Играющий душами (Законченно)

И все же у Селестии создавалась стойкое ощущение, что она что-то забывает. Что-то очень важное. Но только что? Кристал? Нет, оный был найдет и реквизирован ей. Жестокое порождение магии извращение-копия кристального сердца ног с обратным эффектом — эта вещь копит страдания и боль, вместе с душами насильно засунутых туда разумных. Странные духи, выпущенные Леоном? Нет, не то. Умбры? После победы, они занялись тем, что использовались как рабочая сила. Их согнали в резервации. Многие пони не могли прости им того, что они совершили. Дело еще осложнялось тем, что сами демоны за своими поступками ничего дурного не видели, а попытавшихся их как-либо обидеть 'несчастных' как-то очень быстро погибали. Умбрум не боялись репрессий от богини, даже после того как многие погибли за защиту от пони, ничего не изменилось. Их логика, она была какой-то странной. На тебя напали? Убей обидчика, ибо у тебя сила. За это тебя казнят... все нормально ведь те, кто тебя казнит тот, кто сильнее тебя... Чистая иерархия силы. Потому было принято согнать всех в резервации. Что не так? Сомбра, его искра должна была уйти в поток. Тогда что не так? Тени? Конечно они остались и с ними придется бороться, как и со многими другими структурами, созданными королем. И даже если он и выжил, то теперь ему будет много труднее, скрыться... а уж создание каких-либо новых структур тем более мало реальны, впрочем, то что король теней выжил мало реально... Истинная смерть тем более истинным огнем — это очень сурово. От короля не осталось ничего кроме Искры. В принципе, он мог бы возродится, но для этого потребовалась бы конечно многое. Во-первых, вера в него. Приходя молится разумные оставляют часть своей души, а точнее оставляют часть своей энергии! И душа при определенных обстоятельствах может восстановится, набрав достаточно строительного материала для этого. Но для таких фокусов, нужно сохранит хотя бы часть души, чтобы по обломку восстановится в полном объеме, а во-вторых, чтобы так восстановиться, нужно обладать личностью, хотя бы такой какая есть у обычной полевой мыши. А она собтвеннокопытно уничтожила всю память короля, как в энергетическом, так и в материальном плане уничтожив тело. Не было же у короля запасного ведь так?.. Селестия покачала головой, этого уж точно не могло быть. Второе, тело. Какой идиот будет себя ослаблять расходуются даже самые малы энергетические ресурсы предрешающей битве... Такого идиота Селестия не знала...

* * *

— Господин! Я чувствую странное... Склеп? Из Сил? Какой же идиот поместил сюда склеп, — обратился к розовому змею, темный конь,

Темные своды пещеры под горой Зьярха, и светлая гробница в ней... Розовый змей наконец-таки нашел, то что искал и, то зачем затеял помощь Селестии. Конечно укрыв от нее свою козырную карту Мирта, она и поныне о нем не знает. Пусть все так и будет в дальнешем. Бич даже представить, не мог что было бы узнай Сомбра или Селестия о том от чего — в этих горах так много адамантия. Все дело в магии. Что выпускает склеп...

— Идиот тут только ты. А поместили его сюда Лорд с Дискордом. Лорд. Кто кроме него вообще мог додуматься создать склеп Сил? Любил он такие штучки.

Склеп. Вихрь первородных, плотно заплетённый с маной. Так много магии, что она стала осязаемой. Вечный Склеп, способный подпитывать себя из любых потоков стихий, в том числе и из самого времени. По сути этот самый склеп был в не времени и пространства. Вечная тюрьма. К которой все же были ключи.

— Господин, а это не Пан там покоится?

— Он...

— И правда... — растеряно произнесла темная фигура, начиная осознавать зачем господин позвал его сюда, — но тут только его тело. Хм. Странно. Только тело, в котором Пан не нуждался, но в котором предпочитал жить. Зачем это было нужно? И где собственно всё остальное? Вы скажите господин?

— Это его наказание. Помнишь после того как Пан создал элементы гармонии из душ, поверженных их тройкой, первых богов. Помнишь, что случилась потом?

— Победители начали резать друг друга! — хмуро произнес Мирт. И его хмурость вполне себе была оправданна. Теперь он вспомнил. Пану Лорд приготовил участь пострашнее смерти. Теперь он мог смело зваться, Разделённым. Тело, Душа, Личность — всё в разных местах. Змей расплылся в улыбке, и произнес, то, о чем он думал.

— И пока не воссоединятся все три элемента, не возродится Пан великий артефактор!!! С гусями был Лорд, ты не находишь? — Что было, то было. С мозгами у него всегда было туго. Иначе не случилось бы глупой резни между некогда друзьями.

— Что станет с Паном если мы уничтожим тело?

— Он умрет. Для возрождения нужны все три элемента. В этом как раз вся соль наказания Пана. Древо элементов, место где находится, душа великого, надёжно защищена, но ни что в этом мире не застраховано от случайностей. В этом наказание можно считать оригинальным. И, как водится, случайность имела место. Сомбра маленький манипулятор, смог найти место где покоится тело Великого! — восхищенно произнес змей...

— Мы его убьем?

— Я бы с радостью, но нет... Мы заберем его тело и найдем оставшийся элемент, после возродим Пана...

— Хорошо хозяин, — кивнул Мирт.

После этих слов... Две сущности взяли склеп и телепортировали его в одно очень защищено место!

Змей насилия облегченно выдохнул. Второй элемент уже в его лапах. Осталось отыскать последний элемент составляющий сущность Пана. Вновь он будет искать этот элемент. Вновь и вновь, пока не найдёт все три части, составляющие Сущность Великого. И когда все найдены, будут они, Бог из числа истинных, вернёт Пана, отца некромантии и жизни. Ибо меч апокалипсиса, уже занесён над этим миром. Бог видел — это, только не понимал кто или что, является вестником его. Вероятности слишком размыты. И он будет надеется, что какой-нибудь пророк, не укрепил эту цепь событий. Однако даже так, только первые, только восставшие, все вместе смогут остановить этот меч. Вот только первые боги мертвы. И лишь Пан, прародитель некромантии и жизни, может вернуть первых к жизни.

И не успокоится Дух, пока не найдёт он, пока не вернёт он к жизни и объединит он первых и восставшую тройку! Ибо и те, и другие повинны в угрозе, что встала над этим миром...

* * *

Шум волн, чириканье птичек. Сомбра открыл глаза.

В глазах резануло и... Слезы, у него давно не было слез. Неужели он стал живым без всяких улучшений тела и прочего. Сомбра чувствовал себя слабым, но эта слабость была даже приятной. Как давно он ее не ощущал, точнее не давал себе ее ощущать.

— Я, наверное, должен сказать тебе спасибо Хоуп! — улыбнулся Сомбра...

— А я не отвечу... Ибо не желаю тебе здравствовать, — ответила уставшая единорожка, что только что окончательно вымоталась, восстанавливая и оживляя тело и магическую сущность, второго аватара короля теней. Души у него как не было, так и нет... Бедняга.

— Почему же тогда ты помогла мне? — с улыбкой спросил Сомбра переворачиваясь и становясь на ноги.

Посмотрел на еще одного пони находящегося сейчас здесь.

— Капитан можете уйти, у нас тут будет диспут.

— Хорошо кивнул капитан корабля и адмирал небольшой флотилии...

— А ты— достаточно привлекательная, даже сейчас. Впрочем, некоторые из моих ребят находят привлекательной и козу... — Хоуп скривилась.

— Это такой завуалированный комплимент? — поинтересовалась единоржка. Король кивнул.

— Зачем ты удерживал меня против моей на то воли.

— Но это ведь ничего такого с тобой не произошло, я не позволили, — заметил Сомбра.

— И что вы от меня хотите? — официально и холодно произнесла Хоуп.

— Встань на колени, — сказал Сомбра.

Редриан Хоуп опустилась на колени. Цепи на копытах тихо звякнули.

— Ну, и почему ты это сделала? — спросил он.

— Потому что вы попросили.

— Согласно твоему учению и морали о которой ты мне рассказывала, частичка доброты есть в каждом разумном, и каждый живой одинаково заслуживает поклонения, как бог, — сказал Сомбра. — Ты встала передо мной на колени, потому что искренне веришь в декларируемые ценности? Или потому что вы боишься наказания за неповиновение? Или почему-то еще?

— Вы и сами способны найти ответ.

— Верно. Но я хотел бы услышать твою версию.

— Основная сложность жизни заключается в том, что мы далеко не всегда получаем желаемое.

Сомбра расхохотался. И истощенное тело от такой нагрузки упало не удержавшись. Он быстро встал.

— Ты здорово меня отбрила, — признал он. — Кстати, я не понимаю твоей веры в силу любви.

— А какова ваша вера?

— Я не верю в богов, — произнес Сомбра. — Впрочем, в большую часть разумных я тоже не верю.

— Во что же вы верите? Пони не может жить совсем без веры.

— Я верю в себя, — сказал Собмбра. — Я верю в то, что миром правит сила. Не идеология, не религия, не золото, но сила.

— И вы сами решил стать этой силой? — грустно улыбнулась Хоуп.

— Я стараюсь. Кстати, можешь сесть в кресло. Если угодно.

— Мне комфортно и так, — опять холодно ответила Хоуп.

— Если вы думаешь смутить меня или побудить на жалость, то ошибаешься. Я их очень давно похоронил.

— Как цветок пробивается из кучи мусора, так и любовь способна вырасти в любой душе.

— Знаешь... Разумные способны извратить каждое, даже самое светлое понимание и мировоззрение. Например: я внимательно читал книги пророков из арабии. Они написаны очень хорошими лошадьми и призывают не только к поклонению богу, но к терпимости, скромности и соблюдению общих моральных ценностей. Я не нашел ни единого слова о том, что надо пытать в застенках, а потом резать на жертвенном алтаре. Я не нашел ни единой строчки о том, что веру надо нести не словом, но огнем и мечом. Я не нашел в них даже слова еретик, хотя Церковь Мирта использует его чуть ли не в каждом своем обращении.

— Вы тоже не похожи на воплощение терпимости и гуманизма.

— Верно. Но я никогда не пытался казаться другим и не прикрывал свое стремление к власти философскими рассуждениями. Я ничего не имею против религии в принципе... но лицемерие я не люблю.

— Забавно. Интриган, не любящий лицемерие!

— Ты даже не представляешь, как мне тяжело быть интриганом. А еще правителем, бандитом, адмиралом, генералом...

— А еще богом, — усмехнулась Хоуп

— А еще богом, — серьезно подтвердил ее слова король.

— Какая, однако вы разносторонняя личность.

— Я дьявол. Просто дьявол! — усмехнулся Сомбра.

— Кстати, я не понимаю, что значит это слово. Вы можете объяснить.

— Можно сказать, я зло, просто зло, а ты добро. Но Селестия убьет нас обоих. Предварительно вырвав языки, переломав руки-ноги и обезноздрив. Ты готова быть терпимой по отношению к таким существам? Готовы понять их, простить и возлюбить?

— Да.

— А я не готов. Если ты говоришь правду, то, вне всякого сомнения, ты лучше меня. Ведь, когда меня бьют по лицу, я не подставляю вторую щеку, а ломаю копыто, ударившую меня.

— А потом убиваете носителя этого копыта.

— И так бывает, — согласился Сомбра. — Ибо мне не нравятся те, которые бьют меня по лицу.

— Возможно, с их точки зрения вы этого заслуживаете.

— Ну и что? С моей точки зрения, они заслуживают смерти. Проявляя взаимное уважение к нашим точкам зрения, мы просто обязаны поубивать друг друга.

— Сейчас вы рассуждаете с позиции сильного. А как бы вы думали, если бы были слабы?

— Я был слаб, ты помнишь — сказал Сомбра. — Меня пинали много раз, но я всегда давал сдачи, получая в ответ еще больнее. Я ненавидел себя за свою слабость и стал сильным.

— Вы могли просто умереть в процессе.

— Мог. Но я не умер, что утвердило меня в справедливости моих воззрений, Любовь, мораль совесть религия, философия он учат быть слабыми. Они говорят: если ты не можешь чего-то достичь, просто забудь об этом и живи счастливо. Не возжелай того, не делай сего... Если на каждый удар подставлять вторую щеку, тебе попросту оторвут голову. Доброта учит довольствоваться тем, что есть. А если я не хочу?

— Тогда вам нужно придумать себе свою мораль.

— Я не могу. Для того чтобы создавать нравственные нормы, нужно твердо их соблюдать во множестве разных и непохожих друг на друга ситуаций. А я не знаю. Я знаю только, как поступать не надо. А соблюдать какие-то там нормы, глупо.

— Ради этого вы и воюете? Чтоб пони не поступали так, как не надо? — попыталсь, Хоуп найти хоть что-то Светлое в этом монстре. Увы попытка не увенчалась успехом.

— Я воюю ради власти.

— И сколько же власти вам нужно?

— Очень много.

— Когда вы остановитесь?

— Когда сочту нужным... — он замолчал, но вдруг продолжил. — Знаешь, когда-то моя философия была проста — живи и не мешай жить другим. Но она не работала. Мне мешали. Мешали постоянно.

— После чего вы обозлились на весь мир и решили ему отомстить?

— Месть — это слишком мелко. Мне не понравился мир, в котором я жил, и я решил его переделать.

— А если кому-то не понравится тот мир, который построите вы?

— Это его право. Он может бросить мне вызов.

— И вы его убьете.

— Я уже сказал: миром правит сила. И побороть силу способна только другая сила.

— А как же правда? Красота? Любовь?

— Эти слова ничего не значат, — жестоко сказал король. — Потому что каждый разумный понимает их по-своему. Лишь сила объективна и расставляет все по своим местам. Я сражался с Селестией и... У нее была своя правда, своя красота и своя любовь. У меня — своя. И победил не тот, чья правда правдивей, а красота — прекрасней. Победил тот, у кого больше силы. И даже если я сейчас проиграл, я не признаю, что их правда правдивее моей. Я признаю только то, что на данный момент у них больше силы.

— Значит, вы утверждаете, что сила заключается только в войсках и магии?

— А ты покажи мне силу правды, красоты и любви, которая может уничтожить Эквестрию?

— Она может. Но для этого потребуется время.

— Годы? Века? Тысячелетия?

— Возможно.

— Это долго и скучно. Вода точит камень, а сила отправляет его в полет.

— После чего камень пробивает крепостную стену?

— По-моему, все претензии ко мне сводятся только к тому, что я веду войну, в то время как я вижу свою деятельность гораздо шире.

— Вы убиваете пони.

— Это лишь побочный эффект. Я строю империю. Так уж сложилось, что древо Империи может вырасти только на почве войны, и даже после войны его следует время от времени поливать кровью. Кровью знаешь ли очень хорошо поливать ростки будущего

— И вы можете жить с таким мировоззрением?

— Ты же можешь жить со своим, — заметил единорог. — твоя вера призывает понять, простить и полюбить всех в мире. Эта концепция срабатывает, только когда речь идет об общих понятиях. Готова ли ты понять, простить и полюбить конкретную личность?

— Любви достоин каждый, но получает лишь тот, кто в ней нуждается.

— Шикарная отговорка, — улыбнулся Сомбра. — А кто определяет нуждающегося? Неужели любовь прилетает к тебе из небесных сфер и шепчет на ухо конкретное имя?

— В этом нет необходимости. Нуждающегося видно сразу.