Дневник переселенца. Часть 1

Мне повезло: вскоре встретился участок, по которому относительно недавно прошло стадо, и я не успел запороть двигатель. Трава здесь была не выше колена и пробивалась она через многочисленные лепешки, орешки и огромные россыпи навоза. Запашок здесь может быть и не самый приятный, но зато и гиену не проглядишь — не самая большая вероятность, что в этих благодатных краях она будет настолько голодной, что будет подкрадываться к воняющей бензином автоповозке ползком по говнам травоядных. Рога рогача в нескольких местах пробили правое крыло, и так сверкавшее прорехами, оказалась насквозь пропорота правая покрышка — да так, что вытянуло корд — явно не подлежит восстановлению. Оказалась разбита, вернее — полностью изувечена правая фара. Радиатор, попреки первому впечатлению, оказался целым — провернувшимся рогом разорвало только резиновый патрубок, по которому охлаждающая жидкость поступала из радиатора в рубашку охлаждения двигателя.

Вместо пробитого колеса поставил запаску. Но больше — запасок нет. Ну ведь мог бы сообразить: едешь в безлюдные земли — захвати с собой второй комплект колес! Нет, набрал полную телегу всякого хлама, а об резине не подумал... Кстати — хорошо, что на прицепе колеса взаимозаменяемые с машиной, хотя и бросать телегу с вещами посреди степи очень не хочется. Но если еще раз встречусь с такой рогатой миной — то лучше уж ехать без прицепа, чем идти пешком. С крылом делать ни чего не стал — движению не мешает и ладно, а подкрылок оторвал и выбросил. С одной фарой — тоже как-нибудь обойдусь. Дольше всего пришлось провозиться с патрубком системы охлаждения. Хорошо, что среди инструментов завалялся кусок стальной трубы, который я обычно использовал в качестве рычага-усилителя для баллонного ключа. Решил сделать из этой трубы 'вставыш' в патрубок. Померил — не помещается труба в моторном отсеке! А у меня с собой — ни болгарки, ни даже ножовки по металлу... Покопался в инструментах — нашел большой треугольный напильник, он мне достался еще с первой купленной мною машиной.

Не работал напильником со школы. Но как говорится — школу не пропьешь! Натер себе мозоли на руках, но все же отчекрыжил напильником нужный кусок. Дальше — проще, посадил куски порванного патрубка на герметик на трубу, для надежности — затянул хомутами, сделанными тут же из вязальной проволоки. Ни тосола, ни антифриза у меня в запасе конечно нет, но думаю, что в местном климате и вода в радиаторе никогда не замерзнет.

Хотел уже залить воды в систему, но прочитал на тюбике с герметиком, что эксплуатация герметизированных изделий допускается только через четыре часа. Ну что же, все равно в Степи ночевать планировал, значит буду ночевать на этом месте. Мяса правда не получилось добыть, как раньше планировал, придется обходиться сублимированной лапшой. Вода у меня есть, котелок тоже, но на чем вскипятить воду? В пределах выеденной животными полосы травы, шириной не более сотни метров, деревьев или хотя бы кустарников, которые можно было бы пустить на дрова — не наблюдалось. От мысли устроить небольшой костерок, полив зеленую траву бензином, я благоразумно отказался. Хотел было сжечь разорванную покрышку, но во первых — ее еще предварительно было нужно снять с диска, а во вторых — я вспомнил, что при горении покрышек выделяется довольно ядовитый дым — не хватало только отравиться посреди степи, надышавшись им.

В конце концов решил проблему, насобирав вместо дров высохших кизяков — это сухие какашки травоядных животных, если кто не знает. Кстати, специальные печи — тандыры, в которых готовят лепешки, самсу и много других вкусностей, которые мы все так любим кушать в восточных ресторанах — по правилам должны топить именно кизяком. Если топят дровами — значит, нарушают древнюю рецептуру. Соответственно и мне — чего кочевряжиться? Если не сублимированную лапшу, так хоть чай буду считать приготовленным как в ресторане. Кстати чай на Новой Земле исключительно дорогой, так что приходится пока обходиться привезенными с собой запасами. Когда закончатся — придется переходить на кофе, чего не хотелось бы, или же — испытывать местные травяные отвары — наверняка травники уже насочиняли полезных и вкусных рецептов.

После ужина — пробило на отправление естественных надобностей. Привычка организма или психологическое воздействие применявшегося вида топлива? Далеко от машины уходить не стал — спрятался за прицепом. В смысле — прикрыл спину прицепом. Весьма кстати вспомнился анекдот про 'дефицитный ненецкий туалет': это когда на одну жердину доху вешают, чтобы ее не обосрать, а второй — от наседающих волков отбиваются. Как раз такой вариант, только вместо жердины у меня в руках — Сайга. Пошел к машине — смотрю, в сотне метров впереди из травы гиена вылазит... Как оказался в салоне — не помню. В форточку ствол в ее направлении высунул и стараюсь пореже дышать. А в голове — дурацкая мысль: хорошо, что в туалет вовремя успел сходить... А что, образина эта гиена, когда видишь ее достаточно близко — та еще. Значительно крупнее взрослого бурого или белого медведя, виденных в зоопарке... Да еще говорят, что она на рану крепкая... А куда в нее стрелять кстати?

К счастью гиену машина не заинтересовала, и она потрусила по вытоптанной траве в сторону заката. Когда я уже думал, что она окончательно ушла — гиена вдруг обернулась и посмотрела через плечо прямо на меня. Мне даже показалось, что она засмеялась чему-то во всю свою зубастую пасть. А потом вдруг кто-то громко фыркнул прямо за машиной. Стараясь не делать резких движений и при этом не выпуская из рук Сайгу, осторожно обернулся в пол оборота назад.

За прицепом стояла еще одна гиена и что-то нюхала на земле, изредка презрительно фыркая. Боже, какая же она громадная!!! Гиена присела, растопырив задние ноги, и раздалось мощное журчание. Вот же сука! Причем сука — в прямом смысле, а не в переносном — соски на пузе висят. Да она же решила, что это я их территорию пометил! Теперь своим запахом мои метки перебивает! Показывает, кто здесь хозяева!

Гиена сунула морду внутрь прицепа, обнюхала там что-то. Видимо запах ей не понравился и она еще раз презрительно фыркнула и неторопливо побежала догонять первую особь, напоследок покосившись на меня своим большим лиловым глазом. Уф-ф-ф!!! Ушла!!! Только теперь я понял, что меня так колотит мелкой дрожью, что аж подбрасывает на сидении. И майка и шорты так пропитались потом, что если бы не сходил перед визитом гиен в туалет — начал бы грешить на недержание мочевого пузыря.

Тем не менее, решил ночевать на этом же месте. С местными хищниками я уже познакомился, а как отнесутся к моему переезду на их территорию гиены другой стаи — неизвестно. Конечно, о том, чтобы поставить палатку на свежем воздухе — я и не подумал. Не камикадзе я. Просто разложил оба передних автокресла. Стекла в окнах поднял, оставил только небольшие щели в треугольных форточках — для воздухообмена. Расстегнул кобуры у нагана и у АПСа. Даже импровизированный 'пояс шахида', изготовленный из лимонки проверил — на месте. Если уж прозеваю и начнет меня кушать местное зверье — активирую: и самому мучений меньше будет, и людоеда покалечу. Очки ночного видения сначала одел, но потом понял, что наблюдая в очках за окружающим пространством — точно не усну, выключил и положил на соседнее сидение. Сайгу положил справа от себя: приклад — в подмышку , ствол — немного отвел от ноги, чтобы случайно не прострелить себе ступню.

26 год 24 число 6 месяца. Срединная дорога

Степь шумела вокруг машины на разные голоса, но залезть в салон ни кто из слоняющихся по округе под светом луны зверей намерений не проявлял. Наконец я сумел ввести себя в некоторое подобие транса и отключился. Проснулся внезапно. И сразу ощутил какую-то неправильность — разбудила тишина. Нет, по прежнему посвистывал ветер, хлопал время от времени брезент на прицепе, надуваясь а затем сдуваясь под напором воздуха, шелестела трава. Что же не так? А! Пропали звуки, издаваемые животными! И нереальная, просто чернильная темнота, самую малость подсвечиваемая светом далеких звезд. Луна зашла... А может быть кто-то крадется к машине? Нащупал очки, включил их кажется еще до того, как надел. Никого в округе... Успокоился, но понял, что больше уже не засну — выспался. Вылез из машины, обошел вокруг с ружьем наизготовку: теплокровных — никого.

Может быть это и идиотизм — в полной темноте, в очках ночного видения — заниматься машиной, но это хоть немного отвлекает. Заправил систему охлаждения двигателя водой, завел — нормально, даже не каплет нигде. Решил попробовать поехать, но уже через пару сотен метров понял, что рисковать не нужно: наткнулся на очередной костяк. Но постольку в этот раз он лежал на относительно чистой от травы земле — успел заметить заранее в инфракрасном свете блик тазовой кости. Хотя очередной аварии и удалось избежать, но все же решил остановиться и дождаться рассвета. В последствии понял, что принял абсолютно правильное решение — различные костяки животных попадались на пути практически через каждую сотню метров. А еще через каждые полтора-два километра приходилось форсировать ручьи или небольшие речки.

Видимо в этой части Степи трава никогда не высыхала полностью, а следовательно не бывало и степных пожаров. А ведь далеко не все крупные кости способны разгрызть хищники и падальщики, даже обладая такими выдающимися челюстями, как у гиен. И эти кости остаются сохнуть на свежем воздухе. Там, где бывают пожары, высохшие кости сгорают в огне не хуже сухих дров. Но если нет пожаров — черепа и трубчатые кости крупных животных могут лежать десятилетия, столетия, а в отдельных случаях — даже тысячелетия, прежде чем воткнутся в покрышку вашего автомобиля.

На Старой Земле таких мест, где бы земля была усыпана костями — почти не осталось. Если не сгорели в пожарах (как правило, устроенных человеком), то тот же человек использовал их в качестве топлива. Ну а если человек попался в достаточной степени цивилизованный — зарыли в могильниках. Можно еще встретить костяки в некоторых слабо населенных пустынях, где нечему распространять пожары, но там их быстро заносит песком. Здесь же мертвые костяки встречались наверное в тысячу раз чаще, чем в казахстанской Бетпак-Дале, во многом из-за этих мертвых костей называемой Голодной степью.

Уже через полчаса темнота ночи начала сначала слабо, а затем все сильнее растворяться утренними сумерками. И тут же проснулся животный мир. Все вокруг заквохтало, зафыркало, замычало. Больше всего напугали истошные вопли, донесшиеся из темневшего метрах в тридцати от меня кустарника. Исходя из их тональности и громкости, решил было, что какой-то отмороженный рогач насилует в кустах гиппопотама — в предутреннем сумраке угадывалось только наличие движения в кустах, подробностей не разглядеть.

Только когда стало немного светлее — разобрал, что это сорятся какие-то пирующие птицы. Решил отомстить за испуг. Птички размером немногим крупнее староземной курицы, а у меня тут дробовые патроны без дела валяются. Взял на прицел самого горластого, орущего на самой верхушке куста. Перышки у него сине-зеленые, кончики перьев на крыльях и на хвосте — красные, брюшко под хвостом — белое. Голова красной коронкой украшена, а шея длинная, голубоватой расцветки. Сначала решил, что шея без перьев, как у грифов, но потом понял, что перья есть, просто мелкие. И жабо из длинных перьев у основании шеи. В общем — похож на падальщика, но мне же его не есть...

После выстрела птичка, громко хлопая в агонии крыльями, провалилась в основание кустов. Но ее товарки на выстрел не обратили ни какого внимания, продолжая истошно что-то обсуждать. Но зато на звук выстрела тут же появилась стая новоземельных свиней, или как я их называю — свинорылов. Привлеченные шумом агонии птички они сунулись было к ней в кусты, но тут же ретировались. Понаблюдав, пока птичка окончательно не затихла, стая развернулась и куда-то ушла.

Тут уже мне стало интересно: что же там такое в кустах, что свинорылы туда не полезли? Как говорится, любопытство сгубило кошку... Но удержаться не смог, подъехал вплотную к кустам. Хорошо, вовремя разглядел причину ретировки свиней и остановился достаточно далеко, не проколов себе шины. Оказалось, что горластые птички ссорятся из-за плодов кустарника (а может это была такая жесткая трава, а не кустарник, я не ботаник, точно не определял). Кустики эти у корневища имели толщину примерно в человеческую руку, на высоте примерно полметра — метр стволики разветвлялись на пучок длинных веток, торчащих во все стороны. В том месте, где разветвлялись стволики, торчали целые пучки длинных и толстых коричневых стручков, немного похожих на гороховые, но размером — с ладонь взрослого мужчины, хотя толщиной — всего 3-5 сантиметров. На концах веток тоже висело по несколько плодов, сгибая их до самой земли. Проблема была в том, что стволики и ветки растения были усажены длинными и тонкими иглами шипов, длиной до десяти сантиметров. При этом распределены они на ветках были таким образом, что если ветка ложилась на землю, то хотя бы один из шипов смотрел вверх и немного вбок, а остальные прочно фиксировали ветку в таком положении. Пропороть ногу таким шипом — раз плюнуть. Кроме того, время от времени на какой-нибудь ветке отпадал окончательно перезревший стручок и она резко распрямлялась от сотрясения, поражая своими шипами всех, попавших под удар. Зачастую при этом отрывался другой плод и другая ветка била уже в другую сторону. И еще инициировала освобождение от перезрелых плодов других веток... И при этом — все они довольно сильно переплелись между собой.

Но чем сильнее трудности, тем в больший азарт преодолеть их вводят они русского человека. Если птички питаются фруктами — скорее всего и фрукты и сами птички — съедобные. Но как достать добычу? Для начала — разобрал борта прицепа и бросил их как трапики на колючки. Уж стальной профилированный лист они замучаются прокалывать! Затем напялил на себя всю толстую и прочную одежду, чтобы ее не пробило ударом шипа распрямляющихся веток. В общем, сумел я вытащить птичку и еще большой пакет стручков набрал, выбирая, чтобы без следов птичьего помета, придя к очевидному выводу — раз птички от них не дохнут — значит стручки не ядовитые.

Жарить птичку пришлось опять на кизяках. Ощипывать не стал: содрал перья вместе со шкуркой. Зубастую голову ампутировал вместе с шеей. Внутренности вместе с зобом — тоже долой. Распластал по грудке, обмазал смесью соли с перцем и выставил на нескольких шпажках жаркое с подветренной стороны от костра. Пока птичка жарилась, окрестности так наполнились запахом жаренного мяса, что приходилось вертеть головой на триста шестьдесят градусов и жалеть об отсутствии глаз на затылке, надеясь все же своевременно обнаружить появление незваных гостей, чтобы успеть спасти жаркое в машине. В общем, когда я забрался в машину завтракать — мясо оказалось несколько недожаренным. Заел обугленную ножку парочкой фруктов-стручков, героически добытых вместе с птичкой из колючек. Вот фрукты оказались вполне съедобными. Коричневая кожица легко снималась — как шкурка с банана, а внутри не горошины, а желтоватая масса, слегка пахнущая ванилью и немного — сиренью. При надкусывании рот сразу же наполнился сладковато-кислым соком, очень хорошо утолившим жажду. Немного портили лакомство продолговатые косточки, размером чуть меньше, чем у абрикоса, но зато их было целых пять штук, равномерно распределенных по всей длине стручка в сердцевине плода.