Ликантроп

К сожалению, с легализацией Атура возникли заметные трудности. Дело в том что необходимо для оформления опекунства и усыновления подтвердить его благородное происхождение, но это не возможно без его крови, которую взять нет возможности, ибо Атур даже к упоминанию подобного в разговоре относится крайней негативно и давать свою кровь добровольно точно не согласится, а все то, что по случайности, из-за царапин и ссадин, проливается, стоит лишь магии парня выветриться, тут же тухнет и становится непригодным для чего либо. От подобного ни дорогущие мензурки со стазисом, что остались у нее еще со времен практики в Св. Мундо, ни иные ухищрения не помогали. А взять кровь насильно... Эйлин попросту не может, заставить себя это сделать... Даже во благо Атура. Да и не уверена она, что у нее получится незаметно взять нужное, все же Атур спит очень чутко, да и сопровождающее его существо вряд ли подобное спустит с рук.

Так что с регистрацией ее воспитанника пришлось повременить, опять же пойдя на откровенное вранье, утверждая, что возникли с наследованием рода отца ее детей, наследником которого как раз и является Атур. После подобного Эйлин ощущал себя словно извалявшейся в дерьме и набившей собственный рот помоями, но... она готова и не на такое.

Далее был забег по клеркам в Гринготсе, где на удивление, все прошло крайней легко. Ей выдали ссуду, взятую не от имени рода, а ей лично, а также разморозили один из пожизненно закрепленных за Принцами пустующих сейфов, куда вся сумма и была помещена, да при том даже под некий относительно приличный процент. Эйлин даже показалось что тот пожилой гоблин, что подписывал с ней все документы скалился как-то понимающе... И пусть по договору теперь она всегда будет носить камень душ, и в случае ее смерти до момента выплаты ссуды с процентами, в уплату будет взята ее душа. И хоть после всех подписаний ей остро захотелось самой взойти на инквизиторский костер, дабы хоть так отчиститься от всей грязи, она готова была и не на такое...

И вот теперь она беседует со своей школьной любовью, ради которой некогда была готова войти и в огонь и под проклятия... с тем кто клялся ей в вечной любви рвал на себе волосы, доказывая чистоту своих чувств... с тем кто как аксиому проповедовал то, что стоит их родителям не согласиться на помолку, так он готов будет разорвать все свои связи лишь бы быть с ней... с тем, кто услышав лишь отказ своего папаши, пусть земля ему камнями, от их помолвки пошел на попятную забыв все те клятвы, что он щедро ей давал. Тогда сердечко еще совсем молодой пятикурсницы было разодрано и втоптано в грязь. Та, которую называли Черной королевой Слизерина сутки на пролет рыдала словно какая-то простушка, игнорировала занятия и даже гневные письма отца и вежливые просьбы профессора Слизнорта вновь приступить к занятиям. Лишь спустя три дня , по среди ночи она вышла из свой спальни и слоняясь по коридорам хогвартса наткнулась на преподавателя трансфигурации, коему сегодня выпала честь патрулировать ночью Хогвартс. Тогда они неспешно поговорили и именитый им мудрый волшебник смог подсказать ей, что делать в ее ситуации. Тогда на время вновь воскресла Черная королева Слизарина и спустя неделю она пропала, как думали многие навсегда.

И вот теперь она смотрит в глаза человеку, которого некогда любила и понимает, что за все те годы, что она была забитой медленно умирающей колдуньей она его не простила.

И никогда не простит.

Ей просто противно даже говорить с этим человеком, его одеколон вызывает рвотные позывы, а белозубая улыбка порождала просто непреодолимое желание познакомить их с чем-нибудь из нероманических проклятий. Эх как же жаль, что Эйлин более не способна колдовать...

Подумать только, не так давно во время памятного похода к мадам Малкин она... робела перед ним! Пусть ее ненависть вырасшая некогда из большой и искренней любви была столь же сильной как и сейчас, но она была приглашена казавшимися ей сейчас глупыми мыслями и просто безумным желанием убежать и спрятаться куда-нибудь подальше от всех и всего, что хоть как-то касается магчиеского мира! Сейчас ей вовсе кажется что та она и нынешняя совершенно два разных человека и в пору бы заподозрить здесь одурманивание зельем или чем иным но... дело в том что Принцы не только великолепные зельевары, имеющие иммунитет к любым сваренным не-Принцем зельям, но еще и ментальные маги и пусть Эйлин никогда не была сильна в легелименции, да и не нравилось ей подобное, но вот оклюменцие она занималась исправно и даже после побега из школы продолжила подобное, благо теорию она знала. Так что хотя бы само проникновение она бы точно заметила, не на прямую, так косвенно, но ни одного признака взлома ее ментальной защиты не было, ни сейчас, ни когда либо раньше... Ну если только ей еще в школе не проложили тропку в разум, но ведь это нонсенс! Да и кто бы мог? От проказ учеников вполне спасали носимые артефакты, а преподаватели все дат преподавательскую клятву, что жестко их ограничивает. Да и столь тонкая и хитрая работа в принципе доступна лишь кому-то уровня магистра ментальной магии, а таких к обучению детей никто во всей Европе и на полет Авады не подпускает, так что, ка бы не хотелось, спихнуть ответственность за все плохое в ее жизни на посторонних, сделать это не получится и остается клясть себя прошлую за дурость... Ну и терпеть общество человека, которого она видеть ни в каком виде не желает... Что же, она готова и не на такое...

Эйлин сейчас прекрасно понимала, почему единственный наследник рода не смог позволить себе отречься от своего рода, даже ради своей любимой, но понимание ни в коем разе не понижает накал той рафинированной ненависти что годами копилась где-то внутри нее 'Я'. Которая, впрочем, не мешала слизеринке, которые бывшими не бывают, здраво оценивать всю полезность Абраксаса и она собирается сейчас поиметь с него максимум. Она была морально готова, если это потребуется, стать его любовницей. Ради единственного света в своей жизни она готова и не на такое...

Разговор с Абраксасом вышел достаточно продуктивным, доверия Малфою не было, ибо однажды он его уже предал, поэтому все, что ей от него нудно было — это его связи и Абраксас уже на следующей неделе познакомит Эйлин с интересующими ее специалистами, что помогут пролить свет не только на происхождение ее воспитанника, но и на странную смерть всех ее родственников, после которой она с удивление обнаружила около своей кровати Родовой Кодекс и черед месяц была раздавлена вестью о павшем на нее проклятии. Последним надо было заняться сразу же после произошедшего... но... Эйлин сама себе может признаться, что тогда от жизни с маглом с ничтожным магическим даром она изрядно отупела и былая ясность мысли ей стала возвращаться лишь после смерти этой вовсе опустившейся обезьяны...

Хм... обезьяны?

Эйлин, сопровождаемая Абраксасом, что к слову ничего лишнего и фривольного себе не позволял ан мгновение застыла. На нее вновь словно опустилось озарение... Раньше, еще в школе она прочла книгу одного мудрого француза, Жан— Жака Руаля что еще в 1342 году написал свой труд 'Война Старого и Нового' где потезисно расписал, что Маглы и маги не совместимы априори и в конце концов одни истребят других. После ее эта тема заинтересовала и она прочла еще пару книг, завершив все это трудом немца Корфюста Тоттенкомпфа под названием ' Пар против магии', написанный уже в 1897, где были очень интересные, а главное аргументированные мысли о том, что в скором времени маглы со своими машинами вполне могут составить конкуренцию магам, что приведет к столкновению Старого и Нового, что предвидел еще мисье Руаля, но только немец тогда утверждал, что это будет не война маглов и магов, ибо все же считал оба народа единым целым лишь рассматривая простецов как более низко от природы расположенную касту обязанную подчиняться более 'эволюционно совершенным', а война двух моделей бытия человеческого разума.

Подробностей Эйлин припомнить не смогла, тем более у нее внезапно началась крайне противная мигрень, но вот то, что идеи и француза и немца нашли отклик в ее душе и именно на почве подобного отношения к маглам она некогда и сошлась с Абраксасом, что тоже считал, что возвращение маглов под руку магов идея здравая...

Но... как же тогда...

Девушка на столько погрузилась в себя что лишь в последнее мгновение заметила как из неспешно прогуливающейся толпы вынырнул некто в темной мантии с тряпичной маской на лице. Его короткие ярко-рыжие волосы сразу привлекли внимание и Эйлин и Абраксаса, но вот что-то сделать ни он, ни она не успели.

— Возвращайся в ад, черная гадюка. — Выкрикнул неизвестный и подскочил к Эйлин. Что-то тускло блеснуло в его руках и девушка ощутила резкую боль в животе. Она не носила защитных артефактов, ибо у нее их банально не было, а деньги она была готова пока тратить лишь на детей и свою Цель, но даже если бы на ней были бы самые лучшие артефакты, те не смогли бы остановить короткий серый кинжал, что ковался для убийства куда как более могущественных созданий, нежели простые маги.

На мгновение глаза Эйлин и ее... убийцы встретились и девушка с ужасом узнал взгляд одного Пруэтта, что некогда воловьими глазами смотрел на нее.

А после тот прокрутил кинжал в ране и девушка закричала упав на колени. Абраксас лишь к тому момент успел выхватить свою палочку, но убийца оказался слишком ловок и увернулся от какого-то невербального заклинания и в следующее мгновение исчез в вспышке срабатывания некоего артефакта. Но Эйлин ничего этого уже не видела и завалившись на бок, теряя от боли сознание. В ее голове в тот момент была лишь одна мысль.

-Нет! Слишком рано! Я еще не успела!

Спустя некоторое время, пока прибывшие по срочному вызову целого лорда дежурные медики из Мунго оперативно извлекли из раны женщины явно проклятое оружие и наложив все возможные исцеляющие заклинания, начали транспортацию той в больницу, где-то за пределами Лондона в одном загородном доме уважаемого рода Пруэтт, что славился своей высокой плодовитостью и крепким здоровьем, которое, по их словам, подарила им сама Морриган, пораженная боевой удалью и отвагой их предков. С яркой вспышкой, но совершенно беззвучно появился разумный в темной мантии с тряпичной маской на лице.

Его тихий смех, сопровождающийся разбрасыванием тут же снимаемых веще по всей комнате разогнал тишину. Оставшийся нагишом мужчина, что не отбросил в сторону лишь мантию, продолжая очень тихо но довольно смеяться неестественно беззвучно прошел в соседнюю комнату где в кресле после неравного боя с зеленым змием в лице дорогого Скотча, пал храбрый воин из рода Пруэттов. Но что самое удивительное разумный, что недвно появился и это храбрый воин были похожи, словно две капли воды, даже родная мать вряд ли различила бы их на столько сходство было идеальное.

Недавно пришедший. Что на пару мгновений застыл, разглядывая спящего издав еще один тихий смешок и не естественно для человека широко улыбнувшись, оголив ровные ряды белоснежных зубов, аккуратно укрыл мантией свою спящую копию и пошел прочь. Его образ с каждым шагом все размывался и плыл, и вот в соседнюю комнату вошел уже не рыжеволосый англичанин, а загорелый южанин с темными прямыми волосами, что в последний раз оглянувшись и сверкнул своими золотыми очами, промурлыкал себе под нос на неизвестном языке, при этом рефлекторно погладив массивный золотой браслет.

-Мама будет довольна... Хе-хе-хе, черная гадюка... она оценит. Ладно дела не ждут.

И исчез в столь же яркой, сколь и беззвучной вспышке света. Гость так и не потревожил ни одно охранное плетение, да даже пыль и грязь, что попадали под его ноги, не сменили своего положения, словно сию обитель посетил не разумный из крови и кости, а призрак.

Призрак чего-то древнего и несправедливо забытого на этих землях.