— Чуть больше десяти, — Юген уже раскуривал трубку, абсолютно спокойно провожая взглядом захваченных в плен воинов Востока. — Благодаря твоему хитрому плану потери минимальны. А ведь могли и все здесь остаться на чёртовой ледяной земле.
Алак понимающе кивнул головой. Да, если бы они атаковали деревню только со стороны южных ворот, Корсаки легко отбились бы, а фабарцы потеряли много воинов. Десять человек — не такая огромная жертва, но молодой Ворон распорядился, чтобы семьям убитых выплатили годовое жалование солдат. Правда, что значит золото, когда чей-то муж, отец, сын или брат не вернётся больше домой?
— Позаботьтесь об убитых и раненых, — пробормотал Алак, поворачивая Победоносного обратно к лагерю Запада. — И вышлите плотников, чтобы починили стены и поставили нормальный мост. Эта деревня будет нам весьма полезна, если Латаэн вновь попытается пробиться к Беланоре.
Люди поспешили выполнять приказы молодого императора, и Таодан наконец смог побыть один. Пустив Победоносного лёгким галопом вдоль ледяной реки, юноша закрыл глаза и попытался отвлечься от мрачных мыслей, не дававших ему покоя. До чего же чудной была победа! Догадался бы Юген использовать волшебника, чтобы построить временный мост до северных ворот? А Грам? Кто-нибудь из военачальников?
Грозохвост слегка пихнул юношу клювом под локоть, и Алак, рассмеявшись, потрепал его по голове:
— Да не зазнаюсь я, не зазнаюсь! Но разве не чудную победу мы с тобой сегодня одержали?
Вран громко каркнул ему в ответ и, распахнув крылья, плавно взмыл в воздух. Сделав большой круг над головой юноши, он снова опустился на круп Победоносного. Алак с некоторой радостью отметил, что Грозохвост мог летать всё дольше и дольше. Настанет когда-нибудь тот день, когда молодой вран расправит крылья и взмоет в небеса, которые будут подвластны лишь одному ему. Звонко рассмеявшись, Алак пришпорил Победоносного, и жеребец резвым галопом помчался по берегу реки, будто играясь наперегонки с ветром. В седле Таодан чувствовал себя так, словно был одним целым со своим конём. Когда-нибудь точно так же молодой Ворон сядет верхом и на Грозохвоста...
Шумный праздник был в самом разгаре, когда Эйд вытащил Алака из палатки. Полыхавший в центре лагеря костёр будто пытался достать своими обжигающими языками тёмное вечернее небо и плясал на ветру под громкую музыку и радостное пение. Воины веселились после каждой победы, будь то короткое сражение в поле или битва за деревни и сёла. Мужчины пили и пели, пели и пили, и никто не мог запретить им это. Как-то раз Юген даже Алака заставил выпить, но юноша, не привыкший к алкоголю, не смог осилить больше двух кружек.
Ледяной маг, построивший тот самый магический мост через реку, стал местным героем. Когда Алак и Эйд проходили по лагерю, они слышали, как воины громко выкрикивают имя чародея. Тот, к слову, выглядел настолько растерянным, что не мог понять, что вообще происходит. Один из мужиков весело толкнул его в плечо и пихнул заполненную до краёв кружку пива. Алаку просто не верилось, что все эти люди, не знакомые друг с другом до войны, вдруг превратились в одну единую семью, где каждый радуется успеху товарища. Здесь, среди простых воинов, не было ни злости, ни зависти. И эта открытость, эта дружеская атмосфера так нравилась молодому Ворону. Юноша даже забывал о том, что он император, а все эти люди — его подчинённые. Он с радостью пил бы и веселился с ними. Если бы не мрачные мысли, вновь одолевавшие Таодана.
— Есть какие-нибудь вести от Селеки? — Алак перебирал письма, которые принёс ему мастер над птицами, и очень огорчился, не увидев среди них ничего от Гвайр. Девушка ещё в конце декабря отправилась в земли Сов — она не теряла надежды найти кого-нибудь из Братства. Исчезновение братьев по ордену сильно беспокоило Селеку. Хотел бы Алак помочь ей... но только он сам был здесь куда нужнее, чем в Диаре или любом другом городе Фабара.
— Она нашла следы одного из братьев ордена недалеко от Гарнизона. Прости, я не передал тебе письмо сразу, — Эйд протянул Алаку свёрнутую в трубку бумагу. — Я послал ей птицу с просьбой быть осторожнее — на севере Фабара стали замечать всё больше волколаков. А живущие рядом со Старолесьем люди говорят, что когда на небо всходит полная луна, со стороны леса доносится странная музыка.
Алак поёжился — ему никогда не нравились подобные истории. Отец как-то в детстве испугал его сказкой о привидениях, и молодой Ворон до сих пор боялся спать в полной темноте. Возле кровати он всегда оставлял подаренный ему каким-то старым волшебником магический шар: если его потрясти, сфера начинала тускло светиться приятным синеватым сиянием.
— Господин Ворон! Господин Ворон! — послышался откуда-то громкий крик, и Алак, вырвавшись из раздумий, удивлённо посмотрел на подскочившего к ним гонца верхом на серой подтянутой кобылке. Натянув поводья, молодой светловолосый паренёк с трудом заставил лошадь остановиться и прокричал:
— С юго-запада к нам приближается конная армия! В ней по меньшей мере четыре отряда всадников, может быть больше.
Алак и Эйд удивлённо переглянулись. Конница с юго-запада? Чтож, это точно были не латаэнцы. Армия с Вэлна? Едва ли — они не стали бы переходить Чёрную грань в Болотистом крае, если, конечно, не хотели потерять большую часть войска на болотах. На юго-западе находились земли Камышовых Котов, но Эйд был здесь, вместе с самым крупным конным отрядом Хакелии, а больше всадников у старшего Траина не было.
— Песчаный принц! — заорал пронёсшийся мимо них смуглокожий мужчина верхом на лёгкой быстроногой кобыле. — Песчаный принц и Небесокрылая из Ширта!
Алак изумлённо охнул. Ширт, земля Змеев — её ещё называли Гадюшником. Ни о каком "Песчаном принце" Таодан никогда раньше не слышал, ровно как и Эйд. Сердце в груди учащённо забилось: может, это был Ньёр? Чудесным образом спасся и вернулся на родину с войском. Вскочив на Победоносного, Алак бросился туда, откуда примчался тот смуглокожий гонец. Эйд едва успел оседлать Дьявола и понёсся следом.
Их лошади вылетели на небольшую поляну, занятую прибывшими из Ширта всадниками. Алак изумился, увидев этих прекрасных всадников, которых словно специально подбирали. Они все были смуглокожими, с угольно-чёрными волосами, убранными в низкие хвосты, крепкие и высокие. Лошади их напротив, были низенькими по сравнению с крупными тяжеловозами, но лёгкими и быстрыми. Все они были тёмных мастей, что в движении превращало их в единую абсолютно одинаковую массу. Южане поступали точно так же, и Алак слышал рассказы от военачальников, что чёрные лавины их конницы устрашающе действовали на противников, порой заставляя обращаться в бегство даже самых храбрых воинов.
— Думаешь, это Ньёр? — напряжённо спросил Эйд, натягивая поводья своего жеребца.
Окинув взглядом конные отряды, Алак тяжело вздохнул и насупился. Ньёра среди воинов не было. Глупо надеяться, что ему удалось спастись тогда в землях Ягуаров. Больше всего Таодана печалило, что он не смог похоронить друга как следует — Корсаки, наверное, даже кости его не потрудились закопать. Стиснув зубы, Алак хотел уже было развернуть Победоносного прочь от змеиной конницы, как вдруг услышал громкий детский крик.
— Господин император! Импера-атор!
Молодой ворон обернулся и увидел мальчишку лет десяти на маленькой лошадке, вероятно помеси обычного коня и пони. Юный всадник держался довольно уверенно, совершенно не смущаясь того, что на своём любимце он был намного ниже всех остальных воинов. Мальчик был смуглокожим, а его короткие чёрные волосы стояли забавным торчком, и только одна прядь слева была заплетена в тонкую косичку. В правом ухе болтались две серебряные серёжки. На шее висел тонкий коричневый платок, прикрывавший шею от мороза. Поверх лёгкой рубашки был натянут плащ, обитый чёрным волчьим мехом. К перекинутому через плечо ремню крепился чехол для стрел, там же висел и большой изогнутый лук из чёрного дерева.
— Господин император! — радостно воскликнул мальчишка, подъезжая на своём пони к Алаку и Эйду. — Я так рад вас видеть! А это вран? Настоящий вран?! Всю жизнь мечтал увидеть живого врана! А это настоящий меч? Мне сестра недавно тоже подарила меч. Хотите покажу? А ещё я очень хорошо стреляю из лука. Могу и это показать. Хотите?
Всего за несколько секунд он успел сменить тему разговора трижды. Алак, слегка потерявшись во всей этой массе вопросов, помотал головой и непонимающе уставился на черноволосого мальчика. Чем-то он был похож на Ньёра, и Таодан нахмурился.
— Ты, должно быть... — начал Алак, но мальчишка перебил его, радостно воскликнув:
— Я Аньен! Аньен из рода Питонов. Ну или Змеев, как здесь говорят. А ещё меня называют Песчаным принцем. Ну, как Ньёра называют Пеплохватом, а Аньюн — Небесокрылой. А я вот Песчаный принц. Я же младший в семье, потому и не король. А вот был бы старшим, был бы Песчаным королём. Но я им когда-нибудь обязательно стану, вот увидишь!
Алак только тяжело вздохнул и улыбнулся. До чего же шумным мальчишкой был этот Аньен! Таодан никогда не слышал от Ньёра о его младшем брате. Странно. Впрочем, Змей вообще редко говорил о себе, так что даже о таинственной Аньюн, вскользь упомянутой Аньеном, Алак услышал впервые.
— Приношу свои соболезнования, — пробормотал Эйд, когда Ан закончил восхищаться Дьяволом и обратил наконец внимание на его наездника. Мальчик лишь удивлённо захлопал глазами и непонимающе посмотрел на Траина. — Ваш брат исчез и, скорее всего, погиб.
— А, вы про это! — махнул рукой Аньен, словно его это ничуть не беспокоило. — Ньёр не умер. Его так просто не убить, поверьте. Я больше чем уверен, что он где-то в Латаэне или в Вэлне. О, если бы он был на Юге, это было бы прекрасно! Братец тогда смог бы стать королём.
Алак удивлённо посмотрел на Аньена. Его вера в то, что Ньёр жив, воодушевила молодого Ворона, и он, расплывшись в улыбке, кивнул мальчику головой.
— Вы привели сюда своих людей, чтобы помочь нам? — с улыбкой спросил Алак, наблюдая за тем, как Грозохвост заинтересованно рассматривает маленького смуглокожего мальчика. Аньен помахал врану рукой и, резко выпрямившись в седле, протянул:
— Не! Это Аньюн. Ну то есть я бы тоже привёл людей вам на помощь, но это сделала моя сестрица. Но я ей помогал! Честное слово!
Эйд и Алак рассмеялись, и Таодан потрепал молодого Змея по волосам. Да уж, этот малыш сильно отличался от своего старшего брата, вечно молчаливого и скрытного. Да Аньен мог разболтать что угодно, даже самую сокровенную тайну, и даже не заметить этого!
— Эй, сестрица! — вдруг закричал Ан, обернувшись и едва не вывалившись из седла. — Сестрица, езжай сюда, скорее!
Алак поднял голову и попытался отыскать взглядом девушку, которую звал Аньен. Она оказалась намного ближе, чем предполагал Ворон — буквально в паре метров. Мальчишки не обращали на неё внимания, потому что всё это время она тихо сидела рядом на своей вороно-пегой кобыле с красивыми сорочьими глазами — голубыми, чистыми, как само небо.
Девушка эта не была похожа на своих братьев. Кожа её была несколько светлее, чем у остальных Змеев, а черты лица мягкие, аккуратные. Слегка заострённый подбородок, пухлые губы и красивые, небесной чистоты голубые глаза. Длинные тёмные волосы волнами вились по спине и аккуратно обрамляли лицо. Высокий лоб был открыт, тонкие брови слегка вздёрнуты вверх. Густые ресницы и вовсе напоминали крылья настоящей бабочки. В отличие от Аньена, одетого в довольно просто, девушка была облачена в полную военную форму с большими наплечниками в виде двух полусфер, украшенных ремнями и драгоценными камнями. За спиной развивался длинный чёрный плащ с вышитой на нём золотыми нитями змеёй. На поясе с одной стороны висела сабля, а с другой — несколько метательных кинжалов. Там же Алак заметил и рукоять кнута. Кажется, любовь к подобному оружию у Змеев была семейной.
Подведя свою кобылу ближе к молодым князьям, девушка улыбнулась сначала Алаку, потом Эйду. Сделала она это настолько элегантно, что Таодан почувствовал, как сердце резко сжалось в его груди. Настолько красивых женщин он ещё никогда не видел в своей жизни. Неумело протянув Аньюн руку, юноша поцеловал её пальцы и тут же стал красным, как варёный рак. Но никто этого не заметил, или просто не предал значения.
— Это Аньюн, — широко улыбнулся Ан. — Её ещё называют Небесокрылой. Она посвящённая Морской Змее.
Алак удивлённо посмотрел на девушку, и она, едва заметно покраснев, кивнула головой:
— Я в детстве чуть не утонула. Морская Змея спасла меня, и брат решил, что за это чудесное спасение меня следует посвятить богине.
Аньен тут же принялся расхваливать молодую змеиную княжну, а Алак смотрел на неё широко распахнутыми глазами, не веря, что такое прекрасное существо вообще может существовать. Ему казалось, что Аньюн на самом деле была земным олицетворением самой Морской Змеи — столь же красивая, умная, спокойная и ослепительная. Глаза её были похожи на два искрящихся самоцвета, а кожа на ощупь мягкой, словно бархат. И было в этой красоте что-то воинственное, гордое и свободное. Словно на самом деле Аньюн была никакой не девушкой, а изящным, но опасным и величественным драконом.
— Господин император? — протянул Аньен, удивлённо хлопая ресницами. Мальчишка, судя по всему, что-то говорил, но Алак этого даже не услышал. — Так что, господин император?
— А? — только и выдавил Таодан. Мыслями он находился далеко-далеко. Перед глазами его была лишь Небесокрылая. О, она действительно была похожа на гордую, величественную змею. Заметив, что Ворон не сводит с неё восхищённого взгляда, девушка слегка прикрыла рот ладонью и улыбнулась. Таодан вспыхнул сильнее и заёрзал в седле.
Весь оставшийся вечер Алак провёл в обществе молодой княжны, улыбаясь и внимательно слушая всё, что она говорила. Эйд, догадавшись, что он здесь лишний, вызвался показать Аньену захваченную утром деревню. Грозохвост, расправив крылья, тоже скрылся в ночной темноте, оставив своего хозяина наедине со змеиной княжной.
Когда на небо взошла большая холодная луна, они оба верхом на своих лошадях брели через укутанное туманом поле, рассказывая друг другу истории, о которых никогда раньше никому не говорили. Эти двое были знакомы всего несколько часов, а им уже казалось, что они намного ближе, чем кто-либо другой. Словно им под силу было заглянуть друг другу в душу, прочесть мысли, понять все скрытые и явные чувства. Алак признался княжне о своих страхах, даже показал тот самый магический шар. Аньюн, удивлённо осмотрев сферу, потрясла её в руках и расплылась в широкой улыбке, когда та засветилась приятным синеватым сиянием.
— Она красивая, — прошептала девушка.
"Ты красивая".
Насупившись, Алак поспешил отвернуться, чтобы змеиная княжна не заметила, что он покраснел. Вернулись они лишь под самое утро, свежие и ничуть не уставшие, словно ночь пролетела для них совершенно незаметно.
* * *
"Шакалья Пасть" лениво плыла по волнам, раскачиваясь из стороны в сторону, словно детская колыбель. Шум плескавшейся за бортом воды был подобен сладкой песне, которая убаюкивая, усыпляла. Ветер раздувал большие серые паруса с вышитой на них красной птицей, раскинувшей огненные крылья. Лишь свинцовые облака, прятавшиеся у самого горизонта, заставляли матросов обеспокоенно перешёптываться. Впереди, должно быть, была знатная буря, и "Шакалья Пасть" направлялась прямо в её дьявольскую утробу.
