Все ведьмы - рыжие

Ад разверзся, едва мы спустились на дно оврага. Из появившейся расщелины несло серой, слышались вопли, что-то шкворчало и шипело. Я повернулась и пошла прочь, решив что темные меньшие из зол, Стужев молча догнал, схватил за талию, вернул меня на исходную точку и прыгнул в бездну, увлекая за собой.

Кажется кто-то визжал... кажется даже я. А еще глаза зажмурила, а еще вцепилась в Стужева руками и ногами. И мы все падали, падали и падали....

А потом раздался чей-то злой голос:

— Кощей, ты опять издеваешься?

— Нет, снова, — хохотнув, ответил Стужев. — Адмаил где?

— На рабочем месте, — проворчал кто-то утробно. — Не шляется, в отличие от некоторых.

Медленно открываю глаза и вижу — жерло вулкана, наверное, потому что все вокруг черное, а подсвечивается текущей между валунами, под мостами, под скалами — лавой. Но это мелочи оказались, потому что прямо перед нами стоял... черт. Огромный, рогатый, хвостатый, с копытами, волосатый и в ухе сережка. А главное на меня смотрит и скалится.

— Рога пообламываю, — спокойно сказал Князь, разворачиваясь и унося меня прочь от черта.

— Мелочь, да ты охамел! — взревел черт.

— Мне вернуться? — поинтересовался Стужев.

— Да вали уже, — пошел на попятную черт.

И мы свалили. Князь все так же держал меня на руках, я не возражала — дорожка шириной в пять сантиметров над лавовой рекой явно не мой профиль, а Стужев шел легко и привычно, и даже насвистывал.

Минут через пять каменная дорожка стала шире и я попросила:

— Отпусти, пожалуйста.

Мгновенно оказалась на земле, и Князь, повел дальше, продолжая насвистывать. А я оглядывалась, чувствуя как все внутри дрожит с перепугу и от осознания происходящего. На какой-то миг подумалось — а может ничего этого нет, может я просто напилась, вот и привиделось?! И кстати, вот я не совсем поняла:

— Стужев, ты правда внук Кощея?

— В первую очередь я это я, — мрачно сообщил... непонятно кто. — А уже в третью, четвертую и пятую, родственник знаменитого Кощея. Марго, не будь снобом, мои предки для меня только предки и меня добивает это благоговейное 'Внук Кощея'.

Надо же, таки с самомнением сложности.

— Стужев, — я споткнулась, и камешек слетев с дорожки помчался на встречу огненным объятиям, — это было не благоговейное 'Внук Кощея'.

— А какое? — хмуро спросил он.

— Офигевшее! — честно призналась я.

Остановился, повернулся, внимательно посмотрел на меня и спокойно спросил:

— Марго, какая тебе разница кто я?

У меня все слова закончились! Одни жесты — на него, гада, на ад в котором мы находимся, на меня и мои испоганенные волосы, снова на него, на...

— Истереть прекращай, — благожелательно посоветовал Князь, — и вообще расслабься.

После этого у меня слова появились.

— Ты же сам сказал, что все плохо!

— Не спорю, — он улыбнулся, — так все уже плохо, Маргош, какой теперь смысл нервничать?

— Да я в аду, Стужев! — заорала я.

На это у меня с улыбкой поинтересовались:

— Хочешь остаться?

Оглянулась и мрачно сказала:

— Пошли отсюда, — а потом почему-то добавила, — скелетон аристократический.

Скелетон оскорбился и рывком приблизился ко мне. В следующее мгновение я повисла на плече Стужева, и далекая от костлявой рученция, со звонким шлепком опустилась на...

— Я предупреждал, — произнес Стужев, награждая вторым шлепком, — неоднократно.

И шлепнул в третий раз.

А потом просто взял и прыгнул... вниз. К лаве! За счет чего остался без карательного воздаяния... временно.

Летели мы вниз в огненный ужас, а оказались на темной дороге среди черных домов. Стужев почти сразу поставил меня на ноги, взял за руку и повел за собой, лавируя среди чертей, перегоняющих толпы народа в цепях. В общем — про ад все правда! Но рассмотреть я ничего не успела — огромная одноэтажная, как и все здесь, домина, два черта на входе, и молчаливое уступание дороги для нас.

Князь ворвался в служебное явно помещение, где сновали черти в строгих деловых костюмах, пролетел по коридору, свернул к ярко алой двери, и открыв, втолкнул меня первой. Дамы всегда вперед, в смысле на съедение первые!

Я и сказать ничего не успела, как услышала низкий хрипловатый бас:

— Ведьмочка. Не инициированная. Невинная и крашенная.

За широким черным столом сидел... черт. Тоже с рогами. Симпатичный, но вот рога как-то напрягали. И вид развешенных по стенам голов жутких монстров тоже напрягал. И обстановка. И красный огненный ковер на полу. И шкафы с папками. Почему-то возникла странная ассоциация с ментовским следователем... И жутко стало.

— Грешников, Адмаил, — Стужев ободряюще потрепал по плечу, закрыл дверь, и прошел к столу.

Два кресла возникли мгновенно.

— Смерти, мой юный друг, — отозвался черт, продолжая рассматривать меня.

Князь развалился в кресле, и недовольно произнес:

— Может хватит?

— Да ладно, — задумчиво произнес монстр рогатый, — ты полуголый, она перепуганная... Просто пытаюсь понять, что ты ей такого страшного показал, что ребенок едва в обморок не падает.

И взгляд на Стужева, подчеркнуто выразительный, а главное старательные попытки скрыть улыбку. И я намек поняла.

— Мне ад показали, — хмуро сообщила черту.

— Да ладно, — тот продолжал выразительно поглядывать на Князя, — у нас, между прочим, после ремонта очень даже уютно стало.

Стужев хмыкнул, спросил напрямую:

— Портал домой мне организуешь?

— Домой или...?

— В родовую усадьбу, — пояснил Князь.

Адмаил перестал улыбаться, нахмурился, и спросил:

— Темные?

Стужев молча кивнул, но на губах заиграла самодовольная ухмылка.

— Ты уволок у них артефакт Херарда?! — черт подскочил, потом снова сел, потом забарабанил когтистыми пальцами по столу, в итоге спросил: — Как?!

Кое-кто, продолжая самодовольно ухмыляться, кивнул на меня и произнес:

— Разыграл козырь Демона.

Чувствую себя козырем... которого разыграли! Вот... няшка яойная!

— Использовал слабость урага к человским девочкам? — сразу врубился черт.

Стужев многозначительно улыбался.

— Кости преисподней, темные явно в бешенстве, — начал Адмаил, затем прищурился, и уже подозрительно: — Блокировали выходы?

Очередная усмешка, и вопрос:

— Смысл спрашивать, если сам обо всем догадался?

На лице Адмаила появилась такая интригующая ухмылочка, такая понимающая-препонимающая... Стужев ответил вот точно такой же.

— Растешь, — все так же с улыбкой произнес черт.

Стужев выразительно вскинул бровь. Что конкретно он выражал, я не поняла, но что-то явно выразить пытался, причем черт это что-то знал.

— Да ладно, вали уже, — усмехнулся Адмаил, — деду привет.

И Стужев провалился вместе со стулом в ярко-алый ковер. А я осталась стоять. Под выразительным взглядом черта рогатого и черт явно что-то выражал, что-то вроде:

— Ты хоть поняла, с кем связалась, ведьмочка?

— Нет, — честно ответила я, прошла, села на оставшийся стул и спросила: — Расскажете?

Адмаил улыбнулся шире и спросил:

— Чай, кофе, водка, коньяк?

— Спасибо, меня уже медовухой угостили, — и с начала разговора, я улыбнулась впервые.

— Пост Яги предлагают? — поинтересовался черт. И не дожидаясь ответа, начал рассказывать: — Александр Мечеславович Кощей, возраст двадцать девять земных лет.

— Земных? — перебила я.

— На земле у вас он столько и провел, — пояснил черт. — Там история такая, — он перестал улыбаться и серьезно произнес, — его убили.

Опася!

— Бедная няшка яойная... — потрясенно произнесла я.

— Яойная?! — переспросил черт и вдруг стремительно побледнел.

Надо же, какой в аду народ осведомленный.

— И что дальше? — попробовала я вернуть разговор в прежнее русло.

Дальше ничего не вышло!

Из ковра вдруг выплыл Стужев без стула, мрачно посмотрел на Адмаила, потянулся, схватил меня за руку и теперь провалились мы оба.

* * *

Проваливались мы в ковер, а оказались на зеленой поляне перед огромным деревянным забором, за которым возвышался еще большее деревянное строение в два этажа. А справа степи, а слева лес да река полноводная, а среди зеленой травы цветов видимо-невидимо, а...

— Между прочим, черт женат, — почему-то сообщил мне Князь.

Думала сказать, что мне все равно, но почему-то спросила:

— На работе?

— Нет, — последовал злой ответ, — на женщине.

— Мм?!

На мое недоумение Стужев отвечать не соизволил. Потянул за руку, прямо к забору, и едва подошли, решительно постучал. Что удивительно ворота открылись сразу, что еще более удивительно — встречал нас... скелет!

— Здорова, Иван, — хмуро произнес Князь.

— С возвращением, молодой хозяин! Добро пожаловать, юная барышня Маргарита!

Может и не особо вежливо, но я не могла не спросить:

— А мы знакомы?

Дальше встретились русское недоумение и скелетонская находчивость!

— Иван, — протянув мне костистую длань, представился скелет.

— Рита, — ошарашено ответила я, пожимая скелетистую руку.

И после эпического знакомства скелет повторил вышесказанную фразу:

— Добро пожаловать, юная барышня Маргарита!

— Спасибо, — нервно ответила я, а затем шепотом спросила у Стужева: — Слушай, а вы не родственники?

— Ннет, — ответил думающий о чем-то своем Князь.

— Странно, — тоже задумчиво протянула я, — а судя по наглости ближайшие родичи.

Иван-скелет широко мне улыбнулся, и отступив, сделал радушный приглашающий жест. Я идти не очень хотела, а Стужев просто не спрашивал. Практически волоком протащил по широкому двору, мимо конюшни, откуда пар валил и пялились на меня алыми глазами два монструозных коня с ехидными мордами, мимо загона с коньками-горбуньками, в смысле мелкими, крылатыми, двугорбыми, с челкой и длинными ушами, мимо сарайчика с коврами самолетами, мимо...

— Ага, клептомания у вас тоже семейное, — глубокомысленно заметила я.

— Маргош! — Стужев затормозил резко, так что я тормозила носом в него. Отделив меня от собственно своей груди, Князь сжал волосы на затылке, заставляя посмотреть на себя, и прошипел: — Слушай, ведьма, не доводи меня.

Глядя в серо-синие глаза, я прошипела в ответ:

— Слушай, Кощей на выгуле, не шипи на меня!

Глаза напротив заледенели. Почему-то мне подумалось, что монструозные коняки сейчас поржут... И стало мне как-то нехорошо.

— Ой, — прошептала я, — что-то меня опять тошнит...

Взгляд стал совсем злым. В следующее мгновение няшко-фольклерная лапа метнулась к моей шее, я была вздернута на пол метра от земли точно, доступ к кислороду мне перекрыли, и оставалось выдать только одно:

— Тоже читал пятьдесят оттенков серого?

Ответ заядлого читателя прозвучал странно:

— Утопил бы!

— Пока душишь, — болтая ногами, просипела я.

— И терзает меня непреодолимое желание завершить начатое, — сказал Стужев, глядя в мои глаза.

Серьезно так сказал, уверенно. А потом и добавил:

— У тебя есть три варианта, Марго: Ты возвращаешься домой и поверь, не пройдет и часа, как Мастер отдаст приказ на твое уничтожение, либо я оставляю тебя здесь без прикрытия, и тогда гарем Демона станет для тебя началом взрослой жизни и собственно ее концом, и вариант третий — ты заткнешься, а я постараюсь разрулить ситуацию. Вопросы?

К этому моменту перед глазами прыгали черные точки и кажется, у меня началась первая стадия удушения, кислород уже не поступал в мозг, голова кружилась, мысли и вопросы отказывались рождаться.

— Нет вопросов? — прошипел Кощей анимешный.

Попытка отрицательно покачать головой проканала — Князь отпусти, схватил за руку и потащил дальше. Кстати да — позади раздавался ехидный ржач монструозных коняк. А вот горбуньки смотрели на меня очень сочувствующе... Мне меня сразу так жалко стало.

— Нет, Стужев, я в тебя точно никогда не влюблюсь, — сказала я, потирая шею. — А знаешь почему?

— Ммм? — отозвался он, продолжая целенаправленное движение к домине.

— Потому что ты сволочь, — честно сказала я, и едва взглянул, добавила, — да, я заткнулась, ликуй няшка фольклерная.

Яойка кощеистая замер, но все же продолжил торопливое движение, но не успели мы подойти к двери, как те распахнулись, являя высокую, светловолосую, белокожую, синеглазую женщину лет тридцати в белом длинном сарафане, отороченном синей лентой и жемчугом. В общем это была Снегурочка!!!

— Мама, это Рита, — сходу произнес Стужев, швыряя меня родительнице в раскрытые уже для него объятия. — Дед где?

Невольно обнимающая меня Снегурка потрясенно на меня и смотрела, я вообще молчала, Князь прошипел:

— Сам найду.

И направился в дом, обойдя нашу живописную композицию.

Но маман у него была не лыком шита, и вслед ему понеслось:

— Ты б хоть оделся, сына!

'Сына' остановился, посмотрел на собственно собственный голый торс, мотнул головой и помчался вверх по лестнице.

И вот он убег, а я осталась.

— Ну здравствуй, Рита, — отодвинув меня на расстояние вытянутых рук, удерживая за плечи и внимательно разглядывая, произнесла... маман Стужева.

Я хотела ответить, правда хотела, причем вежливо, но тут героиня русских сказок добавила:

— Девочка, я мама скромная и тихая, но будешь обижать моего сына...

— И вы меня прикопаете, тихо и скромно, — догадалась я.

Меня отпустили. И отошли на шаг, пристально и внимательно изучая. А я не выдержала:

— Вопрос, вы случайно не Снегурочка?

Маман не ответила, просто протянула руку, и на ее раскрытой ладони заплясал маленький снежный смерч, покружил и опал мириадом сверкающих снежинок.

— Уау, — потрясенно прошептала я.

Снегурочка улыбнулась, но смотреть продолжала настороженно. А я на нее восторженно — всегда любила сказку про снегурочку. Мама стужевская покачала головой и выдала неожиданное:

— Ведьмочка, а не ведьма, и скорее испуганная, чем злая. Идем, Рита, тебя Кощей несомненно увидеть захочет, а он у нас строгих правил и отношения до брака не поощряет.

— В смысле? — не врубилась я.

— В смысле глядя на твой и Александра внешний вид, всем сразу ясно, чем вы занимались, и Кощей этого не одобрит. Идем, переоденем тебя.

Я не шевельнулась, я смотрела на Снегурочку и пыталась понять об чем вообще речь. А потом... Стужев без майки, я в его майке, вид после кустов растрепанный, а после удушений раскрасневшийся... Это о чем она подумала?!

Но сказать я ничего не успела — черное, тускло сияющее черным же яйцо внезапно возникло прямо передо мной, и я услышала стужевский голос: 'Руку протяни!'.

— Направо пойдешь, хвост потеряешь, налево — копыта, прямо пойдешь, колбасный цех найдешь, вот в него и неси коняку загубленную, — пробормотала я.

— Марго! — прорычали из яйца.

Протянула руку, коснулась... И провалилась!

* * *

Стою. Тьма такая, что хоть глаза выколи... стужевские в смысле, и тут слышу голоса:

— Ммм, Коша, а чем, говоришь, вы по дороге занимались? — ехидный такой вопрос.

— Дед.

— А в кустах, говоришь, отсиживались, пока темные округу осматривали? — сарказм так и плещет.