Послышались неуверенные смешки, впрочем, с оттенком сочувствия, с Великим лучше не связываться, себе дороже! Благородный Арман безнадёжно махнул рукой и помянул грешницу Элизабет.
— А Сохатый потому что... — Шарль замялся. — Или я ошибаюсь?
— Пожалейте беднягу, Великий, он жену едва не прибил. Наградила супруга развесистыми рогами, он как водится, последним узнал.
— А... ага... Жан, как там наш десятник? Уже очнулся?! — звонко выкрикнул мальчик.
— А-а-а-йййй, пропади ты!.. — взвыл недавний ватажник. — Чтоб тебе вовек серебряных не видать! — Подросток замысловато выругался. — Я хотел кляп вынуть по-честному, а оно кусается, — пожаловался Жан-искусник. — Через тряпку, но всё одно, пальцы словно тисками зажало. Впору пожалеть, что мы его повязали.
— Всего значит двенадцать? — подал голос Раймон.
— Одиннадцать, — поправил хранитель Святыни. — Армана я не считаю.
— Может, разрешите, Великий? — Арман указал на рыцарский меч. — Поиграю с клинком напоследок.
Мальчишка благосклонно кивнул.
— Арман! Тот самый Арман?! — голос высокородного сорвался. Побелевшие пальцы Раймона сомкнулись на рукояти меча.
— Да, Арман из рода Декри, в просторечии Арман Мечник, — без особой охоты подтвердил опоясанный рыцарь.
— Вспомни о Сухом Логе, Арман, года ещё не прошло... — начал было Раймон.
— Только не при ребёнке! — не сдержался Арман. — Он же боя считай, не видел, спать ночами не будет! Прошу прощения, Великий.
— Довольно! — Шарль поднял руку, призывая высокородных к молчанию. — Не забывай об этикете, Раймон, мне ещё как-то простительно. Может мне Хуану сказать? — со значением протянул мальчик. Великий выдержал паузу. — Пусть вас рассудят мечи. Здесь и сейчас, как и подобает мужчинам. Не смотри ты волком, Раймон, я дал слово.
Вперёд выступил юнец лет... шестнадцати, ну никак не больше — плечи ещё не раздались по-настоящему — и отвесил церемонный поклон.
— Я Альдо из рода Маэ, старший оруженосец, — не без гордости отрекомендовался юноша. — Прошу вас, Великий, отдайте мне этот бой. Если будет на то воля Великого, — с запозданием добавил оруженосец.
Раймон шумно вздохнул и как следует помянул грешницу Элизабет, не забыв и о каком-то безмозглом телёнке.
— Я надеюсь, хранитель Святыни даст мне своё дозволение, — тоном ниже продолжил юнец. — Я в своём праве, Великий, кровь за кровь, клянусь памятью брата!
— Раймон?
— По закону всё верно, иначе бы за шиворот ухватил, но куда ему... Арман его живо уложит, он ведь мастер боя. Ты о матери подумал, щенок?!
— Как по мне, скорее котёнок, — подал голос Арман.
— Не уложит, я думаю, — отмахнулся Шарль. — Даже не подранит всерьёз. Верно, Арман?
Лица Армана коснулась бледная тень улыбки. Благородный склонился в полупоклоне:
— Великий...
— Не смотри так, Арман, не забыл я, ничего не забыл! Я же слово дал, всё было по-честному, ведь Богиня, она всё видит!
— Без доспехов Великий? — как-то буднично вопросил провансалец.
— А как иначе?
— Вот за это — спасибо! — Рыцарь неожиданно широко улыбнулся и подмигнул Шарлю. — Так оно будет вернее.
Хран-ни Создательница... он что — железный?! Или... Шарль на редкость основательно выругался, понятно на грани слышимости — у солдат и не такому научишься! — и старательно уставился на пробегавшего ёжика, что, посапывая направлялся к ручью, не иначе охотиться на лягушек...
— Великий... — Благородный Раймон деликатно прокашлялся и потряс мальчика за плечо.
— А... ага...
Благородные успели сбросить доспехи — благо нашлись помощники — и выжидающе поглядывали на ребёнка. Право и долг Великого, раз он дал своё высокое дозволение. Но сперва...
Шарль порывисто устремился вперёд, слово есть слово.
— Подойдите ко мне, вы оба, — велел хранитель Святыни. — Ближе, Альдо, поближе, ну, довольно топтаться на месте, не кусаюсь я, кажется, честно-честно!
Вконец стушевавшийся юнец залился краской, даже в лунном свете заметно и, путаясь в собственных ногах, поспешил к правителю Арелата. Арман понимающе хмыкнул.
Ладошка поднялась в привычном жесте, Великий Колдун благословил обоих. Величаво и почти что по-взрослому, сам зануда Роже не нашёл бы повода для придирок!
Раймон что-то буркнул в адрес Армана, похоже, весьма нелестное, ох уж эти благородные из Пограничья!
— Властью, данной мне в зале Последней Надежды, я отпускаю все ваши прегрешения, вольные и невольные. Такова воля Богини! Ты слышал Раймон? — не преминул добавить ребёнок.
— Повинуюсь, Великий, — выдавил из себя Раймон.
— Благодарю. Девять тысяч раз благодарю. — Арман склонился в глубоком поклоне. — Приступим?
— Пусть вас рассудят мечи! — бросил Шарль ритуальную фразу.
Быстрый обмен выпадами, высверк клинка Армана и узкий вытянутый меч Альдо словно по собственной воле вывернулся из ладони юнца.
— Парировать тоже нужно уметь, — сухо заметил Арман, — сила у тебя ещё детская. Продолжим?
— А можно? — юноша невольно оглянулся на дядю.
— Продолжаем, Альдо, это только начало.
Юноша живо ухватился за рукоять и считанные секунды спустя кое-как справился с натиском провансальца, тот похоже рубился всёрьёз. Арман одобрительно кивнул.
— Ангард! — задорно выкрикнул Альдо и бросился на Армана в надежде использовать меньший вес собственного меча.
Храни Единственная! Шарль закрыл рот ладошкой.
На сей раз клинок полетел куда-то в сторону и к вящему позору юнца воткнулся в молодой клён.
— Почти правильно, — бесстрастно прокомментировал опоясанный рыцарь, — вот только промедлил с переменой позиции. Закрой рот Альдо, чего доброго сова залетит. — Послышались сочувственные смешки, провансальца недаром прозвали Мечником. — Тебе вроде не десять лет, или я ошибаюсь? Скорее, мальчик, не стой столбом, не дело заставлять Великого ждать.
Альдо — уже без особой охоты — поплёлся за опозоренным клинком.
— За что он его так... — сорвалось с языка Шарля.
— Правильно делает, — с видимым облегчением промолвил Раймон, — мальчишке только на пользу. В другой раз, глядишь, и не полезет на матёрого волка.
Новое столкновение мечей — юноше пришлось разорвать дистанцию — длинный выпад оруженосца, и лёгкий полудетский меч Альдо вонзился в грудь провансальца.
— Не полу...чилось... — выкашливая розовую пену, прохрипел опоясанный рыцарь, — я-то надеялся уйти сра..зу...
— Добей его Альдо, что ты снова застыл! — торопливо приказал мальчик.
— Обой...дусь, разрешите, Великий?
Шарль молча кивнул, поскорей бы оно заканчивалось, не разреветься бы на глазах у Раймона!
Рыцарь, не без помощи Альдо, судорожно ухватился за рукоять. Длинный вытянутый мизерикорд — тот самый, подарок Шарля — вошёл в шею высокородного.
М-мизерикорд, кинжал м-милосердия... мальчишка потянул носом. Без малого хлюпнул, если по-честному, взрослым вроде не до него...
— Сумел всё же уйти достойно, — подал голос Раймон.
— Он ведь сам открылся мне напоследок... — понуро промолвил оруженосец.
— Кто бы сомневался... Не забудь проводить его душу.
Альдо зашептал поминальную молитву и взметнул к лику Единственной боевой меч. Последняя почесть, последняя дань, последний салют побеждённому.
— Согласно нерушимым законам чести, тело Армана доставят в Прованс, дабы передать родичам, — звонко отчеканил оруженосец. — Всё правильно, дядя?
— Великий?
Шарль невольно сглотнул и сделал утвердительный жест, только бы не выдать себя голосом!
— Пойдёмте к лошадкам, Великий, — понизил голос Раймон, — в скором времени доберётесь до лагеря.
Шарль согласно кивнул и стронулся с места. Ой, что это с ним, в сон почему-то клонит, даже реветь и то расхотелось. Великий сла-адко зевнул.
Благородный сдержал улыбку, мальчишка и есть мальчишка, как бы на руках нести не пришлось... что за ерунда в голову лезет. Альдо и понесёт, если что, в наказание за поединок. Как Великий только выжить сумел, до сих пор в голове не укладывается!
— Я слышал, что высокочтимый Робер хочет обсудить с вами кое-какие вопросы, — как бы между прочим заметил Раймон.
— Что-о?!.. — Шарль приостановился.
— Я всё расскажу, как и было.
— Обещаешь?! — опасливо зашептал мальчик
— Слово высокородного. Идёмте, Великий, да вы кажется на ногах не стоите. Может? — благородный замялся.
— Что я совсем маленький, — мальчишка прибавил ходу, — это девчонке какой простительно!
Раймон было замедлил шаги, похоже напряжённо прислушиваясь — Шарль опустил ладошку на меч — и неожиданно помахал кому-то, у них, взрослых, поймёшь....
— Выходи, Шарло, мои держат тебя на прицеле! — звучно бросил Раймон. — С какой радости решил в кустах поселиться, верно снова прячешься от жены?
Из малинника, потупив взгляд, выбрался полноватый дюжий десятник с нашивками пешего ополчения.
— Живой он, ведь правда живой? — не скрывая растерянности, вопросил здоровяк.
— Вроде да, а ты как считаешь? — сонно улыбнулся мальчик.
— А то болтали, что тело уже нашли, да, похоже, не в первый раз... храни вас Создательница! Ох, что это я... — Десятник относительно браво вытянулся, кое-как подобрал живот и вскинул короткий меч.
Полуразборчивый рык Раймона — при Великом толком не выругаешься! — и десятника словно сдуло порывом ветра.
— Гусаков впору пасти, обозник и есть обозник, как он меч ещё не посеял... — проворчал опоясанный рыцарь. — Не будь он родичем, уже стреножили бы стрелами, — извиняюще добавил Раймон. — Ведь велел же всем держаться подальше и людей посылал... Если что, бей тупыми бельтами. Ты слышал, Этьен?
— Обижаешь, Раймон, если надо и комтура стреножим.
— Лишь бы не самого Робера, — отозвался Раймон.
Неширокий проход между холмами, полоса редколесья — Раймон уже придерживал мальчика за плечо — узкая извилистая тропинка, не иначе барсучок пробегал, и глазам Великого открылась обширная поляна. Шарль встрепенулся. А лоша-адки и впрямь хороши...
— Эта караковая — моя! — по-хозяйски объявил мальчик. — Не смотри ты так, Альдо, ведь Мигель заплатит с лихвой, слово Великого.
Рыцарь перевёл дух и значительно переглянулся с племянником.
— И не вздумай спорить, Раймон, только время даром потратишь. Не упрямься ты глупая, что зубы показываешь, ты меня всё одно не ухватишь... Правда, она красавица, ну скажи, Раймон, только по-честному! Как её зовут?
— У Вилье, вообще-то Шалуньей, но Альдо сразу прозвал Кусакой. Зар-раза, каких немного, доняла она племянника...
— Ой, что опять... — мальчишка отдёрнул руку. — Вре-едная ты моя...
— Ваша воля, Великий, бывают и норовистее. — Рыцарь снял с пояса плоскую фляжку.
— Го-орькое оно, — ребёнок попятился, — вот скажу Роже....
— Терпкое, — улыбнулся высокородный, — вам давно пора, после всего...
— Может моё, Великий? — не ко времени всунулся Жан. — У меня вино неплохое.
И он туда же! И вправда терпкое, Раймон не соврал — Шарль сделал ещё глоток — вот только в голове зашумело...
Благородный Раймон зашептал молитву Единственной, поскорее бы добраться до лагеря... если конечно не помешает Великий. Передать ребёнка с рук на руки Роберу — пускай получит сполна, жаль, что пальцем не тронешь! — и расслабится за кубком фалернского. Да нет, уж лучше тосканского, недешёвое, но своих денег стоит.
Считанные минуты спустя пять десятков бывалых рубак — племянники Раймона не в счёт — сомкнулись в предбоевой порядок. В голове колонны лучшие из стрелков и гвардейская конница, стоит ребёнку отдать приказ... Без малого пять десятков, вполне достаточно, чтобы уберечь двенадцатилетнее сокровище, благо лагерь неподалёку.
— Разрешите, Великий? — с должным почтением вопросил рыцарь.
Мальчишка благосклонно кивнул, и отряд тронулся с места. Неспешно, пока что ещё неспешно, впереди кленовое редколесье, не всегда камень докинешь от дерева, до дерева, но для конного отряда на марше... Шалунья, как ни странно, вела себя смирно, ну разве что попыталась ухватить Альдо, по счастью за кольчужную рукавицу.
Остатки ночной тишины разбил цокот многих сотен подков, привычное позвякивание уздечек, крепкая солдатская ругань — что они забыли о дисциплине? — и снова цветистые выражения. Хвала Единственной, не с провансальским акцентом... ребёнок перевёл дух. С факелами напрямик по кленовому редколесью, да вдобавок растянулись цепочкой... не иначе ищут Великого. Шарль приосанился. Хотя...
— Надо же, явились к шапочному разбору, — буркнул опоясанный рыцарь. — Суматоха, ничего не поделаешь, не подняли разве что обозных мальчишек.
— Раймон!
— Нет, Мигеля вы пожалуй не встретите, он сейчас с конными лучниками, — наконец сжалился благородный — Вот насчёт Робера не поручусь, он ведь тоже за пределами лагеря, — Раймон выдержал паузу, — так что приготовьтесь, Великий, это вам не крокодилов гонять!
— Завидуешь?
— Я не Альдо, но есть немножко. Вам врать грешно, не улыбайтесь, Великий. И от прутика я бы не отказался, — весело признался Раймон.
Показалась маршевая колонна — панцирная конница в первых рядах — под родовым знаменем с каким-то итальянским девизом, перечёркнутым косой чертой, как и принято для бастардов. На щитах жёлтые эмблемы наёмников и малый герб Арелата. Во главе отряда рослый плечистый высокородный, лишь немногим уступает Этьену, шпоры впрочем, не позолочены, значит рыцарства всё же не удостоился... что понятно наводит на некоторые размышления.
— Я Чезаре из рода Марино. Мой отец в своё время был сеньором блистательного Тарента. Да продлит Богиня годы вашего правления, — благородный поклонился в седле. — Приношу самые искренние поздравления Великому по случаю избавления от смертельной опасности, и жду ваших приказаний.
— Спасибо за помощь, Чезаре, — Раймон вежливо наклонил голову — но людей у меня достаточно.
— Ночной лес — о чём уже известно Великому — полон неведомых опасностей. Быть может, Великий выскажет своё мнение и разрешит укрепить эскорт. Вы же сами видите, у меня без малого сотня.
Шарль вопросительно оглянулся на Жана, тот согласно кивнул. Ночь, наёмники набранные самим Чезаре (считай его личный отряд) и что самое подозрительное — чрезмерная настойчивость благородного. Будь наёмников много меньше — дело другое.
— Отправляйся в лагерь, Чезаре, и я забуду о твоей... назойливости. — Опоясанный рыцарь опустил руку на меч.
— Ты не понял, Раймон. Сотня конных копейщиков в походной колонне и вдобавок арбалетчики, что зашли вам во фланг. Верные лишь мне и моему знамени и готовые к стрельбе!
— Не играй со смертью, бастард, ведь гвардейская конница на подходе! — угрожающе процедил рыцарь.
— Не блефуй понапрасну, Раймон, я же выслал разведчиков, — усмехнулся кондотьер.
— Довольно пустых слов! — Шарль поднял руку. — Удачи тебе, Чезаре, если хочешь дожить до рассвета.
— ...
По рядам наёмников прокатился возбуждённый шёпоток. Многие, не скрываясь, бормотали молитвы, мало ли как оно повернётся.
— Если отдашь Раймону свой меч, тебе сохранят твою никчемную жизнь. Благородный Луиджи уже стал пищей воронам. Равно как и его кузен, что верно служил герцогу, — мягко добавил Шарль.
