То, что спит в холмах

— Значит, вы все ж таки наняли домработницу, ага. То-то папаша удивлялся, что мастер Мэлоун перестал у нас в таверне появляться.

Я издала невнятный звук, который при желании можно было расценивать как подтверждение. Вдаваться в подробности мне не слишком-то хотелось, впрочем направление мыслей Алистера уже успело смениться.

— Ехать мне надо, — без особого энтузиазма сказал он. — Товар он ведь сам не развезется.

И тут же добавил:

— Джон, а если хочешь, поехали вместе, ага? Чего бирюком-то сидеть?

— Не уверен, что мастеру Мэлоуну это понравится, — пробормотала я. — Он строго настрого запретил мне куда-либо отлучаться.

— А откуда он узнает? — вполне резонно спросил мальчишка. — Я так скажу, что ниоткуда, ежели только сам не проболтаешься.

А действительно, откуда? Мне вот тоже было интересно, как Мэлоун сможет определить, находилась ли я все время дома или же за его пределами. Нет, если он возвратится раньше меня, тогда понятно, ну а если я сумею его опередить? К тому же проветриться мне и в самом деле хотелось. Если уж за месяц проживания в Эдинбурге я так и не сумела ни разу нормально прогуляться по его улицам, то стоило попытаться наверстать упущенное хотя бы за счет сельской местности, пока еще имелась такая возможность.

— А поехали, — кивнула я, решительно прерывая собственные сомнения.

Мы вышли во двор, и здесь мне в первый раз представилась возможность применить на практике хоть что-то из приобретенных знаний. Этим чем-то стало простенькое запирающее заклинание. Не верх совершенства, конечно, но, как мне показалось, вышло оно не так уж плохо. И однозначно это было лучше, чем оставлять дом вообще незапертым.

Алистер, возившийся с упряжью мохнатой лошадки неизвестной породы, на мои пассы внимания вроде бы не обратил, что тоже меня вполне устроило. Вдвоем мы разместились на облучке телеги, и мальчик шевельнул вожжами, пуская лошадь шагом. Разумеется, эта наша поездка не шла ни в какое сравнение с бешеной скачкой в запряженном найтмарами кэбе. Мы неторопливо ехали по проселочным дорогам по разбитым колеям, зажатым между высокими земляными насыпями. Глянцевито поблескивали на солнце отливающие бронзой перья папоротника и светло-зеленые листья не то малины, не то ежевики. В прогретом, сладковато-терпком от запаха цветущих трав воздухе ощущалась некая сонливость. Впрочем, возможно, это было всего лишь результатом непривычки моей нынешней ипостаси к прогулкам по свежему воздуху, поскольку на общительность Алистера эта подмеченная мною особенность никак не повлияла. Поэтому всю дорогу говорил в основном он, органично войдя в роль гида, а я по большей части отмалчивалась, глядя по сторонам да время от времени, когда мы въезжали на очередной сельский двор, помогая разгружать товары. Назвать то, что я чувствовала, когнитивным диссонансом было бы не совсем верно, но все же, глядя на летнюю зелень, ровные квадраты пастбищ и аккуратные фермерские домики, встречавшиеся нам на пути, я не могла отделаться от мысли о некотором несоответствии. Мое представление о Шотландии основывалось в основном на фильме 'Храброе сердце' и балладах Роберта Бернса в переводе Маршака, и если окрестности Свордейла еще хоть как-то тянули на суровый край гор и вересковых пустошей, то все, что я видела сейчас, больше напоминало классический сельский пейзаж старой доброй Англии. Впрочем, было в нем и кое-что такое, что не соотносилось в моем понимании ни с английскими, ни с шотландскими видами. Я имею в виду массивные глыбы серого гранита, с завидной регулярностью венчавшие вершины куполообразных холмов. Иногда это были одиночные камни, но чаще они образовывали неровные кольца, которые живо вызывали в памяти курганные захоронения, виденные мною в Хакасии несколько лет назад. Но ведь для Британских островов, вроде бы, не был характерен подобный тип захоронений...

— Алистер, а что это такое? — спросила я, улучив момент, когда мой добровольный гид сделал небольшую передышку.

— Это?.. — мальчик с явной неохотой и даже некоторой опаской посмотрел на очередной серый камень, четко вырисовывавшийся на фоне неба. — У нас не особо любят про них говорить, ага. Это камни Старого Лорда.

— Межевые камни что ли? — переспросила я, решив, что Старым Лордом в Морвихе именуют какого-либо местного землевладельца аристократических кровей, хотя выбранный им способ разметки земель, откровенно говоря, выглядел более чем странным.

— Нет, — Алистер решительно замотал головой, — не межевые. Просто камни. Хотя старая карга Бишоп как-то рассказывала...

Он осекся и шмыгнул носом, однако все-таки продолжил, значительно понизив голос:

— Она, конечно, малость тронутая и всякое бормочет, так что сразу не разберешь, чему верить, а чему нет. Но нынешней зимой, аккурат перед Сретением, я слышал, как она говорила в лавке Папаши Декстера, будто камни снова начали перешептываться, а значит, скоро надо ждать возвращения Старого Лорда. И что, мол, не позднее дня Ламмаса он опять будет бродить по холмам и говорить с теми, которые приходят из воздуха, и с теми, которые спят под холмами, в глубинах, до которых по ночам дотягиваются тени от камней. Ух и орал же на нее тогда Папаша Декстер. А самого-то его так и перекосило со страха, прямо как старика Уоллеса, когда того удар хватил.

Мальчишка окончательно замолчал, сосредоточенно глядя на дорогу.

— И что, эти камни — они, действительно, перешептывались? — уточнила я, пытаясь сообразить, как мне следует относиться к услышанному.

— Не знаю, — неохотно признался Алистер. — Я их ни разу не слышал, хотя подниматься к ним приходилось. Зато я слыхал кое-что другое. Раньше... ну, совсем раньше, когда Лорд возвращался в прошлый раз, шумели сами холмы. Из-под земли по ночам такой грохот шел, что даже в деревне было слышно, а те, которые приходят из воздуха, иногда отвечали. Правда, матушка не любит, когда я про это вспоминаю, и каждый раз начинает говорить, что я совсем мелким тогда был и что мне, должно быть, все приснилось. Только оно было на самом деле, ага. Страшно до жути... и запах такой, ни на что не похожий. И сейчас на холмах иногда тоже ни с того, ни с сего вонять начинает, причем откуда несет понять вообще невозможно.

На этом наш разговор о странных конструкциях как-то сам собой заглох, и пытаться его реанимировать я не стала, поскольку было видно, что Алистеру эта тема неприятна. Хотя как по мне, она была странной и не более того. Я бы, пожалуй, даже слазила на один из холмов, чтобы послушать, о чем могут говорить неодушевленные куски гранита. Впрочем, сделать это можно было и позже, если вблизи моей нынешней обители отыщутся подобные сооружения.

Домой я вернулась, когда солнце уже начало клониться к западу. Мэлоуна все еще не было, да и вообще, насколько мне удалось понять из проведенного строго в соответствии с книжными рекомендациями анализа изменений в структуре заклинания, за время моего отсутствия к двери никто не приближался. Выпив кофе, я после некоторого сомнения все-таки обновила запирающие чары и отправилась на дальнейшее исследование окрестностей — на сей раз в одиночестве и в сторону, противоположную обжитой местности, по которой возил меня Алистер. Отойдя на сотню метров и убедившись, что поблизости нет праздных зевак, я на всякий случай проверила работоспособность своего перстня. Тот исправно перенес меня обратно во двор дома Мэлоуна. Замечательно. Топографического кретинизма я за собой, конечно, прежде не замечала, но в случае, если все-таки заблужусь или проброжу до темноты, это могло пригодиться. Я задумчиво крутанула перстень на пальце и, повинуясь внезапному порыву, приказала:

— Российская Федерация, город Щекино Тульской области, парк 'Лесная Поляна'.

Реакция порт-ключа оказалась вполне предсказуемой, то бишь нулевой. Ну да, если учесть, что в этой реальности до сбора поселков при заводах и железнодорожной станции на трассе Тула-Орел в один населенный пункт и присвоения ему статуса города оставалось еще сорок с хвостиком лет, а до формирования Российской Федерации так и вовсе около века, удивляться было нечему. Осуществлять путешествия во времени мой порт-ключ, очевидно, не был уполномочен, да и между мирами тоже. Жаль, конечно, но я хотя бы попыталась.

Старательно задавив совершенно бесполезную и некстати нахлынувшую зеленую тоску, я сделала про запас пару бутербродов и все-таки двинулась в путь. Было понятно, что если не отправиться на запланированную прогулку прямо сейчас, то не будет смысла этим вечером вообще хоть куда-либо идти, а пройтись хотелось. Все-таки я слишком засиделась на месте. В родном мире и родном теле я бы все выходные, приходящиеся на последний месяц, не вылезала с зеленей при условии более-менее приемлемой погоды.

Вскоре стало ясно, что дом Мэлоуна и в самом деле стоит на отшибе. Если к западу от него, севернее Морвиха, фермерские дома хоть и редко, но попадались, то двигаясь на восток, я за более чем два часа пути не встретила ни малейшего признака человеческого жилья. Только покрытые темными хвойными деревьями холмы вздымались все выше и становились все круче. Разглядев на вершине одного из них что-то похожее на скопление камней, я решила попробовать себя в ипостаси скалолаза облегченной версии. Впрочем, почти сразу стало ясно, что навыки альпинизма мне не понадобятся, поскольку при ближайшем рассмотрении обнаружилось, что вверх по склону ведет старая, почти совсем заросшая, но все еще местами различимая тропинка. Довольно скоро я, запыхавшись и взмокнув, хотя температура воздуха ближе к вечеру не была такой уж высокой, выползла на плоскую как перевернутое блюдце маковку холма. Глаза меня не подвели. Скопление камней, темнеющее посреди довольно широкого круга редкой и пожухлой, словно бы вытоптанной множеством ног, травы, явно несло на себе следы искусственного происхождения, но прежде чем заняться их осмотром я некоторое время постояла, восстанавливая сбившееся дыхание и глядя на уходящие до горизонта гряды лесистых холмов. Скорее всего, причина крылась в том, что покрывавший их лес был хвойным, а значит — сам по себе темным, но визуально казалось, что даже при совершенно ясном небе на холмах лежит не пойми чем отбрасываемая тень. Зябко поежившись, я отвернулась от внушающих неясную тревогу просторов и подошла к камням. Вблизи становилось заметно, что серый гранит, из которого были грубо вытесаны покосившиеся монолиты, имеет странную расцветку. Во всяком случае, я никогда раньше не видела, чтобы в окраске этого камня, хоть и весьма разнообразной, присутствовали ярко выраженные зеленые прожилки, придававшие ему сходство со змеиной кожей. Посреди каменного круга лежала массивная плита, по форме близкая к прямоугольной. Близ основания плиты в земле чернели несколько дыр — вероятно ходы в норы особо крупных шотландских мышей. Слабый неприятный запашок, ощущавшийся в воздухе в непосредственной близости от этих дыр, мне, наверное, все-таки почудился под впечатлением от рассказов Алистера, хотя не стоит исключать так же возможность того, что хозяин какой-либо из нор действительно мирно почил в своем убежище и теперь потихоньку обращался в прах. Но мне определенно не почудилась другая вещь. В кругу камней были слышны тихие, едва различимые звуки, и эти звуки, если подольше постоять и послушать, как будто бы начинали складываться в шипящие слоги, а затем и в слова неизвестного языка. Скорее всего, причина заключалась в ветре, заставлявшем резонировать каменные столбы, но даже подобное реалистичное объяснение не могло до конца сгладить всей жути момента. С холма я спустилась быстрее, чем следовало бы, и всю обратную дорогу боролась с желанием обернуться или хотя бы ускорить шаг. Призрачный шепот преследовал меня вплоть до того самого момента, когда я захлопнула за собой входную дверь дома Мэлоуна, оставляя за порогом медленно сгущавшиеся сумерки и все дремучие страхи, которые те могли вызывать из глубин подсознания. В доме тоже было темно, но это была уже привычная темнота, а после того как я зажгла в гостиной пару кандел и растопила камин, она стала почти уютной. Свернувшись клубочком в обложенном подушками кресле у камина и укрывшись пледом, я читала допоздна и, в конечном счете, там же и уснула.

Назавтра, проснувшись на рассвете от того, что затекшие ноги начало колоть, словно иголками, я обнаружила, что Мэлоун еще не вернулся. Вроде бы все шло к тому, что мне предстояло провести в одиночестве еще день, однако едва я начала готовить завтрак, послышался звук открываемой двери. Выскочив в прихожую, я увидела, что маг стоит на пороге, внимательно рассматривая дверной косяк. Выглядел Мэлоун уставшим, я бы даже сказала осунувшимся. На язык так и просился ехидный вопрос о том, как прошел его визит в бордель, но я решила ограничиться вежливым приветствием. Тем более что мастер, как почти тут же выяснилось, был не в духе.

— Скажите, Доу, чем вы все же страдаете? — спросил он, не размениваясь на ответную вежливость. — Глухотой или провалами в памяти?

— Простите, а вы с какой целью интересуетесь? — переспросила я, чувствуя, как у меня начинают гореть уши.

— С той, что вы не далее как два дня назад клятвенно заверяли, что поняли мою просьбу и никуда не будете отлучаться во время моего отсутствия. Было такое или нет?

— Было, — нехотя призналась я.

— Прекрасно. Значит, какие-то обрывки памяти у вас все же сохранились, и это внушает надежду. В таком случае, попробуйте ответить, откуда на внешней поверхности этой двери появились два отпечатка затворяющего заклинания? Можете не делать непонимающего лица. Оба заклинания были за вашим авторством, и оба просуществовали в активном состоянии не менее четырех часов.

Мэлоун захлопнул дверь и, в упор посмотрев на меня, добавил:

— Доу, я, действительно, жду объяснений. Или вы выбираете принудительное чтение воспоминаний?

— Не надо принудительного чтения, — быстро сказала я, не сомневаясь, что мастер не преувеличивает. — Я вам и так все расскажу, как на духу. Заклинания, действительно, моего авторства. Я рискнула попробовать их, потому что они показались мне достаточно безобидными по последствиям даже в случае ошибки. И да, чары я накладывала, находясь с уличной стороны двери.

— После чего четыре часа просидели на крыльце? — закончил за меня Мэлоун. Было заметно, что он не верит ни единому моему слову.

— Ну, не совсем на крыльце, конечно, — практически честно призналась я. — Но и сильно далеко не отходила, и вообще большую часть этого времени провела в обществе Алистера Крэнстона. Вы ведь разрешили мне с ним общаться, разве нет?

— В обществе Крэнстона, значит... — пробормотал маг. — Надеюсь, что хотя бы своим перстнем вы пользовались не в его обществе? И учтите на будущее, Доу. Применение a velox trinus, в том числе и посредством родовых артефактов, на частных территориях может повлечь за собой крайне неприятные последствия. Подробности о результатах попадания под охранные чары и о безопасных дистанциях вы, надеюсь, сможете прочитать самостоятельно.

— Во всяком случае, постараюсь это сделать, — подтвердила я, стараясь сохранить невозмутимый вид и попутно соображая, было ли сказанное общим замечанием, или же мастер каким-то образом ухитрялся читать все мои магические манипуляции. Ладно, с остатками заклинаний на двери все понятно, но неужели от быстрых перемещений тоже остаются следы? Что же тогда нужно сделать, чтобы их не оставлять?