во вселенной. Участники подобрались тёртые, бывалые...
