Безграничье. Тайна пророчества

— Она вновь взяла над тобой верх, ведь так? Но знай, ты еще пожалеешь о том, что сказал. Когда-то...

— Думаю, наш разговор окончен, — его голос был холоден. Граф стал непробиваем будто каменная стена. Но Санма попробовала последнее:

— Она служит темному магу!

Реакции, на которую надеялась волшебница, не последовала. Он просто смотрел на нее, будто женщина ничего и не говорила. Санма снова почувствовала отвращение к Иревду. Ей стало настолько обидно и за себя, и за Фэналин, что она едва удержалась от пощечины.

— Ты сам выбрал Зотну.

* * *

*

Весь оставшийся день Санму неустанно преследовало видение смеющейся Зотны, "любезно" встретившей гостью в коридоре, после того, как "дражайший" граф с криками выгнал последнюю из своего кабинета.

— Вы уже покидаете нас? — намеренно грустным голосом поинтересовалась тогда Зотна.

— Да. Больше не могу выдерживать смрад, пропитавший каждый торрг в этом, когда-то светлом, доме, после твоего в нем появления.

Улыбка даже и на краткий миг не померкла на лице Зотны. Темная волшебница знала, что выиграла главную битву и потому мелкие обиды нисколько не задевали ее. Наоборот, лишенные смысла и гордости атаки Санмы делали ее похожей на загнанную в угол мышь, что приносило Зотне еще большее удовольствие.

Сейчас, вспоминая эти малоприятные события, Санма чувствовала себя разбитой и безнадежно виноватой. Не только для нее произошедшее стало причиной новых страхов и угрызений совести, но и для Фэналин, тешившейся надеждой, что раз она не смогла вернуть отца, это сделает Санма. Что ж, теперь юная баронесса изменит свое мнение. Это заставляло женщину буквально клокотать от злости, которая лучше любых чудодейственных зелий уничтожала, как постыдную подавленность от поражения, так и закономерную вину. Она злилась на Зотну, Иревда, темного мага! И, разумеется, на себя, что повелась столь наивно, думая, будто с силой Аорриллы можно бороться словами.

"Довольно!" — мысленно воскликнула Санма, не желая больше продолжать думать о своей ошибке, которая впоследствии обернулась тяжелым разговором с Фэналин. Когда волшебница рассказывала девушке о событиях, произошедших в Дивном, баронесса слушала ее с таким хладнокровием, что Санма даже позавидовала выдержке и силе, таившихся под хрупкой внешностью. Но зависть тут же разрушилась, как только она услышала тихий глухой голосок избранной:

— Я не удивлена. Отец любит ее больше всего на свете. Я ему не нужна...

— Фэналин, помни, что граф под воздействием магии Аорриллы, — попыталась утешить девушку Санма.

— Это не оправдывает его. Ради меня и моих братьев отец мог бы попытаться преодолеть эту магию. Но он не хочет! Ему это нравиться! Мне даже кажется, что и без Аорриллы все было бы точно также. Он

— Фэналин...

— Нари Санма, не успокаивайте меня, пожалуйста.

Девушка резко отвернулась, но Санма все равно успела увидеть слезы, быстрыми ручейками побежавшие из разноцветных глаз.

— Фэналин, не плачь.

Юная волшебница ничего не ответила и вихрем вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью.

Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, Санма стала разглядывать сад Рааг, под чьим таинственным покровом назначила встречу.

Красивые и могучие деревья взвивались ввысь раскидистыми лапами крон. Они были так высоки, что верхушки, мерещилось, подпирали небо, как предназначенные ему колонны. Среди этих потрясающих воображение исполинов мирно дремали низкие деревца, очень похожие на изнеженных девушек-белоручек, которых, словно доблестные рыцари, охраняли колючие кустарники шиповника и терновника.

Большая часть садовых деревьев были лечебными, другие же хранили в себе немалые запасы магии, и потому стражами сада воспрещалось обрывать растения, о чем свидетельствовала примечательная табличка у ворот.

Прекрасные бабочки, отики, сверчки и лукри кружили вокруг деревьев, создавая неповторимую ауру тепла, прославлявшую Рааг на весь Безграничный мир. Мало кто знал, что и эти безобидные насекомые тоже были одним из многочисленных отрядов стражей сада.

Старинная деревянная скамья, незаметная в тени большой ветки ортиса, оберегала Санму от нежелательных взглядов прогуливающихся волшебников. Фигурное сидение и широкая глубокая спинка красовались искусными резными символами солнца и луна, а также извечными знаками добра, счастья и света, которые в удивительном хороводе сплетались между собой. Прикоснувшись к маленькому солнцу женщина ощутила легкое покалывание. С не меньшим восторгом Санма коснулась зеленого листа ортиса. Красивый и витый, он был усеян маленькими красными бугорками, хранившими огромное количество лекарских веществ, исцеляющих от многих тяжелых болезней. Волшебница с трудом подавила в себе желание сорвать его, ведь в Безграничье было только около тридцати таких деревьев и восемь из них росло в этом саду.

Зеленая ночная бабочка спорхнула с дальней ветки и уселась на ближайшую к Санме. Женщина весело улыбнулась, однако все же отпустила листок.

— Не собираюсь я его срывать. Не бойся, — миролюбиво проговорила волшебница.

Но было уже поздно. Из дальней аллеи вынырнул молодой тарвик и важно прошествовал перед Санмой. Низкое широкоплечее создание напоминало карликовое деревце своей лиственной шевелюрой и скрюченным, подобным корню дерева, носом. Одеждой ему служили коричневая рубаха, присобранная на талии деревянным ремешком, украшенным цветами ромашки, и маленькие штанишки, затертые до такой степени, что едва угадывался темно-синий цвет. Обувь тарвики никогда не носили, ведь, благодаря их родству с деревьями, кожа на подошвах ног была из коры.

Остановившись в нескольких торргах от Санмы, тарвик что-то пробурчал себе под нос и подозрительно посмотрел на нее желтыми глазами-щелками. Женщина, с трудом сдерживая усмешку, ожидала его действий, но создание лишь сердито вздернуло нос и пошло дальше.

— Ох, уж эти тарвики. Гордости нет меры.

Сад Рааг являлся одним из самых старых в мире, почти все растения пережили историю Эйвелиса с самого его начала и скрывали в себе такие знания, что даже книги не помнят. Но кроме бесценных волшебных растений, Рааг слыл еще одной ценностью, не менее строго охраняемой стражами сада. Восковые фигуры древних воинов в незапамятные времена обрели здесь вечный приют и защиту старших братьев-деревьев. Каждый воин нес в себе грустную историю Всемирной войны. Колдун Клорт наслал на воинов Эйвелиса сильное черно-магическое заклятие, а с ним и страшные мучения. Это полностью отображалось в глазах, в последних движениях рук волшебников, пытающихся спасти себя от горячего, жгучего воска, текущего по венам.

У края аллеи стоял одинокий восковой воин. Мужчина с курчавой бородой держался за горло, которое жег раскаленный воск, губы застыли в крике о помощи. Глаза полнились ужасом.

— Силы добра... — одними губами проговорила Санма и отвела глаза, больше не в силах смотреть на мучения воина.

— Говорят, что в одну из ночей тора они оживают и идут на поиски колдуна, виновного в их мучительной смерти. Воины его ищут, но никак не могут найти. Жажда мести съедает их изнутри и потому беспокойные души до сих пор остаются в своих восковых телах. Придет время, когда жажда достигнет апогея, и тогда жертвами окажутся невиновные. Обида и ненависть воинов должны быть оплачены.

Санма невольно вскочила на ноги и, обернувшись, увидела неясные очертания мужчины, укутанного с ног до головы в черную грубую мантию, скрывающую даже лицо. Ночной туман уже сгущался, отчего волшебник казался каким-то расплывшимся, неясным, иным.

— Тарро, — поздоровалась Санма на языке ильше.

— Дожар, — ответил искатель и шагнул к ней, откинув капюшон.

Волшебница в который раз поразилась тому, как сильно ильше отличались внешностью от нарте. Прозрачные, словно застывшая вода, волосы были сплетены в тонкую короткую косицу. Раскосые глаза поражали своей глубокой неестественной голубизной, полностью застилавшей глазное яблоко. Небольшой острый нос и едва заметные губы. Щеки ильше украшали шесть линий синего цвета, расходившиеся от основания носа до висков, где заканчивались полукругами. На правой кисти, видимой благодаря закатанным рукавам, распускалась ветками мудрости вьющаяся фигура, умножающимися или наоборот уменьшающимися с каждым тором.

— Мне нужна твоя помощь, искатель. Я хорошо заплачу, — сказала Санма и в доказательство вытащила из кармана мешочек, до краев наполненный золотыми лорнитами.

Зоркие глаза искателя ухватились за мешочек, но Санма, тот же час спрятала его обратно в карман.

— Что нужно делать? — хмыкнул ильше.

Глава 13

Прикосновение смерти

26-й день арка Ликвара V.

Аларбо, Коанор.

— Хорошо, что мы имеем? — уже в который раз повторила Зера. — Умер император. В его смерти виновен один из членов семьи...

Наташа и Фэналин сочувственно переглянулись и устало кивнули. Эти слова девушки имели "счастье" слышать уже, едва ли, не в десятый раз, но как бы часто волшебница их не повторяла, эрниа и баронесса не знали, что нужно ответить.

Недовольно поморщившись от реакции подруг, Зера все же решила не сдаваться и упрямо продолжала:

— Перед смертью император Мэдвис гулял со своей женой и Кредом в саду. Его пронзила ядовитая стрела всадника, который тут же бесследно исчез. Кто это был: посланник темного мага или же сам предатель, укрывшийся под черным одеянием?

— Но если предатель Кред, исходя из слов Риазы, то как может случиться, что он был одновременно в двух местах? — поинтересовалась Фэналин, вопросительно приподняв рыжие брови.

— Загадка, — пожала плечами Наташа.

— Неужели я слышу насмешку в твоем голосе? — буравила Зера подругу взглядом.

— Ладно, девочки, — отмахнулась Фэналин и, поднявшись с дивана, прошла к книжному шкафу, словно бы с увлечением принявшись разглядывать разноцветные переплеты, — это бесполезно.

Теперь в свою очередь переглянулись Наташа и Зера. После вчерашнего разговора с Санмой Фэналин была очень молчалива. Девочки не знали, что ей сказала волшебница, а подруга не спешила рассказывать. Баронесса старалась не показывать, что расстроена, но связывающая их сила отдавала холодом и отчужденностью, выказывая чувства одной из хозяек.

— Я хочу сказать, что если убийца был посланником мага, то все сходится. Но вдруг под маской находился сам предатель, тогда как им может быть Кред? — спросила Зера, умышленно говоря громче, чем назойливо докучала Фэналин, чтобы хоть как-то отвлечь ее. — Если это, разумеется, Кред.

Наташа промолчала, не зная, что сказать. Зера выжидательно глянув на нее и не дождавшись ответа, обернулась к Фэналин и, увидев, что девушка тоже не собирается высказывать свои мысли, продолжила:

— Меня почему-то не покидает чувство или даже уверенность в том, что предатель самостоятельно убил императора. Думаю, этот волшебник очень сильно ненавидел Мэдвиса, если заключил подобный договор с темным магом, и потому наверняка хотел сам покончить с ним.

— Возможно, ты и права, но тогда это усложняет дело, так как Кред не мог быть одновременно и рядом с императором и... — Наташа прервалась на полуслове и удивленно посмотрела сначала на Зеру, а потом на Фэналин: — Или мог?

— Разве что использовалась могущественная магия, — предположила последняя, задумчиво листая какую-то книгу. — С другой стороны это как-то слишком сложно и трудоемко. Я бы даже сказала громоздко. Хотя, думаю, у Креда достаточно сил и терпения, чтобы приготовить зелье раздвоения и формулу силы. Если предатель планировал это убийство давно, оно не было внезапным или спонтанным, то все может быть. Но мне кажется, что такой план сомнителен. Темный маг не позволил бы рисковать, думаю, он хотел бы быть уверенным, что убийству ничто не помешает.

Зера согласно кивнула:

— Разумеется, маг и предатель не так глупы. Всякое может произойти, особенно если рядом такие сильные волшебники, как император Мэдвис и императрица Одана.

— После ваших слов загадок стало еще больше, а должно было получиться наоборот, — подвела черту Наташа, с немного разочарованной улыбкой глядя на Фэналин, которая сейчас тревожила ее гораздо больше, чем Кред и темный маг вместе взятые.

— Девочки, может хватит уже? — вдруг сердито спросила баронесса.

— А? — встрепенулись Зера и Наташа.

— Хватит переживать за меня! — Фэналин принялась еще более яростно листать книгу и подруги едва удержались от того, чтобы вырвать из ее рук этот несчастный предмет. — Ничего не изменилось. Санма лишь подтвердила мои страхи, что Зотна управляет отцом. Но, по правде, я сейчас не об этом думаю. Меня другое тревожит.

— Что же? — свела брови Зера.

— Ну... не знаю, как вы к этому отнесетесь, но...

— Что?! — округлила глаза Наташа.

Фэналин медленно приблизилась к ним:

— Думаю, что Кред не убийца.

— Почему? — протянула воанса. — Мне кажется, это самое вероятное, что может быть.

— Именно поэтому. Это слишком просто, слишком логично. Да, действительно, Кред находится под наибольшим подозрением и, если Тенас умрет, он получит трон и власть над Эйвелисом...

— И это доказывает его вину, — многозначительно кивнула Наташа. — Кому еще, кроме него, выгодна смерть наследника?

— Много кому. Хотя бы тому, кто предан темному магу и желает, чтобы его властелин завладел Эйвелисом. Не так ли?

Фэналин говорила правду, подругам оставалось лишь согласно поддакнуть.

— Все улики указывают на Креда, — продолжила баронесса.

Зера что-то неразборчиво, но согласно пробормотала.

— Думаю, все намного сложнее, — вздохнула Фэналин. — Сам Кред, несомненно, понимает, что он первый подозреваемый и, будь он убийцей, неужели не сделал бы все по-другому, не так явно и грубо? Но нет, предатель наоборот заявляет о себе открыто. Он наслаждается тем, что все знают о его предательстве, презирают, ненавидят и боятся. Неужели Кред бы сделал так? Зачем ему бросать на себя подозрение?

— А я все равно уверена, что Кред — предатель, — сказала Наташа. — Он странный. Его взгляд заставляет меня нервничать.

Баронесса кивнула:

— В этом ты права. Он, и правда, какой-то странный. А тогда в ночь убийства Улатры, в его глазах промелькнуло что-то... — девушка резко замолчала, услышав странный звук за дверью. Быстро сообразив, что это может быть, она показала изумленным подругам, чтобы они продолжали говорить, а сама подкралась к двери.

— Промелькнуло что? — спросила Наташа первое, что пришло ей на ум, одновременно следя за Фэналин.

Зера никак не поддерживала беседу, потому эрниа толкнула ее в плечо.

— Кажется, я понимаю, о чем ты, Фэналин, — спохватилась девушка. — Что-то страшное.

Баронесса беззвучно провернула литую ручку и резко распахнула двери. Коридор был пуст, но девушку обдало легким ветерком, словно вызванным резким движением.

— Кто-то был за дверью, — прошептала она, взглянув на взволнованных подруг. — Подслушивал нас.