Повесть о монахе и безбожнике

— Есть, есть... — ответил императору Эвин. — Что-то там точно есть.... Не зря же оттуда люди бегут.

Император подумал, но все же резко и мотнул головой.

— Нет. Времени нет. Полетишь драконом.

Он поднялся, показывая, что разговор окончен. Чтобы конец разговора не показался Эвину обидным, он налил вина в два кубка.

— Ты справишься. Я тебя знаю. Давай.

Мовсий поднял свой на уровень глаз.

-Чтоб удача не покидала тебя ни на земле, ни в воде, ни в воздухе!

Император резко опрокинул в себя кубок, в три глотка осушив его. Эвин задержался. Император вопросительно поднял брови.

-Ты забыл про болото, — сказал Эвин. — Это ведь и ни то, и ни другое, ни третье...

Император на мгновение смутился, но быстро нашелся.

— Если прижмет в болоте, то вылезай на кочку и будет тебе твердь под ногами, а не случится рядом кочки — тоже не беда. Ты подпрыгивай в воздух — и будет тебе легче....

Дурбанский лес.

Замская трясина.

Дым манил.

Он обещал ответы на вопросы, он обещал тепло и отдых не по колено в воде, а на сухом месте. Наконец он обещал определенность. Поэтому, не разбирая дороги, люди бросились к нему, боясь, что он бесследно растает в воздухе. Тот, однако, не исчезал, а напротив, становился все гуще, словно у кострожога не нашлось под руками сухого дерева. Наверное, до него было не более поприща и дорога, казалось, не сулила никаких неприятностей разве что промочить ноги, но стоило ли думать об этом бредущим по болоту?

Сквозь кусты они продрались без особых потерь, но вот за кустами вместо пружинящего ковра болотной растительности простиралась трясина. Брат Така остановился и затоптался на одном месте. Идти дальше стало некуда. Шумон дернулся туда, сюда....

Ах, азарт, азарт! Сколько раз он уже подводил в жизни книжника!

— Напрямик! — крикнул он. — Рука его над нами!

Брат Така, понимавший, что болото есть болото и что просто так его не перейдешь, остановился было, но услышав про руку, испытал сладостный экстаз и прыгнул на ближайшую кочку. С первого же шага он провалился в болото до подмышек.

В тот же миг грязь впереди него поднялась фонтаном и опала. Разбрызгивая вокруг себя холодные брызги, со дна болота вверх рванулся крупный дракон. То ли от страха, то ли наоборот, от проснувшегося мужества брат Така остался на месте и только смотрел, как опустившись на воду в десяти шагах от них тот, растопырив крылья, быстро-быстро побежал по мелкой воде.

Выбравшись из трясины и оправившись от потрясения, путники взяли правее. Там под неглубокой водой ногами они нащупали песчаную косу. Взошедший Мульп осветил две фигуры осторожно бредущих от одного островка к другому.

К костру подбирались молча. Только плеск воды под ногами изредка нарушал тишину на болоте, да звук лопающихся пузырьков поднимающихся со дна.

Берег островка порос лошадиной травой и путникам пришлось походить вдоль него, отыскивая место, где они могли бы выбраться из болота на сушу.

Едва выбравшись на берег, они тут же попали в полосу дыма, и пошли на запах. Брат Така сняв пращу, за спиной приплясывал, бормоча "охранительную".

— Страшно? — спросил Шумон.

— Да, — прошептал монах, окончив молитву. — Злоба разбирает, а страшно... Черти, драконы, темно...

Что-то шевельнулось в голове у Шумона. Что-то забрезжило.

— Драконы? — повторил он вслед за монахом и в памяти его всплыл разговор со старым охотником.

— Тебе ли бояться? — сказал Шумон монаху совершенно серьезно. — У меня сейчас только на тебя и надежда.

Брат Така непонимающе смотрел на него, не прекращая, однако, приплясывать.

— Хилкмерина помнишь?

Монах кивнул.

— Он еще про своего ловчего рассказывал, про Заппу?

— Ну?

— Так он заговоренный был оттого, что дракону на хвост наступил. А ты — так прямо на голову. Теперь-то тебе бояться и вовсе нечего!

Сначала по дыму, а потом уж и по свету костра они вышли к маленькой полянке, окруженной со всех сторон кустами. Около костра лежал...

— Человек?

— Демон! — простучал зубами монах. Шумон взял его за руку. Младшего Брата колотила крупная дрожь.

— Человек! Демонов не бывает!

Найденыш, похоже, не притворялся, а на самом деле спал. Шумон не стал спешить делать опрометчивые поступки. Глядя на него, он прикидывал, чего можно ждать от незнакомца.

Монах, наконец поверивший, что с демонами ему сегодня иметь дело не придется, открыл рот, но Шумон прикрыл его ладонью. Их перешептывания разбудили незнакомца у костра. Он зашевелился и сел. Оставаясь невидимыми, они во все глаза разглядывали того. Безбожник не верил своим глазам.

Прямо перед ними у крохотного дымного костерка сидел не Дьявол, не Божий помощник и даже не внушающее необычайный страх невиданное чудовище, а человек. Мало того, это оказался знакомый Шумону человек.

— Версифисаил, -позвал его Шумон,— ты ли это?

Тот, к кому он обращался, отпрыгнул в сторону, но Шумон более ничего не, опасаясь, вышел из кустов на свет.

— Это я. Шумон-ашта.

Перед ним выставив вперед кинжал, стоял человек в грязном оборванном мундире личного Императорского гонца. По его лицу в несколько мгновений пробежала вся гамма чувств: от ужаса, до радости узнавания. Он бросил кинжал на землю и с криком радости обнял колени Шумона.

— Господин Хранитель библиотеки! А я здесь один! Кругом стена... — сбивчиво заговорил он. — У меня послание Императора!

Шумон гладил его по спине, успокаивая...

Они проговорили всю ночь, поддерживая огонь пока над болотом не начал появляться утренний туман. Версифисаил рассказал о том, как он 17 дней назад выехал из Эмиргергера с посланием императора к эркмассу Гьёргу Гэйльскому.

Обычный путь из столицы до Гэйля занимал почти трое суток. Несчетное число раз Версифисаил уже ездил этой дорогой, знал её, как знал и Дурбанский лес. Ничего не говорило о том, что в этот раз что-то должно быть иначе. Однако получилось как раз иначе.

Он благополучно добрался до Замских болот, но тут что-то произошло. Ни с того, ни с сего, он почувствовал такой ужас, что погнал лошадь прочь от болота...

Ужас был везде. Он преследовал его, он летел сзади и оплетал его спереди, парил справа и слева. Он висел у кончика носа и дышал в затылок. Лошадь, то ли почувствовав, состояние всадника то ли её преследовали свои, лошадиные кошмары, понеслась по лесу, не разбирая дороги. В конце концов, Версифисаил вылетел из седла и, оглушенный, провалялся в лесу до глубокой ночи. Придя в себя, гонец не обнаружил ни оружия, ни лошади, а когда пошел искать её, наткнулся на Стену. С тех пор он и бродит по болоту, пытаясь отыскать выход из заколдованного места.

— Хорошо хоть послание не потерял, — он тряхнул кожаной сумой, — а то хоть в ближний омут.

Версифисаил рассказал о своих блужданиях по болоту, о летающих людях, от которых он на всякий случай прятался, о Городе, выросшем на его глазах и еще о многих странных вещах виденных им на этом неспокойном месте. За разговором они не заметили, как ушел за горизонт Мульп, и взошло солнце.

Разморенные теплом и бессонной ночью люди потушили костер.

Оглядев окрестности, Шумон решил, что островок их ничем не примечательное других, точно таких же и, приняв кое-какие меры предосторожности, они легли спать. Время от времени то один, то другой просыпались, оглядывали небо и потом вновь засыпали.

В очередной раз проснувшись, Шумон понял, что спать ему больше не хочется.

Брат Така и Версифисаил уже проснулись и тихо беседовали. Солнце перевалило зенит, но стояло еще довольно высоко. Небо пустовало — ни облаков, ни драконов, ни летающих людей, однако, едва они развязали мешок, как в небе над их головами прочертила свой путь очередная черная капля.

— Вблизи бы на них посмотреть, — безнадежно сказал Шумон. — Какие они...

— А я одного видел! — похвастался Версифисаил, доедая хлеб.

— И мы видели, — вздохнул Шумон, глядя вслед летающему человеку. Мелькнув между деревьями, он скрылся за стеной леса.

— Да нет, я его как тебя видел. Чуть нос к носу не столкнулись. Еле спрятаться успел.

— И мы как тебя...— Шумон замолчал, вдруг осознав, что сказал Версифисаил. Он приподнялся и сел на корточки. — Как меня? Ты что, к ним в город ходил?

— Да нет.

— Где же?

Гонец пожал плечами.

— Да есть тут место одно. Капище ихнее, что ли.

Бросив в рот крошки, Версифисаил небрежно махнул рукой куда-то поперек солнца.

— Ну и что он? На кого похож? — ни капли не сомневаясь, что гонец врет, спросил Младший Брат. Не чувствовал он в нем смелости, ходить по занятым демонами болотам. Гонец это понял. Он почесался, собираясь с мыслями, потом пожал плечами.

— Что не дьявол — точно. Не похож.

Он пошевелил ладонями, словно пытался ощупать то, что предстало перед его мысленным взором.

— И не Божий помощник, конечно, тоже.

— Кто же он тогда как не Дьявол? — насмешливо опросил брат Така, который для себя давно уже все решил. — Альригиец?

Гонец яростно замотал головой.

— На счет Дьявола и Божьего помощника я, может и ошибаюсь. Тут тебе разбираться. Но что не альригиец — точно. Что я альригийцев не видал? Он вообще не здешний! У нас тут таких нет.

— Где это "у нас тут"?— высокомерно спросил брат Така.

— У нас. Тут, — ответил не смутившийся Версифисаил, но, понимая, что этим он не убедит монаха, добавил:

— Глаза — во! — он прищурил их, оставив только щелочки, — а сам он — такой.

Он ткнул рукой в растущий рядом куст желтолиста. Куст был невысок. Всего по колено Шумону, и торчал во все стороны корявыми раскинутыми ветками. Он представил себе встреченного Версифисаилом человека и содрогнулся. Уж кем-кем, а местным такой быть никак не мог. Даже в болоте такие не водились. Вспомнив, однако, статную фигуру Коррула-у-нанна недоверчиво спросил:

— Ростом?

— Цветом! — радостно оказал Версифисаил. — Желтый он, понимаешь? Совсем желтый!

Это уж и вовсе не укладывалось в голове.

— А может, тебе это с голоду привиделось? — осторожно спросил монах, прикидывая, не одержим ли бесом Императорский гонец. Надо же "желтый"... Чтоб такое придумать простой головы не хватит.

Гонец всерьез обиделся и хотел уж достойно ответить монаху, но вмешался Шумон.

— Вот если б он окорок увидел или жареную курицу... Такие вещи обычно от излишнего винопития случаются, а ему тут окорок было бы проще найти, чем кувшин вина.

Слушая Шумона, Версифисаил качал головой.

— И вообще. Не веришь? Тогда сходи и сам посмотри. Он там часто бывает.

— И схожу, — хладнокровно откликнулся монах поднимаясь. После того, как он наступил на голову дракону и остался цел, его уверенность в заступничестве Кархи приняла форму бесшабашной смелости.

— Видел я одного Дьявола, — сказал он, глядя на Шумона, — да вот рукой, жаль не пощупал. А уж теперь такого случая не упущу!

Чтоб дойти до капища, где Версифисаил видел одного из обитателей Города, им пришлось почти до самых сумерек брести по болоту. Сплетенные из веток мокроступы сильно облегчили их дорогу, но всеже прогулкой её назвать было нельзя. Время от времени они вылезали на сухие островки, попадавшиеся на их пути, и, разогнав ящериц и цветочных пауков, отдыхали.

Версифисаил подбадривал их, вспоминая подробности встречи с желтым человеком. С его слов картина получалась уж вовсе небывалая — туловище у него оказалось железным, а жёлтыми— только руки, ноги и лицо. И вызывал он какого-то невидимого духа, разговаривал с ним на неизвестном языке, и богатства на капище стояли неисчислимые...

Монах слушал это со скептической насмешкой, но Шумон видел, что разговоры о серебре не дают ему окончательно не поверить гонцу.

Когда в очередной раз они вылезли на сухую землю, Версифисаил отбросил мокроступы в сторону.

— Пришли. Отсюда до ихнего Города с поприще будет, а до капища и того меньше.

Продираясь сквозь кусты, безбожник продолжал размышлять о происходящем. Мысли эти, с тех пор как они вышли за Стену и увидели Город, не покидало его.

Одно к одному складывались необъясненные события, возникали вопросы, ответить на которые он не мог. Пока не мог. По всему выходило, что похода в этот необычный Город ему не миновать. В нем крепла уверенность, что пусть хоть 20 дней они будут бродить вокруг него, ничего не изменится.

Стена, Коррул-у-нана, неизвестное чудовище, камень с дьяволом летающие люди.. Теперь вот капище с желтолицым жрецом. Загадок будет становиться все больше и большее, а вот ответы на них можно будет получить только там в Городе.

Можно, конечно, как брат Така, заранее определившись смотреть на все это, объясняя необъяснимое кознями Дьявола. Для себя монах уже решил кто эти люди в необычном городе у болота, и что с ними делать, попадись они к нему в руки, а вот он, Шумон, нет. Ему проще было бы сказать, кем они быть не могут, но вот кто они и откуда пришли, чего им нужно на болоте — этого он не знал.

Шедший первым гонец остановился. Безбожник и монах подошли и встали рядом.

Не выходя из кустов, все трое оглядели то, что Версифисаил называл капищем. На поляне длинной шагов шестьдесят где прямо на земле, а где на тонких ножках стояло восемь серебряных ящиков тонкой заморской работы. У брата Таки даже дыхание захватило от такого богатства. Столько серебра разом он никогда не видел. Даже в монастырской казне, куда он дважды сопровождал Старшего Брата Атари, его хранилось, наверное, меньше.

— Все это принадлежит Братству, — сдавленным от волнения голосом объявил он, торопясь, чтобы никто не опередил его.

— Это почему же? -возмутился Версифисаил. — Я это первый нашел. Это моё! В крайнем случае, Императора!

— По-моему у этих вещей уже есть хозяева, — вмешался Шумон, слегка покоробленный корыстолюбием Императорского гонца, — которые сумеют отстоять своё право на эти ящики.

Замечание Шумона остудило пыл гонца, но отнюдь не уняло монаха.

— Ну нет! — сказал тот. — У Дьявола не может быть праведно нажитого богатства! Все в этом мире принадлежит Кархе и, значит, ящики эти тоже! Место им в монастырской сокровищнице, а не здесь в гнездилище дьявольских сил. Не зря у Саукура сказано:

Он поднял руку с вытянутым вверх пальцем.

— "...Если что и есть у Дьявола, так это хитрость, да злоба, да тень на земле..." И только! Карха с нами и Божьи помощники!

— Как у тебя все просто. Либо черти, либо божьи помощники — поморщился Шумон, на которого слова монаха не произведи никакого впечатления. — А если они ни то, ни другое? Если это просто "люди из-за моря"?

— Захватчики? — переспросил брат Така. — Все равно враги!

— А если друзья?

Монах махнул рукой.

— Друзья так не поступают.

Как они, по его мнению, должны поступить, он сказать не успел. Версифисаил поднял руку и разговор смолк. В тишине угасающего дня невдалеке раздался мелодичный свист. Свистел явно человек.

— Идет, — шепнул гонец и, не мешкая, нырнул назад в кусты. Тот, кого они ждали, появился неожиданно, вынырнув из кустов прямо перед ними. Он оказался точно такой, каким описывал его Версифисаил — узкоглазый и желтолицый. То есть руки, ноги и лицо у него были желтыми, а вот тело и половина головы казались отлитыми из какого-то мягкого блестящего металла.