Тропой лекаря - 2. Дар смерти

С утра?

На рынке?

Пришел тоже свежей рыбки купить?

Конечно, все возможно, да верится с трудом.

— Да потерпи ты! Не сопрем же! Что ж, девчонке на камнях лежать?

Я приглядываю за тем, как девушку — совсем молодую, лет пятнадцати, кладут на носилки, оона уже приходит в себя, взгляд голубых глаз становится более осмысленным, зрачки расширяются от ужаса — я сжимаю ее запястье.

— Все в порядке. Лежи, расслабься, сейчас все будет хорошо.

Лавка, в которую мы заносим девушку, торгует тканями. Мужчины аккуратно перекладывают пострадавшую на лавку, и удаляются. Лорт, поймав мой взгляд, картинно вздыхает.

— Госпожа Ветана, я вас подожду за дверью?

— Пожалуйста, — машинально соглашаюсь я.

Сейчас меня все больше занимает девчонка, которая на глазах бледнеет. Э, нет. Так и до повторного припадка недалеко. Не надо!

Я кладу ей руку на лоб.

— Тебя как зовут, девочка?

— Мила...

— А живешь где? Родных позвать бы?

— У папы лавка... он пекарь...

С третьего раза Миле удается объяснить, куда послать гонца. Мальчишка, который трется при купеческой лавке, срывается с места так, словно ему в штаны краба кинули. Я глажу девушку по волосам.

— Успокаивайся. Ничего страшного не произошло.

Не верит. По глазам вижу.

— Я лекарка. И знаю, что с тобой было. Успокойся. Ты это перерастешь.

Дар умнее меня, и я сейчас понимаю, что произошло с девочкой. Так бывает иногда. Если сначала развитие задерживалось, а потом слишком быстрый рост, да еще крови пошли неожиданно, и дома сложности...

Все реагируют по-разному. Кто-то и во сне ходить начинает, кто-то на улицу от болей выйти не может, кого-то рвет по-черному, а эту вот — так скрутило. *

* автор лично наблюдала подобное у знакомой девушки. И лечение тоже. Помогло — но без хорошего обследования повторять не советую. Прим. авт.

— Послушай меня внимательно, Мила. То, что с тобой сейчас произошло — не приговор. Не надо ходить по лекарям, знахаркам, не надо глотать настои и читать заговоры. У тебя это первый раз?

— Т-третий...

— Это может повторяться еще пару-тройку раз. Потом ты вырастешь, и все прекратится. Обещаю.

— А...

Я глажу девочку по волосам, объясняя, что так бывает. Просто тело растет, а разум не справляется с нагрузкой. И сбрасывает ее вот так.

Постепенно она затихает. А потом в лавку врываются двое...

Родители. Это точно.

— Мила!!!

Мать взревывает так, что тоненько звенит стекло в окнах. Отец не лучше. Вместо того, чтобы оттащить свою вторую половинку, и успокоить, он становится в дверях, и смотрит на девчушку так, словно она лично виновата в своем припадке.

— Опять? Эххх... и кто тебя замуж возьмет, такую-то!

Мила съеживается на лавке. А я чувствую, как внутри меня волной поднимается ярость. Картина становится четкой и простой.

Типичная мать-наседка, требовательный отец, у которого нелады с женой, резко повзрослевшая дочь, которая живет в постоянном напряжении...

Встаю и сильно встряхиваю мать Милы за плечи. От неожиданности та даже не сопротивляется.

— Молчать! Будете пугать дочь — все заново начнется! Тихо садитесь рядом с ней и не причитаете. Ясно?

На меня смотрят два круглых глаза.

— Госпожа...

— Молчать! — С каждым разом низкий уверенный рык получается все лучше. — Исполнять!

Кровь аристократов не дремлет. Женщина как-то сникает, и молча присаживается на мое место рядом с дочерью. Берет ее за руку, гладит по волосам.

Что приятно — молча.

Я 'доброжелательно' гляжу на пекаря. Пахнет от него вкусно, что ж, сейчас на зуб тоже попробуем.

— Господин...?

— Керот.

— Отлично, господин Керот. Пойдемте, поговорим.

Я уверенно подхватываю его под руку и почти тащу за собой. Подчиняется он только от неожиданности, но на улице приходит в себя. Стряхивает мою руку, открывает рот... я успеваю первой.

— Припадки у вашей дочери не случайны. У них есть виновник.

Челюсти смыкаются с громким щелканьем. Этого мужчина точно не ожидал.

— Кто!? Как!?

— Вы.

Несколько минут он тратит на осознание. Потом темные, как две изюмины в булочке, глаза вспыхивают гневом на круглом лице.

— Да вы...

— Молчать! — второй раз получается еще лучше. — У вашей дочери припадки потому, что вы ее довели до этого! Вы, родители! Сейчас вы войдете в лавку, посидите рядом с дочерью, и скажете ей, что все пройдет.

— Пройдет?

Ага, не безнадежен.

— Да. Так бывает, хотя и редко. Она ведь быстро выросла, да?

— Да... буквально за пару месяцев... это...

Это — показано реалистично и на себе. У меня такого никогда не вырастет.

— У нее сейчас все силы идут в рост, отсюда и припадки. Если вы ей обеспечите душевное спокойствие, все будет хорошо.

Мужчина прищуривается на меня.

— А вы кто, вообще?

— Ветана. Лекарка, в лечебнице для бедных. И так практикую, — спокойно ответствую я. Кажется, мужчина что-то обо мне слышал, потому что на минуту прикрывает глаза, а когда открывает их вновь, то смотрит гораздо более уважительно.

— Госпожа, вы уверены?

— Более чем. Она это перерастет, просто не мучайте девочку. Ну и успокоительными отварами попоить не мешало бы какое-то время. Зайдите ко мне... знаете, где я живу?

— Да.

— Я дам вам травяной сбор, будете заваривать, и давать по паре чашек в день, с медом. Может, пара приступов еще и будет, но не сильных.

— А детям это не...?

Я только головой покачала.

— Нет. Не должно. Это просто... возрастное. Все с ней будет в порядке.

Несколько минут уходит на объяснения, но потом, пекарь, просветлев лицом, возвращается в лавку, и принимается успокаивать свою дочь, гудя, что все к лучшему.

Мол, сама понимаешь, если кто и откажется такое счастье в жены брать, значит, сам дурак и есть. И нам он никак не нужен, вот! Жене, которая открывает не к месту рот, достается неплохой такой тычок в бок, и я понимаю, что все здесь будет в порядке.

Благодарю купца за помощь, прощаюсь и выхожу на улицу.

Тут-то меня и подхватывает под локоть сильная рука Лорта.

— Поговорим, госпожа?

На другой руке у него висит моя корзинка. Уже чистенькая, отмытая от яиц, и готова поклясться, что он купил новые, взамен разбившихся.

Что ж, поговорим. Хотя бы из благодарности.

* * *

До моего дома мы идем молча. Лорт открывает рот, только когда за мной закрывается дверь.

— Зря вы это, госпожа Ветана.

— Что именно?

Я ставлю на плиту чайник, выгружаю из корзины рыбу...

— Обнаруживаете себя вот так — зря. На базаре всякого народа полно, еще догадается кто, что вы маг жизни...

Яйца, прощально кракнув, покидают меня второй раз за день.

Не судьба.

И все же, сдаваться я не собираюсь.

— Я маг воды, господин Лорт.

— Просто Лорт. И — нет. Я все знаю.

Мне остается только вскинуть брови.

— Все? Что именно?

— За тобой храмовник следил. Старый такой, жирный... я его убрал, уж не обессудь. Но до того он мне все выложил.

У меня перехватило горло.

Храмовник?

— Храм знает, что маг жизни в Алетаре.

— Н-но я не...

— Просто так тебя найти нельзя. А вот когда ты работаешь...

— Темного крабом!

Вот теперь я поняла, в чем дело. Но только теперь.

Конечно, меня нельзя найти просто так, когда я занимаюсь обычными делами, например, иду на рынок за рыбой. А вот когда я выпускаю свою силу на волю...

— Я понимаю, ты иначе не можешь. Но осторожность-то быть должна?

Я вздохнула. И решилась. Зла я в этом пожилом человеке не чувствовала.

— Маркиз знает?

— Нет. Кровью клянусь, никому не говорил. Только сейчас решился с тобой поговорить...

— Почему?

— Слишком ты себя выдаешь...

— Но...

— Нет, силу твою никто не видел. Но нельзя же так... каждому на помощь бросаться!

Оставалось только развести руками.

— У меня иначе не получается.

— Это как?

— Как у всех магов, — попыталась объяснить я. — На что сила реагирует. Маг воды плачет — дождь идет. Маг огня гневается — село горит. Знаете?

— Слышал поговорки. И?

— Маг жизни видит больного — и бросается на помощь. Дар не удержать. Никак.

— Темного в... и поперек...!

Лорт постучал пальцами по столу. Задумался.

— Этак ты себя выдашь, рано или поздно.

— Сама об этом думаю. Но и... не получается иначе. Не может получиться.

— Ясно. Маркизу, если что, я слова не скажу. Сколько ему еще осталось?

— Пара лет, если с моей помощью. Без нее — меньше.

— Поможешь?

— Чем смогу, — не покривила я душой.

— Верю. Только вот тебе он не защита.

— А у зайца одна защита — быстрые ноги, — грустно пошутила я.

— Э, нет. Чтобы заяц выжил, он должен быть и быстрым, и умным. Слушай, а не поискать ли тебе покровителя?

Я покачала головой.

— Храм... рано или поздно меня найдут, и надо будет бежать. А кто меня отпустит? И кто сможет бороться с Храмом?

Лорт задумался.

— Ладно. Подумаем, пока время есть. Но ты будь осторожнее. Я, конечно, рядом, а все же не всесилен.

Я посмотрела на Лорта внимательно и серьезно. А ведь...

— Скажите, Лорт, вы можете никому не рассказывать того, что я вам сейчас скажу?

Мужчина пожал плечами.

— Могу, наверное.

— Точнее, вы никому не говорите обо мне. А вот мои слова передавайте, кому хотите.

— Какие?

И я рассказала мужчине про вора. Про рыжего парня, про его отца, про корабли...

А к кому мне было еще обратиться? В стражу?

Скажите, вы сами-то верите, что подобная торговля может обойтись без прикрытия? Наверняка, они кому-то отзвякивают в страже. И одно неосторожное слово станет концом для рабов.

Лорит слушал внимательно и серьезно, а потом кивнул.

— Да, госпожа. Абы кому такое не расскажешь.

— Маркизу?

— Не знаю, госпожа. Даже и не знаю...

У меня была возможность пробиться к герцогу, но как-то я сама в нее с трудом верила. Ой, с трудом...

Да и внимание к себе привлекать не хотелось. Герцог неглуп, он и так мной заинтересовался, и мне не хотелось давать ему возможность вспоминать о себе чаще. Я бы с удовольствием держалась от него подальше — насколько возможно.

— Но что же делать?

— Эти корабли...

Вопрос я поняла и без слов.

— Портовые мальки узнавали для меня. 'Черный Заяц' простоит в порту еще три дня, 'Зубастая девушка' — десять дней.

— Время есть. Это хорошо.

— Но и в трюмах наверняка кто-то есть...

Лорт кивнул.

— Я подумаю, что можно сделать, госпожа Ветана. А вы будьте осторожнее. Прошу вас.

Мне осталось только грустно покачать головой.

Осторожнее?

Да я была бы счастлива жить спокойно. Жить, работать, не бояться завтрашнего дня...

Но жизнь устроена так, что на каждого мага жизни находится слишком много желающих поживиться за его счет.

Что мне оставалось делать?

Только одно.

— Спасибо, Лорт.

— Да не за что. Это с меня причитается за маркиза... тряпку, что ли, дай? Яйца приберу...

* * *

Когда мужчина ушел, я еще с полчаса сидела, обхватив голову руками.

Вот так и бывает. Стараешься, бережешься, а все равно — находится и на тебя злая воля.

Что бы сейчас мне сделать? Сбежать из Алетара?

Хм-м...

Не самая плохая идея, но куда? И как?

Надо продумать этот вопрос. В любом случае, просто так сорваться и уехать, как я сбежала из дома, уже не выйдет. Я подала заявку на получение гражданства Раденора, и странно будет, если я вот так сорвусь с места. И искать меня будут. Я буду отвечать уже перед законом.

Уезжать надо не просто так, а куда-то.

Например, перевестись в другой город. Или найти себе работу при каком-нибудь больном. Или...

Надо обдумать все пути и выбрать подходящий.

Я обвела взглядом дом.

Чистенькие окошки, веселые занавески из ситца, пучки трав, развешанные на стенах...

Как мне не хочется уезжать! Светлый, как мне не хочется уезжать!

Слезы сами собой навернулись на глаза.

Неужели так будет всю жизнь?

Перекати-поле, трава, которая ни за что не зацепится, которую гонит вечер, по своей прихоти?

Неужели?

И все же, лучше в бегах, чем в Храме. Я справлюсь, я обязательно что-нибудь придумаю! Заодно, кстати, и барон останется в Алетаре...

Но как же не хочется расставаться.

Слезы текли по щекам, и я вовсе не аристократически шмыгала носом.

Ну и пусть! Ну и все равно!

Почему все считают меня вещью, у которой нет ни чувств, ни желаний? С которой можно не считаться!? Почему маги жизни так беззащитны!?

За что!?

Глава 10

— Помогите!!!

Дикий крик прорезал шум и гам лечебницы, словно горячий нож — кусок масла. Я дернулась.

Посреди лечебницы стояла женщина с ребенком на руках.

И — кровь...

Сколько же там было крови, сколько крови...

Словно она вся в ней искупалась...

Я опрометью бросилась к ней.

— Что случилось?

— Мой сын! — Глаза у женщины были безумными. А тельце на руках — мертвенно-бледным. — Помогите!!!

— Что с ним? — я решительно направила женщину в палату, чтобы не орала посреди коридора.

— Он...

Царапинка на пальце у ребенка была совсем небольшой. А кровь все лилась и лилась из нее, пропитывая ее и его одежду. И кажется, я знала, в чем дело.

Есть такая болезнь...

Когда мы поранимся, кровь долго не вытекает. На воздухе она густеет, свертывается. А вот если нет...

Тогда человек может истечь кровью и из самой маленькой ранки. Что и происходит.

Видимо, женщина — мать. Няня не была бы в таком отчаянии, а она...

— Дайте его сюда, — решительно приказала я.

— Нет! Я... он...

— Линда!

Линда была уже рядом. Обхватила женщину за плечи, встряхнула.

— Верь ей! Госпожа Ветана слов на ветер не бросает. Ты верь...

Она не верила. И я это видела.

Она просто боялась, что как только она спустит ребенка с рук, искра жизни в нем затихнет. А я видела, что осталось уже немного, совсем немного, потом и я не помогу...

— Ну!

Спорить было решительно некогда. Я рванула тяжелое теплое тело из рук женщины, выпихнула ее из палаты и захлопнула дверь.

Мягко опустился засов.

Они есть не везде, но там, где мы лечим — обязательно. Не хватало еще, чтобы к нам вламывались в самый неподходящий момент.

В дверь снаружи тут же застучали, потом послышался мягкий голос Линды... я не отвлекалась.

Мальчик на моих руках уже почти не дышал.

Сколько ему? Лет пять? Шесть?

Да, не больше.

И сила хлынула потоком из моих рук.

Она пела и звенела, она расцветала над моими пальцами золотом солнца, она проникала в тело ребенка, останавливая кровь, выжигая болезнь, заставляя восполнять утраченное — и мальчик выгнулся под моими руками, глухо закричал...

Кажется, снаружи тоже кто-то кричал.

Мне было все равно. Сейчас мой дар оказался сильнее меня. Не впервые он вырывался на свободу, но никогда ранее с такой силой.

Я видела болезнь, словно воочию. Это называется — жидкая кровь. Так она створаживается, как молоко, на воздухе, но если в ней нет таких... веществ — она свернуться не сможет, и будет течь.