Олимпиада-80

И вот уже все свободное место перед театром до отказа забито людьми. Его поклонники сидят на крышах домов, следят за происходящим с холмов Садового кольца и длинными процессиями стелются вдоль проезжих частей, идущих к театру.

Стоит неимоверная жара. Люди зонтиками укрывают букеты цветов, спасая их от палящего солнца. Ворох цветов перед висящим на стене портретом растет все больше, и теперь виден только гриф гитары, выглядывающий из-под этого разноцветного полога.

Откуда-то из далека, пробиваясь сквозь траурный шум толпы, доносится хриплый голос Высоцкого, поющего под переструны гитары какую-то песню. Это кто-то принес с собой магнитофон, хранящий на своей магнитной ленте голос теперь уже навек ушедшего поэта.

Алена, повернув голову, обратила невидящий мутный взгляд в сторону театра. Из ее раскрасневшихся глаз продолжали течь слезы. Макс вытер свободной рукой ее мокрые щеки и крепко обнял девушку за плечи. Та сильнее прижалась к нему, словно в поиске утешения и защиты в своем тяжком горе.

У входа в театр стоят коллеги-актеры и близкие друзья Высоцкого, о чем-то говорят с окружавшей их толпой. Мрачные лица, короткие кивки и потухшие глаза, уставленные вниз, — кажется что в расставание с ним не хочет верить никто.

''Когда пустят к Высоцкому?'' — раздаются в толпе возмущенные возгласы.

Милицейское оцепление становится все плотнее и плотнее. Тут и там возвышаются над головами форменные фуражки, окружая собравшихся плотной цепью. На подмогу им спешат спортивные молодые люди в голубых рубашках с эмблемами Московской Олимпиады.

''В ряд по шесть человек становись!'' — звучит резкая команда служащего порядка. И очередь, подчиняясь его приказу, послушно встает в ряд.

Медленно движется процессия, неспешно исчезающая в дверях театра для прощания с Высоцким. Где-то там, за черным зевом открывшихся дверей, лежит он, напудренный и одетый в костюм Гамлета, в последний раз принимающий своих поклонников. В последний раз они видят его на сцене...

Макс сделал легкое движение, подталкивая Алену к очереди, чтобы пойти попрощаться с актером.

— Нет! — крепче вцепилась в него девушка. — Я хочу помнить его живым, — и вновь тяжелые рыдания разорвали ее грудь.

У входа в театр стоит оператор, фиксирующий все происходящее на камеру. Неподалеку от него стоит молодой парень с фотоаппаратом в руках, снимающий прощание с Высоцким. К нему, продираясь сквозь плотную толпу людей подходит лейтенант милиции и, вероломно забирая аппарат, выдирает и засвечивает пленку. Парень, дождавшись пока милиционер отойдет, достает вторую кассету, заряжает фотоаппарат и вновь начинает снимать, теперь уже украдкой, постоянно озираясь и стараясь не привлекать внимания.

Толпа желающих попасть в театр не прекращается. Звучит короткая команда и милиционеры, оттеснив людей от дверей, образовывают коридор, определяя его границы желтыми металлическими заборами. Став неподалеку друг от друга, они бдительно следят за тем, чтобы эти границы не пересекались. К концу коридора подъезжает катафалк, стоявший до этого где-то неподалеку.

Еще немного, и гул толпы стихает, слышен лишь надрывный плач женщин и тяжелые всхлипывания мужчин. В дверях появляются люди, несущие на плечах гроб, обитый белоснежным бархатом. Едва в темноте проема появляется его силуэт, женщины вновь заливаются громким плачем.

Под ноги несущим слетится ковер из цветов, бросаемых стоящими рядом людьми. Носильщики медленно идут по ковру из живых цветов, их лица мрачны и печальны.

Алена быстрым движением достает один цветок из букета и бросает его на асфальт. Белоснежный бутон сминается под тяжелой ногой носильщика, потом на него наступают еще и еще раз, и вот он уже лежит, стоптанный измятый и изуродованный, потерявший свою красоту и изящество, отдавший их в жертву человеческому горю.

Гроб заносят в катафалк, близкие друзья и родственники садятся в находящиеся рядом автобусы и траурная процессия покидает храм актеров — место последней пристани Высоцкого.

''Расходимся, граждане!'' звучит команда из громкоговорителя. Но толпа явно не желает расходиться. Из окон театра убирают портрет Высоцкого.

''Позор! Позор! — бесновато кричит толпа, едва завидев это. — Верните портрет!'' И портрет, повинуясь желанию толпы возвращают на место. И вновь Высоцкий выглядывает из окон своего родного театра, смотря на пришедших к нему.

''Расходимся, товарищи, не создаем толкучку!'' вновь звучит громкий голос. И откуда-то из глубины улиц появляются поливочные машины, смывая мощными потоками воды лежащие на асфальте букеты цветов и орошая стоящих на тротуаре людей фонтаном искрящихся брызг.

— Пойдем, — тихо сказала Алена.

Макс хотел было положить букет к огромному вороху цветов, лежащих у стены театра, но девушка резко одернула его.

— Не здесь. Эти цветы — для него, и я их положу ему на могилу.

Они медленно побрели к станции метро. Поезд медленно тянулся по путям, плавно тормозя перед станциями и ускоряясь вновь, плывя по своему маршруту. Уже было некуда спешить. Смерть любимого актера тяжелым грузом легла на сердце Алены, крепко взявшейся за руку Макса и не отпускавшей ее до самого конца пути. Ехавшие с ними попутчики были печальны и унылы, неопределенно смотря куда-то глазами, на которые наворачивались еще не выплаканные слезы. Слышался тихий гомон разговаривающий друг с другом людей. Сквозь шум подземки было понятно, что они говорят о Высоцком...

Входившие в вагон поезда иностранцы изумленным взглядом оглядывали мрачных пассажиров. В их глазах читалось удивление такому резкому контрасту между тем, что проходило на поверхности, где улицы, проулки, да и вообще все что можно, дышало олимпийским праздником спорта. А здесь... здесь безликая серая масса печальных людей, утирающих слезы, тяжело вздыхающих и совершенно осунувшихся от беспросветного страдания людей.

''Наверное случилось что-то очень печальное, объединившее советских людей общим горем'' донеслись до Макса слова какой-то иностранки, шепотом говорящей их своему собеседнику.

У центрального входа на Ваганьковское кладбище стояла толпа народа. Белоснежный гроб уже был положен в могилу и над ней покрывалом пестрели принесенные цветы. Бесконечно сменяя друг друга звучат траурные речи. Слышен заупокойный плач женщин. Люди выстроившись цепочкой подходят к свежезасыпанной могиле, чтобы кинуть свой букет к ногам теперь уже ушедшего поэта.

Алена тянет за руку Макса и они занимают место в самом конце медленно продвигающейся очереди.

Высоцкий похоронен рядом с центральным входом. Его могила одна из первых встречает пришедших сюда. Чуть вдали над кронами деревьев виднеются золотые кресты находящейся здесь церквушки. Здесь похоронено много известных людей. Здесь редко бывает тихо. Сюда приходят поклонники творчества поэтов, певцов, музыкантов, артистов и писателей, отдать последнюю дань их творчеству.

Это кладбище похоже на последнее прибежище вагантов — бродячих артистов, пользующихся огромной честью у народа и пренебрегаемых властью. Здесь их последний приют. Здесь, между длинных рядов захоронений, читаются те самые строки — ''поэт в России — больше, чем поэт''. Здесь живет история России.

Наши герои дошли до могилы. За ворохом букетов практически не было видно портрета, лишь глаза Высоцкого были видны из-за положенных перед ним цветов. Алена взяла букет из рук Макса. ''Возвращаются все — кроме тех, кто нужней...'' еле слышно прошептала она, кладя цветы на самый верх общего вороха.

Едва девушка отпустила букет, как он рассыпался, белым саваном опоясав могилу.

Задерживаться было нельзя и, бросив последний взгляд на портрет, Макс с Аленой вышли с кладбища. Недалеко собралась большая группа людей, стоящих вокруг молодого человека, зычным голосом под перебор гитары выводящего одну из песен Высоцкого.

Макс с Аленой подошли поближе. Молодой человек, сыграв последние аккорды, уже прекратил петь. Кто-то ему протянул пластиковый стаканчик с сине-оранжевой надписью ''Фанта'' и эмблемой Олимпиады-80, выведенными на его боку. Тот взял стакан и, глубоко выдохнув, залпом осушил его.

Едва он бряцнул по струнам, готовясь начать следующую песню, как появился сотрудник милиции.

— Расходимся, расходимся, граждане, незачем здесь толпиться, — произнес он, обводя взглядом присутствующих.

Но толпа явно не желала расходится.

— Пойдемте к нам во двор, — раздался несмелый голос, — там и посидим.

И все направились за указывающим путь человеком к возвышающимся неподалеку многоэтажкам.

Кто-то принес невысокие чурбаки и длинные струганные доски, наскоро смастерив из них лавочки. Усевшись полукругом вокруг парня с гитарой, все приготовились его слушать. ''Давай ''Песню о друге'' раздался хриплый мужской голос и молодой человек, согласно кивнув, ударил по струнам гитары.

Он надсадно пел, почти кричал, рычал, выделяя звук ''р'', подражая Высоцкому. Люди завороженно слушали его, тихонько подпевая знакомые слова песни. ''Значит, как на себя самого, положись на него'' прозвучали финальные аккорды и на мгновение повисла гнетущая тишина.

— Следующая песня ''Лирическая'', — произнес гитарист, перебирая струны гитары.

И его тихий мелодичный голос пел написанные поэтом строки, посвященные своей возлюбленной.

Людей окружающих парня с гитарой и слушающих знакомые песни становилось все больше. Словно невидимая рука направляла их, и они шли мелкими группами или поодиночке, стекаясь в этот дворик.

Люди слушали песни, сбившись в небольшие кучки рассказывали друг другу факты из жизни ушедшего поэта и делились впечатлениями от его концертов. Вот один немолодой мужчина, экспрессивно размахивая руками, чуть более громким тоном чем следовало бы, рассказывает одну из своих историй.

— И вот я, значит, поднимаюсь к нему на сцену и протягиваю зажигалку, знаю что он их собирал. — Нервно переводя взгляд с одного своего слушателя на другого, боясь потерять их внимание, говорит он. — И, значит, Владимир Семенович так улыбнется мне, дружески обнимет и тихо спрашивает: ''Какую песню тебе исполнить?'' А я ему отвечаю ''Спасите наши души''. И он пел, он всего себя вложил в ту песню, понимаете?

Из рук в руки собравшиеся передавали друг другу маленькую, с половину почтовой открытки фотографию Высоцкого, сидящего на театральных подмостках с гитарой в руках. Кто-то передал фотографию Максу. Алена тут же выхватила ее из рук и долго смотрела на до боли знакомые черты лица, едва заметную улыбку Высоцкого и его добрые глаза, приветливо улыбающиеся из-под темных бровей.

На город опускался сумрак. То тут, то там загорались окна домов, улицы ярко освещали мощные лампы фонарей. Повеяло ночной прохладой. Но для людей, собравшихся здесь, кажется все это не было препятствием — они все также продолжали вспоминать жизнь ушедшего от них поэта. Изредка раздавались тихие всхлипывания и тяжелые вздохи.

Вскоре городом завладела ночь. Полная луна ярко освещала своим серебряным светом тихий уютный дворик. Здесь все еще раздавались аккорды гитары и нестройные голоса поющих, изредка выпивающих за упокой. В темноте ярко светили огоньки зажженных сигарет.

Алена легонько потянула Макса за руку, тот понимающе кивнул, и они пошли домой, ни с кем прощаясь. Да и, впрочем, с кем им было прощаться?

Они шли по ярко освещенным, уже безлюдным улицам олимпийской Москвы. По проезжей части изредка проезжали автобусы с припозднившимися туристами, забывших о времени за осмотром достопримечательностей.

Наши герои дошли до входа в метро, мраморной лестницей уходившего под землю. Макс жестом указал Алене на вход, предлагая ей поехать. Но девушка, тихо всхлипнув, помотала головой из стороны в сторону и лишь еще крепче взялась за его руку. Они побрели дальше.

На другой стороне дороги, невдалеке от них, остановилась машина с темно-синей полосой и надписью ''Милиция'' на боку. Из нее вышли четыре милиционера. Разложив на капоте листы бумаги, вытащенные из планшетов и сверившись с какими-то данными, они козырнули друг другу на прощание и разбились попарно, пойдя в разные стороны. ''Патруль'' молнией промелькнула в голове Макса мысль.

Одна из патрульных пар остановилась у пешеходного перехода, ожидая разрешающего сигнала светофора. Макс не отрываясь смотрел на патрульных. Едва загорелся зеленый сигнал, те перешли дорогу и двигались по направлению к нашим героям. Их пути вот-вот должны были пересечься. Милиционеры уже заинтересованно смотрели на ночных пешеходов, направляясь прямо к ним.

''Только этого не хватало'' подумал Макс, лихорадочно обдумывая как избежать эту ненужную встречу. Его нервно оглядывающий местность взгляд упал на такси, одиноко стоявшему под едва освещенным деревом. Макс быстро потянул девушку к машине.

— Едете? — быстро спросил он таксиста, открывая дверь.

— Можно, — лениво ответил тот, — куда?

Макс с Аленой уселись на заднее сиденье и, назвав адрес, поехали в сторону дома.

Они ехали по ярко освещенному проспекту. За окном проплывали дома, скверы и промышленные здания. В руке Алены была небольшая фотография Высоцкого. Девушка не отрываясь смотрела на фото, и ей казалось что Высоцкий смотрит прямо на нее, своей доброй улыбкой прощаясь с ней. По щеке девушки, оставляя на гладкой коже мокрую дорожку, катилась одинокая слеза.

Таксист пытался начать разговор, задав несколько вопросов, но ответом ему было молчание, лишь Макс бросил несколько вялых фраз. Чтобы нарушить тяжелую тишину, таксист включил радио. ''Мы успели. В гости к Богу не бывает опозданий...'' громко раздался хриплый голос Высоцкого. Едва только заслышав знакомые мотивы, Алена разошлась в надрывных рыданиях, глубоко зарывшись лицом в плечо Макса.

Они подъехали к дому. Расплатившись, зашли в темный подъезд, веющий прохладой остывшего бетона. Пройдя череду лестничных пролетов остановились у двери в квартиру.

Там их встретил одиноко горящий свет, в спешке забытый при уходе. Макс прошел в зал и уселся в мягкое плюшевое кресло. Квартира была словно чужая, пустая и мрачная. Алена, не сняв обувь и не умыв заплаканное лицо, прошла вслед за Максом, сев к нему на колени, свернувшись калачиком и поджав под себя ноги. Макс аккуратно расстегнул ремешки босоножек и скинул их на пол, отодвинув их ногой подальше. Он крепко обнял Алену, положив ее голову себе на предплечье.

Долго сидел он в полутьме, слушая тихие, становящиеся все реже и реже, всхлипывания девушки, пока его разумом не завладела дрема...

День одиннадцатый: Мастера олимпийского клинка. Сминая волю противника

Макс очнулся после бессонного серого сна. В квартире стояла тяжелая гнетущая тишина, лишь изредка доносились с улицы приглушенные звуки большого мегаполиса. Алена еще спала, ее плечи изредка подрагивали от беспокойных сновидений. Макс нежной рукой провел по шелковистым, беспорядочно спутанным волосам.

Девушка глубоко вздохнула и приоткрыла глаза.